Круиз по путёвке

   

   Это был один из тех случаев, которые выпадали в моей жизни специально для меня. Сейчас, оглядываясь назад, вдоль надраенного полётом древка стрелы времени, я вижу всплывающие клипы событий, в которых никто, кроме меня, участником быть не мог.


   Посудите сами: в заводских помещениях десятки коридоров, по которым весь день снуют люди. А на стенках, вообще то, нельзя лепить какие-либо частные объявления. Но кто-то согласовал и подписал, так что именно я обратил внимание на клочок бумаги в половину тетрадного листа с рукописным текстом, объявлявшим, что в профкоме производства есть две путёвки на круиз по балтийским странам. У меня было морское прошлое, я знал, насколько интереснее провести отпуск в круизе, чем просто поехать на какое-нибудь море и провалять его на пляже, и сразу захотел подарить такой отпуск жене.

   Я тут же рванул в профком, убедился, что, действительно, кто-то сдал эти путёвки, что я первый на них претендент, и что отъезд группы через неделю.  Я уговорил сотрудницу спрятать путёвки до завтра и никому не обещать, хотя не представлял, сумею ли всё оформить за оставшиеся дни.

   Сумел. Или, вернее, выполнил всё, что требовалось, по расписанию, которое кто-то для нас с женой подготовил – то есть, это был «один из тех случаев». Никто не чинил препятствий. И графики отпусков нам подправили, и деньжат авансом подкинули, и совет ветеранов в областном центре не задавал лишних вопросов, кроме обязательных дурацких: «А не хотите ли вы остаться за границей?», «Вы думаете, там лучше, чем на наших курортах?». Оказалось, что лучше, но ветераны там не были, поэтому и спрашивали, я думаю.

   Насчёт заграницы я ответил, что как же можно! Менять Родину-мать на какие-то вшивые капиталистические страны! Здесь остаются могилы наших отцов, не говоря уж о том, что остаются дети.

   Ветераны не стали уточнять, что случилось с отцами, но поняли, что мне, возможно, пришлось бы врать, а они этого стеснялись.

   Потом я добавил, что очень хотел бы увидеть своими глазами, как будут жить мои дети при коммунизме, который обещал нам наш дорогой вождь Никита Сергеевич.

   Члены Совета, как один, почему-то потупили глаза и молча закивали головами.

   Потом, вспоминая и переживая свои ответы, я задумался: как они поняли мои слова? То ли я хочу просто дожить в Союзе до нашего, самодельного коммунизма, то ли хочу увидеть за границей готовенький коммунизм и успокоиться за внуков? Судя по результату допроса для нас, они подумали первое, а вот глаза почему опустили долу – объяснять можно было по-разному.

   Дальше я, как бы в порыве откровения перед ними, стал молотить языком о том, что сейчас усиленно готовлюсь к вступлению в партию большевиков, подгоняю теорию и обещаю, обещаю, обещаю приложить и потом отдать все силы родной стране, чтобы она засияла всеми цветами радуги на зависть всем другим странам. Эта концовка остановила, я думаю, также обязательный вопрос: а почему я до сих пор не в партии? Если честно, то я боялся, что в их бумагах есть ненужные подробности о том, что партия, почему-то, уже трижды отвергла мою кандидатуру. Причём в разных организациях. Пронесло. Иначе не видать бы нам круиза, как своих ушей.

   Весомую лепту в нашу беседу внесла моя жена. Когда взоры членов совета обращались к ней, она умело украшала мои ответы чисто женскими доводами и ещё более умело расточала улыбки и зубки даже самым противным рожам, чем и довела весь синклит до кондиции полнейшего отупения и доброжелательства. Я думаю, наши путёвки получили статус высшего идейного качества.

                Ленинград.
                Круизный лайнер «Эстония». 

                Посадка 

    Круиз «По балтийским странам» начинался в Ленинграде. Сейчас мало кто знает, что этим городом был нынешний Питер, Санкт-Петербург. Ленинград вместе с Лениным кончился в блокаду,  – 70 лет назад, за которые выросло три новых поколения. Слово Ленин для них – пустой звук, но в каждой пережившей блокаду семье до сих пор чешутся ожоги революции.

    Мы благополучно перенесли пересадку  в Москве, доехали до моря и незамедлительно загрузились на лайнер «Эстония».
   
    Наши пять групп туристов состояли из торговых работников области. Трое представителей промышленности (я, моя жена и молодой токарь) чувствовали себя в специфической толпе белыми воронами. Торгаши были в полной прострации. Дома у них были деньги, в круизе были магазины с заграничными шмотками. Им была непонятна ситуация – почему на двадцать дней заграницы разрешалось брать только 29 рублей 50 копеек? А как же шмотки? А рестораны? А кино с голыми бабами? А подарки?
   
