Мои журналистские тропы

         (Мемуары)

Теперь  - о моём  многолетнем (45 лет!) «романе» с « Рудным Алтаем» (главная газета области).
Писать буквы начала в четыре года.  Первое письмо – в четыре с половиной, в  военно-ссылочные нарымские годы – письма на фронт от лица неграмотных жен и матерей.
  С восьмого класса начались ученические рефераты, доклады, сценарии тематических вечеров, да и обычные сочинения для слабо успевающих одноклассниц (вспомним, что при посуплении в ВУЗ (на литфак) мне влепили по сочинению «двойку»).
 И ещё…
 Уже в 9-10 классах школы я была редактором школьной стенной газеты. А стенные газеты тех времён были содержательными и прекрасно оформленными. В 50-е годы, учась в музыкальном училище, начала публиковать небольшие рецензушечки в городской газете Томска (название её не помню).
 Первый крупный материал появился в 1957 году в газете города Краснокамска, где я  несколько лет жила, работая в музыкальной школе после окончания музучилища. Он назывался: «Михаил Глинка  - основоположник русской музыки» и был посвящён памяти великого композитора.  (СТОЛЕТИЮ со дня смерти).
 К сожалению, из-за частых и неудобных переездов материалы эти не сохранились.
Странно, но все эти публикации, включая и первую в «Рудном»,  появились по инициативе редакций.
В марте 1967 года мне позвонила редактор отдела культуры газеты «Рудный Алтай  Руфина Георгиевна Плотникова  с предложением сотрудничества.
 В газету как раз обратились учителя сельских школ, которых обязывали проводить тематические классные часы типа: «Музыка в жизни Ильича» (Тема неподъёмная для учителей и сложная для понимания школьниками.  Видно, что планировавшие подобные темы не смыслили не только в музыке, но и в детской психологии), а материалов  на эту тему  сыскать сложно.
Так началось наше очень плотное, дружественное, полное уважения сотрудничество с Плотниковой. Именно её я считаю своим первым мудрым и достойным  учителем в профессиональной журналистике. Она никогда не правила моих материалов без согласования со мною, чаще  правку заменяла советами. Её удивительно деликатное отношение равного к равному без уничижительных и ироничных пассажей импонировало, привлекало и помогало в работе.
Так в апреле 1967 года на первой странице в красном углу появилась моя первая работа в «РА».
        А дальше… «лиха беда начало».
В 60-80 годы прошлого века  концертная, в том числе и гастрольная, жизнь города кипела,  была  богатой и насыщенной, как и положено культурному центру области.
Кто только ни приезжал к нам: Е.Серкебаев  и Р.Рымбаева, А. Днишев и Р. Джаманова, С.Рихтер и Д. Шафран, симфонический оркестр Литвы и «Утёсовский» джаз…Томская, Иркутская, Хмельницкая, Бурятская, Карагандинская и, наконец, Московская  оперетта со знаменитым Герардом  Васильевым,  оперный театр Алма-Аты и концертная бригада  «Спутник» из «Большого», гастролировавшего в Алма-Ате.
 Было в этой бригаде человек двадцать пять: ведущий, инструментальный секстет, балетная пара, для которой зеркало сцены ЦДК  было явно мало;, и очень хорошие молодые певцы, ставшие со временем украшением театра. Руководитель – нар.арт.РСФСР А.Ивановский, знакомый мне по ряду спектаклей ГАБТа.
Встречали артистов в аэропорту не только цветами и традиционными приветствиями, но и большой газетной подборкой с материалами о них, чем они были весьма удивлены и обрадованы: «Мы до Усть-Каменогорска уже успели побывать в ряде городов Казахстана, но нигде ничего подобного не наблюдалось. Где вы только материал достали!? Приезжайте в Москву, двери  «Большого» всегда будут открыты для Вас».
И это не были пустые слова.
1979 год, 18 сентября, вторник. Я в Москве проездом, и у меня свободный вечер.  Помятуя о том, что меня «…всегда рады видеть в Большом», направляюсь прямиком к служебному входу, так как билетов нет ни в одной кассе. Дают «Мёртвые души» Р.Щедрина. Вахтёр отнёсся к моему рассказу внимательно, с пониманием.
 - К сожалению, репетиция уже закончилась, а вечером Ивановского не будет, но Вы приходите к спектаклю, мы обязательно что-нибудь придумаем.
Прекрасный тёплый сентябрьский вечер. Нарядная публика валом валит в театр. Иду и я – снова к служебному входу.
 - Добрый вечер, хорошо, что вы пришли. Посидите, сейчас мы всё устроим.
Сижу несколько минут, с интересом и любопытством разглядывая спешащих на спектакль актёров. Без грима и театрального антуража почти никого не узнаю.
 - Ага! Вот и она! Подойдите, пожалуйста, вон к той женщине в светлом пальто.
Подхожу, представляюсь, объясняю ситуацию и вижу внимательные, излучающие свет доброты глаза.
 - Конечно, конечно, сейчас я позвоню, и вам дадут пропуск в служебную ложу.
В считанные минуты всё улажено. Благодарю и интересуюсь, кто же мне помог.
 - Заслуженная артистка РСФСР Клара Кадинская.
 - Ой, я же вас  неоднократно слышала и видела по телевидению и люблю ваше нежное сопрано. Жаль, что не узнала вас.
 - Ничего страшного. Это  естественно: нет грима, костюма, света -  к чему вы привыкли. Не смущайтесь и отправляйтесь в ложу.
