Сладостное испытание

Вчера, когда задувало с севера, было довольно свежо, сегодня, когда ветер с юга, - жарко и душно.

Я стою напротив большой рубленой избы. Вижу: створка одного из низких окон полуоткрыта. Значит, есть кто-то дома. Сворачиваю с дороги и подхожу. Распахиваю настежь оконную створку, приподнимаюсь на цыпочки и заглядываю в дом. У окна – она! По юному полуовалу лица блуждает счастливая улыбка, а васильковые глаза, чуть припухшие и потому по форме напоминающие спелую сливу, заглядывают мне в душу.

- Привет! – говорю я и посылаю собственную улыбку, при этом на щеках появляются очаровательные и неотразимые (такого мнения придерживаются женщины)  глубоко посаженные ямочки.

Замечаю: в глубине комнаты ходят люди, которых я не знаю.

- Здравствуйте, - тихо отвечает девушка и меня обдает жаром своего юного сердца. Потом чему-то громко смеется и озорно встряхивает небольшой головкой. На лоб и часть лица падает  длинный, вьющийся на конце, русый локон ее волос, прикрыв собой один из ее глаз.

- Вернулась? – спрашиваю я.

Спросил, не зная, о чем. Спросил, очевидно, первое, что пришло на ум. Ездила девушка куда-либо или  нет – мне неведомо. И вообще: кто это юное создание? Ее образ мне кого-то смутно напоминает. Но кого?! Силюсь, а вспомнить не могу. Да и что я делаю возле этого окна?

Девушка удивляет:

- Да… Еще вчера, - и спешит пояснить. – Летала в Нью-Йорк.

- Вот оно что…  И как? Террористы не шалили?

- Обошлось, - отвечает девушка и вновь обжигает меня взглядом.

Я говорю:

- Понавезла, пожалуй, всякой всячины.

Девушка кивает:

- Было, - она нагибается, достает из-под ног несколько футболок и кладет на подоконник.

Беру в руки одну из них, с изображением статуи Свободы на груди и надписью на английском языке, в котором я – ни бельмеса, прикидываю к себе и, огорчившись, замечаю:

- Подростковая… Что, все такие маленькие? – спрашиваю и делаю обиженное лицо.

- Остались только эти… На всех не хватило… Возьмите… Внуку подарите… Будет рад…

Надуваю губы и гляжу в сторону.

- Я – не «все».

И чем я такой особенный? Кто объяснит? Сам - не в силах объяснить. Кстати, откуда это милое существо знает, что у меня есть внук?

Все меня поражает и, в то же время, чувство такое, будто девушку знаю целую вечность.

Обида быстро прошла и я, подтянувшись на руках, ставлю одно колено на подоконник, демонстрируя намерение таким способом проникнуть внутрь дома.

- Можно? – спрашиваю я, скорее, ради формы.

Девушка громко смеется в ответ.

- Конечно, можно, но почему через окно, когда есть двери?

- Ах, да… Верно…

Спрыгиваю молодцевато (совсем не по возрасту) на землю, иду через калитку во двор и оказываюсь в доме…

…Я лежу на мягкой кушетке и смотрю в потолок. Там несколько сучков на потолочных плахах образуют нечто, напоминающее небесное созвездие, - Большую медведицу. Лежу, не стыдясь проходящих мимо каких-то людей, уже в одних коротеньких трусиках. Почему? И когда скинул брюки? Зачем? Может, из-за духоты? Ну, нет: в деревянной избе – прохладно и дышится легко даже в самый нестерпимый зной.

Мимо прошла, скосив в мою сторону влажный взгляд, та девушка. Еще и еще раз.  На ней – очень коротенькое и легонькое ситцевое платьице, а плечи окутывают густые волосы.


«Хороша! – про себя восклицаю я. – Как только-только поспевшее яблоко…  И – ни грамма макияжа».

Душа томится. Как сладко!.. От одних лишь предположений, а что если на самом деле?.. Помереть!

Проходя мимо в четвертый раз, девушка вдруг останавливается напротив, подумав о чем-то несколько секунд, ложится рядом. Я – освобождаю ей место на узкой кушетке, придвинувшись ближе к спинке. Приподнимаю ее головку, просовываю свою руку и прижимаю к себе. От ее волос веет чистотой и свежестью луговых трав. Я нестерпимо хочу эту девушку, готов взять ее и овладеть одним рывком, по-звериному. Однако что-то останавливает.

