1978 - 21

Глава 21.

«На следующее утро они заметили тех, кто их преследовал. Когда они спустились с гор в предместья Тебриза, их преследователи отставали от них на каких-то полмили. Их спас только камуфляж, позволив раствориться в толпах людей: многие из горцев были такими же голубоглазыми и были так же хорошо вооружены».
(«Шамал». ВОСКРЕСЕНЬЕ, 18 февраля. Глава 34. Дворец хана. Тебриз. 03.13 )

Всё хорошее когда-нибудь кончается. Наше безделье, вызванное молчанием иранских военных каналов связи, обусловленным празднованием Рамадана, закончилось вместе с этим праздником.
 Неподалёку от «нашей» заставы располагался отвод от бетонного канала; вода перераспределялась заслонками, но в основном канале была всегда. Офицеры, поленившиеся ездить за двадцать километров на питьевое озеро, и свободные от дежурств солдаты бегали окунуться к этому каналу. Кое-кто в эн-ный раз  смотрел «Белое солнце пустыни». По ночам иранское телевидение гнало американские боевики; «синхронный» перевод обеспечивали Мустафин и Томабаев, то по очереди, то совместно; один с фарси, другой с английского; один переводил текст,  другой – субтитры, в зависимости от дубляжа. Они ссорились, но до мордобоя дело пока что не доходило. Иногда в наш «кинозал» наведывались начальник заставы, его замполит и старшина. В дневное время наиболее любознательные из нас ходили смотреть проводимые погранцами занятия с собаками и джигитовку кавалеристов.
Одной сукой овчарки Иванов был очень озабочен. Собака помнила запах несколько дней и уже задержала нарушителя, который успел поездами добраться до Казахстана. Но такой памятью запаха обладала только молодая негуляная сука. Самого Иванова начальство предупредило, что если суку не убережёт, то не убережёт и «лишнюю звёздочку» на своих погонах.
- Конечно, за это звёздочку не снимут, но промаринуют в должности начальника заставы.
По телеку показывали виды природы Ирана, мечети, Персеполис, и поездки шаха с шахиней по стране. О демонстрациях мы узнавали только из международной прессы и телефонных переговоров граждан Ирана. В одном разговоре кто-то убеждал друга пойти на улицу. В другом кто-то жаловался на угрозы муллы, что будет наказан за неучастие. Мы обсуждали эти вопросы только в плане того, под каким соусом включить их в сводку, чтобы нам самим выглядеть солиднее.
Дед посмеивался, понимая, что мы «данные разведки» высасываем из пальца.
Но один раз он подключился, когда речь шла о наказании за неучастие. Он заметил, что в Коране есть аяты, в которых назначается такое наказание. И что это очень серьёзно, так как позволяет муллам выводить на улицы людей против их желания.
Наконец, военные сети проснулись, мы наработали новой информации, сколько смогли, а когда она стала повторяться, начали свёртывание.
В такой день и зашёл к нам взволнованный Иванов:
- Ну и бардак у вас!
- Это не бардак, а рабочая обстановка!
Карандаши и краски были разбросаны на столе и кровати…
- У Ланского  наше высокое начальство, сам заместитель начальника разведки погранокруга. Зная, что вы тут, заедут и сюда. Хоть приберитесь.
Мы спешно навели порядок, побрились, надели форму… договорились, что если потребуется, обстановку доложит Томабаев, как «начштаба» и зам по оперативной работе группы («зампоор») в одном лице; я-то всё-таки инженер.
Гости пожаловали гораздо раньше, чем мы ожидали, так как между заставами Ланского и Иванова была ещё одна, но они её миновали.
Я находился в своей комнатушке, когда услышал знакомый голос. Перешёл в большую комнату.
- Юрка!
- Славка, ты откуда взялся?
Мы обнялись.
Это был Юра Лебедев из смежной группы (КГБ) по академии; наша группа (ГРУ) принимала совместное с ними участие в одной команде КВН, монтировали любительский кинофильм, готовили к печати сборник стихов, вместе снимали зал кафе, чтобы отметить конец семестра…
Впоследствии Иванов пошутил:
- Стас, с тобой надо поосторожнее!
Лебедев рассказал:
- Я знал про успех вашей мангруппы, но не знал, что это ты.
- Да я в мае у ваших больше научился!
- Ну, в мае я ещё был зампотехом в Сары-Агаче.
- Поздравляю с повышением!
Лебедев что-то шепнул Иванову и тот повёл двух его спутников на заставу.
- Где бы поговорить?
Я завёл его в свою комнату.
- Слушай, тут такое дело. У Ланского сидит взаперти человек с той стороны. Это ваш человек, грушник, и Москва дала указание свести его с вами. Но, понимаешь, по минимуму людей на контакте.
Это было приятной неожиданностью. Надо бы, конечно, отправить Мустафина, но мне самому хотелось пообщаться с живым агентурщиком.
- Мустафин… татарин… он не правоверный мусульманин?
- Как мы с тобой, но что в душе у каждого из нас, кто может поручиться?
- Почему он?
- Переводчик от бога, был на практике в Иране, двухгодичник.
- Двухгодичник? Не годится. Это практически гражданский… да ещё татарин.
- Тогда Томабаев. Переводчик с английского, но кадровый. Казах. Мать украинка. Родился в Днепропетровске.
- Ладно, бери Томабаева и айда.
Агентурщик оказался рыжим и голубоглазым. Я думал – русский, но по-русски он говорил плохо, с акцентом. Оказалось иранец, но какого племени, я так и не узнал.
После встречи с нами его сразу увезли в Ашхабад. Когда они шли от спецкомнаты до УАЗика, на территории заставы - ни души: пограничники были вышколены.
Рыжий нам кое-что прояснил. В частности поведал, что шах издал  фирман, официально разрешающий демонстрации. Но шах опоздал. Народ уже вышел на улицы, пока только в Тегеране, Мешхеде, Дизфуле и Исфагане. По словам рыжего агента обстановка накаляется. Именно от него я услышал о высоком авторитете в народе аятоллы Хомейни.
Об этой встрече Мустафин так и не узнал, хотя я чуть не прокололся, нанося на карту новые пункты.
Пришлось соврать:
- Подсказал Лебедев.

