Запретные желания Кэтти Холмс

Глава 1. Кэтти Холмс изнывает от жары, или маленький секрет под большим замком

Жарко. Я сижу за столом, положив голову на руки. Так тихо, что я слышу не только гул машин за закрытым и напрочь задраенным окном, но и тиканье часов в читальном зале. Да, библиотека – не самое оживленное место в пору летних каникул. Студенты давно разъехались по домам, а школьники лишь в последние дни августа вспомнят о книгах, которые им задавали прочесть за лето.
- Кэтти? Кэтти!..
Я нехотя поднимаю голову, потому что зовут меня. Я – Кэтти, Кэтрин Холмс. Мне тридцать два года, и я не замужем. У меня даже парня нет. И подруг тоже нет. Я их ликвидировала из своей жизни. А старушка, что сейчас тащится, шаркая шлепанцами, по коридору между пыльными стеллажами, - миссис Бредворд. Я ее очень люблю. Почти как бабушку. Свою я никогда не знала. Моя мать сбежала из дома, когда ей было шестнадцать. Через год она встретила отца и нагуляла меня. Еще через год маму сбила машина, когда она, обкурившись травки, возвращалась с работы в каком-то задрипанном кабаке. Так что воспитывал меня один отец, которого я ненавидела за его пьянки и кое-что еще. Возможно, я отважусь когда-то признаться в этом хотя бы самой себе, но не теперь. Вот такая у меня история.
- Миссис Бредворд? – я придаю своему лицу бодрый вид, хотя на самом деле готова от скуки и этой чертовой жары растаять и стечь под стол. Допотопный вентилятор под потолком не дает никакой прохлады, а на кондиционеры наша библиотека раскошелиться не в состоянии, потому что принадлежит муниципалитету нашего зас*аного городка Викторвилл, штат Калифорния.
- Кэтти, – сияет старушка, - книга, которую ты мне посоветовала прочесть, просто восхитительна!
- Я очень рада, что вам она понравилась, миссис Бредворд. Я сама с удовольствием ее перечитываю время от времени.
- Знаешь ли, - она кладет книгу на мой стол и, озираясь по сторонам, будто нас кто-то может подслушать, начинает шептать: - Эта Люси Грин – невероятная развратница, а бедный Джейкоб ей все прощает.
Я киваю, пока миссис Бредворд делится своим мнением от прочтения книги всемирно известной писательницы из Флориды. Такое ощущение, будто она безостановочно строчит свои романы, или же на нее работает с «десяток писательских негров».
- Скажи, деточка, - она наклоняется так низко над столом, что я ощущаю запах нафталина от ее платья, и еще что-то мятное, должно быть, гель для фиксации зубных протезов, - а есть ли еще что-нибудь об этой стерве Люси?
Я улыбаюсь, и миссис Бредворд мне в ответ демонстрирует вставную челюсть.
- Есть, - говорю я и лезу на полку за книгой «Люси Грин встречает рассвет в Амазонии». Уж после такого старушка наградит Люси куда более жесткими эпитетами, нежели «стерва» и «развратница».
Сама я прочитала эту книгу одной из первых, хотя пришлось выстоять длиннющую очередь в «Barnes&Noble», и пережить жуткую толчею, чтобы заполучить экземпляр книги с личной подписью автора. Это одна из моих слабостей – я коллекционирую автографы писателей.
После прочтения нескольких страниц я уже ненавидела главную героиню – шикарную брюнетку с идеальной фигурой и многомиллионным состоянием на кредитной карте. Такие персонажи могут существовать только в романах. Настоящая шлюха. Представляете, при живом (причем красивом и богатом) муже она переспала со всей командой корабля, на котором плыла в Южную Америку. Но потом мне стало ее безумно жалко. Кроме того, ее судьба очень похожа на мою. Ее никто не любил в детстве, потому что ни мать, ни отец не желали этого ребенка. Воспитывала Люси бабушка, бывшая проститутка. Да и во взрослой жизни любви больше не стало. Мужчины соблазнялись ее смазливым личиком и красивым телом, но очень скоро кукольная красота им недоедала, и они уходили, оставляя в сердце Люси лишь пустоту. И тогда она отправляется в дикую непроходимую сельву, чтобы отыскать племя амазонок и остаться с ними, чтобы познать женскую любовь. Короче говоря, она стала лесбиянкой. Такого, миссис Бредворд точно не вынесет. Хотя, мне порой кажется, что она просто прикидывается пуританкой, а на самом деле та еще штучка.
Пока старушка рассказывает мне о своих кошках, которых у нее четыре, и о петуньях на балконе, которые отчего-то очень быстро теряют лепестки, я вписываю название и автора книги в ее библиотечную карточку. Настоящая скукотища!
Вскоре миссис Бредворд уходит, и я остаюсь одна во всей огромной библиотеке. Вентилятор под потолком продолжает гонять тягучий, словно мед, воздух, часы на дальней стене читального зала тикают. Меня клонит в сон. Мне явно необходимо взбодриться.
Я достаю из сумочки два предмета и кладу на стол. Это небольшое зеркало и пакетик с белым порошком. Смотрю на них какое-то время, а потом высыпаю содержимое пакетика на зеркало и делаю дорожки. В это время в конце коридора раздаются шаги. Черт! Я быстро прячу все в ящик стола и строю из себя святую простоту.
- Привет, Кэтти! – в своей обычной манере кричит мистер Нолл. Это наш директор. Лысый, толстый и вообще жутко отвратительный тип. Но мне приходится ему улыбаться. – Как твое ничего? – спрашивает он и ржет, довольный своей шутке, у которой борода длиннее, чем хобот у слона.
- Ничего, мистер Нолл. – Отвечаю я и тоже смеюсь, подыгрывая этому старому козлу.
- Сегодня такая жарища, так что можешь уйти пораньше. Все равно делать тут нечего.
А вот это уже хорошая новость. Как раз успею забежать в бутик нижнего белья и прикупить одну вещицу, на которую давно заглядываюсь.
- Спасибо, мистер Нолл.
- Эй, Кэт, может, хватит уже меня мистером обзывать? Ты сколько у нас работаешь?
- Два года.
- Тем более. Теперь я для тебя – просто Джеймс.
- Ну, мне как-то неудобно… - мямлю я, непонятно почему заливаясь краской. Дурацкая манера.
Зато мистер Нолл, точнее Джеймс, нисколько не смущен. Он запрыгивает своей жирной задницей на мой стол и поднимает мой подбородок, так что я вижу его бегающие похотливые глазки. Наверно, у него уже встал. Фу, он мне просто омерзителен.
- Может, сходим куда-нибудь? А, Кэт?
Ненавижу, когда меня так называют.
Я смотрю на директора. Он вспотел, и на голубой рубашке расползлись темные пятна на шее и подмышками. А еще он дышит как паровоз. Словом, жутко отталкивающий тип. Если бы он не был моим начальником, и я не держалась бы за эту работу, то с удовольствием съездила бы ему промеж ног, но приходится сдерживаться.
- Простите, мистер Нолл, - говорю я, нарочно напирая на слово «мистер», - но у меня сегодня очень загруженный график.
Его глаза ползут на лоб, и мне это жутко нравится. Я продолжаю:
- В пять я жду в гости Стива Хендерса, это стилист из «Парадиза». Говорят, что он гей, но это совсем не так. К семи обещал приехать доктор Стоун из Калифорнийского университета, а в десять мы хотим развлечься с подружками. Дана Уильямс и Элизабет Пул. Вы их наверняка знаете.
Нолл совсем ошалел. Женщины, которых я назвала, были его любовницами, но он явно не подозревал о их «розовой» любви, прочем, как и они сами. Однако меня это нисколько не смущает, потому что директор резво спрыгивает со стола, и, удаляясь, бросает напоследок фразу:
- Э, прости!
Он уходит, а я от души смеюсь. Потом вспоминаю, чем я занималась до его прихода, и достаю из ящика зеркальце с дорожками кокаина. Зажимаю одну ноздрю, и вдыхаю порошок. Вначале все внутри немеет, будто мне сделали укол обезболивающего, а потом я начинаю парить.
Я кидаю зеркало в сумочку, а пустой пакетик из-под наркотика – в урну под столом. Встаю. Меня шатает во все стороны, но мне это нравится. Ощущение, будто я поднимаюсь к самому потолку. Я раскидываю руки в стороны и, изображая из себя не то самолет, не то свихнувшуюся чайку, бегу по проходу между стеллажами. При этом ржу как ненормальная.
В читальном зале я натыкаюсь на настольную лампу под старым желтым абажуром. Как же я ее ненавижу! Тут мне приходит в голову совершенно безумная идея. Я снимаю абажур и выливаю в него полный графин воды. Но на этом я не останавливаюсь. В углу стоит кадка с почти засохшей пальмой. Ее никто не поливает, кроме меня. Я тяну пальму из кадки, будто морковную ботву. Выдергиваю и засовываю в абажур. Меня распирает от смеха. Дальше я вытряхиваю всю землю, чтобы укрепить пальму, а кадку надеваю вместо плафона.
Удовлетворенная проделанной работой, я запираю все двери и ухожу из библиотеки. Меня совсем не волнует, что подумает мистер Нолл, когда после уик-энда увидит все это безобразие. Меня он все равно не посмеет уволить за мою маленькую шалость.
Я огибаю угол здания библиотеки, перебегаю дорогу и направляюсь к магазину нижнего белья. Это совсем недалеко, всего пара кварталов. Мне очень нравится бывать в том бутике. Там никто не лезет с советами и не норовит втюхать какой-то ширпотреб. Можно без спешки рассмотреть все понравившиеся модели и перемерить хоть весь магазин, никто и слова не скажет.
Итак, цель достигнута. Я на месте. Действие наркотика уже почти сошло на нет, но у меня, должно быть, очень красные глаза, я ощущаю в них резь. Захожу в бутик, где всегда чем-нибудь приятно пахнет. Сегодня это жасмин. За кассой стоит девушка, которую зовут Виктория. Мы с ней познакомились пару месяцев назад. Она очень юная, почти ребенок, но уже многое пережила. Тянет на себе мать-инвалида и двух младших сестер.
- Привет!
Виктория машет мне в ответ ручкой и возвращается к разгадыванию кроссворда. Ей известно, что я – очень привередливый покупатель, пока не перемеряю все на десять раз и не удостоверюсь, что вещь мне идет, не успокоюсь.
Через сорок минут я стою в примерочной и смотрю на свое отражение в зеркале. На мне черный кожаный корсет и трусики. Все это идеально облегает фигуру и кажется второй кожей. Наконец-то я нашла, что хотела. Я снимаю белье, одеваюсь в свою одежду и иду на кассу. Виктория с лукавой усмешкой пробивает покупки.
- Может, возьмешь еще вот это? – спрашивает она и показывает мне на витрину с всякими аксессуарами. Ближе всего лежат длинные кожаные перчатки в тон купленного корсета, именно на них Виктория и намекает.
Я беру перчатки в руки. Ощущения просто невероятные, мне хочется гладить и гладить этот непонятный, но очень приятный материал. Это не кожа, как я подумала вначале, и не латекс. Мне перчатки нравятся, и я соглашаюсь их купить.
В приподнятом настроении я бреду к ближайшей остановке. Через полчаса я окажусь дома, а пока можно послушать музыку. Я засовываю наушники в уши и отключаюсь от внешнего мира.

