Этюд к юбилею рабочих комитетов

                (10 лет спустя.)

                «Если история способна научить чему-либо, то прежде 
                всего  сознанию себя самих, ясному взгляду на настоящее». 
                В.О.Ключевский
                I
Любое историческое событие обрастает мифами и легендами. Рабочее движение Кузбасса не является исключением. У истоков мифотворчества, как правило, стоят «отцы-основатели», люди, непосредственно участвующие в событиях. «Бесписьменные» участники создают устные легенды, а те, кто владеет пером, пишут очерки и научные трактаты, как кемеровский историк, профессор Л. Н. Лопатин. Но это мало что меняет в мифотворчестве. Человек существо заинтересованное и потому все видит сквозь призму своих интересов, сообразуясь с траекторией личной судьбы.

Можно сказать, что любая история – это обращенное в прошлое «злоба» текущего дня, какая бы она ни была: политическая ли или обывательская.

Претендующие на объективность напоминают «трех слепцов». Известно их суждение о слоне; каждый рассказывает о реальности. «данной ему в ощущениях». Каждый говорит о действительно существующем, но целостного представления о «слоне» (забастовке) никто не имеет.

Поэтому и мое суждение одностороннее, личностное суждение и ценно только в том смысле, что я держался «за уши слона» в отличие от тех, кто держал в руках «хвост» или «хобот». Мое положение было не лучше и не хуже положения других «слепцов», оно было другое.
                * * *
В разное время у меня были разные версии причин забастовки. Это объяснялось той информацией, которой располагал. Одно осталось неизменным я до сих пор считаю, что основная причина в том, что с 1986 года Кемеровская область перешла на так называемое «самообеспечение». Стала жить так, как все жили в СССР - скудно, бедно, с дефицитами и подприлавочным бизнесом, с пайками лицам, приближенным к власти. Эти и другие причины наворачивались, как снежный ком, пушенный с горы. Вырождение коммунистической идеи достигло той стадии, когда, рано или поздно, где «тонко, там и прорвется».  Психологически «тоньше» всех оказалось в Кузбассе.

Сухим, академическим языком о причинах забастовочного движения, написано в книге упомянутого мною профессора Лопатина. («История рабочего движения Кузбасса 1989-1991 гг.» изд. Кемерово 1995 год).

Но это одна из граней правды о шахтерском бунте 1989 года. А таких граней  намного  больше, чем мы знаем, и заведомо больше, чем известно и профессору, и мне.  Разница между мной и профессором в том, что он опубликовал видение своей грани этой проблемы, а у меня не нашлось ни спонсора, ни собственных средств для этой цели.

Понимание этого вопроса со стороны профсоюзной и советско-партийной бюрократии дано по горячим следам А. Т. Гавриловым и Н. И. Лавровым. («Забастовка» Хроника, размышления. Москва, Профиздат 1989 год.)

Не обошел вниманием этот вопрос и Аман Тулеев в многочисленных своих сочинениях.
Казалось бы, всё - перечень этих работ должен «закрыть» вопрос о причинах забастовочного движения в Кузбассе, но тема «не закрывается». Появляются версии масонского заговора («Молодая гвардия» N12 за 1994 год) и другие, не менее экзотические версии: о приходе и рождении Антихриста. (Б. Олейник. «Князь Тьмы» Москва «Полея» 1992 г.)

И на самом деле: «если звезды зажигаются, то это кому-то нужно?» С этим трудно спорить. Ничто в мире не происходит само собой без ясных и отчетливых причин, или же по причинам тщательно скрываемым, а истинные цели маскируются под ложные цели. Кому-то нужно было посадить на полуголодный паек Кузбасс, привыкший «есть от пуза». В шахтерской среде еще живы были сказания о «вылетах в московские рестораны», об авоськах с шуршащими купюрами...

В неопубликованной, к сожалению, статье  междуреченского шахтера Владимира Пузырева:  «Июль 1989-го. Как это было?» самым подробным образом раскрываются причины шахтерского бунта. Приведу отрывок из  рукописи этой статьи.

