Дневники Ангелов. Страх смерти

1.
Вы знаете, что такое смерть? Не в повседневном её проявлении, а в совершенном. Таком, какое встречается только раз в жизни? Не знаете? А вот мне пришлось узнать.
Эта история о том, как я умерла.
Вся моя жизнь проходила в неимоверной жестокости. Вечно плачущая мать. Пьющий отец. Он бил меня, а, когда мать заступалась, и её тоже.
В то время я совершенно не знала, как мне спастись от этой безысходности. Все мои мысли были только о смерти. И тогда я нашла то, что спасло меня. Этой вещью стала музыка.
Вечерами, приходя с учебы, я брала свою потрепанную гитару, найденную где-то в задрипанных углах «хенда», и играла. Я не учила нотной грамоты или как правильно нужно играть. Просто играла. Мое умение шло изнутри меня. Где-то в сердце зарождалась мелодия, и я её с легкостью воспроизводила.
После, я стала учиться на пианино, стоявшим у нас в музыкальном зале. Мелодии, лившиеся из этого инструмента, заставляли мое сердце замирать. Я нашла свое счастье.
Это закончилось резко. Моя голова все чаще стала болеть без причины. Устав от этого, я обратилась в больницу. Долгие обследования и утомительные очереди принесли свои плоды. Только результат оказался ужасающим. Опухоль мозга. Злокачественная.
На этом кончилась моя жизнь… Считала я, но, оказалось, что это не так.
Холодным ноябрьским днем я лежала в палате. Операция по удалению опухоли прошла удачно, но о полном выздоровлении речи быть не могло. Я просто отсрочила свою смерть.
Навещать меня приходила только мама. И та надолго не задерживалась.
Дни пролетали в полном забвении. Бесконечно скучные дни.
2.
Выход из ситуации пришел внезапно. Мою палату отдавали кому-то другому, а для меня выделили заброшенную комнату, в которой когда-то от безысходности повесилась молодая девушка.
В комнате стоял старый рояль.
Мне предложили вынести его, но я не позволила.
Я снова стала заниматься музыкой. Теперь моя бессмысленная жизнь начала приобретать краски. Я часто играла, хоть и, бывало, делала ошибки. Болезнь давала о себе знать.
По вечерам ко мне в палату приходили старики и дети. Я играла для них. Странно, но они всегда говорили, что моя музыка придает людям уверенности и, что главное, надежду.
Среди приходящих была милая девочка по имени Сьюззи. Она могла сутками находиться у меня, если бы не «злостная медсестра», которая всегда гнала её либо поспать, либо на обед. Мне очень нравилась Сьюззи, и я ей тоже.
Сьюззи часто рассказывала мне о себе и учила рисовать. Я же внимательно слушала её и учила играть.
Я многое узнала об этой девочке. На тот момент, когда мы встретились с ней, ей было девять лет. Милая голубоглазая блондиночка с игривыми кудряшками была центром жизнерадостности. Как я узнала позже от медсестры, у Сьюззи был рак в запущенной стадии. Не лечится. Хотя чего я могла ожидать от этого места? Здесь практически все смертельно больны.
Сьюззи часами могла рассказывать о своей семье. Родителей у неё не было. Погибли, когда она была еще совсем малышкой. Но, не смотря на то, что она их совсем не помнила, они любила хвастаться их фотографиями. О Сьюззи всегда заботилась её бабушка. Добродушная старушка, которую, за все время нахождения в больнице, я видела, от силы, раз пять. Сьюззи не грустила из-за этого и всегда говорила, что «бабушка зарабатывает для них денежки».
Все свое детство Сьюззи провела в больнице. Тут она училась читать и писать. Тут она научилась рисовать.
Мне очень нравилось, как рисовала Сьюззи. Потому я тоже стала учиться. Сьюззи всегда говорила, что у меня талант.
Музыка ей никак не давалась. Но она не отчаивалась и настойчиво продолжала играть. Её целеустремленность мне очень нравилась. Я не понимала лишь одного, почему такие люди как она умирают?
Вместе со Сьюззи я научилась мечтать. Она всегда говорила мне, что людей нужно любить, не важно, друг он тебе или враг. Эта девочка учила меня доброте.
Несколько месяцев мы провели вместе со Сьюззи. Не смотря на разницу в возрасте в 8 лет, мы стали закадычными подружками.
Я научилась сносно рисовать, а у Сьюззи стали получаться легкие песенки. Мы пели в два голоса, а старики нам аплодировали.
Был февраль. Середина месяца. Сьюззи умерла от рака в возрасте девяти лет. А я перестала верить в Бога.
3.
Смерть Сьюззи стала для меня болезненным шоком. Я забросила рисование. Музыку. Мир потерял краски.
Мама совсем перестала приходить. Только позвонила один раз. Сказала, что отец умер в какой-то пьяной драке. В её голосе не было жалости или слез. Наверное, она ненавидела его за все, что он с нами сделал.
После её звонка я открыла окно в своей палате. Не смотря на то, что был еще февраль, меня обдало теплым весенним ветерком. Простояв минуту с закрытыми глазами, я услышала голос Сьюззи настолько отчетливо, будто она стояла передо мной и, вновь, забавно трясла своими кудряшками.
«- Если человек счастлив, то он будет любить всех, кто находится рядом. – Часто говорила она.
- Но как стать счастливым, в нашей ситуации? – Задумчиво протягивала я, выводя в альбоме ровные линии.
Сьюззи начинала смеяться в голос и заглядывала в мои грустные зеленые глаза своими голубыми, излучающими жизнерадостность.
- Только такие как мы и могут стать по-настоящему счастливыми. – Довольно улыбалась она и убегала».
Я вытерла слезы. И как я раньше не понимала, о чем говорил этот чудный ребенок? Ведь, вправду, только мы, находящиеся на грани смерти, прячась от настигающего безумия, способны осознать истинную ценность жизни. Осознать собственное счастье.
В тот момент я простила весь мир за наше будущее. Простила всех за смерть Сьюззи. Простила даже отца, не смотря на то, что умираю я сейчас именно по его вине.
Я снова стала играть.
А старики снова стали приходить послушать.
4.

