Могильщики

Он взял в руки лопату и принялся копать. Дождь лил как из ведра, земля была мокрой и непокладистой. Джованни убрал с лица мешающие мокрые пряди волос. Он остановился, воткнул  лопату в землю и оперся на нее, переводя дух. Спина ужасно ныла. Где-то вдали кричали вороны, они прятались в деревьях, но Джованни знал, что они за ним внимательно наблюдают. Он всем своим существом ощущал эти пристальные, не обремененные разумом, черные глаза. Капли дождя давно попали ему под ворот, из-за чего намокла его футболка, и вода медленно скользила по спине, скатываясь вниз, оседая где-то под туго затянутым поясом. Это был его третий день работы могильщиком. Его семья издавна знавалась как семья падальщиков, семья гробовщиков, тех, кто каждый день встречает у своего порога смерть, как выразился один знакомый поэт Джованни.

С тех пор, как Джованни исполнилось семнадцать, он переехал в маленький домик, в округе которого рос крыжовник. Каждое утро начиналось с овсяной каши на воде, парочки огурчиков и временами даже масла с хлебом. Потом он надевал свой длинный черный плащ и шляпу отца, доставшуюся ему по наследству и шел на кладбище. А там уже играли похоронные оркестры.

- Кто это? – спросил Джованни.
- Мистер Ловуд, - ответил Робби, - а здесь, - он указал на могилку рядом, - его дочь Лиза.
- От чего она умерла?
- Автокатастрофа. Обычное дело. У нас что ни день, то какая-нибудь катастрофа и все связаны с машинами. Если бы не было машин, клянусь, надгробных плит было бы в пять раз меньше.
Джованни решил промолчать и поглядел на фотографию девочки. Ей, кажется, около тринадцати лет. Джованни хотел спросить, а сколько он похоронил вот таких тринадцатилетних детишек, погибших в автомобильных авариях. Но Робби резко повернулся и зашагал по направлению к выходу. Дождь размывал очертания силуэта и вскоре Робби вовсе исчез из поля зрения. Джованни вздохнул и достал из кармана флягу с водой.
- Эй, долго ты там еще? – крикнули из темноты.
Закрыв фляжку, Джованни взял лопату и побежал за Робби.

В доме было тепло и сухо. Тихо потрескивал огонь в камине. Робби взял чайник и поставил его на плиту.
- Ну и погодка, - отменил он.
- Да, не сахар. Я еще ни разу не работал в солнечные дни.
- Тебе везет. Обычно у нас солнечно, и я бы сказал, не атмосферно. А как ты появился, так дожди так и ливанули. Наверное, всю неделю будут идти.
- М-м, - промычав, кивнул Джованни.
- Ты же не местный, откуда к нам пожаловал?
- Пенсильвания.
- Далеко… И как давно проживаешь здесь? Нравится?
- Уже пять лет как.
- Я слышал, что работа могильщиком это у вас семейное дело. Не мне судить, но странные вы, кто будет добровольно заниматься этой грязной работой.
- По-моему, работа самая обычная. Такая же как, к примеру, пекарь или сапожник.
- Как хочешь, но как по мне так хуже работенки и не найти.
Джованни пожал плечами. Чайник к тому времени уже вскипел, и Джованни окунув пакетик чая в кипяток, присел на скамейку, около камина. Робби включил телевизор. И тут ему в голову пришла мысль, а скорее интерес к сидящему напротив юноше. Он был бледен, низок, но крепко сложен; лицо готического ангела, мощные руки со вздутыми жилами, казались по-девичьи изящными, и даже аристократичными. И ничего от могильщика. Он украдкой посмотрел на свои руки: смуглые, огромные лапищи в мозолях – полная противоположность свежим, не тронутым грязью рукам Джованни. Он спросил:
- Ты сказал, что переехал пять лет назад. Чем ты занимался, до того как устроился здесь?
- Да ничем, подрабатывал где-нибудь. Работал на блошином рынке.
Джованни поставил кружку на стол и выглянул в окно. Дождь все еще шел, заполняя окно орнаментом маленьких капель. Наверное, как и сказал Робби, он будет идти всю неделю. А как только выйдет солнце, он опять затеряется где-нибудь, словно ворон, и будет ждать прихода дождей. Снова и снова.