«Что же так накалило обстановку в шахтерских краях? Каковы были причины столь масштабного выступления шахтеров? Многие до сих пор не понимают: «чего же вам, шахтерам, не хватало?» И заработки, и льготная пенсия, и дома отдыха с санаториями. И вывод: зажрались! 
Если бы было так просто! И заработки были, но уж сильно нестабильные. В случае даже незначительного  невыполнения плана,  что зависело не только от труда шахтеров, но и от горно-геологических условий, заработки уменьшались вполовину. Если бы такая система оплаты была установлена для рабочих «Уралмаша» или Кировского завода, то они бы забастовали еще раньше шахтеров. И льготная пенсия была, да только до неё не все доживали. Тяжелая опасная работа, зачастую на морально устаревшей технике. Для наглядности: каждый пятый метр проходки горных выработок проходился с ручной погрузкой горной массы.

И дома отдыха с санаториями были, но рядовой шахтер мог попасть туда, как правило, в несезонное время. Рассказывают, что в одном шахтерском санатории на Черном море на День шахтера, который, как известно, празднуется в конце августа, не могли найти ни одного шахтера, непосредственно работающего в забое.

Я понимаю, что мне возразят: «Но сейчас-то ведь стало хуже?!

Согласен – хуже. Но сейчас мы живем в обществе, где человек человеку волк. Закон-тайга, медведь-прокурор. А тогда мы жили в стране, где много говорили о равенстве и социальной справедливости. (…)  За год до забастовки Горбачев приезжал в Донецк, где ему один шахтер-бригадир задал вопрос: «Почему мои парни, которые работают на километровой глубине, зарабатывают меньше мойщика машин с кооперативной стоянки?»

Горбачев, конечно, не дал вразумительного ответа, занялся обычным словоблудием. (…) Есть еще одна причина, о которой почти не вспоминают. В угольной промышленности, как впрочем и в других отраслях, началась выборная лихорадка. Выбирали бригадиров, начальников участков, директоров шахт и даже генеральных директоров производственных объединений. Конечно, выборы коснулись не всех руководителей поголовно, но смуты они принесли достаточно.

Не следует забывать и общую обстановку в стране, обострившуюся после проведенного в мае-июне 89-го политико-историческеого шоу под названием I съезд народных депутатов СССР. Ко всему  прочему добавилось снижение уровня жизни, дефицит товаров, талоны, ползучий рост цен. Сильно уменьшилось к концу 80-тых и жилищное строительство. В шахтерских поселках еще сохранялись бараки, построенные в военные и послевоенные годы».

По сути, мне и добавить к этому перечислению очевидных причин нечего. Однако же кому-то нужно было устроить проблему на «мыльном месте». Кому-то нужно было объяснять по радио, в печати, по телевидению «истинную причину всех бед и зол шахтеров» - в несовершенстве общественно-политического устроения и тем самым подготавливать сознание для восприятия грядущего передела наследия Российской империи.

Шахтер Пузырев из Междуреченска так отвечает на этот вопрос: «Начались подковерные номенклатурные игры. Многие из аппаратчиков второго плана этой забастовки ждали в надежде, что после неё «полетят головы» и появится возможность для продвижения. Ждали и своими действиями провоцировали недовольство шахтеров. То требования шахтеров положат под сукно, то вызывающе заявят: «Не надо нас пугать забастовками. Мы их не боимся».

Горбачевские «клещи»: «Вы давите снизу, а мы надавим сверху» способствовали этой провокации шахтеров на забастовку. Более того, её организовывали. Но об этом в другом месте и в другой раз.

Есть и у меня своя «экзотическая версия» причин забастовки. Не скажу, что она оригинальна, более того, эту версию излагали «посвященным» еще в 1991 году. Я её услышал от горного инженера Евгения Червякова, ставшего председателем Зенковского  района города Прокопьевска.

Так вот, шахтеры знают о таком понятии, как зольность и о последствиях превышения зольности. Дело не только в том, что после сгоранья угля остается зола, но еще и в том, что в добытом угле есть сопутствующая ему порода.

Увеличение зольности угля за счет породы -  это «изобретение» не только угольной отрасли, в других отраслях тот же самый «хрен» называли по-разному, чаще всего - «брак». Между тем угольные эшелоны с «повышенной зольностью» шли своими маршрутами. Никто «зольный уголь» в карьеры не вываливал и обратно в шахты не «загружал».

