Простые мечты на Земле Обетованной

«Ты знаешь хотя бы одного семилетнего ребенка, который согласился бы получить на день рождения вместо велосипеда саженец гуаявы?» — спрашивает меня Моше. «Нет», — честно отвечаю я. «Этот ребенок перед тобой», — говорит Моше.

Он протягивает мне рюмку с наливкой, изготовленной из плодов кофейного дерева. Того самого, которое подарило миру знаменитый сорт кофейных зерен «арабика». Это дерево Моше раздобыл в Эфиопии и выращивает в своей усадьбе вместе с тремя сотнями других диковин, которые постоянно привозит со всего света.

Мы сидим в его просторном доме. По крыше барабанит дождь. Потрескивает огонь в камине. Хорошо.

Моше пододвигает ко мне розетку с вареньем красного цвета:
- Попробуй и скажи: тебе "вкус этот варенья что-то напоминает?

Варенье кислое, удивительно вкусное и действительно что-то напоминает, но я не могу вспомнить что.

- Все русские, которым я давал это пробовать, говорят, что это похоже на кисыл, который растет у вас в Грузии,-- говорит Моше.

- Кизил, - поправляю я ; его. — Да, действительно похоже. А что это на самом деле?

- Катамбила. Я привез это дерево из Шри-Ланки, и оно здесь прекрасно прижилось, - не без гордости произносит Моше. — Ты знаешь, я в бога не верю, но могу сказать совершенно точно, что мы живем в Земле обетованной. Тут растут деревья, которые я привожу из разных стран, - и те, которые нуждаются в тепле, и те, которые привыкли жить в холоде. И у меня нет этому никакого разумного объяснения. Тридцать лет назад здесь не было авокадо - его завезли с Коста-Рики, и теперь это дерево растет у нас повсюду. Когда я поехал в Коста-Рику, то был поражен: оказывается, местные жители не знают, как его выращивать, и экспортируют из других стран. А ведь это, считай, родина авокадо! То же самое и с памелами, которые в свое время были завезены в Израиль из Индии. Сейчас у нас памелами засажен весь Израиль, а в самой Индии эти деревья встречаются в очень малых количествах и нет того разнообразия сортов, которые выведены в нашей стране. Когда я в путешествиях по миру, общаюсь с
местными людьми и рассказываю им, какие сорта плодовых деревьев растут у нас в Израиле, они мне сразу даже не верят, а потом говорят: да у вас там просто рай земной!

- Не сомневаюсь, что в этом есть и твой вклад, — говорю я Моше.

- Это правда. Я просто помешан на плодовых деревьях, — смеется Моше. — Но знаешь, как у нас говорят? Если израильтянин не сумасшедший — в хорошем смысле, то он не вполне нормален и ничего не стоит. Вот я коллекционировал фруктовые деревья с детства. Другие мальчики собирали марки, фантики, солдатиков, а я — саженцы. У моих родителей было большое хозяйство — куры, коровы, теплица, сад. И я все время пропадал в саду. С тех пор прошли десятки лет, а я все в том же саду. Только теперь он разросся до восьми дунамов, здесь растет то, чего раньше и в помине не было, и я сумел заразить своей страстью детей (их у Моше Волаха шестеро. — Ш. Ш.).

- Но неужели действительно все, что ты привозишь в Израиль из других стран, здесь приживается и дает плоды?

- Конечно, бывают неудачи, но я не сдаюсь. Предположим, я привез дерево из северной страны и оно не смогло привыкнуть к нашей жаре - погибло. Ты думаешь, меня это остановит? Я тут же начну искать аналоги дерева в других странах, более близких нам по климату, и обязательно найду. Если привезти саженец коричневого дерева из Индонезии, то ему в Израиле будет зимой слишком холодно, а такому же саженцу, привезенному из холодной Японии, у нас будет в самый раз. Но вообще-то нужно очень много терпения для того, чтобы приучить «гостя» к нашей земле и нашему климату. Поначалу дерево может и не дать плодов — эту стадию я называю "беременностью». А когда у «гостя» появляются первые плоды, то уже из них я выращиваю «сабру» (уроженца страны - Ш.Ш.). Кстати, скоро Песах, и у всех на столах по традиции будет лежать хазерет. Как это называется по-русски? — спрашивает меня Моше.