Наступила весна. Весна всегда является символом надежды и любви. Но только не для нашего мирка. Здесь уже давно все растеряли надежду.
Был поздний вечер. Голова вновь непереносимо болела. Тишина давила на виски сильнее, чем, если бы, вокруг меня стоял непереносимый гул.
Неожиданно я услышала едва различимое пение в соседней палате. Красивый высокий голос девушки был настолько печален, что хотелось прижать её к себе и успокоить.
В волнительном предвкушении я тихонько вышла из палаты и постучалась в соседнюю дверь. Пение смолкло, но никто не открыл.
- Пожалуйста, впусти меня. Я просто хочу послушать, как ты поешь. – Шепотом произнесла я двери.
Никто не откликнулся, и я уже развернулась, чтобы идти к себе. Неожиданно, позади щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Я расценила это как приглашение и осторожно пробралась внутрь.
В комнате было прохладно. Тут же я увидела причину этого, окно было открыто. Голубоватая занавеска легонько колыхалась. На фоне окна стояла девушка.
Я сразу поняла, что она, как и все мы, тяжело больна. Бледная, почти прозрачная кожа и серые печальные глаза. Но, не смотря на это, она выглядела прекрасно. Словно у призрака, на сквозняке покачивалось её бежевое платье.
- Я Анджел. – Тихонько представилась я. Почему-то мне казалось ужасно невежливым говорить в её присутствии громко.
Девушка кивнула и улыбнулась. О, что это была за улыбка. Немного измученная и грустная. Всем своим видом девушка излучала жалость. Хотелось защищать её от любых опасностей.
- Моё имя – Дайанн. – Не сказала, а, будто, пропела девушка.
Дайанн показала на кровать. Я послушно села. Девушка отвернулась к окну и запела.
Никогда я не слышала еще такого поистине божественного пения. Высокий голос и грустная песня. Непроизвольно я стала перебирать пальцами, словно подыгрывая ей. Девушка заметила это и прервалась.
- Я тебе мешаю? – Озадаченно спросила я.
Дайанн покачала головой.
- Ты можешь сыграть для меня?
Я вскочила и энергично закивала. Дайанн улыбнулась.
- Тогда завтра. Днем. Когда все уйдут на тихий час, я приду к тебе. Ты сыграешь?
Я радостно закивала.
Как я вернулась в комнату, уже не помню. Знаю лишь, что с нетерпением ждала, когда все разойдутся спать.
Она пришла, как и обещала.
- Ты помнишь вчерашнюю песню? – Тихонько спросила она. – А то ведь я не смогу показать тебе ноты.
Я вопросительно взглянула на неё.
- Мне казалось, что ты умеешь играть.
Девушка лишь грустно улыбнулась.
- Быть может, как-нибудь, я расскажу тебе, почему…
Я коснулась пальцами уже знакомых клавиш и заиграла.
5.