Глава 2. Кэтти Холмс не ищет приключений, они сами находят её

На покупку я потратила почти все деньги, и теперь с пустым кошельком, но ужасно довольная, отправляюсь домой.
Чтобы добраться до автобусной остановки, мне нужно пройти через переулок, где собирается всякий сброд. В конце его приткнулся полуразвалившийся дом, который уже лет десять собираются снести. А в его подвале располагается ночной клуб для избранных. По выходным там устраивают невероятные оргии, а в остальные дни – это пристанище для любителей просадить бабки в покер и рулетку. Естественно, нелегальное. Ненавижу это «гнездо разврата», как выразилась бы миссис Бредворд, но только здесь с легкость можно разжиться амфетаминами и коксом. Не подумайте, что я наркоманка, просто иногда мне требуется расслабиться, иначе я просто сойду с ума или покончу с собой. Причин для того множество.
Я сворачиваю за угол. Улица совершенно пуста. Уже темнеет, а фонарей здесь нет и в помине. Как обычно в таких случаях живот начинает сводить от страха, будто мне предстоит сдавать экзамен, причем прямо на улице. Я собираюсь перейти дорогу, схожу с обочины, и тут резко подламывается каблук, застряв в какой-то трещине на асфальте.
- Черт! – выкрикиваю я и начинаю размахивать руками, чтобы сохранить равновесие и не оказаться в придорожной канаве. Я совсем забыла про плеер, который тут же оказывается на земле, разбитым на части. Туфли, х*р с ними, все равно терпеть их не могу, но, плеер жалко, к тому же, кажется, я подвернула лодыжку. И это мне совсем не нравится.
Хромая, кое-как я перехожу дорогу и замечаю у дверей злополучного клуба трех парней, которые, судя по всему, уже давно на меня пялятся.
Стараясь не закричать от боли и сохранить нормальную походку, насколько это возможно, я разворачиваюсь и плетусь в противоположную от клуба сторону. Не нужно оборачиваться, чтобы понять, что троица, побросав косяки, которые раскуривала, следует за мной. Я буквально чувствую спиной их хищные взгляды.
Я бы прибавила шаг, но сломанный каблук очень мешает. Буквально в прыжке скидываю обе туфли и захожусь в крике, ударившись пораненной щиколоткой о сдвинутый канализационный люк, который не заметила в темноте. Так больно мне еще никогда не было. Закусив губу, я ругаюсь про себя, потому что парни теперь совсем близко, нас разделяет не больше десяти шагов.
Не знаю почему, я засовываю пакет с купленным в бутике бельем под футболку, зажимаю подмышкой сумочку и хромаю дальше, насколько могу быстро. Несколько раз сворачиваю, чтобы запутать преследователей, и вдруг понимаю, что заблудилась сама.
Я на незнакомой улице. Тут еще грязнее, чем в районе клуба. По обе стороны от дороги тянутся убогие двухэтажные хибары на несколько семей, во дворах за редкими, расшатанными заборами сушится застиранное белье. В полуметре от меня дорогу перебегает бродячий пес с разодранным ухом, из пасти его капает слюна. Я шарахаюсь назад и приземляюсь задницей на тротуар. Мне больно и обидно, хочется зареветь, но еще больше я боюсь собаки, явно бешеной, которая теперь остановилась и смотрит на меня голодными глазами. Меня всю трясет от страха.
- Эй, крошка, может тебя домой отвести? – слышу я голос за спиной, а потом мерзкий хохот.
Одна радость – вспугнутая собака скрылась за покосившимся забором, а я сижу на дороге и боюсь вздохнуть, потому что парни идут ко мне. Чтобы понять это, мне опять же не нужно оборачиваться. Они специально громко топают, чтобы меня запугать, и продолжают ржать.
Вот они все трое стоят передо мной. Так как я все еще сижу, они кажутся мне невероятно высокими и на удивление накачанными, совсем не похожи на типичных нариков. Блондин с длинной челкой, что стоит в центре, ехидно улыбается и не перестает при этом гонять во рту неподкуренную сигарету. Я замечаю, как блеснул золотой зуб.
- Давай руку! – он протягивает мне здоровенную ладонь с желтыми от никотина ногтями.
Не дожидаясь согласия, парень подхватывает меня и ставит на ноги. Двое других все еще ржут, обмениваясь тупыми репликами. Похоже, у них приход от наркоты.
- А теперь сумку. – Чувак с золотым зубом кивает, чтобы до меня дошло. Наверно, вид у меня совершенно невменяемый.
- У меня нет денег. – Пищу я и лезу за кошельком, открываю его – пустой.
- Карточку гони, мобильник.
Я трясущимися руками расстегиваю другое отделение, куда обычно кладу телефон, но другой нарик в черной футболке с черепом и перекрещенными костями выхватывает у меня сумочку. Я не отдаю, естественно, крепко вцепилась. Он дергает сильнее. Кожа трещит и рвется, все содержимое сумки вываливается на тротуар: катится мелочь, косметика, влажные салфетки и, конечно же, телефон. Вдребезги.
Парни матерятся. Тот, что отобрал у меня сумочку, швыряет ее в меня. Я отскакиваю, будто это фугасная мина.
- С*ка! – награждает меня прощальным словом золотозубый. Все трое разворачиваются и топают прочь. А я стою как дура посреди улицы, название которой я даже не знаю, растерянная, униженная и озлобленная.
Опускаюсь на колени и собираю разлетевшуюся мелочевку. Сумка теперь ни на что не годится, сплошная дыра, так что рассовываю все по карманам. Слава богу, грабители не заметили сверток под футболкой. Если бы они увидели, что у меня там, одним оскорблением я бы точно не отделалась. От этой мысли я начинаю дрожать, так что монеты снова звонко сыплются на асфальт. От досады я принимаюсь реветь, громко, во весь голос. Вскоре мне уже подвывает собака, должно быть, та самая, что перебегала дорогу.
Все еще всхлипывая и шмыгая носом, поднимаюсь. Боль в разбитой лодыжке немного унялась, но сама нога распухла. Надо бы поскорее приложить лед. Отряхиваю джинсы и верчу головой, чтобы понять, откуда я пришла. Парни скрылись между домами позади меня. Нехотя я ковыляю туда же. Мне страшно, ведь они могут подкарауливать где-нибудь в укромном уголке. Даже если меня станут убивать, никто не выйдет, даже из окна не высунется. Но делать нечего, и я возвращаюсь назад на несколько кварталов. Вижу автобусную остановку. Вовсе не ту, к которой я шла, но теперь все равно, мне как-то нужно добраться домой.
Автобус появляется минут через двадцать. Я замерзла как цуцик, к тому же жутко хочу в туалет. Забираюсь в салон. Пусто. Правда какой-то тип в шапочке, скорчившись, сидит в самом конце. Я занимаю место сразу за водителем. Он подмигивает мне в зеркале. Испанец и тоже с золотым зубом. Меня снова начинает бить дрожь, я обхватываю себя руками, тру плечи, чтобы согреться. Двери с шипением закрываются, и автобус наконец-то трогается.