- Хрен, — отвечаю я. - Ужасно едкая штука. Мой отец очень любил его и готовил в больших количествах. И когда прокручивал хрен на мясорубке, надевал противогаз, чтобы не текли слезы. Он отвечал за гражданскую оборону в своем научно-исследовательском институте, так что для него не было проблемы достать противогаз. Однажды я, вернувшись из школы, увидела отца в противогазе (он как раз тер хрен) и так испугалась! Думала, война.

Моше хохочет, живо прелставив себе эту картину, а потом говорит:

- Но ты, как и все, предоставляешь себе хазерет таким маленьким растением, у которого есть только листья и корень, правда? А я, между прочим, нашел в Индии целое дерево!

«Хреновое дерево», — мысленно улыбаюсь я, затрудняясь перевести обладателю уникальной коллекции двойной смысл этой фразы, а вслух произношу:

- А что в твоей коллекции самое экзотическое?

- А что нет? — вопросом на вопрос отвечает он. — У меня здесь триста сортов фруктовых деревьев со всего мира да еще целебные травы. Настоящие райские кущи! Вот, например, дерево ланг-ланг, которое я привез из Индонезии, — это по сути «шанель номер пять», аромат его цветущих лепестков используется в производстве знаменитых на весь мир духов.

...Я представляю себя сидящей в саду с цветущим ланг-лангом, и от этой картины мне становится хорошо.

- Или, например, ямболена, — продолжает мой собеседник. — У этого дерева плоды фиолетового цвета, а внутри — зерна. Так вот, если растереть эти зерна в муку и принимать ее по одной столовой ложке в день, можно значительно облегчить свое состояние при диабете. У меня в усадьбе собрана целая аптека: с помощью растений и плодов, которые я здесь выращиваю, можно укрепить память и иммунитет, улучшить зрение и избавиться от воспаления десен. И за приправами, как ты понимаешь, мне не нужно ехать на рынок, достаточно просто выйти в сад и сорвать то, что нужно.

- Вот сижу и думаю, как удачно у тебя получилось: хобби превратил в работу. Сплошное удовольствие!

- Именно. Кстати, у многих людей это в крови. Вот у вас в России у многих был такой летний садик, забыл, как это называется.

- Дача, — напоминаю я.

- Точно, дача. А те, у кого такого садика не было, ходили в лес, собирали ягоды и варили варенье на зиму. У вас же в России жуткий холод. Минус двадцать восемь. Я бы там и чуть не умер! И в Израиле, я заметил, многие «русские», едва покупают домик с участком, тут же хотят разбить там садик и чтобы непременно были фруктовые деревья! А те, кто живет в маленькой квартире, покупают деревце в горшке и трепетно за ним ухаживают. Иногда среди них попадаются такие смешные. Приходят и говорят: «Я хочу красивое дерево. Найди мне такое». И что мне им ответить? Я не знаю ни одного некрасивого дерева: у каждого своя красота. У одного прекрасные цветы, у другого нежный тонкий запах во время цветения, у третьего вкуснейшие плоды.

- В каких странах ты побывал ради пополнения своей экзотической коллекции?

- Очень во многих, всех и не упомню. Но самое интересное: чем больше я езжу, тем больше сознаю, сколько мне еще предстоит объехать.

- Как ты ориентируешься в таких поездках? Всегда ли знаешь, что именно оттуда везти?

- У меня есть специальная библиотека, но главную информацию я получаю на месте - от простых людей. А еще — полагаюсь на удачу и свою интуицию. Обычно я отправляюсь в подобные путешествия на полтора-два месяца, не как респектабельный турист, а как наша молодежь-«тармилаим» (рюкзачники - Ш.Ш.): минимум денег, грошовая еда и самые дешевые гостиницы. Первым делом иду на рынок и смотрю, что там продают — какие плоды. Вижу что-то необычное, начинаю пробовать, спрашивать— что это растение; как цветет, как выглядит дерево, после чего отправляюсь на поиски саженцев. Когда ты даришь местным какой-нибудь сувенир, они охотно тебе помогают и объясняют, как лучше растить то или иное дерево.

- На каком языке ты общаешься с местными жителями?

- Я знаю несколько языков: английский, немецкий, голландский, арабский, идиш. Сейчас учу испанский. Иногда приходится прибегать к посторонней помощи: мало кто из простых людей знает еще какой-то язык, кроме родного.

- Ты попадал в своих путешествиях в какие-нибудь переделки?