Левая ее ладонь, мягкая и горячая, шаловливо скользит по моей груди, продвигаясь все ниже и ниже. И вот уже пальчики на вздувшемся бугорке трусиков. Находит девушка то, что хочет, и сильно надавливает, а потом с тем, что нашла, начинает играть через трусики.

Сексуальное влечение становится невыносимым. Я со стоном выдыхаю и говорю тихо-тихо, целуя легонько девушку в глаза:

- Что ты со мной делаешь?.. Я же – живой!..

Девушка только улыбается и ничего не говорит. А потом, того хуже, начинает поднимать вверх, то одну, то другую ногу, показывая, до чего они стройны. В самом деле, ножки замечательные: не лытки с сухожилиями, как у некоторых, а с крепкими и упругими мышцами, играющими при каждом движении.


Красавица продолжает сексуальные телодвижения. Вот, отвернувшись, выпятив в мою сторону ягодицы, оказавшись на боку, стала демонстрировать и эту  часть прелестей – небольшую, но такую аппетитную. Подол платьица задрался, и показались крохотные оранжевые с белой полоской трусики, впившиеся своими краями в полушария.

Я застонал:

- Изнемогаю… Какое  испытание…

Девушка резко повернулась и горячо задышала в мое ухо.

- Возьми меня!.. Скорее, ну!.. Так хочу!

А мимо проходят какие-то люди, бросают в нашу сторону взгляды, не произнося ни слова, лишь понимающе улыбаясь, проходят.

Я резко отстранился.

- Что ты говоришь?!

- Не хочешь, да? – заглядывая мне в глаза, спросила она.

- Ну, что ты! Как можно тебя не хотеть?! Из последних сил держусь…

- Зачем?..

- Странный вопрос… Затем, чтобы не обвинили в совращении малолетки.

Девушка обиженно отвернулась.

- Я – не малолетка!

- А кто же?

- Девушка… Мне уже двадцать один… И сама распоряжаюсь своей судьбой.

Я продолжаю возражать:

- Пусть так, но все равно… У нас такая большая разница в возрасте.

- Причем тут возраст!? – воскликнула девушка, и в краешках глаз появились слезы.

- Притом! – назидательно сказал я. – Уж больно неравные отношения.

- А если я люблю?..

- Кого?!

- Вас! – выкрикнула девушка и отвернулась. Всхлипывая, продолжила. – Помните, ваш день рождения?

- Слава Богу, на склероз не жалуюсь, - иронично ответил я.

- Так вот… Вы получили  странную поздравительную открытку?

- Да… Была одна… Без подписи… По подчерку определил: женской рукой подписана… Это было страстное признание в любви… Подумал, что кто-то разыгрывает.

- Это – моя открытка.

- Да?.. Ну… Даже не знаю, что сказать… Если это правда, то я, как порядочный человек, обязан жениться, но…

- Что вам мешает?

- Это будет слишком неравный брак… Я не хочу портить тебе молодую жизнь… Ты найдешь еще себе парня и будешь счастлива.

- А я хочу быть с вами… Только с вами… И буду счастлива…Так, как ни с кем больше.

- Ты преувеличиваешь… Максимализм молодости…  Пройдет…

- Никогда-никогда не пройдет! – девушка зарыдала.

Я взял девушку за плечи, потянул на себя. Она не сопротивлялась. Наоборот, впивалась в меня, крепко-крепко придавливая свой лобок к моему лобку. Я стал целовать девушку в глаза, осушая девичьи слезы. Она выгнула спину, и по молодому  телу пробежали судороги. Руки девушки ухватились за мои трусы и…

Противно заныла сирена: это – сработала чья-то автосигнализация, вой проникал в квартиру через форточку. Проклиная всё и вся, отодрал голову от подушки, посмотрел в окно. Между штор крался узкий ранний лучик солнца. Подумал: не больше шести.

- Гады, - проворчал я, и голова вновь упала на подушку. – На самом интересном!..

Я попытался вновь уснуть и увидеть продолжение. Но, увы… Хорошего – помаленьку.

Я лежал, плотно закрыв глаза, а в голове вертелось одно и тот же: «Если  вижу такие сны, то жизнь моя продолжается и у нее все еще есть будущее…»

ЕКАТЕРИНБУРГ,  август 2006.