«Зольный уголь» наравне с другими сжигался в котельных и самое главное, реализовывался через систему «Гортопов» населению. Эффективность сжигания угля в топках теплоэлектростанций, судя по справочникам тех лет, постоянно повышалась и в 1989 году составляла 362 грамма угля на один киловатт. Если верить специалистам «Прокопьевскугля», то требования к зольности энергетического угля год от года росла. Это значит, что списанию подлежали все большие и большие объемы добытого угля.
Еще раз подчеркнем тот факт, что уголь с повышенной зольностью никто не возвращал обратно для обогащения и особенно тот уголь, что шел для реализации населению, то есть из той организации, где появлялись «живые деньги».

Еще задолго до того, как я увидел воочию шахты, мне пришлось поработать на судах Камчатского тралового флота «БТФ». Однажды, за провинность поставили меня укладывать иваси в пятикилограммовые банки («прессервы»). Без опыта и сноровки я кое-как за десять часов беспрерывной работы уложил чуть больше сотни банок (2, 2 копейки за штуку). Приходит контролер и говорит, что снимает тридцать банок за «некачественную укладку». (Потом было: с сотни 15, 10, но никогда и ни у кого не засчитывали полностью.) Тогда я удивился и спросил: «Что ж, теперь эти банки разрежут и рыбу заново переложат?»

Вопрос прозвучал так же наивно и глупо, как в случае в «зольным углем». Так что система «отсоса» продукции работала везде и, получая неучтенный продукт, его легко трансформировали в дензнаки как в угольной отрасли, так и в других отраслях.
Отсюда напрашивается вывод, что в СССР помимо «хлопковой мафии», «рыбной» была и «угольная мафия». В рамках теории бюрократического государства можно говорить о существовании в СССР отдельных, строго иерархичных бюрократических структур, получающих «левый» доход. Но я буду использовать понятие мафия как наиболее краткое и понятное.

Если вспомнить политику Горбачева, что нужно «давить снизу», а «сверху он надавит на управленические кадры», то становится понятным и истерический вой о «грядущем избиении кадров» и поминание всуе о 1938 годе. Можно себе представить, какой же силы была ненависть этих кадров на верхушку государственно-политической власти, на Горбачева!?

За полтора месяца до забастовки в Кузбассе я как член СТК Прокопьевского домостроительного комбината был вызван в Ленинск-Кузнецкий, где генеральный директор треста «Кузбассшахтстрой» Михаил Бочаров грозил карами несусветными, если у нас повторится нечто, подобное Воркуте.  А в Воркуте весной этого 1989 года забастовали шахты и пламя социального пожара было потушено немеряными вливаниями ресурсов. В голосе  Михаила Бочарова был металл, но что было в душе, какие мысли были в голове, о том знает один Господь Бог. Внешне все вроде бы выступали против забастовок, но делами подталкивали к ней. Особо споро взялись руководить рабочими комитетами в момент самой забастовки.

( В своей первой книге о забастовке «Вихрь» я подробно рассказал, каким образом горком партии Прокопьевска через председателя прокопьевского рабочего комитета Владимира Маханова пытался руководить забастовочным комитетом. Характерная деталь: на удостоверении (мандате) у меня стоит печать горкома партии и подписан он первым секретарем горкома. Мне смешно, когда коммунисты открещиваются от своего непосредственного участия в забастовочном движении 1989 года, и все сваливают на «анохиных», «голиковых», «великановых» и т.д. Нет, господа! И ваше «копыто», а то и «рога» были там! )

Я полагаю, что «руководящие кадры» забастовочного движения были подобраны заранее. Делалось это втайне от высокого партийного начальства угольными генералами и, в частности, генеральным директором «Прокопьевскугля» Михаилом Найдовым.

Зачем? Ответ очевиден, если дали Воркуте, то отчего бы не пугнуть Центр и не вырвать пусть не «кость», но хотя бы «косточку». Под благое дело, разумеется.
Мне представляется, что это делалось в тайне от партийного руководства, по крайней мере, областного масштаба. Свидетельство этому, грозное постановление Кемеровского обкома КПСС «О неучастии членов партии в забастовочном движении»,  принятое сразу же после событий в Воркуте весной 1989 года.

Люди, привыкшие питаться «шелухой фактов», спросят: «Где же имена и факты, доказывающие существование «угольной мафии»? Однажды такой же вопрос возник в недрах прокопьевского КГБ, еще при первом секретаре горкома КПСС М. Жеваго, но как «возник», так и «скончался». Об этом мне рассказывали ветераны КГБ и речь шла как раз о зольности угля.