Глава 3. Кэтти Холмс находит телефон или необычные события в обычной жизни   

Когда добираюсь до дома, желание у меня лишь одно – побыстрее приземлиться на толчок. Игнорирую народ, столпившийся возле соседнего подъезда, проношусь мимо них как реактивный самолет. На мое счастье лифт работает. Лихорадочно жму кнопку, пока не раздается заветный звук – кабинка ползет вниз. Едва дверцы открываются, заскакиваю внутрь, тыкаю кнопку с цифрой «17» и блаженно прислоняюсь к прохладной стене, так как теперь все мое тело охватил адский огонь. Лампочка под потолком нудно мигает, и я непонятно кому молюсь, чтобы она не погасла и чтобы лифт не застрял.
Наконец, нужный этаж. Дверцы со скрежетом растворяются. Заставляю себя отделиться от стены и шагнуть вперед. Босая нога пинает какой-то предмет. Гляжу вниз. Это сотовый телефон. Совсем древний, с кнопочками и торчащим обрубком антенны. Должно быть, кто-то обронил. Хотя, как можно не услышать, если такой кирпич грохнется на пол? Да и целый он, хоть и обшарпанный.
Поднимаю его и рассматриваю, пока другой рукой роюсь в карманах в поиске ключей. Врываюсь в квартиру, бросаю на тумбочку у двери ключи и телефон, и забываю о нем на какое-то время. Несусь в туалет.
Сижу нарочно долго, жду, пока вытечет все до последней капли. Потом встаю и нажимаю слив. Все это время набирается ванна. Повсюду витают «ароматы Франции» от геля для душа «Камэй», который я налила в воду. Если бы люди знали, какие ароматы на самом деле царили во Франции, скажем, веке так в 18-м, то не купились бы на рекламный слоган. Смеюсь, я же купилась.
Стягиваю с себя перепачканные джинсы, футболку, белье. Закидываю все в стиралку, а сама забираюсь в ванну. Теплая вода и воздушная пена приятно окутывают тело. Пытаюсь расслабиться, но меня никак не покидает мерзкое ощущение от прикосновений того парня. Руки у него были такие жесткие, будто каменные. Дрожь пробегает по телу, и оно вмиг покрывается «гусиной кожей». Но это ненадолго. Я успокаиваю себя тем, что ничего не случилось, они меня не тронули – не избили, не изнасиловали, - и это главное.
Долго плещусь в ванне, тщательно оттираю с себя невидимую грязь и разъедающий запах страха. Он никак не желает выветриваться, даже после того, как я намылилась в третий раз. Все равно едва ощутимый металлический привкус остался на языке, но, кажется, я знаю, как это исправить.
Наматываю на голове тюрбан, надеваю любимый махровый халат и топаю в кухню. Выгребаю из холодильника все съедобное, что не нужно готовить или разогревать. Несколько сэндвичей с курицей и яйцом, картофельный салат, который я приготовила на скорую руку с утра перед работой, ведерко клубничного мороженого и пакет яблочного сока. Неплохой ужин, правда?
Пока жую бутерброды, запивая их соком, таращусь в окно. Народ почти разошелся, остались только вездесущие старухи с пятого и с седьмого этажа и ватага ребятишек, которых ничем не отгонишь, если произошло что-то примечательное. Но больше всего меня беспокоит припаркованная у подъезда полицейская машина и сами копы возле нее. Один допрашивает старух, которые все время машут руками, указывая куда-то вверх, и строчит в своем блокноте, а другой круги нарезает по двору и детской площадке.
Но вскоре я теряю интерес к происходящему, поскольку еда закончилась, а из прихожей меня зовет телефон. Обычный, стационарный.
Шлепаю туда.
- Привет! – сразу узнаю этот жизнерадостный голос. Линда. Они с мужем живут этажом ниже. Тут же вспоминаю, что сегодня вечером я обещала посидеть с их близнецами.
- Ну что, предложение по-прежнему в силе? – щебечет Линда.
- Да, - говорю, - в силе. Буду через полчаса.
Быстренько сушу волосы феном, переодеваюсь в трикотажный спортивный костюм и спускаюсь к соседям.
Когда прохожу мимо тумбочки в коридоре, мой взгляд, естественно, натыкается на забытый там телефон. Кладу его в карман куртки и запираю дверь.
Квартира у Линды с Дэвидом просторная, трехкомнатная, в отличие от моей однушки. Встречают они меня уже в дверях, оба при параде – он в черном костюме и галстуке, она в платье сливового цвета. Оба сияют.
- Уже готовы? – улыбаюсь я.
Линда смотрит на мужа, который обнимает ее за талию. Тот подмигивает мне и подталкивает женушку к выходу. Она хватает плащ и сумочку, но в дверях оборачивается.
- Будь как дома. Близнецы спят. Когда проснутся, пусть что-нибудь перекусят.
Я киваю им и махаю рукой. Почти ушли, но голова Линды вдруг снова появляется в дверях.
- Мы постараемся вернуться не позже одиннадцати.
- Идите уже. – Захлопываю дверь и вздыхаю с облегчением, но не тут-то было.
- А мы не спим! – обрадовали меня близнецы – Джерри и Терри, которые все это время прятались за дверью детской. – Привет, тетя Кэтти!
Оба виснут у меня на шее. С трудом удерживаю их, все-таки не маленькие уже, десять лет.
- Привет, привет.
- Поиграешь с нами в «War Craft»?
- А вы уроки сделали? – спрашиваю.
У обоих лица тут же скукоживаются. Ясное дело, не сделали. Родители их не особо заставляют, но тетя Кэтти спуску им не даст, это пацаны отлично усвоили.
- Значит, сначала уроки, а потом будем играть в ваши стрелялки.
- «War Craft» - это не стрелялся, а стратегия, ничего ты не понимаешь, тетя Кэтти. – Обиженно бормочет Терри.
С первого взгляда мальчишек почти не различить – оба светловолосые, голубоглазые, на щеках и носах веснушки, но Джерри гораздо серьезнее, а оттого выглядит старше, и морщинка у него между бровями появляется, если он недоволен или задумался. Терри, наоборот, весельчак и оторвыш, губы всегда растянуты в улыбке, даже если он злится или ссорится с братом. А случается это регулярно, да почти каждый час. Если вдруг Джерри купили синюю футболку, а Терри – зеленую, все, скандал обеспечен. И так во всем.
Полчаса близнецы усердно трудятся над домашним заданием, высунув языки, но это быстро им надоедает.
Чтобы отсрочить момент своего позора, поскольку компьютерные игры – не моя стезя, зову мальчишек ужинать. Наливаю обоим точно по две поварешки томатного супа, кладу каждому по два кусочка хлеба и наливаю чай ровно до верхнего ободка на кружках. Оба тщательно следят за моими действиями, чтобы кому-то не досталось больше. Я посмеиваюсь про себя. С одной стороны, это, конечно, хорошо, когда у тебя есть брат или сестра, можно поделиться своими бедами и радостями, не скучно, опять же, но с другой стороны, это, по-моему, ад. Хотя мне трудно судить об этом, у меня никого нет.
Пока пацаны едят, я принимаюсь изучать найденный телефон. Экран весь поцарапанный, кнопки истерты, будто им пользовались вечность. И цвета он красного. Скорее всего, принадлежал девушке, или какой-нибудь старушке. Я вспоминаю о миссис Бредворд. Должно быть, у нее такой же доисторический мобильник, если вообще есть какой-нибудь.
Думаю, стоит ли его включить, но что-то внутри мне подсказывает, что надо повременить. Так что я убираю находку обратно в карман, где она и остается до моего возвращения домой.
Пару часов мы с близнецами играем в стрелялку. К моему удивлению у меня неплохо получается. В половину одиннадцатого я их отправляю спать. Еще через час возвращаются Линда с Дэвидом, улыбающиеся больше прежнего. Наверно, успели не только посидеть в ресторане, но и заскочить в какой-нибудь мотель.
Линда извиняется, что задержались, и я беру с нее обещание, что она мне все в подробностях расскажет об их вечере. Она хихикает, должно быть, до сих пор под действием алкоголя, и выпроваживает меня за дверь. Хотя я и сама рада, наконец, отправиться в свою квартирку.
Плюхаюсь на кровать. Что-то твердое давит мне в бедро. И я снова вспоминаю о телефоне.

Глава 4. Кэтти Холмс узнает о хозяйке телефона, или неприятный случай на крыше

Разглядываю мобильник несколько минут, а потом все же включаю его. Пиликает рингтон, экран приветствует меня логотипом неизвестной марки. Первым делом лезу в меню, но там нет абсолютно никаких функций, кроме отправки сообщений. Это просто нелепость какая-то. Даже в доисторических телефонах должны быть, по меньшей мере, игры. Но тут нет ничего. Нажимаю на все подряд, выхожу и снова захожу в меню – результат прежний. Зато через пару минут бесплодных тыканий на затертые кнопки, я попадаю в телефонную книгу. Там значится один-единственный номер. Ни имени, ни фамилии, просто номер. Причем местный, калифорнийский.
И тут что-то щелкает в моей голове. Знаете, будто мне разрубили ее надвое, и в одну половинку заскочил ангел, а в другую – докучливый демон. В той половине, которой выдалось служить на стороне добра, возникает мысль, что от телефона следует избавиться немедленно, выбросить в окно или смыть в канализацию и потом тщательно продезинфицировать руки. А вот темная половинка нашептывает обратное: набери номер, позвони, ведь нужно лишь нажать на кнопку.
Руки мои вдруг начинают трястись так сильно, что телефон падает на кровать. И голова снова становится целой, ангел и демон исчезли. Пытаюсь прийти в себя и понять, что же со мной случилось, но от размышлений меня отрывает стук в дверь.
Время для посещений позднее, и я, потихоньку вдев ноги в тапочки, крадусь к входной двери. Когда я приближаюсь, чтобы выглянуть в глазок, нетерпеливые визитеры начинают долбиться в дверь кулаками.
- Кто там? – пищу я. А если это парни из клуба нашли меня, чтобы избавиться на этот раз.
- Полиция, мисс.
Через глазок я вижу двух копов. Тех самых, что допрашивали старух во дворе. Конечно, я рада, что это не бандиты, но появление полиции среди ночи – не очень приятное событие. Я нехотя открываю дверь, не сбрасывая, однако, цепочку.
- Мисс, мы бы хотели задать вам несколько вопросов. – Говорит один из копов, видно, главный. У него коротко остриженные черные волосы с проседью, нос с горбинкой и неестественно тонкие губы. Одет в штатское – черные джинсы и свитер, сверху коричневый плащ. – Детектив Виллмор. – Тычет мне в лицо своим значком. – А это, - кивает на напарника – здоровенного детину с туповатым взглядом и трехдневной щетиной, - офицер Стаут.
- Сэр, я уже сплю. Не подождут ли ваши вопросы до утра? – намеренно зеваю пошире и тру глаза.
Детектив мотает головой.
- Несколько часов назад в вашем доме произошло самоубийство, неизвестная девушка спрыгнула с крыши. Мы опрашиваем всех жильцов.
- Ничем не могу помочь. Меня не было дома целый день, я ничего не видела. – Заявляю я, пытаясь захлопнуть дверь, но Виллмор подставляет ногу.
- Мисс! – настаивает детектив, и мне приходится их впустить.
Я провожу их в кухню, предлагаю чай. Виллмор отказывается, а вот второй нагло требует кофе, да еще принимается уплетать за обе щеки мои пирожные.
- Назовите, пожалуйста, ваше полное имя. – Начинает допрос детектив, открыв блокнотик и подняв карандаш наизготовку.
- Кэтрин Холмс. – Отвечаю.
Я сижу напротив Виллмора. Стауту сесть некуда, поэтому он стоит, прислонившись к подоконнику, и продолжает бесцеремонно поглощать сладости.
- Мисс Холмс, где вы находились сегодня с восьми до одиннадцати часов вечера?
Я подробно описываю дорогу домой из бутика нижнего белья, конечно же, не упомянув о том районе, в котором я встретила грабителей. Потом рассказываю, что присматривала за соседскими близнецами, и лишь полчаса назад вернулась домой.
Виллмор удовлетворенно кивает.
- Все сходится, мисс Холмс. Показания соседей подтверждают ваши слова. Мы уже опросили Линду и Дэвида Нотрем.
Это он, получается, проверял меня. Вот гад!
Естественно, он замечает мое негодование, но только пожимает плечами и говорит:
- Такова наша работа.
При этом его взгляд опускается ниже, и до меня доходит, что я чересчур сильно расстегнула кофту, а под ней только майка. Я резко дергаю замок, закрываясь до самого подбородка. Виллмор краснеет, кашляет и собирается уходить. Его помощник ставит пустую вазочку на стол и молча плетется в коридор следом за детективом.
- Простите, офицер!
Виллмор оборачивается в дверях, Стаута он уже вытолкал на лестничную площадку. В глазах детектива не двусмысленный блеск. Он шагает ко мне, но я отскакиваю и вытягиваю руку. Он снова кашляет, смущенный тем, что неправильно истолковал мои действия, и отстраняется.
- А кто была та девушка, которая покончила с собой?
- Мы еще пока не установили ее личность. – Говорит детектив, сжав и без того тонкие губы. – Но я могу показать вам фото. – Он с готовностью лезет в карман плаща, но я поспешно его останавливаю. Не хватало еще на ночь смотреть на мертвяков.
- Не думаю, что мне хочется это видеть.
Он кивает и выходит за дверь.
- Возможно, у нас могут появиться еще вопросы.
- С удовольствием отвечу на все ваши вопросы, но только в дневное время, сэр. – Говорю.
Он уходит, и я с облегчением захлопываю дверь. Теперь мне ясно, кто обронил телефон в лифте. В том состоянии, в котором пребывала девушка перед самоубийством, можно не заметить начало атомной войны, не то что потерю мобильника. Только почему копы не спросили про него? Этот вопрос терзал меня несколько минут, пока не зазвонил найденный телефон.