- Знаешь, у меня есть маленькая мечта. – Дайанн с интересом взглянула на меня. – Ты знаешь, осталось мне совсем чуть-чуть, но я мечтаю дожить до своего дня рождения. До двадцать пятого мая.
Девушка вздохнула.
- Как ты можешь так легко говорить о смерти? Она ведь такая страшная.
Я мягко улыбнулась.
- Я не спорю, смерть – действительно страшная штука. Однако, - я на секунду задумалась, - смерть – это далеко не конец.
Дайанн дотронулась до крестика на своей шее, а я покачала головой.
- Я не о Боге, как проповедуют многие религии.
- Тогда я не понимаю. Почему смерть – это не конец? – Вздохнула девушка.
Я засмеялась и взглянула в её серые глаза.
- У тебя ведь есть человек, что дороже тебе всего на свете?
Лицо девушки омрачилось печалью. В тот момент я думала, что она расплачется, но Дайанн лишь тяжело вздохнула.
- Был. Он умер в этой больнице шесть лет тому назад.
Я улыбнулась.
- Но ведь ты его все еще помнишь?
Дайанн кивнула и взглянула на меня, ожидая объяснений. Я пожала плечами.
- Подумай над этим. Ты сама должна понять. – Сказала я, отходя к роялю, и заиграла.
6.

В дверь тихонько постучали. Я приподнялась на подушке и посмотрела на часы. Полночь. Кому я могла понадобиться в столь поздний час?
- Войдите.
Дверь тихонько приоткрылась и вошла Дайанн.
- Что-то случилось? – Спросила я свою гостью.
Девушка покачала головой и села рядом со мной. Ей явно хотелось поведать мне о чем-то. Я улыбнулась.
- Говори, моя поздняя гостья, и пусть лишь луна и я будем свидетелями твоих слов.
Дайанн засмеялась.
- Тебе нужно писать поэмы.
Я кивнула в ожидании продолжения. Девушка тяжело вздохнула и начала повествование.
…
Было холодное утро осени. За окном все было окрашено в золотой и красный цвета. Я всегда не любила осень. Для меня она означала конец чего-то значимого.
В коридоре послышался шум беготни. Заинтересованная, я вышла посмотреть. Оказалось, что к нам привезли молодого парня.
Наступила ночь. У меня вновь была бессонница, потому я сидела на окне и смотрела на город, в который мне больше не суждено было выбраться. Именно тогда я увидела его. Молодой парень, которого только привезли к нам. В свете луны его лицо было отчетливо видно. И он был…счастлив?
Меня заинтересовало, как человек, находящийся в нашем положении может быть счастлив? Ведь нас ожидает неминуемая смерть, чему можно радоваться?
Словно услышав мои мысли, парень повернул голову и помахал мне рукой. Я удивленно отпрянула от окна и легла на кровать. В ту ночь мне приснился он.
Утром в мою дверь постучались. Это даже не было похоже на стук. Словно кошка скребется, прося хозяев открыть дверь. На тот момент меня так увлекло сравнение с кошкой, что когда в комнату зашел «ночной» парень, я увидела его с ушами и хвостом.
Он немного удивился моему смеху, но лишь приветливо махнул рукой.
- Мне показалось, что я был тебе интересен вчера. А сегодня ты надо мной смеешься.
- Извини. – Все еще смеясь, я рассказала причину своего веселья. Парень оказался с чувством юмора и тоже посмеялся.
- Ты забавная. – Игриво произнес он. – Чем я тебя заинтересовал вчера?
Я пожала плечами.
- Ты показался мне счастливым. – Парень кивнул, вогнав меня в ступор. – Как ты умудряешься быть счастливым, зная, что умрешь?
Парень задумался.
- Просто я знаю, что даже если умру, мир от этого не рухнет. Я ничего не значу для окружающих, а значит, мне не за чем цепляться за свою жизнь. Но, если хотя бы один человек будет меня помнить, то я буду продолжать жить, даже когда умру. А я уверен, что меня будут помнить.
Я озадачено склонила голову на бок.
- Ты странный.
Парень засмеялся и перевел взгляд на рояль, стоящий неподалеку.
- Ты играешь? – Я кивнула. Послышались шаги медсестры. Она звала всех на обед. Парень вскочил и направился к двери. – Позже, я приду послушать. Ты не против?
Я покачала головой и парень улыбнулся.
- Тогда заметано. Кстати, - обернулся он, уже выходя, - меня зовут Майкл Фаррел.
- Я – Дайанн. Дайанн Роуз. – Тихонько сказала я ему.
7.
Наступил полдень. Я устала ждать Майкла и села за рояль.