- Бывало. В прошлом году, например, я ездил на север Китая. Это где-то на границе с Россией. Там зимой жуткий холод. Для тебя это, наверное, ерунда, а для меня поездка туда была настоящим подвигом. К тому же там много мусульман. Я подружился с одной местной жительницей, которая знала английский и помогала мне общаться с местными. Причем, все время упоминала, что я из Израиля. В какой-то момент я взмолился: «Что ты делаешь? Они же снесут мне голову!» А для нее это было экзотикой, что в их краях появился человек из такой далекой страны.

- И что ты привез оттуда?

- Представь себе — саженцы гранатового дерева! Из такой холодной страны. Но какие там гранаты! Когда я попробовал на рынке гранатовый сок — по цвету почти черный, невероятно густой и очень-очень вкусный, я тут же захотел привезти в Израиль этот сорт. Женщина познакомила меня с китайцами, которые согласились продать саженцы. Они приехали за мной на велосипедах и куда-то повезли. Мы прибыли в совершенно глухое место, где не было ничего, даже деревьев. Я начал озираться: «А где же саженцы?» А китайцы отвечают: «Здесь» — и указывают на землю, где я стою. Я подумал, что они издеваются надо мной и привели сюда, чтобы убить и забрать мои деньги. И только я подумал о том, чтобы дать деру, как вдруг китайцы начали вытаскивать откуда-то из-под земли саженцы граната и протягивать их мне. Оказывается, мы стояли на крыше теплицы, укрытой от холода слоем соломы и земли.

А однажды я попал в жуткую переделку в Бразилии, — продолжает Моше. — Накануне поездки вычитал в Интернете, что там можно прожить на десять долларов в день и взял с собой денег даже с избытком, из расчета двадцать долларов в день, плюс сто долларов на чаевые, ведь я собирался пробыть там не менее полутора месяцев. И вот приезжаю и не могу понять, в чем дело: автобус вместо предполагаемых нескольких центов стоит восемь долларов, гостиница тоже в несколько раз дороже, чем предполагалось, и даже простой стакан воды продается не меньше, чем за доллар. Оказалось, что как раз в те дни в Бразилии произошла девальвация и местную валюту — реал приравняли к доллару, так что вскоре я уже не мог снимать жилье. Если бы я остался на улице, то просто погиб бы. Ты не представляешь, что там творится! Бездомных, в том числе и детей, которые спят на пляжах, по ночам расстреливают спецкоманды, забрасывают их тела в грузовики и отвозят на свалку. К счастью, надо мной сжалилась одна местная женщина, которая знала английский. Несмотря на то, что сама она нищенствовала, жила с двумя детьми в маленькой комнатенке, перебивалась рисом и фасолью, она приютила меня у себя и помогла связаться с израильским консулом. Консул мне сказал: «Если ты намерен оставаться здесь еще месяц, то жена должна выслать тебе не меньше десяти тысяч долларов, потому что цены в Бразилии поднялись в несколько раз». «Она, скорее ,пришлет мне гет (разводное письмо - Ш.Ш.), — ответил я, — откуда у нас такие деньги?» И тогда консул помог мне купить билет на ближайший рейс до Израиля. У этой истории, кстати, было продолжение. Та женщина, которая спасла меня, через год позвонила из Бразилии и спросила, не могу ли я выслать ей тысячу двести долларов: у нее обнаружили рак и нужны деньги на лечение. Я туг же выслал полторы тысячи. А она еще потом перезвонила и спросила: «Зачем так много? За лечение просят только тысячу двести».

- Куда ты собираешься на сей раз?

- В Гватемалу. Недавно я встретил в Галилее группу туристов-гватемальцев и спросил у них: «У вас там не опасно?» Они посмотрели на меня и засмеялись: «Если ты поедешь к нам в таких ботинках, — Моше указывает рукой на свои старые разбитые ботинки, — то тебя там никто не тронет!»

- Скажи, а много в мире таких сумасшедших, как ты, готовых ехать к черту на рога из-за одного саженца и рисковать при этом жизнью?

- В мире их достаточно, и со многими я дружу. Например, когда еду во Флориду, то везу своему другу — коллекционеру плодовых сортов то, чего у него нет, — саженец рожкового дерева. А в Израиле я, наверное, один такой сумасшедший, - смеется Моше. — Во всяком случае, до сих пор мне здесь подобные чудаки не попадались. А мечты мои самые простые - о фруктах, которых я еще не пробовал и вкусной еде.