Дальше в Гудри-Олуме делать было нечего.
Мы выехали за два часа до рассвета.
Попутно отдали фанеру. На блокпосту теперь опять были погранцы, и они эту фанеру приняли из наших рук, думая, что мы оказали им услугу, взяв попутный груз.
Во время марша сделали большой привал у Бахарденского подземного озера. Вход был платным и я с трудом выговорил для солдат скидку.
Спуск к озеру шёл по неотёсанным доскам с набитыми поперечинами. Перилами служили тонкие деревянные планки и провисшие верёвки. Над головой висели тусклые электрические лампочки в простых патронах без плафонов.
Мы поплавали до решётки и обратно. Тут же услышали легенду, что решётка нужна потому, что за нею пропадают люди; что однажды поплыли туда в лодке, привязанной к верёвке, но верёвка оказалась перекушенной, а лодка пропала…
Вода в озере была очень тёплой, отчего купаться было даже неприятно. Но опущенное и отжатое обмундирование оказалось хорошо отстиранным. Недалеко от входа в пещеру наши самодеятельные повара во главе с Исаевым развели огонь и приготовили обед, Солдаты высушили и надели форму.
Мне показалось, что в той летней экспедиции 1978-го года сдружились и солдаты, и офицеры. Во всяком случае, явных конфликтов я не замечал.
Официально группой командовал я. Но многие вопросы решались коллегиально. И не всегда мне, как командиру, удавалось оставлять за собой «последнее слово». С такими людьми, как Томабаев, это было просто невозможно.

*   *   *   *   *

На фото: Подземное озеро в районе Бахарден (Туркмения)


Продолжение http://proza.ru/2013/08/01/247