Я зову его Джеронимо

Я зову его Джеронимо. Намбер ван.
Джеронимо - последний идеейский вождь, ведущий войну с белыми за свою землю.

Мягко-красного цвета труба из Австралии. Слегка изогнутый ствол дерева метра полтора. Выдолблен изнутри и украшен далекозовущими узорами. Освоить ее непросто, надо вибрировать губами. Если так вибрировать без трубы, то любой, с полной уверенностью назовет вас губошлепом. Когда мягкая древесина входит в этот волшебный резонанс со ртом, то отраженные по всей длине ствола звуки, многократно наполняют себя утробным эхом. Разгоняется и гулко зовет пронзающий пространство звук. Когда начинает вибрировать голова, чакра на макушке получает массаж изнутри. Вибрация мягко отталкивается от стенок черепа и всех извилин, щекоча мозг.
- Появятся первые деньги, вырву два оставшихся зуба слева и справа.
Прекращаю вибрировать - Зачем, теперь зубы никто не рвет.
- Мне так удобно без них. Я и до этого их добровольно удалял. Протез поставил и могу есть конфеты. Я их люблю.
- Первый раз слышу такой расклад про протез.
- Еще, когда вынимаешь протез, то деснами чувствуешь дерево трубы, что у тебя в руках. Я без протеза могу извлекать такие звуки, такие вибрации! На одном дыхании могу заглушить шум федеральной трассы. Такая вот штука протез! Надо долго страдать, чтобы его заполучить и вместе с ним заполучить талант игры на австралийской трубе, но чтобы играть протез не нужен - его надо вынуть.
В это мгновение в некой темной массе мироздания сверкнула моя молния. Она осветила мир случайностей. Мы живем в наших понятиях и словах. Мы строим планы, верим в Бога и судьбу, но все случайность. Комбинаций так много и все, что происходит с нами и миром не может быть чьим-то планом. И вообще, план подразумевает конец плана. Все – случайность, и ты можешь простреливать ее молнией, освещая свой путь. И как протез, что становится музыкальным инструментом только когда им не пользуешься, так и мир наших понятий и слов может быть прекрасен только когда осознаешь, что его нет.

Я зову его Джеронимо. Намбер ту.
Джеронимо с маленьким отрядом из 68-ми человек, бился против 5000 солдат. Он мог быть неуязвимым в своей пустыне.

В головном уборе индейцев, состоящем из перьев орла, он тащил свой огромный барабан и подставку. Такая вот работа- быть индейцем при месте , где развлекаются как ковбои. Улыбаемся друг другу и он устанавливает барабан. Гладит его звенящую кожу жесткой ладонью.
- Барабан или бубен это карта для шамана. По ней видно где племя, где охотники, а где враги. Шаман выстукивает места, согласно необходимости. Выстукивает так, чтобы получилась песня.
- А как шаман ограничивает территорию на куске кожи? Или ему предыдущий шаман показывает?
- Думаю предыдущий шаман показывает иное. Покажу тебе , то что показал мне другой индеец- когда ты паришься в дурацком потоке сознания про дурацкий кусок кожи, то просто сделай круг глазами.
Я сделал круг и выпал из паутины липких нитей ненужных вопросов-ответов. Как лазером из глаз, я обрезал, за долю секунды, всю путаницу и уже точно знал, как выглядит барабанная карта моего личного племени. Остальные шаманы меня уже не интересовали.


Я зову его Джеронимо. Намбер фри.
Американские десантники выпрыгивают с криком «ДЖЕРОНИМО». Так повелось, с тех далеких пор, когда при появлении вождя Джеронимо , все бледнолицые выпрыгивали в окно.

Я шел, прихрамывая, к его сидящей фигуре , раскрашенной цветами перуанского пончо. Он читал книгу. Когда до него остались метры, ветер сзади завернул, его головной убор из перьев. Ему пришлось встать , что бы повернуться лицом к ветру , и тут он заметил меня.
- Где твой мотоцикл?
- Да , я тут упал три дня назад. Теперь боюсь ездить, а если быть точным , то я в ловушке.
- Думаешь найдя выход из ловушки , ты снова станешь лихим наездником?
- Уверен, но все так сложно. Что бы опять не бояться я должен убедить себя в том , что несмотря на смерть, я все таки каким-то образом бессмертен. Поверить надо в это.
- Ты просто забудешь свой страх.

Так я заполучил новый лихой мотоцикл от индейца. Теперь, я когда захочу, гоняю на этой грани «Ты просто забудешь». Грани между моим сознанием , что не хочет верить в свою смертность и его доверии к телу , что знает изначально о своей смерти.