Служебная ложа почти над сценой. Темно – уже прозвучал третий звонок. А вот и свободное место. Слушаю… Ультрасовременная, острая, угловатая, полная диссонансов музыка меня не трогает. Удивляюсь  (и случайно, наверное, «мысли вслух», или, скорее, шёпотом): « Как же можно это выучить и спеть?». И вдруг слышу, мне отвечает сосед:
 - Представьте, можно. Я раньше думал как вы, но начал учить – и… получилось.
(Господи, думаю, вечер сюрпризов).
 - Кто же вы?
 - Народный артист СССР Сергей  Лейферкус. Я пою партию Чичикова в Ленинграде. В Москву приехал послушать своего коллегу.
 - Как обидно, я сегодня во второй раз не узнаю артистов, которых знаю по сцене, и голоса которых люблю.
 - Не огорчайтесь. Здесь темно. Я – в очках, чего не бывает на сцене, и, тем более, не пою, а говорю шёпотом.
   А вы бывали в Ленинграде, в Кировском   (Мариинке)?
 - Да, несколько раз, но вот в прошлом году возила в Ленинград группу студентов, и мы смогли попасть только в Малый оперный на  «Травиату».
Наша беседа продолжалась и в антракте, где Лейферкус всё расспрашивал обо мне и нашем городе.
 - Отныне двери «Кировского» всегда будут открыты для вас. Он взял мою программку, написал своё имя и домашний телефон, что артисты делают нечасто, тем более с незнакомыми людьми.
Прошло много лет.
 В Питер я не летала, а вот с Лейферкусом частенько «встречалась» благодаря телевидению. И всегда, наслаждаясь его пением, вспоминала тот волшебный  вечер сюрпризов.
Вообще  рецензирование то и дело подбрасывало сюрпризы. Ещё студенткой училища частенько по радио слушала блистательные выступления хора «Ансамбля песни и пляски (увы, пляски по радио не видны) им. А.Александрова»  с их потрясающе голосистыми солистами. Особо для себя отметила некоторых, в том числе  выразительный бас Артура Эйзена.
 Почему бы им не попеть в опере?
 И вот год 1980.
 В редакции меня просят послушать и прорецензировать  концерт народного артиста СССР,  солиста Большого театра А. Эйзена. После концерта встретились за кулисами. Побеседовали. Подружились. Послала по просьбе артиста рецензию и получила  в ответ теплые слова благодарности и приглашение на встречу с «Большим».
 Эти встречи состоялись не раз и не два, а места-то были!
 Не где-то на выселках, а рядом с царской ложей. Мои друзья-москвичи говаривали: «Приезжай почаще. Хоть в Большой нас сводишь» (попасть в Большой всегда, а в те времена особенно, было трудно).
 Увы, ушел в мир иной и этот блистательный певец и артист (кончал ещё и «Щукинское»), как и выдающийся поэт виолончели Даниил Шафран, побывавший у нас на гастролях четырежды и очень полюбивший нашу публику.
 Однажды, будучи в Москве, звоню ему и первыми словами слышу: «Нелли Ивановна, а у Вас в Усть - Каменогорске мост через Ульбу лопнул (это внимание к городу о чём-то говорит!). Приглашён на цикл мастер-классов в Италию. Собираю нужные документы, в том числе и рецензии. Одну из четырёх беру Вашу (шок… теряю на мгновения дар речи: Усть-Каменогорск -  Италия – как же это!?). Вы молчите. Не согласны?»
-Просто не знаю, что и сказать, очень взволнована, не ожидала. Благодарю за высокую оценку.
Готовя в 2008 году издание своей второй книги «Время, пером сохранённое» - своеобразное избранное из всего написанного, я, естественно, подняла архив.
Боже! Сколько сотен статей по самым разнообразным темам: музыка, литература, поэзия, педагогика,  проблемы духовности  и нравственности; целая сюита портретных зарисовок интересных и значительных личностей и тех, кому вершить культуру в веке ХХI.
 Большое внимание уделялось искусству Казахстана. В июле 2000 года увидел свет (в четырёх номерах) обзор  музыкальной культуры Усть-Каменогорска за последние сорок лет: «Дыханье дней минувших и сегодняшняя явь».
 В последние годы стало возможным писать на ранее запретные темы – о массовых политических репрессиях, о музыке культовой («Музыка под сводами храма»). В годы работы в музыкальном училище (1962 – 1998), занимаясь хоровой литературой, я часто задумывалась над парадоксальностью ситуации, при которой можно было исполнять «Реквием» Моцарта и другие культовые сочинения запада (мессы, реквиемы, хоралы.., но непозволительно было исполнять православную духовную музыку.
  «За кадром» оставался огромный пласт великолепных хоровых сочинений Бортнянского, Березовского, Архангельского, Чеснокова, наконец, Чайковского и Рахманинова.
 Великие хоровые дирижеры советской эпохи, чтобы дать людям возможность насладиться великолепной музыкой православия, шли на риск и хитрость – заменяли традиционный  культовый текст  неким нейтральным, светским. В таком виде  советский слушатель впервые насладился звучанием «Тебе поем» - фрагмента из «Литургии» Рахманинова под заголовком «Тихая мелодия».
 Никогда не смогу забыть, как мой студенческий ансамбль проникновенно  и самозабвенно исполнял этот фрагмент, неизменно вызывая слёзы слушателей. В этом отношении возвращение к себе, к  истокам и богатствам своей культуры есть огромное благо.