- Солнце, не греет. Солнца не видно.
Плачь, только чтоб не увидели слез.
Небом покинуты, нам лишь обидно,
В чем виноваты мы, так чтоб всерьез?

Забытые. В горе утоплены.
Мы нарисуем наши мечты.
Отчаянием мысли оформлены,
Проще на нас поставить кресты.

Я слышу муки, они всегда рядом.
Каждый день кто-то уходит от нас.
Смерть здесь украшена ярким нарядом,
Ждет, когда я допишу свой рассказ.

Забытые. В горе утоплены.
Мы нарисуем наши мечты.
Отчаянием мысли оформлены,
Проще на нас поставить кресты.

Последняя строчка известит о смерти,
Моей или нашей, кто знает ответ?
Мы брошены миром, забытые дети,
И завтра, возможно, не встретим рассвет.

Забытые. В горе утоплены.
Мы нарисуем наши мечты.
Отчаянием мысли оформлены,
Проще на нас поставить кресты…

- Почему эта песня такая грустная? – Услышала я голос.
Обернувшись, я увидела Майкла, прислонившегося к дверному косяку. Руки были сложены на груди, а в глазах читалась озадаченность. Я пожала плечами.
- Просто потому, что я, в отличие от тебя, не могу познать счастья.
Парень приблизился ко мне и подал руку.
- Может, потанцуем?
Я удивленно посмотрела на него.
- А где же взять музыку?
- Я напою мелодию. – Засмеялся он и вытащил меня из-за инструмента.
Обхватив меня за талию, он закружил меня в танце. Напевая венский вальс, он заглядывал мне в глаза своими гипнотизирующими карими и смеялся. Его игривое настроение передалось мне, и я, прижавшись к нему, запела когда-то услышанный текст к вальсу. Мне хотелось, чтобы этот миг длился вечно, настолько мне было хорошо и свободно.
- Ты чувствуешь счастье? - Прошептал он мне на ухо.
Я не ответила, лишь плотнее прижалась к нему. Песня закончилась, а Майкл не отпускал меня из объятий.
- Майкл, от тебя пахнет солнцем. – Засмеялась я. Парень внимательно взглянул на меня.
- Когда ты в последний раз была на улице?
Я отвела взгляд.
- Очень давно. Я боюсь, что тот мир сломает меня.
Парень улыбнулся и взял меня за руку.
- Тогда, мы пойдем туда вместе.
8.

