Дети из плацкартного

До спортивного лагеря, в котором Эля работала вожатой, ей предстояло ехать три дня на поезде. Этого времени как раз должно было хватить на то, чтобы собраться с мыслями и настроиться на рабочий лад. Но ни тут-то было! Суровая действительность призвала её к работе с первых шагов по плацкартному вагону поезда дальнего следования, густо набитому людьми.
Мальчишка лет десяти сидел на Элькином месте и смотрел на неё грустными глазами. Как выяснилось, звали его Ваней, ехал он уже третий день, и было ему нестерпимо одиноко.
- Ты совсем один что ли, - удивилась Эля.
- С мамой, - отозвался Ваня, но она в ресторане пиво пьёт. – Вместе с его мамой, - он ткнул пальцем в мальчишку лет двенадцати, также грустно взиравшего с верхней полки. – А ещё учительница с ними…
- Какая учительница? Ваша? –  снова удивилась Эля.
- Нет, в поезде познакомились. Она учительница младших классов, но пьёт как слесарь дядя Вася, - мрачно пошутил Иван. – А потом храпит также.
Элю передёрнуло. Уж кто-кто, а учителя-то должны оставаться друзьями детей, ни на что не взирая.
- И давно они там? И с чего ты взял, что они там пиво пьют, может быть, вам за пирожками пошли?
- Ага, три дня уже с утра до вечера ходят. За пирожками…
Мальчишка с верхней полки только поёжился.
- Мне ммамка пельмени обещала. Ещё утром, - вставил он. – Ввот до ссих пор жду…
Эля бросила быстрый взгляд за окно. Там заметно смеркалось.
- И ты до сих пор не ел?
- Ел, - ответил за товарища Ваня. – Я ему свой «доширак» запарил. А то он заладил с утра самого: «мамка пельмени принесёт, мамка пельмени принесёт»… А мамка их съела давно – вместе с моей мамкой.
- Да, невесёлая картинка получается. А ну-ка, ребята, составьте мне компанию, - сказала вдруг Элька, и стала доставать из сумки приготовленную заранее снедь. Была здесь и молодая картошечка, и свежие огурцы, и тёплые ещё булочки с сыром.
Мальчишки сперва отнекивались смущённо, но то ли голод быстро взял своё, то ли прониклись доверием в новой соседке.
Совместная трепеза, как известно, объединяет. Под аппетитный хруст даров огорода рассказывал Ваня свою историю.
- Папу своего не помню. Говорят, когда он от нас ушёл, тогда мать и запила. Она сейчас продавцом работает. Хорошая, когда не пьёт. А дед меня лупит. Я ему за это сарай сжёг. Но это давно уже, когда мне семь лет было.
- Как сжёг? – поперхнулась Эля.
- Ну как, как. Костёр жгли с другом, прям в сарае, в котором уголь лежал…
Мальчишка с верхней полки рассмеялся.
- Не смейся, Сергей, - остановил его Ваня. – Мы же чуть не задохнулись тогда. Еле выбрались. Зато как тушили! Всем посёлком. Даже новобрачные в свадебных нарядах с вёдрами бегали.
- Ясно дело, - встряла Элька, - вся деревня загореться могла.
- Могла… - задумчиво проговорил Ваня. В глазах его снова стояла тоска.
- А давайте поиграем во что-нибудь, - предложила Эля. Но слова её энтузиазма не вызвали.
- Не во что у нас. Телефоны разрядились.
- Тяжёлый случай, подумала Эля, а вслух произнесла: «В карты, может?».
- Ккарт нет, - с трудом проговорил молчавший до сих пор Сергей. Он заметно заикался.
- Он плохо говорит, - сказал за него Ваня. – Его в детстве собака напугала.
Серёжа только головой кивнул в знак согласия.
Это случилось, когда ему было четыре. Мама отправила сына погулять одного. Он как раз мерял глубину лужи, бороздя её от края и до края, когда подбежало это слюнявое нечто. Оно было ростом с Серёжу (слюнявую морду он хорошо запомнил), и гавкнуло так, что тот присел в воду, да так и просидел в ней до маминого прихода.
Может быть, пёс и не хотел причинить ничего дурного, но малышу, гуляющему в одиночестве, и привыкшему получать затрещины после каждого слова, этого было достаточно. Он и сейчас схлопотал сполна – отнюдь не сочувствия – за то, что намочил комбинезон.
Эля встряхнула головой, чтоб отогнать возникшее видение. Поезд как раз остановился у станции, и дверь вагона упёрлась в окно киоска «Роспечать». За двадцать рублей там продавались игральные карты. Эля достала из кармана мелочь, параллельно уловив, с каким выражением мальчишки смотрят на продавца мороженого.
