Родная дочка мачехи

Опыт беззастенчивой эксплуатации сказочных героев при проведении раскопок.
(Имена – вымышленные, судьбы – осмысленные :))


Только когда Золушка вышла замуж за принца, Амелия всё поняла… Поняла, что всю работу по дому делала та, а не какие-то неутомимые гномики из сказки, и что это в общем-то справедливо – что теперь её будут носить на руках и всячески баловать… И что сама она что-то важное упустила, и ей не светит найти такое же настоящее счастье. Хоть мать и говорила, что такую красавицу только слепой может не заметить, и что принц ещё пожалеет, что выбрал не ту.
Вначале она потеряла отца, это был первый удар судьбы. А потом мать вышла замуж за противного старого и толстого дядьку, это был второй удар. Она обиделась, перестала разговаривать с окружающими. Мать пыталась ей что-то объяснить, говорила, что иначе им пришлось бы голодать и перебраться жить из своего хорошего уютного дома на какой-нибудь чердак. Амелия всё равно чувствовала, что её предали – да и жить они теперь стали в чужом доме, из своего переехали. Этот дом был и больше и богаче, но никакого уюта здесь и в помине не было. Может быть, просто потому, что он был чужим. Для дочки отчима он был, конечно, родным, поэтому она чувствовала себя так уверенно – нарядная, с золотыми волосами, встречала их рядом со своим самодовольным папашей, сделала придворный реверанс, приторно улыбалась и щебетала: «Ах, матушка- матушка». «Какая она тебе матушка?» – разозлилась Амелия, разглядывая новую «сестру» из-за материного плеча, но ничего не сказала. Она не собиралась называть папой отца этой кривляки. К тому же золотые волосы сразу вызвали у неё неприязнь к этой девочке. С детства Амелия только и слышала сказки о златокудрых принцессах – только златокудрые принцессы были хорошими и добрыми, только они получали лучших женихов и всяческие дары от волшебников. А отрицательные героини – глупые, жадные, ленивые, злые – вечно были темноволосые и смуглые. Ей казалось, что все на неё так и смотрят, и добра от неё не ждут – дескать, всё уже на лице написано, кто ты такая.
В своей новой просторной и холодной комнате она сидела и плакала, пока совсем не стемнело. «Сестричка» заглянула к ней, спросила – не нужно ли чего. Амелия ответила что-то грубое и закрыла дверь на задвижку. В темноте постучала мать – она казалась весёлой, давно такой не была. Стала расспрашивать дочку, что её так огорчает, утешала – дескать, теперь наша жизнь наладится. Как наладится, не понимала Амелия – отец, что ли, вернётся. «Тебе будет веселее, будешь играть с Сереной», – оправдывалась мать, видя непреклонное ожесточение дочери. «Попробуй только дочкой её назвать, – буркнула Амелия,  – вообще из дому убегу».

Она потом вспоминала: неужели из-за неё, из-за её неприязни и ревности к Серене, мать стала относиться к той хуже, чем хотела изначально. Может быть, мать боялась, что Амелия будет ревновать и обижаться, и чтоб не обидеть дочь, не потерять её, изо всех сил демонстрировала свою неприязнь к падчерице, не баловала её и даже вообще не щадила – вечно заваливала какой-нибудь тяжёлой работой.
Но Серена не злилась – покорно выполняла работу, словно надеясь, что когда-нибудь эта чужая женщина приласкает её, как родная мать. Может, мать и хотела иногда проявить к ней какую-то нежность, заботу, естественную для каждой женщины, но Амелия зорко следила за нею ревнивым нервным взглядом и готова была при малейшем подозрении обвинить в том, что та забыла не только отца, но и предала родную дочь. Амелия понимала, что ведёт себя, как сварливая карга, что сама она – угловатая, мрачная, дёрганая, мало кому может понравиться. Видела, что Золушка, как прозвали соседи сводную сестру из-за того, что та не успевала порой, как следует, отмыть руки после чистки каминов, с возрастом стала стройной, изящной, а усталость придаёт её лицу ту самую романтическую бледность и загадочной, о которой мечтали все девушки вокруг.
И вот теперь, когда Серена стояла напротив неё рука об руку с принцем – самым прекрасным, самым желанным на свете – Амелия с ужасом понимала, что та получила вознаграждение за свои страдания, за своё ангельское терпение и оптимизм. Значит, она, Амелия, скоро тоже должна получить по заслугам – за свою нетерпимость и эгоизм. Ей было невесело – она и злилась на себя, и жалела себя.
К концу праздничного бала ей стало совсем тошно – мать смотрела на неё сочувственно, и она вдруг подумала, что все вокруг могут решить, что она завидует. Конечно, она завидовала – не было в зале, да и во всём королевстве девушки их возраста, которая не завидовала бы невесте – теперь уже жене – принца. Но она, кажется, завидовала всему – и её внешности (тоже не удивительно), и её характеру – лёгкому, весёлому, всепрощающему. Или это была не зависть, а только недоумение… Почему у неё такой характер, а у меня такой? Почему она безропотно выполняла работу, которую могла и не делать – ведь она была дочерью хозяина, могла и отказаться, встать в позу? Почему он, в конце концов, не препятствовал новой жене притеснять свою родную дочку? На Амелию он, кажется, и вовсе внимания не обращал – но ей этого и не надо было; кажется, все эти годы она была полностью захвачена только одним чувством – ревнивой жадностью и страхом, как бы у неё не отняли мать, её любовь, её внимание. Мать, похоже, чувствовала, что дочь схватила её мертвой хваткой – и старалась всячески её ублажить. Видно было, что и вину она перед нею чувствует, хотя, явно, что это Амелия постоянно заставляла её считать себя виноватой – из-за нового замужества, переезда в чужой шикарный дом. Может, лучше было бы остаться бедными, но счастливыми…

