Без четверти полчаса

      Иринка уже подросла, ей почти три года. Она уже самостоятельно  умывается и одевается утром, ходит себе за молоком к соседке с маленьким графинчиком, когда мама ведёт приём больных, даже засыпает одна, если мама задерживается на неотложных вызовах, а папа в командировке. Правда просит санитарочку не выключать настольную лампу, потому что мерещатся ей в темноте всякие страсти-мордасти…

      Родители, зная, что до определённого возраста дети боятся темноты, очень умно и ненавязчиво отучают Иринку от этих страхов.

      Однажды зимним вечером, когда все собрались за вечерним чаем на кухне у самовара, папа вдруг говорит маме:
- А не пора ли Иринке ложиться спать?
- Не знаю, - отвечает мама, - интересно сколько времени?
- А ну-ко,  доча,  сбегай-ка в комнату, посмотри который час?

      Так как все сидели на кухне, лампочку в комнате не включали, и только полоска света из полуоткрытой двери на кухню слегка освещала часть пола около порога.

      Иринка, преодолевая страх, тихонько входит в дверь. Часы же висят на противоположной стене, в глубине , и чтобы добраться до них надо пройти через всю комнату. Мелкими шагами, оглядываясь назад, девчушка продолжает своё путешествие в полутьме. Вот в углу кто-то пышет огнём  и стреляет. Иринка вздрагивает, останавливается, переводит дух и, наконец, соображает, что это топится  печь-голландка, в которой потрескивают дрова, а огонь  прсматривается через дырочки в дверке.

      Передохнув, малышка делает ещё шаг и натыкается на большой обеденный стол, что стоит посреди комнаты , и представляется  ей огромным чудищем на толстых кривых ногах, а филейная скатерть, которой он накрыт, на ощупь  как шерсть этого страшилища.   На минуту затаив дыхание, она прислушивается, не зарычит ли этот странный зверь.   Нет, всё тихо.  Успокоившись, Иринка  продолжает своё движение. Осталось пройти совсем немного, только обогнуть стол, и она будет у заветной стены, где висят часы. Она уже слышит  через шум в ушах их мерное тиканье, которое действует успокаивающе. Ещё два шага, и наконец-то  Иринка у стены, где висят часы. Поднимает голову и долго смотрит на циферблат, освещённый лунным светом через не задёрнутое занавеской окно.

      Уф! Сколько же времени? Как разобраться в этих закорючках, ведь ей ещё нет  и трёх , цифр она ещё не знает. Стоит малышка в раздумье. Потом вдруг что-то соображает и пулей несётся на кухню с радостным  криком:
-Без четверти полчаса!  Мне ещё не пора спать?
-Не пора, - отвечают родители, радостно перемигиваясь.

      Все дружно смеются, а  Иринка  громче всех от счастья, что преодолела свой страх и, что не надо идти спать, когда вся семья вместе.





    Я уже подросла, мне почти три года. Уже самостоятельно  умываюсь и одеваюсь утром, хожу себе за молоком к соседке с маленьким графинчиком, когда мама ведёт приём больных, даже засыпаю одна, если мама задерживается на неотложных вызовах, а папа в командировке. Правда прошу санитарочку не выключать настольную лампу, потому что мерещатся мне в темноте всякие страсти-мордасти… 

    Как же поступали мои родители ,отучая меня маленькую, от этих детских страхов темноты.

    Когда на улице темнело, все усаживались на кухне за самоваром. Вечерний чай был ритуалом в нашей семье. В большой комнате свет не включали, лишь слегка приоткрывали дверь на кухню. Все разговаривали о том, о сём и, вдруг, папа или мама говорили:
-Интересно сколько времени, не пора ли Иринке идти спать? Естественно, как и каждому ребёнку, когда наконец-то дома вся семья, мне идти в кровать совсем не хотелось. Тогда папа просил:
-Сбегай-ка, доча, в комнату, посмотри который час.

    Я, преодолевая страх, потихоньку вхожу в двери. А часы висели на стене в глубине, и чтобы до них добраться надо пройти через всю комнату. Оглядываясь назад, на двери, продолжаю своё путешествие в полутьме. Вот в углу кто-то пышет огнём и стреляет. Вздрагиваю. Останавливаюсь, перевожу дух и соображаю, что это топится печь-голландка, в которой потрескивают дрова, а огонь просматривается через дырочки в дверке.

    Делаю ещё шаг и натыкаюсь на обеденный стол, что стоит посреди комнаты, и представляется  мне огромным чудищем на толстых  кривых ногах, а  филейная скатерть*, которой он накрыт, на ощупь как шерсть этого страшилища. Опять останавливаюсь, замираю, жду, а вдруг этот зверь сейчас зарычит. Нет, всё тихо.   

    Успокаиваюсь и продолжаю своё движение. Осталось пройти совсем немного, только обогнуть стол и я буду у стены, где висят заветные часы. Я уже слышу через шум в ушах их мерное тиканье, которое действует успокаивающе. Ещё два шага и я достигла цели! Поднимаю голову и долго смотрю на циферблат, освещённый лунным светом через не задёрнутое занавеской окно.

    Уф! Сколько же времени? Как разобраться в этих закорючках, ведь мне ещё нет трёх, и цифр я ещё не знаю. Стою в раздумье. Потом вдруг соображаю что-то и пулей выбегаю обратно на кухню, и кричу радостно:
-Без четверти полчаса! Мне ещё не пора спать?
-Не пора, -отвечают родители, радостно перемигиваясь.

    Все дружно смеются, и я вместе с ними, от счастья, что преодолела свой страх и, что не надо идти спать.
* Филейная скатерть, - это вязание крючком в технике "филе" , вяжутся ячейки  0.5х0.5 см из хлопчатобумажных ниток, , а рисунок (узор), как правило вязался шерстяными цветными  нитками, а по краям делались кисти  из этих же ниток. Поэтому на ощупь скатерть была ворсистая.
Во многих других домах я видела скатерти, подобные нашей с рисунком вывязанным именно шерстяными нитками, но узор может быть и из хлопчатобумажных ниток.

22.07.2013г.