- Три пломбира, пожалуйста, - обратилась она к продавцу. Тот посмотрел на неё с благодарностью.  Если не раскупят мороженое пассажиры этого поезда, его придётся выбрасывать. Или нести домой и объедаться сладкой жижей, так как всё равно растает. А холодильника у него не только уличного нет, но и домашний полгода не работает.
- Вот, орлы, играем в «дурака», - сказала Эля, вернувшись, - и кто первый выходит, тот ест мороженое. Такой расклад понравился ребятам. За карты они взялись с азартом. Эле пришлось совсем немного подыграть, чтоб поделить мороженое между ними поровну.
А дальше и без сладкого игра пошла хорошо. С шутками и анекдотами из школьной жизни. Даже Сергей заикаться меньше стал. А уж с какой скоростью он раздавал карты! Руки его шевелились явно быстрей языка, а с головой и вовсе было всё в порядке.
Один инцидент только нарушил веселье. Ваня попить захотел, и стал в маминых сумках с едой искать воду. Нашёл полторашку с прозрачной жидкостью. Открыл, хлебнул, оказалось, водка. Побежал в туалет сплёвывать. А потом – вместе с Элей – по вагону – воду искать. У проводников не было почему-то холодной питьевой, кипяток только в титане.
Прогулка, помимо пополнения стратегических запасов, пополнила команду играющих в «подкидного». Теперь к Эле, Ване и Серёже присоединился пятнадцатилетний Стас, едущий один в гости к родственникам, 10-летний Андрюшка – тоже перемещающийся с мамой и не помнящий своего отца, и 6-летняя Вика, которая больше мешала, чем играла, но болтовню которой было чрезвычайно интересно слушать.
Игра становилась оживлённой и страстной. Элька со Стасом незаметно помогали младшим, а те только и мечтали, что победить.
В разгар веселья в вагоне появился белобрысый и лохматый Ромка. Ему было всего 8, но в поезд он сел один-одинёшенек. Его просто сдали как посылку проводникам. Денег дали им на руки, чтоб довезли парня из точки А в точку Б, и передоверили бабушке-дедушке. Билета при себе у Ромки не было. «Ромка-заяц», - так и стали его называть. Он как более опытный вытеснил из игры шестилетнюю Вику, оставив ей право возиться с отбоем и следить, чтоб остальные не «мухлевали». Вика не возмущалась, а Элька усиленно искала возможность переключить народ с игры в «дурака» на игру в «умника» - то есть на более умную забаву, например в «контакт».
«Контакт» - игра не сложная. Один загадывает слово, например, на букву «Л», другие пытаются его отгадать, придумывая точные определения к другим словам на ту же букву. Если ведущий ещё не понимает, а кто-то из команды уже догадался, то между ним и тем, кто сформулировал, возникает «контакт». Идёт дружный отсчёт до десяти, и если за это время до ведущего не доходит, то он вынужден назвать вторую букву. Рано или поздно, слово угадывается. Попутно игроки расширяют словарный запас и учатся точно формулировать мысли.
Игра ребятам понравилась, карты были забыты. Теперь вагон то и дело оглашался громким хором считающих до десяти и дружным хохотом. На этом месте и вернулись из ресторана побросавшие детей мамы. Вместе с ними и «учительница начальных классов». Они стояли, пошатываясь, и глядели на ребят осоловевшими глазами. Ждали, когда им уступят нижние полки. На верхнюю ни одна из этих женщин не смогла бы забраться.
Ваня с Серёжей выглядели счастливыми. Их мамы вернулись, с ними ничего не случилось (ну, почти ничего), мамы не бросили их. Серёжкина даже принесла сыну пельменей в пластиковом контейнере. Пусть не с утра, как обещала, пусть холодные и поздно вечером, но принесла же. Видеть надо было, с какой гордостью он их уплетал. На лице его читалось: «Я же вам говорил! Я же знал, что она не обманет!».
А женщины тем временем уже повалились спать. Они были похожи.  Все три тучные, тяжёлые, душно пахнущие перегаром. Сыновья поправляли им подушки и укрывали простынями. Только «учительница младших классов» лежала на свисающем до пола матрасе...
Утром, по первому стону матери, Ваня бросился к проводникам покупать ей холодную минералку. Сергей по такому же стону подал своей сигарету и зажигалку.
Неумытый Ромка мирно сопел на свободном месте в купе у проводников.  Стас на верхней боковой  смотрел порно-фильм на планшете. Ему не спалось, потому что на ночной станции, на которой он хотел купить воды, продавались только «энергетики». Сначала его трясло и жарило от такого напитка, под утро стало очень холодно, и он натянул одеяло до подбородка.
Ещё через несколько минут раздался грубый крик Ваниной мамы, костерившей его почём зря за то, что он открыл вчера бутылку с водкой.
А Эле отчего-то стало и стыдно и горько, как будто это она, наподобие той «учительницы младших классов», очнулась непонятно где в состоянии глухого похмелья…


26/07/13