Оставляю после себя

В жизни человека неизбежно наступает момент, когда нужно подвести итоги. От этой мучительной процедуры избавляются разве что жертвы роковых неожиданностей, которые уж никак не ожидали, что жизнь оборвется так скоро. Этим несчастным не дается времени на размышление.

Старики же времени имеют даже больше, чем нужно, и вновь и вновь перебирают свою жизнь, силясь найти в ней хоть какой-то смысл. Но как хорошо сказал Мефистофель у Гёте, «мы часто ищем смысла в том, в чем смысла вовсе нет». Человек же, существо тщеславное, никак не может понять, что в его жизни смысла не больше, чем в жизни муравья. Все мы приходим в этот мир как гости, - и академики, и извозчики…

Но нет, поди ты, хочется казаться пупом земли, в первую очередь в глазах собственных, а уж потом в глазах остальных людей. Трудно, невыносимо трудно нам остаться один на один с собственной несостоятельностью. Даже очень состоятельным.

Вот внучка прислала фотку с названием «Я бакалавр», и сердце так защемило и от чувства радости за нее, и от внезапно пришедшего сознания, что вот меняются поколения, а по сути ничего не меняется. Вспомнил себя в ее возрасте: тоже радовался диплому, у меня он был и вовсе красного цвета. Думалось, что вот теперь «нам открыты все шири, все дали», горы сворочу!

А что удалось такого особенного сделать кроме детей, разумеется? Тут успех налицо, дети замечательные. А что еще? И стал перебирать все свои озарения как Скупой рыцарь золото в пыльных сундуках. Золота не так уж и много. Хотя, конечно, кое-что удалось сделать такого, что хоть на грош сделало всех богаче.

Вот открыл, что на границе контакта двух тел вращения давление не равно нулю. Это была сущность моей несчастной диссертации. Все время к ней возвращаюсь как к могиле внука в далеком Бремене. Что я мог сделать для них? Чего не сделал, а мог бы сделать, и они бы не умерли… Но не судьба, и они остались только в воспоминаниях.

Диссертации повезло больше, она хоть по частям была опубликована, может, кто и прочитает, и идея эта про скачок давления на границе контакта тех же отжимных валов еще позволит создать много удивительных технологий, машин и прочего продукта технической цивилизации. Хотя это еще бабушка надвое сказала, - вот заменит нас провидение неграми, и вся наша машинерия в полном объеме пойдет на свалку, сгниет и распадется на молекулы там, и лет через сто от нее и химических следов не останется.

Но так хочется, чтобы хоть на Альфа Центавра, где нет и никогда не будет ни КГБ, ни его филиала ВАК СССР, какой-нибудь двухголовый четырехрукий зеленый человечек прочел мою диссертацию, и она натолкнула бы его на новые открытия!

Научные детища они же ведь тоже живые, и для их автора не менее дороги, чем и «обычные» дети, и их жалко тоже. Меньше или так же, - это еще вопрос. И те, и другие рождаются в муках, и потом живут своей жизнью, и нам остается только смотреть и переживать за них. В плохое время мы живем, никому ничего кроме «бабла» не нужно. Да и бабло норовят получить без труда, обманом да разбоем. Сейчас и Ломоносов бы плюнул на всё и рванул назад в Германию, толочь в ступке доломитовую муку.

Но старик в Германии не нужен. Он вообще не нужен нигде. По-доброму завидую Гейму с Новоселовым, они молоды, и от «любимой родины» благополучно избавились, вот их труды на помойку не пойдут. А мои статьи с авторскими свидетельствами как умру, - вынесут к мусорным бакам близь конечной остановки пустошь-борского автобуса.

Кстати, об изобретениях. Горжусь, конечно, всем, что связано с плазмохимией, которую некогда, 40 лет назад, по незнанию «открыл» как незадачливый невежда велосипед. Но не будь этого «открытия», - плазмохимии уж точно бы не было, так бы и осталась пылиться на пожелтевших страничках в архиве. А тут пока наслаждался славой первооткрывателя, успел столько для ее жизнеспособности наделать, что когда выяснилось, что японцы с американцами открыли эту технологию еще лет десять до меня, уже у нас работала опытная установка, про которую седоглавые мудрецы говорили, что «она работать не может», из которой затем выросла вся эта индустрия. «А без меня, а без меня здесь ничего бы не летало, здесь ничего бы не летало, когда бы не было меня»! Хоть и не изобрел, как выяснилось, но отчасти детище это несомненно мое, я ему дал жизнь, и вот сейчас оно с триумфом шагает по планете, воплощая вековую мечту алхимиков и превращая обычные ткани в золотые.

И те изобретения, которые созданы с нуля, тоже каждое хоть на волос продвинуло человечество. Вакуумная пропиточная машина, экономайзер, да всё и не перечислишь, их две сотни только официально зарегистрированных.

Последнее мое детище – устройство для предотвращения засорения отверстия слива в шланге скважинного насоса, доставляет несказанное удовольствие. Правда, одному мне, т.к. теперь чтобы запатентовать, нужны деньги, да еще и желающего изготавливать искать надо. Это мне всё уже не по зубам. А жаль, это изобретение могло бы сослужить добрую службу миллионам владельцев водных скважин.

В общем, жил, вроде, не зря. Хотя помирать все же неохота, даже с чувством выполненного долга. Хотелось бы еще не последний раз съездить в Германию, посидеть в одном из горных ресторанчиков в Баварии… Вот сегодня выхожу из Визового Центра на Шаболовке, и дочь звонит, интересуется, получил ли я визу. Получил. А напротив стоит-красуется дом, где я когда-то работал агитатором на выборах, когда здесь, буквально в трех кварталах отсюда, жил, когда работал над диссертацией с мудреным названием «Условия контакта отжимных валов и их влияние на срок службы отжимной пары». Современность причудливо переплелась с прошлым, и в этом вижу добрый знак.

Может, смилуется в последний миг великая мать-Земля, и отменит свое решение о замене неугомонной белой расы на более ей удобную черную, и техника с наукой продолжатся, пусть и в более экологичном варианте. Земля наша колыбель, а в колыбель если и испражняются, то только в младенческом возрасте. В зрелом – становятся мудрее и аккуратнее.

Оставляю после себя добрые дела. А за грехи мои, вольные и невольные, простите меня, люди!

Валентин Спицтн.