От всех этих мыслей ей даже стало страшно, она почувствовала себя каким-то монстром, на протяжении нескольких лет мучившим всех окружающих. Ей захотелось просить у всех прощения: у мамы, у Золушки, даже у этого бездушного чурбана-отчима… Ночью, глядя в потолок в чужой огромной комнате, так и не ставшей родной после стольких лет, она думала и думала, как же теперь жить… Хочет ли она выйти замуж, если прекрасный принц уже женился… И на ком... Вся эта ситуация была каким-то ясным доказательством её полной жизненной несостоятельности. Она была посрамлена. Не унижена, не отвергнута, а просто – посрамлена. «Всё это от того, что я просто очень сильно любила маму – я не хотела её ни с кем делить, боялась потерять даже капельку её любви». «Я любила маму и ужасно страдала от ревности, и её мучила. Мама любила меня, и тоже страдала, боясь огорчить меня, и вынуждена была мучить эту девочку, чтоб отвести от себя подозрения, и даже сделать мне приятно». И вдруг с пугающей ясностью в её сознании встал вопрос: если любовь причиняет такие страдания, если она ломает людей, из-за неё они перестают быть собой – зачем тогда она нужна.
Она дала себе слово больше никого не любить. Не любить, но стать хорошей… Как Золушка. Не ожидая награды, зная, что её уже не может быть – шанс свой она потеряла. Но чтобы жизнь обрела какой-то смысл. Золушка заслужила (в прямом смысле слова – службой) счастье и стала принцессой. Амелия поняла, что сама она была уже принцессой – и не радовалась этому – у обожающей матери, которая теперь тоже пребывает в растерянности: как это Серена, замарашка, а не её холёная дочка, стала вдруг женой принца. Значит, теперь они поменялись ролями – и она должна служить. Кому? Наверное, людям. Может быть, не многим… Но она просто обязана теперь сделать что-то полезное.
Под утро она приняла решение поехать в соседнюю страну и поступить в университет. Это была прогрессивная страна, и там женщины могли получать высшее образование, в отличие от многих других и её собственной. Впрочем, говорили, что женщин там учится немного. Кто-то, конечно, будет говорить, что поехала не учиться, а мужа найти – так обычно и объясняли все желание каких-нибудь редких поборниц знания поступить в университет. Но ей всё равно – главное, чтоб мама поддержала. С этой мыслью она уснула, а проснувшись, сама себе не поверила: неужели, всерьёз думала об этом. Но она уже впустила эту мысль в своё сознание, стала разговаривать об этом с матерью… И в конце концов, действительно, решилась. Мать поехала с ней вместе – сняла маленькую квартиру недалеко от университета.
У Амелии были, всё-таки кое-какие достоинства: например, замечательные способности к обучению, воображение. Она получила хорошее домашнее образование (мать и представить не могла, чтоб отправить дочку учиться в какой-нибудь пансион). В итоге она выучилась на архитектора. В последующие годы она придумала и спроектировала не один городской район – комфортный и гармоничный, не один архитектурно-парковый ансамбль, радующий глаз и не дающий забыть о том, что человек на Земле не только завоеватель и разрушитель, но и созидатель, творец, художник. И глядя уже на первые результаты своего труда, она ясно понимала, что, если бы её вернули в юность и предложили сделать выбор самой, стать ли женой прекрасного принца и в будущем – королевой, или вновь избрать свою нынешнюю стезю, она бы даже не сомневалась. И она была очень рада, что у Серены всё отлично – муж-король, пятеро детей, процветающее королевство. Ей этого было совершенно не нужно. Зато в её домах жили, в парках отдыхали и наслаждались красотой соединения природы и творящего человеческого гения. Она оказалась нужна людям.