Глава 5. Кэтти Холмс знакомится с Джоном Фридэем, или безумные двести десять секунд

Я гляжу на экран телефона и понимаю, что звонят с того самого номера, который вбит в телефонную книгу. А что, собственно, в этом удивительного? Может, это ухажер умершей девушки вспомнил о ней, или мать почувствовала что-то неладное.
Нажимаю кнопку приема звонка и подношу трубку к уху. И на меня опять вдруг нападает непонятный ступор. Что сказать? Какие подобрать слова, если это и правда кто-то из родных самоубийцы?
- Алло, - произношу я и задерживаю дыхание, боясь пропустить нечто важное.
- Привет! – мужской голос. Такой потрясный, что мне хочется запищать от восторга. Я за всю свою жизнь не слышала таких приятных голосов.
- Привет. – Отвечаю. – А вы кто?
Несколько секунд длится пауза, и мне уже начинает казаться, что мужчина вот-вот отключится, обиженный, что я приняла его в штыки, но, наконец, он начинает говорить:
- Меня зовут Джон. Джон Фридэй. Сегодня днем я нашел на улице сотовый телефон, и…
Он замолкает, и я понимаю, что ему трудно подобрать слова. Моя голова кружится так, будто я переборщила с дозой экстези и сейчас лишусь сознания.
- И ваш номер был единственным, который я нашел в записной книжке.
Меня охватывает приступ лихорадки. Руки и ноги покрываются «гусиной кожей». Пальцы трясутся так, что едва удается удержать трубку возле уха. Естественно, я не в силах говорить.
- Алло, вы слушаете?
- Да, Джон, я слышу вас. – Бормочу я, трясясь словно в эпилептическом припадке. Шея под волосами намокла от пота, и холодные струйки текут под одежду.
- Должно быть, это был ваш друг, или брат, я не знаю.
- О чем вы?
Он тяжело вздыхает.
- Видите ли, я не просто наткнулся на этот телефон. Человека сбила машина прямо на пешеходном переходе, ну и… - парень явно раскаивается за содеянное, меня это трогает. – Я поднял телефон и положил в карман, пока никто не видел.
- Мужчина умер? – спрашиваю я.
Джон не сразу понимает, что я хочу узнать, и мне приходится повторить дважды, очень медленно, едва ли ни по слогам. Сам он потом еще несколько секунд борется со своим заплетающимся языком, и в итоге мне удается понять, что парня, сбитого машиной, увезли на скорой, но тот уже явно был мертв еще до того, как медики прибыли.
- Так вы не знаете его? – спрашивает Джон.
- Нет. – Дрожь потихоньку стихает, и мне становится почему-то очень хорошо от того, что этот мужчина разговаривает со мной. Я бы вечность слушала его медовый голос.
- Но откуда тогда в телефонной книге ваш номер?
Я понимаю, что мне придется во всем сознаться, хоть это не очень приятно. Во всяком случае, Джон открыл мне частичку своей души, и я в какой-то степени в долгу перед ним. А долг всегда необходимо возвращать. Уж так меня воспитали.
- Видите ли, Джон, этот номер не мой. Я так же, как и вы, сегодня нашла сотовый телефон. Я возвращалась домой и обнаружила его в лифте, а позже выяснилось… - колеблюсь секунду, стоит ли говорить всю правду. Ах, была – не была. – Выяснилось, что этот мобильник принадлежал девушке, которая сбросилась с крыши моего дома. Я не уверена полностью. Полицейские, которые допрашивали меня, не упоминали о телефоне, но ведь они могли не знать. Правда?
- Выходит, - голос мужчины становится задумчивым и тягучим точно нуга, - мы оба завладели чужими телефонами, хозяева которых мертвы?
- Выходит, что так.
- Послушайте, - Джон встрепенулся, и я буквально увидела его перед собой. Он точно так же, как и я, сидит сейчас на расстеленной кровати, закинув ногу на ногу. Скорее всего, у него длинные темные волосы. Может, хвостик. Глаза карие или серые. Так я его представляю.
- Что? – переспрашиваю я. Если он что-то и говорил, я все пропустила мимо ушей. Но, кажется, он молчал все это время. Может, тоже представлял меня.
Мои щеки начинают гореть непонятно почему, а губы растягиваются в улыбке.
- Я ведь даже не спросил ваше имя.
- Кэтрин Холмс, - отвечаю. – Можно просто Кэтти.
- Кэтти, - я слышу, как он усмехается, - а вы не откажетесь, если я приглашу вас выпить кофе завтра утром?
- Завтра суббота. – Мне тоже хочется засмеяться. – Хотелось бы поваляться подольше.
- Отлично, тогда ланч?
- Согласна. – Я снова представляю, как сейчас лучатся его глаза, и вокруг них разбегаются тоненькие морщинки.
Джон спрашивает, в какое кафе мне будет ближе завтра подойти. Я вспоминаю о «Винчелс» на пересечении Серкл-драйв и Седьмой улицы. Он знает это место, недалеко от его офиса. Я, кстати, тоже работаю поблизости.
- Пока, Кэтти. – Говорит он, и его голос теперь растекается словно шелк.
- Пока, - отвечаю я. – До завтра.
Сердце тут же начинает сумасшедше подскакивать, едва я отсоединяюсь. Кажется, я все это время не дышала совсем. Господи, он что, назначил мне свидание?
Так, Кэтти, перестань хохотать как ненормальная, и избавься, наконец, от этого телефона. Это снова проснулся ангел в моей голове. Но я на его просьбы не реагирую. Кладу мобильник на тумбочку у изголовья кровати и закрываю глаза. Не нужно долго концентрироваться, чтобы вообразить, какой же этот Джон Фридэй красавчик. Мужчина с таким бархатным голосом просто обязан быть эталоном мужской красоты. Во всяком случае, уже завтра в полдень я это узнаю.
Вдохновленная грезами о предстоящей встрече, я заснула через минуту, переживая во сне вновь и вновь те двести десять секунд, в течение которых длился наш разговор с Джоном. 

Глава 6. Кэтти Холмс становится Wild Cat, или второй маленький секрет

Будильник на электронных часах звонит в пять утра. Приоткрыв один глаз, я протягиваю руку и затыкаю ему глотку. Даже еще толком не очнувшись ото сна, я начинаю думать о Джоне.
«Хотелось бы поваляться подольше», - надеюсь, его не насторожила эта фраза, потому что спать-то как раз я не собираюсь. Мне предстоит очередная сессия. Так я называю процесс… впрочем, узнаете в свое время.
Выбираюсь из-под одеяла, достаю из пакета белье, которое купила днем в бутике, раскладываю на кровати. Поскорее хочется все это примерить, но сначала мне нужен душ. Впрочем, нет. Сначала посмотрю сообщения, давненько я не заглядывала в свой почтовый ящик.
Включаю компьютер, открываю почту. Сообщений уйма, и большинство из них, как обычно, рассылки и реклама. Мигом избавляюсь от этого барахла и проверяю остальное. Приглашения познакомиться, комплименты и угрозы – все это я уже проходила. Конечно, приятно, что многие люди интересуются мной, но это всего лишь похоть и низменные желания. И мне это нравится тоже, иначе я бы просто не выставляла себя напоказ. Обожаю, когда на меня смотрят. Я завожусь от этого. Да чего скрывать, я получаю наслаждение от этого. В то же время я защищена от физического контакта. Он просто разрушит ту иллюзию, которую я создала вокруг себя. Вы скажете, что я просто боюсь встречаться с реальными мужчинами. Так и есть, я этого не скрываю. Физическая близость для меня по большей части – это боль. У меня много странностей и секретов, и пока я готова открыть лишь этот.
Открываю двадцатое или пятидесятое сообщение. За размышлениями я не обращаю внимания на их содержание, но это меня привлекает чем-то. Все ясно. Оно не анонимное, и подписано не каким-нибудь идиотским ником типа «Сладкий котик» или «Супер-трахальщик», обычное имя  Джек Доэтри. Читаю содержимое:
«Привет, Wild Cat! Меня зовут Джек, как ты уже поняла. Вот, случайно наткнулся на твое видео в сети. Только не подумай, что я из этих… извращенцев… черт, наверно тебе так каждый второй говорит. Ты классная! Нет, честно. Симпатичная. Мне твои волосы очень нравятся и плечи привлекательные… Ну вот, теперь ты точно думаешь, что тебе пишет озабоченный школьник».
Я смеюсь. Прикольный этот Джек. Мне он уже нравится. Но надо обязательно посмотреть его фото. Банальными словами о моей привлекательности меня уже не купишь. Может действительно прыщавый юнец или, наоборот, старикан какой-нибудь.
Захожу на его страничку. Информация почти отсутствует – это и не мудрено для подобных мест. Кому захочется открыто признаваться, что он посещает порно-сайты с не совсем традиционным содержанием. Указан лишь возраст Джека – 36 лет. На аватарке длинноволосый мужик с пистолетом и четками. А, помню, это «Лжец». И как, скажите на милость, относиться к мужчине, который ставит такое фото?
Хочется узнать о нем побольше. Забиваю имя и возраст в поисковик. Найдено 3834 совпадения. О ужас, мне их не просмотреть до скончания веков. Да и не стану я тратить на это время. Проще спросить его самого.
Набираю ему письмо. Пишу, что заинтересовал и что хочу узнать его ближе. В общем, стандартный текст. Едва успеваю отправить месседж, как тут же приходит ответ. Оперативно.
«Хочу увидеть тебя сегодня, а завтра ты узнаешь все обо мне».
Хитрец! Таких типов знавала я не один десяток. Покажешь им все самое откровенное, а на завтра его и след простынет.
«Нет, дорогой мой! – пишу. – Сначала ты говоришь, откуда ты, кто, чем занимаешься, не извращенец ли, желающий меня похитить и держать где-нибудь в подвале, чтобы бесплатно пользоваться услугами, так сказать. Только потом получишь “десерт”».
Ответ на этот раз приходит минут через пять. Что-то долго сочинял себе легенду, а может просто приходил в себя от моих откровенных вопросов.
«Я не извращенец! Не школьник, не старик и не женщина. И вовсе не собираюсь тебя похищать. – Это он на полном серьезе. – Работаю в торговой компании. Обычный менеджер, как и еще сотни таких же глупцов. Имя и возраст ты, наверно, сама узнала. Живу в Калифорнии, городок Викторвилл, хотя ты вряд ли слышала о таком захолустье…»
Тут меня словно обухом по голове ударяет. Этот парень из того же города, что и я. Но как такое возможно? Я нигде не указывала информацию о месте проживания. Мой сайт, где я выкладываю видео и провожу «сессии», зарегистрирован на поддельный IP-адрес, по нему меня невозможно вычислить. Если ведутся трансляции в режиме реального времени, их отследить, конечно, возможно, но для этого необходимо быть гениальным хакером, а не «обычным менеджером».
Он шлет мне напоминалку, потому что я надолго задумалась и не отвечаю. Пишу, что я из того же города, и теперь настает его черед размышлять о превратностях судьбы.
«Ты не шутишь?» - спрашивает он, спустя время.
«Какой смысл?»
«Ну да, - соглашается он. – Так что, теперь мне полагается награда?»
«Конечно. – Отвечаю. – Если подождешь немного. Мне нужно в душ».
«Готов ждать сколько угодно!»
Иду в ванную и забираюсь под горячий душ. Так все это странно – сначала Джон, потом этот парень. И оба объявились после того, как я нашла телефон. Может, просто совпадения? Никогда в них не верила.
Через пятнадцать минут я уже одета и готова к «сессии». Веб-камера включена и направлена точно на кровать, которую я застелила черными шелковыми простынями с красными розами. Я отлично смотрюсь на них в новом корсете и длинных сапогах. По крайней мере, я довольна тем, как меня отображает камера. Я столько раз проделывала это, но сегодня я нервничаю. Нетрудно догадаться, почему. За мной будет наблюдать Джек, пусть и через монитор своего компьютера. Но он совсем рядом, возможно, в соседнем квартале или даже в квартире этажом ниже. А что, если он вычислил меня и специально приехал в Викторвилл? Кэтти, а ну прекрати! Не становись мнительной трусихой, тебе это не идет.
Глубоко вдыхаю-выдыхаю и включаю онлайн трансляцию. Сажусь на кровать, слегка откинувшись назад.
- Привет, ребятки! Это снова я, Wild Cat. Заждались? Я приготовила для вас сегодня новую игру. – Достаю из-под подушки плеть и провожу ею сначала по бедру, затем по животу и груди. – Надеюсь, вам понравится.

