Девушка и сквер

Открыв глаза и повернув голову к окну, она увидела ветку дерева с маленьким зеленым листочком, только что показавшимся из лопнувшей почки. «Живая» - пронеслось в голове. И она уснула без бреда и боли. Снился ей наглый зеленый листок.

Она всегда знала, что встанет, что будет ходить. Она знала это и пять месяцев назад, когда ее еле живую, истекающую кровью, доставили с передовой в медсанчасть. У хирурга оказались золотые руки, он сумел остановить кровотечение. Из медсанчасти поездом в тыловой госпиталь. Врач ей сразу объявил, что она никогда не будет ходить, а чтобы хотя бы выжила, они постараются. Нина тогда усмехнулась: «Бегать буду!» Знала и месяц назад, когда ее самолетом отправили в госпиталь в Москву. Хирург долго смотрел ей в глаза и повторял: «Только переживи перелет». Нина опять усмехалась: «Переживу. Спасибо вам, Василий Петрович, за всё». В самолете ей стало плохо. В московском госпитале она слышала сквозь пелену серую и шуршащую, как орала врач в приемном покое «Вы нам труп привезли! Труп!»

Ей разрешили ходить. Даже не ходить, а тихонечко передвигаться вдоль стенки, отдыхая после каждого шага. Преодолевать небольшой тамбур, при этом ее обязательно кто-нибудь поддерживал, потому что нужно было переступить небольшой порог и, если никого не было, она дожидалась кого-нибудь, потому что обещала Ивану Федоровичу, что ее обязательно будут поддерживать. Нину специально перевели со второго этажа, где лежали «не ходячие», на первый. Да и палата ближе к выходу. «Перевели» мягко сказано. Неделя уговоров. Иван Федорович не поддавался. «Мягкова, вам нужно лежать! Ле-жа-ть!» - повторял Иван Федорович, делая ударение на последнем «ть». Объявила голодовку. «Ничего не буду есть и точка» - спокойно сказала она Ивану Федоровичу и отвернулась, показывая, что разговор закончен. Она не ела три дня, а на четвертый переехала на первый этаж. Иван Федорович сказал твердо: “Вы не Мягкова, вы Твердова. На улицу выходить один раз в день на пятнадцать минут. Через тамбур только с поддержкой. Остальное время лежать. Ле-жа-ть! Вы меня поняли, Мягкова? И готовьтесь к операции. Через три дня».
Нина была счастлива. Она победно смотрела в окно. За окном зеленые ветки, пронизанные солнцем, покачивались на ветру.

Сквер – несколько деревьев и кустов, зеленая травка, скамейка, урна. Обычный больничный скверик, в хорошую погоду можно посидеть на скамеечке, погреться на солнышке, а весна в этом году ранняя, в мае уже совсем тепло. Птицы весело щебечут.

Первый раз Нина вышла в сквер во вторую половину дня. Вдохнула свежий воздух. Легкий ветерок обдувал лицо. Нина подошла к дереву и приложила руки к стволу. Под ладонями приятная шершавость. Жучок ползет куда-то вверх. Молодая крона шумит над головой. Нина обняла ствол руками, прижалась лбом к коре. Вспомнились слова отца, обычно скупого на разговоры: «Если плохо тебе будет, доченька, пойди в лес. Поговори с деревьями, посмотри на красоту природную, на силу ее. И легче станет, потому как человек – дитя природное. И никуда от этого не деться». Прав был отец, как прав.

На следующий день во второй выход девушки на улицу пошел дождик. Нина спряталась под деревом. Вдруг ощутила, как дерево радуется дождику, как дрожит от восхищения, принимая каждую каплю. «И я также» - подумала Нина. Подставила лицо каплям. Протянула руки ладонями вверх. Неожиданно засветило солнце. Потом Нина долго смотрела на радугу из окна своей палаты.

На третий день деревья поняли, что девушка готовится к чему-то главному и серьезному. Девушка была сосредоточена и долго смотрела на крону деревьев, как будто хотела впитать в себя весь зеленый цвет молодых листьев.

На четвертый день вечером в сквер вышел Иван Федорович. Долго курил. Думал: «Хотя бы эти три дня она была счастлива…» Ушел.
Нина не вышла. Ни на следующий день, ни потом.

Неожиданно еще молодые листья на деревьях больничного сквера пожелтели и начали опадать. Случился этот природный казус 9 мая 1945 года…


Р.S. критика приветствуется)