Дело не в именах. К тому же - «не пойман - не вор», а назвать имя, да еще в контексте упоминания о мафии! За это «высекут публично» и реально - оторвут голову.

Здесь не было «главного пахана», не было даже «единого мозгового центра», а была годами отработанная и отшлифованная схема «снимания пенок» с зольности угля. Вряд ли «бракер» осознавал свою встроенность в мафиозную систему, он исполнял инструкцию и распоряжение своего начальства. Каждый получал свою долю от выручки «левого угля», того самого угля, который снимался с объемов добычи на процент превышения зольности. Получали часто вполне законным путем в виде премий. Более того, сами люди, получавшие с этого «навар», не считали себя членами какой-то мафии - так было принято.

Вряд ли рядовой чиновник имел с этого что-то существенное, но рассказывали, что премии «за бдительность» или за «принципиальность» бывали.

Работала система, как она работала в «Дальрыбопродукте» и других местах, где на законных основаниях существовали «усушки» и «утруски».

Заведующие крупных продовольственных баз многое могли бы порассказать о «головной боли» с законными излишками сахара, муки и т.д. Вопрос в масштабах. При миллионной добыче угля только один процент превышения зольности равнялся 10 тысячам тонн «левого угля». Легко представить, сколько это было по всей стране, в жестко организованной структуре Министерства угля?

Так что «организовать» нехватку мыла на шахте, повальный дефицит в магазинах - плевое дело! Достаточно иметь ключи от «закромов Родины», а эти «ключи» были в надежных руках партийно-хозяйственной бюрократии.

Какие же цели преследовала угольная мафия, угольные генералы, «разогревая» шахтеров? Очевидно, что не было цели сменить существующей порядок вещей: кто же «режет корову», если она дает молоко? Нужно было принудить союзное правительство дать как можно больше дотаций угольной отрасли, «выбить» больше материальных ресурсов, вернуть Кузбассу снабжение «по потребности». «Надавить» на политическое руководство, чтобы оно перестало грозить управленческим кадрам, «прессом» и, разумеется, дать еще больше власти и свободы «угольным генералам».

«Руководящие кадры» боялись оказаться зажатыми и раздавленными между «волей партии» и «народным нетерпением». Горбачевскому нововведению - СТК (Советы трудовых коллективов) не хватало малости - законодательного обеспечения контроля за движением материальных и денежных ресурсов. От Горбачева можно было дождаться и этого. Пришлось бы приручать и приучать, подкармливать еще одну структуру, помимо профсоюзов и функционеров народного контроля, еще и новую структуру с непредсказуемым аппетитом и амбициями.

Таким образом, я почти ответил на вопрос, кто и почему организовал в Кузбассе, в СССР шахтерские забастовки. Это и есть моя экзотическая версия. Я не думаю, что она  хуже версии о «масонском заговоре», о происках «слуг империализма», о «нисхождении сатаны в народ». Конечно, приятно собственную дурь списывать на происки нечистой силы, на таинственное масонство, а личные экономические выгоды, корыстный интерес прикрывать разглагольствованиями о великой цели.

И вовсе не потому, что не существует великих целей, нет масонов, нет империалистического заговора. Дело в другом, давно известном и не только потому, что «благими намерениями устлана дорога в ад», но и потому, что любой враг русского народа ничего  бы не сделал с нами, если бы в самом народе не имелось достаточной доли говнеца для размножения этих «червей разложения». Элита русского народа вырублена в двух войнах и двух революциях, и  общественно-политическое место национальных элит занял гламур -   то есть рассадник «червей разложения» народа.
Но это особая, отдельная тема; о том, что «благородным людям» недостает практической сметки, а людям деятельным – благородства, и таким образом великие цели оказываются сиротами в мире людей.

«Если звезды зажигают, то это кому-то нужно», но из этого очевидного факта вовсе не следует, что их поджигают обязательно из-за океана, из масонского центра, из глубин ада или волею Господа, для этого достаточно вполне земных причин и собственных «поджигателей».

«Угольная мафия», породив бурю,  «оседлать» её полностью не смогла. У стихии собственные законы и собственная логика развития. Вместо «отобранных» и «проверенных» появились люди случайные, люди с «площадей», оглашенные ею и «оглохшие» от «говорения». Одним из таких, «случайных» людей, оказался и я.
1998 год. Прокопьевск.