Глава 7. Кэтти Холмс идет на свидание, или попытка №1

Смотрю через стеклянную витрину «Вичелс». С утра да еще в субботу кафе пусто. Только один человек сидит за столиком, потягивая кофе или чай из белой кружки. Первое, что бросается в глаза, его прическа – в точности как я представляла – черные волосы ниже плеч, и они распущены и слегка завиваются. На подбородке легкая небритость, но она ему даже идет. Это он, Джон Фридэй! И он действительно красавчик.
Вхожу внутрь. Тренькает колокольчик на двери, оповещая о моем появлении. Джон поднимает голову. На его лице застыло выражение, которое я никак не могу понять: то ли он потрясен моим внешним видом, то ли разочарован, а то ли удивлен, что я вообще пришла. Вдруг он резко вскакивает из-за стола и, естественно, опрокидывает на себя содержимое кружки, потому что оставил ее на самом краю.
Возможно, он обидится, но я не могу не рассмеяться, глядя на него. Здоровенный лохматый мужик с мокрым пятном на причинном месте. Меня так разбирает смех, что я складываюсь пополам и едва не ударяюсь головой о соседний столик. Надо сказать, что с утра я закинулась парой таблеток для храбрости и чтобы выглядеть бодрой, и теперь жалею об этом. Слезы катятся из глаз, и я вот-вот захлебнусь собственными слюнями, но отчаянно продолжаю ржать над чуваком. Мне плевать, что он обо мне подумает, потому что наркотики делают меня не только чертовски смелой, но и безразличной ко всему.
Выражение полной растерянности на его лице внезапно сменяется беспричинной радостью, и он начинает хохотать вместе со мной. В то время, как официантка и вышедший из закутка хозяин кафе смотрят на нас как на дебилов.
- Может, свалим отсюда? – спрашивает Джон, едва переводя дыхание, и из его глаз градом брызжут слезы.
Мне сводит диафрагму. Задыхаясь от смеха, я киваю и поскорее двигаю к выходу. Он идет к стойке, чтобы расплатиться, да еще каким-то чудом умудряется объяснить, что ему нужен пакет пончиков на вынос. Я бы на его месте точно начала биться головой о прилавок, но он сохраняет контроль над собой, хотя не перестает хихикать ни на минуту.
Он выходит из кафе, и мы бредем по Седьмой улице бок о бок. Он молча протягивает мне пакет, и я достаю один пончик, покрытый розовой глазурью. Надкусываю, и из него брызжет крем. Догадайтесь, куда это все летит? Естественно, на джинсы Джона Фридэя. Как по команде мы оба снова начинаем ржать, потому что крем уж очень похож сами знаете на что. Я совсем забыла, что во рту у меня не пережеванный пончик, и, конечно же, поперхнулась. Начинаю задыхаться и кашлять. Джон роняет пакет, наступает на пончики, и джинсы его уже по колено в креме. Но он не обращает на это внимания, кидается мне на помощь. Прием Хеймлича он проводит отлично, и кусок легко выскакивает из пищевода. Слезы начинают течь по моим щекам, теперь уже не от смеха.
- Спасибо! – это все, что я способна сказать.
Он смущенно кивает, а потом говорит:
- Нам нужно кое-что обсудить, так ведь?
- Да, - говорю. Я понимаю, что он имеет в виду.
Мы садимся на лавочке у автобусной остановки, потому что дальше идти некуда. Джон долго молчит, но разговор все равно начинать ему.
- Я видел, как того парня сбила машина, - наконец произносит он. – Я опаздывал в офис, но что-то меня удержало возле пешеходного перехода. Провалиться мне сквозь землю, но чел сам бросился под машину. Горел красный, и он стоял на обочине, то порываясь пойти, то возвращаясь. Так продолжалось несколько минут. Я наблюдал за ним, но не предпринял ничего, когда он все-таки шагнул на дорогу. Водитель, конечно же, ничего не видел и при всем желании не успел бы затормозить. А я, понимаешь… я стоял рядом, догадывался, что он собирается сделать. Я мог просто окрикнуть его или схватить за плечо, но не сделал этого. А когда уже все произошло, я заметил сотовый телефон. Целехонький, несмотря на то, что его владельца буквально размазало по асфальту. И знаешь, что я сделал? Поднял телефон, положил его в карман и просто ушел оттуда.
Что я могу сказать на это? Естественно, продолжаю молчать.
- Думаешь, я поступил как негодяй?
Качаю головой.
- Тебя что-то заставило появиться именно там и наблюдать за тем, как парень совершает самоубийство, а потом подобрать телефон. Кто-то или что-то захотело, чтобы он оказался у тебя.
- А твой? Что скажешь о нем?
Я достаю из кармана мобилку, найденную в лифте, показываю Джону.
- Я тебе все рассказала уже. Когда выходила из лифта, случайно запнулась за него ногой, и вуаля, он у меня.
Он внимательно разглядывает вещицу, крутит в руках, нажимает на кнопки. Потом возвращает.
- У меня такой же.
Теперь он демонстрирует свой телефон. Модель, несомненно, та же, только цвет черный.
- Узнала что-нибудь еще о девушке, которая погибла?
- Нет, - качаю головой. – И, честно говоря, не очень хочется.
Какое-то время мы сидим молча и смотрим себе под ноги. В итоге я не выдерживаю и задаю вопрос:
- Что ты намерен с ним делать?
- Избавлюсь как можно скорее, и тебе советую, только…
- Что?
- Скажешь мне свой номер телефона? Обычного.
Я понимаю его. Мы оба теперь будем относиться с подозрением ко всем мобильным телефонам.
Диктую ему свой номер. Джон смеется и называет свой. Они различаются только последними двумя цифрами, и это очень удивительно.
- Пожалуй, я тоже избавлюсь от своего, выброшу где-нибудь. Да хоть бы и здесь.
Беру телефон и швыряю его в урну.
- Дело сделано. – Отряхиваю руки и улыбаюсь Джону.
- Отлично! Тогда я распрощаюсь со своим где-нибудь по дороге.
Киваю. Мне очень не хочется, но все же говорю:
- Мне уже пора.
- Тебя проводить? – вскидывается он.
- Нет, спасибо. – Вот это мне точно не нужно.
- Тогда, может, сходим куда-нибудь завтра? Сегодняшнее свидание не удалось.
- Боюсь, завтра не получится. Может, на неделе? Заходи в библиотеку, я каждый день работаю до пяти.
- Правда? – он явно изумлен. Наверно мой внешний вид и слово «библиотека» в принципе не сочетаются. Сегодня я зачесала свои ярко-красные волосы назад, так что смотрятся они как львиная грива. Знаю-знаю, у самок не бывает гривы, а у меня есть. На мне спортивное черное платье с белыми полосами по бокам, такие вышли из моды уже лет пятнадцать назад, но тогда мне не позволено было надевать подобные вещи, и еще здоровенные армейские ботинки. Клевый прикид, правда?
- Я всю неделю буду занят. Готовлю отчет. – Говорит он с грустью.
- Тогда в выходные?
- Идет. Я позвоню тебе? – звучит как вопрос.
- Конечно.
Заставляю его повторить мой номер, и мы расходимся в разные стороны. Шагаю по Седьмой улице к дому. На душе так легко, что хочется взлететь. От проклятого телефона я избавилась. Хотя он сослужил мне хорошую службу – свел с невероятным мужчиной.
Эй, я что, влюбилась в Джона Фридэя? Нет, нет, нет!!!