    А вот так! Не могло наше рабоче-крестьянское государство позволить рабочим и крестьянам вывозить заработанные деньги за границу и разлагаться там. Поэтому выделяло им на весь тур по пять долларов, а доллар по курсу в газете «Известия» стоил тогда 6 рублей. Но ещё дома бывалые люди провели с нами экономическую подготовку и заверили, что совершенно мизерная, а потому безобидная контрабанда в виде советских сигарет,  водки «Столичная» и презервативов поможет нам пережить ощущение нашей нищеты в течение трёх недель.
   
    Средства на водку были собраны в группе ещё на родине, водка по заказу была доставлена к поезду прямо с ЛВЗ в коробках и такой она доплыла до Эдинбурга, где нам её раздали для реализации. Вот вы, читающий эти строки, представляете, как продавать водку из-под полы в европейских столицах? То-то! Поэтому большая часть её была реализована совершенно бесприбыльно – её выпили на борту, возможно, только кроме нас с женой. А жаль! Водка была в кремлёвском исполнении – и по качеству, и по дизайну. Впрочем, нас угощали. 

    Несколько пачек сигарет мы купили ещё в Москве. Они вполне удобно улеглись в сумочке жены и в дальнейшем сыграли свою роль в бартерной операции.

    Сколько мы не шутили, но контрабандистов-презервативщиков из нас не получилось.

    Скандинавы и прочие европейцы остались без защиты перед гримасами демографии без наших сереньких изделий Баковского завода РТИ.

    Не знаю, по какому принципу распределялись места на лайнере. По нашим с женой путёвкам нам досталась одна двухэтажная кровать из двух. Вторая --  другой замужней паре, в которой муж был где-то парторгом, а жена где-то продавцом. Когда мы узнали, что лайнер в основном обслуживал круизы для иностранцев и в четырёхместные каюты две семейные пары не вселяли, моя жена очень возмутилась. Чем мы хуже? Ничем – просто советские. Да и  кому пожалуешься?

    Тем более, что наутро мы увидели в ресторане за отдельным столиком четверых незнакомцев борцовской комплекции шести футов ростом, а то и с дюймами. Их приставили к нашей толпе в Ленинграде, то ли для защиты от НАТО, то ли наоборот. Но мы, советские люди, сразу поняли, что прикомандировали этих ребят для блюдежа за нашим политическим состоянием и моральным, а также аморальным поведением. Так что любые вопросы по поводу неудобств были бы чреваты в нашем ближнем и дальнем будущем. Как говорится – сидите и не чирикайте.

                Мы на лайнере

    С момента отхода (а уходили мы почему-то ночью) и все остальные дни море и берега были для нас непрерывной сценой, на которую мы не уставали смотреть. В перерывах отвлекались на посещение кинотеатра, на концерты, которые профессионально давала команда, сидели вокруг бассейна. Вода в нём была тёплой, но на палубе мы кутались в пальто – днём было не больше 12-ти градусов при постоянном встречном ветре. Так что бассейн был тоже просто зрелищем.

    В прошлом я был судомехаником, поэтому не мог не побывать в машинном отделении. Договорился со старшим и спустился вместе с женой, как говорится у моряков, «в машину». Жена впервые увидела огромные горячие гудящие и стучащие механизмы и, когда я подтвердил, что да, я тоже работал на таких, точно обновила потёртое ко мне уважение. Пришлось приврать – мои пароходы были поменьше. Меня же удивили огромные лопасти компенсаторов качки. И, хотя море было спокойным, было видно, как они двигались в бортовых пазах по команде автоматов. Изучал такое устройство, но не видел. 

    Новых впечатляющих событий во время круиза было много, но одно было постоянным и каждый день новым, и ожидание его (трижды в день) очень благоприятно действовало на организмы и психику, отчего публика не теряла активности и жизнерадостности.

    Да, вы правильно подумали – это были завтраки, обеды и ужины. Нет, нет – мы не были голодны! Но представьте: каждый раз, заходя в ресторан, мы окунались в атмосферу настоящего ресторанного праздника, в советской жизни никогда не испытанного!

    Праздник был на столах. Но ещё больше настроение поднимали стюарды, обученные обслуживать европейцев. По-моему, для нас они старались выдать всю свою выучку, сделать нашу жизнь максимально приятной. Мы были свои, для кого  это удовольствие было первым и, скорее всего, последним. Сейчас мне кажется, что ухаживали они за нами, жалея нас, как детдомовцев, хотя, конечно, так не думали.

    Женщины наши таяли, улыбки не сходили с их лиц, стюарды профессионально сердечно отвечали им тем же. Уверен, этот праздник в душах наших женщин остался на всю жизнь.
 
    Мужчинам же было плохо. Нет, они не ревновали. Они с тоской смотрели на столы с такой закусью! Им не разрешили открыть коробки с водкой! На столах было по бокалу вина, но это же курам на смех! Отсутствие водки испортило их праздник не хуже, чем присутствие.

    Разговелись они только в Эдинбурге, до которого было ещё две недели.
 
                См. продолжение.