Глава 8. Кэтти Холмс узнает о способностях телефона, или попытка №2

Стою у двери своей квартиры, но мысли мои все еще витают где-то далеко. Лезу в сумку за ключами, и тут моя рука натыкается на предмет, которого там быть не может, не должно. Я заламываюсь в квартиру, бросаю ключи на тумбочку и туда же начинаю вытряхивать содержимое сумочки. Черт!.. Черт!!! Как такое вообще возможно? Я же его выбросила. На глазах у Джона Фридэя я швырнула этот гребаный телефон в мусорку, но вот он, лежит на моем столике в моей прихожей в моей квартире. Такой же реальный как косметичка, как ключи, с помощью которых я попала домой.
Закрываю глаза и как в детстве мечтаю, чтобы он исчез когда я их открою, чтобы это была лишь иллюзия, выдумка моего возбужденного наркотиками и грезами о Джоне воображения. Открываю глаза, но мобильник никуда не делся. Тогда я щипаю себя за предплечье – все по-прежнему. Наверно, я схожу с ума.
Хватаю телефон и несусь с ним в туалет. Поднимаю крышку и без всяких размышлений смываю его в унитаз, даже не задумываясь, что эта фиговина может там застрять.
Вздыхаю с облегчением второй раз за день. Мою руки и только отворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты, как раздается омерзительный писк. Но он вовсе не такой, каким должен быть по идее звонок смытого в канализацию сотового. Он пиликает так, будто лежит на крышке унитаза, которую, кстати говоря, я собственноручно только что опустила. Жутко не хочется оборачиваться, но мне это нужно.
Медленно поворачиваюсь. Он лежит у моих ног на коврике и продолжает мерзко звенеть, будто предупреждая меня, что больше не стоит пытаться избавляться от него. Определенно, у меня проблемы с головой. Или это галлюцинация. Но телефон вполне реальный, нога не проходит сквозь него, когда я спинываю его с коврика на пол. Погоди, сейчас я с тобой разделаюсь!
Даже не обувая тапочки, я бегу к Нотремам. Открывает Дэвид. Наверно, у меня невменяемый вид, потому что он подозрительно пялится на меня. Плевать.
- Дэйв, я помню, у тебя был такой здоровенный молоток. – Бормочу скороговоркой.
- Кувалда, - поясняет.
- Ага, она. Можешь одолжить?
- Ну, хорошо.
Пока Дэвид роется в ящике с инструментами, в коридоре появляются близнецы, видят меня.
- Кэтти, Кэтти, сходим в зоопарк в выходные? – повисает на мне Джерри.
- Хорошо, ребятки! – сейчас я готова пообещать все, что угодно, лишь бы мальчишки отстали.
Радостные они убегают в комнату, а Дэвид возвращается с кувалдой.
- Что это ты задумала? – интересуется он.
- Перевесить полку в ванной хочу. – Пытаюсь отмазаться я, но от Дэвида, конечно же, не так просто отделаться, как от детей.
- Может, я помогу? Что-то выглядишь ты неважно.
- Нет, я сама! – едва не кричу я, и Дэвид шарахается от меня.
- Ладно, порядок.
Возвращаюсь к себе. Бежать уже не получается, я едва волоку кувалду. Словно догадываясь, что я намерена учинить серьезную расправу над ним, телефон визгливо позвякивает. Расставляю ноги, поудобнее перехватываю свое орудие и, замахиваясь, ударяю со всей дури. А в следующую секунду я ощущаю сильнейшую боль. Ничего не понимая, опускаю взгляд вниз. С телефоном все в порядке, он, как и раньше, преспокойно лежит на кафеле, а вот моя ступня… она превратилась в отбивную. Я тихо скулю и падаю в обморок.
Когда в голове проясняется, и я приоткрываю глаза, все вокруг залито красным. Лишь спустя долгую минуту, соображаю, что это моя кровь. Все перепачкано в ней: стены, пол, унитаз. И только мобильник лежит чистенький, ни одной капли не попало на него.
Я понимаю, что самой мне не подняться, нужно кого-то позвать на помощь. Но до обычного телефона ползти очень далеко, я не смогу, нога объята невыносимой болью. К этому я не хочу прикасаться, да видно придется. Дотрагиваюсь до него. Пальцы определяют материал, из которого изготовлен сотовый, как кожу какого-нибудь пресмыкающегося, а не обычный пластик. Так и хочется отдернуть руку, но мне необходимо позвонить. Теперь в голове возникает вопрос – кому звонить? Нотремам? Нет, еще не хватало, чтобы они увидели всю эту кровавую бойню. Джону! Конечно же, Джону! Тем более что только его номер в телефонной книжке гребаного мобильника, других я не помню.
Жму на вызов. Но треклятые кнопки будто не работают. И когда я уже теряю всякую надежду справиться с мобильником, раздается звонок. Естественно, телефон я роняю из рук прямо на кафель, но ему хоть бы хны.
- Алло, - отвечаю, распластавшись по полу и ожидая чего угодно. Даже если со мной заговорят гуманоиды с Альфа Центавра, я не удивлюсь.
- Простите, мисс, вы, должно быть, родственница Джона Фридэя? – произносит загадочный женский голос.
- Что? Я?.. Что-то случилось? – я уже забыла про собственную боль, тревога перебила все остальные чувства.
- У мистера Фридэя случился сердечный приступ. Его нашли на улице…
- Кто вы? – кричу я в трубку.
- Я – медсестра. Звоню из муниципальной клиники. Видите ли, в сотовом телефоне мистера Фридэя был только ваш телефон, и я подумала…
- Да, да, - голова у меня идет кругом, - я сейчас же приеду.
Мобильник снова демонстрирует характер и отключается сам, давая понять, что нужную информацию я получила.
- Ты, идиотская тварь! – ору я и швыряю телефон об стенку, конечно, безрезультатно.
Закусив губу и останавливаясь через каждые полметра, я кое-как доползаю до прихожей. Хватаю телефон, обычный. Набираю номер Нотремов. Как бы мне не хотелось вмешивать их, но придется.
- Дэвид, - говорю я в трубку, - зайди ко мне. Только один. – Добавляю. Не хватало еще, чтобы Линда или близнецы увидели тот хоррор, что творится у меня в туалете.
Дэвид является очень скоро. И глаза у него становятся квадратными, когда он видит, в каком я состоянии.
- Только в туалет не заходи, ладно? – прошу я. Так и не дождавшись ответа, произношу: - Отвези меня в больницу.
Про телефон я забываю до поры до времени, но твердо решаю, что необходимо увезти его как можно дальше от дома.
Когда Джон приходит в себя, я сижу на стульчике рядом с его кроватью и листаю какой-то древний журнал. На мою ногу уже наложили повязку. Слава богу, перелома нет. Если бы набалдашник кувалды был металлический, а не деревянный, я бы раздробила все кости.
- Привет, - шепчет он, увидев меня.
- Привет, ты как?
- Жить буду. – Шутит еще.
- Ну, рассказывай, как тебя угораздило схлопотать сердечный приступ?
Пожимает плечами.
- Просто шел по улице, уже подходил к дому. Бац! И я здесь.
- Телефон был при тебе?
- Да, - говорит Джон, нахмурив брови, - не успел его выкинуть.
- Не возражаешь, если я его заберу? Кажется, я знаю, куда их можно сбагрить.
- Их? Ты же избавилась от своего.
Я усмехаюсь:
- Как бы ни так! От него невозможно избавиться: нельзя утопить, нельзя разбить.
- Вижу, ты пробовала. – Кивает на повязку.
- Пробовала.
- Что ж, забирай. Мне он точно ни к чему.
- Вот и отлично. Только придется подождать несколько дней, пока моя нога заживет. Но уж потом я их ликвидирую! – улыбаюсь и подмигиваю Джону. Он кивает в ответ.

Глава 9. Веселых выходных, Кэтти Холмс!

Близнецы не дают мне покоя с самого утра, но добираемся до зоопарка мы только около полудня.
Джерри и Терри весело носятся от вольера к вольеру, заправляясь сладкой ватой, газировкой и мороженым, в то время как я плетусь позади, подволакивая ногу, на которую все еще наложена тугая повязка.
- Эй, не подходите близко! – кричу я мальчишкам издалека и пытаюсь прибавить шагу. Ступня еще побаливает, когда я переношу на нее весь свой вес.
Близнецы стоят у клетки с обезьянами и просовывают сквозь прутья арахис в глазури, которого они накупили по целых два пакетика. Малыш-бабуин совсем не прочь полакомиться тем же, чем и человеческие дети. Мальчики смеются и подпрыгивают от восторга, когда он берет у них еду прямо из рук.
- Прекратите немедленно! – говорю я строгим тоном, когда, наконец, добираюсь до вольера с приматами. – Видите, что написано на табличке? Животных кормить нельзя!
Джерри и Терри с кислыми минами отходят от клетки, но тут же, приметив нечто более интересное, бегут в другую сторону, конечно же, не дожидаясь меня.
Обширный вольер, к которому устремились мальчишки, представляет собой оазис дикой природы с небольшим прудом, скалой и парой десятков деревьев. Нет никакой решетки, только металлическое заграждение высотой чуть больше метра отделяет обитателей павильона от посетителей. Многие переваливаются через это заграждение, совершенно позабыв о безопасности, и что гризли – это не какие-то плюшевые мишки, которых можно потрепать по загривку и вручить конфетку. Глупые мамаши абсолютно не понимают, какой опасности подвергают своих отпрысков, усаживая их верхом на заборчик, чтобы лучше разглядеть животных.
Когда я добегаю до вольера, – а я уже, конечно же, бегу, видя, что близнецы также оседлали заграждение, – то все равно не успеваю.
Позже, прокручивая эту сцену в голове, я прихожу к выводу, что камень, о который я споткнулась, неизвестно откуда появился у меня на пути, и еще секунду назад его там не было и быть не могло. Хотя, возможно, это всего лишь оправдание, и я попросту не смотрела под ноги, стараясь скорее добежать до мальчишек.
Когда мне это все-таки удалось, проклиная чертов камень, о который я по известному закону подлости ударилась как раз больной ногой, и, прыгая на одной здоровой, размахивая руками для равновесия, все было уже кончено.
Произошло это так быстро, что я, на секунду отвлекшаяся, шипя от боли и стараясь не закричать в голос, пропустила момент, когда медведица, посчитавшая, что к ее детенышам подошли слишком близко, перемахнула через метровый забор, будто была ланью, и напала на людей, толпящихся у заграждения. В первую очередь в поле ее зрения попали придурковатые мамаши, которые вместо того, чтобы потихоньку пятиться, принялись вопить, да еще повернулись спиной, пытаясь унести ноги и своих чад, и… близнецы.
Я почти ничего не видела, когда неслась туда: разум и зрение застила боль. Медведица схватила кого-то из мальчиков и поднялась на дыбы. Ребенок болтался словно тряпичная кукла в ее когтистых лапах. Однако очень быстро эта игра зверю наскучила. То ли она посчитала, что опасность миновала, когда люди с воплями разбежались в разные стороны, то ли служители зоопарка добились своего, оттесняя медведицу батогами обратно в вольер. Мальчика она отбросила с таким отвращением, будто он представлял опасность для ее жизни, а не наоборот. На другого она наступила, пятясь назад и рыча.
Когда я достигла вольера, не помня себя от отчаяния, на шоссе у зоопарка завывали сирены скорой помощи.

***
Выслушав обвинения Линды и Дэвида, их признания в ненависти ко мне и предупреждения, чтобы я больше никогда не приближалась к близнецам, я еду из клиники домой. На самом деле мальчишки отделались испугом и легкими царапинами и синяками, и с ними все будет в порядке. В этом меня заверили доктора, когда я обратилась к ним, не ставя в известность родителей.
Около получаса трясусь в автобусе. И когда вхожу в свою квартиру, сажусь прямо на тумбочку в прихожей, не включая свет. Меня не покидает ощущение того, что трагедия, произошедшая с близнецами, не случайна, и что во всем снова повинен телефон.
Я вспоминаю, что утром, пока я приводила себя в порядок и одевалась в ванной, мальчишки залезли в мой стол и, естественно, обнаружили там мобилки. Не знаю, что они вытворяли с телефонами в мое отсутствие, может, пытались разобрать или еще что, но мне не понравился сам факт, что они роются в моих вещах без спроса. И я, конечно же, отчитала их за это по полной программе. Только, подозреваю, самим устройствам это не понравилось куда больше, и они отомстили мальчишкам.
Я понимаю, что мысли мои похожи на бред, но от них просто так не отмахнуться. К тому же жутко ноет ступня, а заглушить боль нечем. И тут меня озаряет идея.
Я набираю домашний номер Джона Фридэя, его вчера должны были выписать из больницы. Мне необходимо кому-то выговориться, никогда еще не испытывала такой острой потребности просто услышать чей-то совет.
- Алло, - говорит он. Голос усталый и немного сонный, хотя время еще не позднее. Должно быть, это из-за успокоительного, которое он принимает.
- Привет. – Произношу я. – Как дела?
Мне трудно скрыть то отчаяние и грусть, которые я испытываю,  и Джон, естественно, это замечает сразу же.
- Что-то случилось? – спрашивает он так осторожно и трогательно, что я готова разреветься. Однако сдерживаюсь.
Пересказываю ему в деталях случай, приключившийся в зоопарке, и не забываю упомянуть о мобильниках. Странно то, что ни один из них до сих пор не разрядился. Джон выдвигает гипотезу, что они, возможно, подпитываются не электричеством, а чем-то другим, и затем спрашивает:
- Что ты теперь намерена предпринять?
Его вопрос заставляем меня вздрогнуть, будто Джон Фридэй знает, что у меня уже готов план, каким образом наконец избавиться от этих дьявольских изобретений. Я вкратце объясняю:
- Есть одно место, где я часто бываю. Сегодня ночью я отправлюсь туда и кому-нибудь спихну телефоны.
- Ночью? Одна? Может, тебе требуется провожатый или телохранитель?
- Нет, спасибо. – Впервые с самого утра я улыбаюсь. А потом мне становится жутко, когда я представляю, что Джон может узнать, в какое именно место я собираюсь. – Сама справлюсь!
Спустя час я выскальзываю за дверь квартиры, чтобы не заметил никто из соседей. У нас есть такие любители пошпионить. На мне все черное: джинсы, водолазка, куртка и сапоги; волосы убраны под черный берет.
На углу я ловлю такси. Когда называю адрес района, где находится клуб, водитель косится на меня подозрительным взглядом, однако делает вид, что все ОК. Он не особо разговорчив, и меня это вполне устраивает. Всю дорогу я слушаю тяжелый металл, который играет у водителя в магнитоле.
Через четверть часа мы прибываем на место, лавируя между горами мусора и пустыми картонными коробками, которые ветер растаскивает по дороге. Я расплачиваюсь с таксистом, и он поспешно уезжает. Я остаюсь одна на пустой неосвещенной улице, где тусуется разный сброд. Неподалеку у мусорки кто-то копошится, и тут же раздаются недвусмысленные стоны. Я шагаю в переулок и почти бегом направляюсь к клубу.

Глава 10. Кэтти Холмс посещает удача, или попытка №3

Я захожу в клуб и быстро миную ту зону, которую принято называть прихожей. Там толпятся раскрашенные донельзя и одетые в нелепые парики и наряды девицы, трансы и прочая шушера. Всех их объединяет одна цель – заполучить себе клиента на ночь, желательно при бабках. Пока я пробираюсь через полутемный коридор, стараясь двигаться как можно незаметнее и быстрее, меня успевают облапать во всех местах. Я отталкиваю чьи-то руки с накладными красными ногтями, и вламываюсь в бар.
Танцпол забит до отказа. Люди топчутся под трансовую музыку, пуская к потолку кольца сигаретного дыма, заправляясь энергетиками или колесами, общупывая друг друга без всякого стеснения.
Прохожу мимо красного диванчика, на котором в открытую целуются две девчонки, а за ними наблюдает какой-то взлохмаченный чувак. Сажусь за барную стойку и заказываю порцию мартини. Никого из знакомых пушеров в округе не наблюдается, и я со скучающим видом потягиваю свою выпивку. Однако местный толкач не заставляет себя долго ждать, подсаживается рядом уже минут через пять. Их всегда можно узнать по дурацким кепкам или бейсболкам. Еще бы значки себе нацепляли, типа: «Нужны колеса, обратись к парню в красной кепке. Обслужит по полному разряду», или «Самый лучший кокс в городе у чувака в бейсболке».
- Привет! – заговаривает он, даже не глядя в мою сторону. – Травка не интересует?
- Нет, - отрываюсь от соломинки, - мне бы чего покрепче.
- О чем разговор! – с довольной миной он поворачивается, и когда мы узнаем друг друга, оба готовы заорать. Это тот самый чувак с золотым зубом, который вместе с двумя дружбанами преследовали меня несколько кварталов и напугали до смерти.
- Э… - он долго ищет подходящие слова, а потом вдруг начинает оправдываться: - Ты, это, не серчай на нас с парнями, мы просто пошутить хотели. Ну, припугнуть что ли…
- Ага, пошутить… - я готова выплеснуть в его рожу весь свой мартини, но удерживаюсь. А ни его ли я искала? Надо вести себя приветливее.
- Да ладно, проехали! – отмахиваюсь я, хотя мне очень хочется залепить по его наглой роже и выбить этот раздражающий золотой зуб.
- Могу предложить отличные «витаминки» со скидкой. – Лыбится он.
Пытаюсь изобразить на лице заинтересованность и вежливо так спрашиваю:
- Сколько?
Он называет сумму, и я согласно киваю. Когда чувак протягивает мне пакетик с розовыми таблетками, я передаю ему деньги. Он пересчитывает и тупо пялится на меня.
- Тут не хватает.
- Правда? – спохватываюсь я и лезу в сумочку за якобы недосчитанными купюрами, но, естественно, ничего не нахожу. – Э-э… слушай, у меня больше нет бабла.
Он начинает нервничать и тянет руку, чтобы я вернула дозу, но я не отдаю.
- Может… а, вот, возьми телефоны.
Я выкладываю злополучные мобильники на стол. Парень берет один, тот, что красного цвета, долго вертит в руках, разглядывает, разве что на зуб ни пробует. Та же процедура повторяется со вторым.
- Такое го*но и за десять центов никто не купит. – Недовольно качает он головой и отталкивает сотки. – Где ты их откопала?
Словно стрела, мой мозг пронзает потрясающая идея.
- Да ты чего, не сечешь что ли? Не смотри, что они такие затертые, это секретная разработка. – Воодушевленно начинаю врать я. – Специально, чтобы не привлекать внимания. На самом деле они противоударные, титановый корпус, и водонепроницаемые.
А чтобы доказать свои слова на деле, беру один телефон и макаю в стакан с виски, который стоит перед толкачом; чел даже глазом моргнуть не успевает.
- Ты че? – орет он и очень быстро вытаскивает телефон из выпивки, с грустью глядя на «оскверненный» бокал виски, которое пить он уже явно не захочет.
Снова рассматривает телефон. Тот, конечно же, продолжает работать как ни в чем не бывало. После купания в унитазе, бокал виски – это пустяк.
Беру второй мобильник и поднимаю над полом, собираясь продемонстрировать его противоударные качества, но чел перехватывает мою руку, и отбирает штуковину.
- Ладно, давай сюда! – говорит он и машет рукой, что я могу быть свободна.
Радости моей нет предела, но причина ее в том, что я наконец-то избавилась от телефонов… вроде бы.
Вот так, паря на крыльях обретенной свободы, лечу к выходу, когда меня чуть не сбивает с ног какой-то мужик. И во второй раз за вечер мне хочется заорать, когда я его узнаю.
- Джон?..
- Да. – Испуганно кивает он. – Ты что здесь делаешь?
- Лучше объясни, что здесь делаешь ТЫ?
- Да вот, зашел с друзьями пивка попить.
Врет и не краснеет, хотя левый глаз у него немного подергивается.
- Пивка? – ухмыляюсь я. – В этом заведении? Позволь узнать, и где же твои друзья?
Он притворно начинает крутить головой, якобы выискивая знакомых, но я стою, сложив руки на груди, и он понимает, что лгать бесполезно.
- Сдаюсь. – Джон слегка улыбается и кивает головой. – Ты меня разоблачила. Немного болела голова, хм… и я пришел сюда за этим…
Он потихоньку достает из кармана крохотный пакетик с порошком.
- А я за этим. – Демонстрирую свои таблетки.
- Ты употребляешь экстази? – его глаза округляются, будто сам невинен, как дитя.
- Иногда, - пожимаю плечами, - чтобы расслабиться, и сейчас как раз такое время. Хотя… это всего лишь предлог.
Киваю на парня у барной стойки, который все еще возится с полученными телефонами.
- Ты отдала их? – Джон удивлен, даже, похоже, встревожен.
- Да, - соглашаюсь я. – Не желаешь прогуляться и подышать свежим воздухом трущоб и мусорных свалок? – смеюсь. – Я поведаю тебе свою теорию.

Глава 11. Кэтти Холмс и Джон Фридэй… конец
Мы идем прямо по дороге, совершенно не страшась появления из какого-нибудь закоулка автомобиля. В здешнем районе их нечасто встретишь. Джон пинает коробку из-под пиццы, которая летит по дороге словно перекати-поле.
- Я долго думала над тем, почему телефоны возвращаются к нам. – Разбрасываю обертки и прочий мусор ногами будто опавшую листву; эта часть улицы особенно грязная. – И мне вспомнился попрыгунчик. Знаешь, это такой шарик на резинке. В какую сторону его не кидай, он все равно возвращается к человеку, который держит конец резинки. Обычная сила притяжения.
Джон кивает, давая понять, что общий смысл он уяснил, однако подбадривает продолжать.
- Вот и телефоны оказались привязаны к нам такой же резинкой, только невидимой. По воле случая или предназначения мы стали их хозяевами.
- Говоришь так, словно они живые существа. – Улыбается Джон.
Я лишь пожимаю плечами, лицо мое серьезно, и его улыбка постепенно исчезает. Тут не до шуток.
- Возможно. А еще мне кажется, они каким-то способом контактируют между собой – обмениваются особыми сигналами, может быть…
Я впервые произношу свои мысли вслух, даже мне самой они кажутся дикими. Жду, что Джон вот-вот сорвется с места и убежит, но он выглядит задумчивым, взгляд блуждает.
- Что заставило тебя так думать? – спрашивает он после минутной паузы.
- Прочитала статью в газете. Сбитый пешеход и девушка, спрыгнувшая с крыши высотки. Две смерти – это слишком громкое событие для нашего городка, тем более что случились они в один день и даже практически одновременно.
Джон устремил взгляд на меня. Он говорил, что застал дорожную аварию, когда шел на работу, однако не уточнял в котором часу. Газета раскрыла мне эту тайну.
- Конечно, время смертей доподлинно неизвестно, но и сбитый на дороге мужчина, и девушка-самоубийца погибли около восьми вечера.
- Не могу ничего сказать о ней, но парень погиб без двадцати восемь. Как я уже говорил, я опаздывал в офис, чтобы подготовить материалы к утреннему собранию, и постоянно смотрел на часы.
- Когда я вернулась, труп уже убрали, и полицейские опрашивали свидетелей, значит, прошло не меньше часа с того момента, как девчонка сиганула с крыши. Вот видишь, время совпадает.
- Твоя гипотеза работает? Телефоны действительно как-то общаются между собой?
- Получается так.
- Это просто бред, - он отрицательно качает головой, и я его не виню. Иногда разуму слишком трудно принять то, чему нет материального подтверждения и с чем не сталкиваешься в обычной жизни. – Может, эти двое просто договорились и совершили самоубийства одновременно.
- Ты сам говорил, что парень не хотел бросаться под машину и долго колебался, но его словно кто-то подталкивал.
- Да, но…
- Я думаю, телефоны способны передавать друг другу какие-то звуковые сигналы или виброзвонок.
- Погоди!.. – лицо Джона вдруг перекашивает гримаса боли и отвращения, он яростно пытается что-то воскресить в памяти. – Я припоминаю… да-да, так и было.
- Что? – шепчу я в нетерпении.
- Перед тем, как у меня случился сердечный приступ, - Джон морщится, ему неприятно вспоминать о том. – Я как будто услышал какой-то писк из кармана, где лежал сотовый. Но дело в том, что я точно отключал звук. И все же я достал телефон и убедился, что входящих вызовов не поступало. Подумал, что ошибся, и звонил мобильник у кого-то другого, но ни одного человека и близко не было. А потом сердце будто в тисках зажало. Значит, - он обращает ко мне полный непонимания и недоверия взгляд. – Они все-таки сообщаются друг с другом?!
- Должно быть, - соглашаюсь я, - но теперь это уже не имеет значения для нас.
Мы стоим в пустынном переулке, заканчивающемся тупиком. Через пару домов от нас бурлит жизнь, слышен гул проезжающих автомобилей. Но здесь мы только вдвоем. Ветер обдувает наши раскрасневшиеся лица и разгоряченные тела. Джон пристально смотрит на меня. Мы очень близки друг к другу, даже чересчур. И все же он не решается произнести то, что вертится в его голове и норовит сорваться с языка.
- Прости, - говорю я и отстраняюсь от него, нарушая тем самым притяжение, возникшее между нами. Никаких пробежавших искр, никаких бабочек в животе, всего лишь сексуальное влечение, которое я привыкла сдерживать. – Я еще не готова.
- Я провожу тебя! – кричит он вслед, однако продолжая стоять на месте, в то время как я шагаю в сторону многолюдного квартала. Я взмахиваю рукой, давая понять, что следовать за мной не нужно.
На самом деле к сексу с ним я вполне готова, просто боюсь, что не сумею объяснить свои предпочтения. А больше того я боюсь привести его в свою квартиру. Это только моя крепость, и она останется таковой.
Когда я возвращаюсь домой, на дворе глубокая ночь. Сажусь за компьютер и без всякого энтузиазма начинаю просматривать почту, мне нужно отвлечься. В этот же момент приходит новое письмо от Джека Доэтри.
- Не хочешь выпить со мной? – спрашивает он.
Я смеюсь:
- Вот так, по сети?
- А что тут такого?
- Ничего, - отвечаю. – Давай. Тем более что сегодня у меня есть повод.
Иду на кухню и достаю из холодильника бутылку Кьянти семилетней выдержки. Откупориваю пробку. Возвращаюсь к компу. Мы болтаем с Джеком о всяких глупостях, которые изредка перемежаются с его или моими тостами. Пью прямо из горла. Не замечаю, когда бутылка пустеет, и вскоре я засыпаю прямо перед работающим компьютером.

***
Дребезжащий звук будит меня, и я не сразу понимаю, что это звонит телефон в прихожей. Сползаю со стула (гадая, как я там оказалась), опрокинув к счастью пустую бутылку, и топаю на зов телефона, попутно пытаясь вспомнить, что происходило вчера ночью. Единственное, что без труда всплывает в моей памяти, это то, как я отшила Джона и как мы напивались с Джеком в режиме онлайн.
Голова трещит. Еще сильнее боль усугубляет надоедливый телефон. Я снимаю трубку и выдавливаю короткое: «Да».
- Ты не смотришь телевизор?
- Что?
По голосу я узнаю Джона Фридэя, но смысл его слов до меня туго доходит.
- Который сейчас час?
Я верчу головой в поиске настенных часов, но они висят в спальне, и из прихожей циферблат мне не виден.
- Полдень, - отвечает Джон. – Ты до сих пор спишь? Кэтти, ты не заболела?
- Нет, - бурчу я.
От многочисленных вопросов голова еще больше раскалывается. Черт! Я проспала работу. Неважно, решаю я, позвоню и притворюсь больной. Тем более что это недалеко от истины.
- Так о чем ты говорил?
- Все только и твердят о перестрелке, произошедшей вчера ночью в районе того клуба… - он понижает голос, почти шепчет, - где мы с тобой побывали. Погибли трое парней. Одного я узнал по описанию. У него была красная кепка и золотой зуб.
- Что? – меня бросает в дрожь, и я едва могу стоять на ногах. Джон описывает мне двух других убитых парней. Это, несомненно, те двое, что вместе с толкачом намеревались меня ограбить. – Господи! – выжимаю из себя.
Больше всего меня пугает не то, что все трое чуваков мертвы, а то, что телефоны лишились хозяев, и теперь снова захотят вернуться к прежним, то есть к нам с Джоном.
- Подожди секунду.
- Что? Кэтти?
Я бросаюсь к своей сумке и выворачиваю ее, вытряхивая все содержимое на пол. Гулкий стук… и сотовый телефон красного цвета и истертыми клавишами и немного поцарапанным дисплеем лежит передо мной. Похоже, от удовольствия он даже мигает кнопками. Я снова подношу трубку к уху и говорю, стараясь не завопить от ужаса:
- Джон, телефон вернулся. Я нашла его в сумочке.
- Не может быть!
Затем пауза. Я слышу шум. Наверно он роется в своих вещах.
- Кэтти, у меня нет ничего. Возможно, это ошибка. Или он мог возвратиться ко мне домой?..
- Нет, - возражаю я. – Он должен быть непосредственно при тебе, иначе не сможет воздействовать. Ищи лучше. Проверь карманы, бумажник, обувь…
- Обувь? – я слышу, что он хочет засмеяться, но ситуация не способствует веселью.
В итоге через несколько минут поисков он шепчет в трубку, хотя, вероятно, ему отчаянно хочется кричать:
- Я нашел, он здесь.
- Немедленно отключи его! – велю я, проделывая ту же операцию со своим устройством. – Разбери его, вынь батарею, чтобы они не могли переговариваться и не причинили нам вреда.
- Думаешь, поможет?
- Не знаю, - отвечаю я, протяжно вздыхая. И тут мне кое-что приходит в голову. Как же я раньше не подумала об этом? Я пыталась разбить телефон, утопить его, но вот сжечь не пробовала.
- Джон, нам нужно встретиться! – кричу я. Меня начинает трясти от нетерпения воплотить идею на практике.
- Я на работе, Кэтти.
- Плевать на работу, наши жизни в опасности! – уже воплю. – Встретимся у морга.
Бросаю трубку, оставляя Джона слушать лишь короткие гудки в трубке и задаваться мыслью, а не свихнулась ли я окончательно. Теперь я наверняка знаю, как уничтожить проклятые мобильники.

***
Вопреки моим опасениям, Джон приходит в назначенное место. Мы встречаемся у входа в городской морг ровно через час. Джон взъерошенный, небритый, глаза бегают, и в них застыл явный испуг и тревога.
- Что ты задумала? – спрашивает он первым делом.
- Телефон с тобой?
- Да, - он раскрывает носовой платок, в который завернут разобранный на части мобильник.
- Отлично, - я демонстрирую свой в прозрачном целлофановом пакете, а потом киваю на вывеску. – Кремационная печь. – Поясняю. – В ней очень высокая температура, даже кости превращаются в пепел, что уж говорить о пластике.
- Ты – гений. – Восклицает он и тянет меня за руку внутрь морга.
Мы минуем темный коридор с указателями в сторону крематория, когда нас останавливает чей-то голос:
- Кто вы такие? Здесь нельзя находиться.
Должно быть, сторож или кто-то из персонала морга. Мы оба медленно поворачиваемся, меж тем я прижимаю свертки с телефонами к груди, готовясь к выступлению. Изображаю скорбь на лице.
- Моя Лючия! – начинаю хныкать я. – Нужно скорее ее кремировать, чтобы она воскресла в новом теле.
Поначалу Джону кажется, будто я сошла с ума, но очень быстро смекает что к чему и начинает мне подыгрывать:
- Видите ли, сэр, - говорит он, отведя сторожа чуть в сторону и украдкой подмигивая мне, - моя жена души не чаяла в этой морской свинке. Кроме того… - Джон шепчет совсем тихо, - она немного не в себе.
Меня пробивает на смех, ведь я все равно слышу каждое его слово. Чтобы не выдать себя, приходится притвориться, будто я кашляю. Покосившись на меня, сторож вновь переводит взгляд на «моего мужа».
- Позвольте нам войти в крематорий. Это не займет много времени. Мы лишь бросим в печь бедное животное… - он делает вид, будто смахивает слезу. Отличный актер.
Но сторожу наша театральная постановка не по душе, и он отрицательно качает головой. Тогда в ход идут более весомые аргументы. Джон достает стодолларовую купюру и вкладывает в ладонь старика. Недолго тот рассматривает бумажку, а затем она исчезает в кармане его заношенных штанов.
Старик включает подачу газа. Оказывается, современные крематории снабжены автоматическим поджигом, благодаря чему необходимая температура достигается очень быстро. Затем надевает жаропрочные рукавицы и отодвигает заслонку. Немыслимый жар обдает наши лица. Для меня это ассоциируется с адским пеклом.
- Сделай это сам, дорогой! – говорю я и передаю Джону свертки, обращаясь с ними нарочито бережно.
Недолго думая, Джон швыряет их в огонь. Лишь несколько искорок успевает вырваться из печи до того, как сторож вновь закрывает ее. Вдруг мне кажется, что я слышу слабый писк, доносящийся из недр печи. Поворачиваюсь к Джону, но он сосредоточенно смотрит в одну точку – на задвижку, с которой старик едва справился. Должно быть, воображение разыгралось и звук мне просто померещился. Поблагодарив сторожа, мы рвемся к выходу.
Наступившее облегчение несравнимо ни с одним чувством, что я испытывала в своей жизни. Оно подобно эйфории, и никакие наркотики не способны создать подобный эффект. Мы выходим в коридор, и внезапно у меня подкашиваются ноги, я падаю коленями на холодный пол, голова идет кругом.
- Кэтти, что с тобой? – Джон бросается ко мне, помогает подняться, поддерживая за талию. Мы снова очень близки.
- Уже все хорошо. – Улыбаюсь я. – Головокружение прошло, силы возвращаются ко мне.
Он улыбается в ответ и крепко сжимает мою руку.
- Поцелуй меня! – прошу я, когда мы выходим на улицу и отдаляемся от здания морга. Улицы кишат жизнью, но Джона, похоже, это нисколько не смущает. Он притягивает меня ближе, положив одну руку на талию, а другую – на мой затылок. И целует. Крепко и одновременно нежно. Его ладонь скользит по волосам и вдруг замирает. Я не понимаю, почему он остановился.
- Что-то не так?
- Это ты Wild Cat? – спрашивает он, вытащив из моих волос заколку. – Я видел ее.
Эта заколка примечательная. Она сделана на заказ из яшмы в виде небольшой стрекозы с переливчатыми крылышками.
- Это я, - сознаюсь. – А ты, значит…
Боюсь потерять сознание, я бы никогда на него не подумала.
- Джек Доэтри. – Говорит он и снова прижимает к себе.
Больше для нас не имеет значения, кем мы были раньше. Гораздо важнее, кем мы стали теперь.

Эпилог

В это самое время сторож слышит тихий писк, раздающийся в глубине кремационной камеры. Он очень настойчивый и даже перекрывает звук ревущего пламени. Старик вновь надевает рукавицы, собираясь проверить, что же закинули внутрь та странная парочка. Но едва он оттягивает задвижку, как заслону  с силой выбивает и огонь вырывается наружу. Температура так высока, что человек вспыхивает подобно факелу и сгорает за несколько секунд. Позже в местной газете напишут, что причиной пожара, от которого выгорело дотла все помещение морга и унесшего жизнь 65-летнего сторожа, стал человеческий фактор. Предположили, что старик попросту забыл закрыть заслонку печи, выходя из крематория.
Счастливые Кэтти и Джон, продолжая держаться за руки, стояли посреди тротуара в тот момент, когда произошло крушение авиалайнера.

Из выпуска новостей:
«Жертвами крушения пассажирского лайнера компании American Airlines в жилом районе Викторвилла, штат Калифорния, по предварительным данным стали два человека – мужчина и женщины, личности которых до сих пор не установлены. Никаких личных вещей или документов при них не было найдено, за исключением двух мобильных телефонов, которые странным образом остались не поврежденными.

Спустя две недели полицейский Тим Род, разбирающий коробку с вещдоками, извлек с самого дна запаянный пакет с двумя новенькими сотовыми телефонами – красным и черным. Эти вещи по каким-то причинам оказались невостребованными после окончания расследования по делу.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает. Тим сунул пакет под куртку.
«Подарю дочкам», - подумал офицер, не замечая едва уловимый писк, издаваемый телефонами. Они обсуждали меню ужина на нынешний вечер.