За окном рассветало. Дайанн молчала уже двадцать минут, а продолжать дальше, видимо, не собиралась. Я не выдержала.
- Так чем все закончилось?
Девушка грустно усмехнулась.
- А как все могло закончиться?
…
Каждый день мы выходили с ним на прогулку, и каждый раз он держал меня за руку. Но сколько бы я не находилось на улице, солнцем пахло только от Майкла. Позже я поняла, почему все было так. Майкл сам по себе был похож на солнце. Жизнерадостный, веселый, счастливый, он никогда не боялся умереть. Он всегда готов был поддержать.
Буквально через месяц его состояние ухудшилось. Он уже не мог выходить из своей палаты. Я каждый день пела для него. Ни на шаг не отходила. С каждым днем он выглядел все хуже, но улыбка его не меркла, а, казалось, была лишь ярче.
В один из дней он заглянул мне в глаза.
- Почему ты плачешь? - Спросил он серьезно.
Я удивленно взглянула на него.
- О чем ты? Мои глаза сухи, разве ты не видишь?
Парень покачал головой.
- Я не спрашивал об этом с самого начала лишь потому, что у меня еще было время. Сейчас времени нет, поэтому я хочу узнать, почему?
Я приоткрыла рот, чтобы ответить, но не смогла издать не звука. Слова застряли поперек горла, а в носу защипало. Только спустя минуту я поняла, что по щекам катятся теплые ручейки. Слезы?
- Майкл… я не хочу, чтобы ты уходил… - Только и смогла выдавить я из себя.
Обессиленный парень сжал мою руку и горько улыбнулся.
- Я всегда буду рядом с тобой. Пусть даже мир рухнет, и меня забудут все знакомые люди, пока меня будешь помнить ты, я всегда буду рядом.
…
- На следующий день его не стало. – Закончила свое повествование Дайанн.
Я вздохнула.
- И ты так и не смогла понять, почему смерть – это далеко не конец?
Девушка покачала головой. Я улыбнулась.
- А Майкл ведь тебе столько раз тебе об этом говорил. Все дело в воспоминаниях. – Дайанн непонимающе взглянула на меня, а я пожала плечами. – «Пока меня будешь помнить ты, я всегда буду рядом», как думаешь, почему он так сказал?
- Я не знаю! – Чуть не плача воскликнула она. Я в который раз вздохнула.
- Все дело в чувствах и воспоминаниях, которые ты оставляешь после себя. И даже когда тебя не станет, твоя душа будет в сердце у тех, кто тебя помнит.
Когда я закончила на свою речь, я подняла взгляд на Дайанн. Произошло то, чего я меньше всего ожидала. Она плакала. Я улыбнулась и обняла её.
- От тебя пахнет солнцем. – Прошептала девушка.
Я покачала головой.
- Нет, Дайанн, солнцем пахнет от нас.
Конец.

Я уже неделю не видела Дайанн. Она умерла?
В предчувствии беды, я подошла к главной медсестре и задала самый волнующий меня вопрос.
- Вы не видели девушку по имени Дайанн?
Женщина посмотрела на меня с недоумением.
- Дайанн? Извини, но у нас нет пациентки с таким именем.
Непонятное чувство тревоги нарастало.
- Но, как же? Она лежала в соседней со мной палате! Я точно знаю. Мы каждый вечер с ней разговаривали. Этого просто не может быть! Она что, умерла?
Теперь и медсестра выглядела взволнованной. Она взяла меня за руку и, мягко улыбаясь, подвела к палате, находящейся рядом с моей. Наверное, в тот момент, она считала, что моя психика не выдержала.
Женщина достала ключи из кармана, и, не выпуская моей руки, открыла дверь. Когда я посмотрела внутрь, сердце болезненно сжалось, и слезы непроизвольно брызнули из глаз. Это был первый раз после смерти Сьюззи, когда я просто кричала от переполнявшего меня отчаяния.
По соседству со мной никогда не существовало палаты.
Это была всего лишь старая пыльная кладовая.
…
- Так как звали ту девушку? – Тихонько спросила медсестра, поглаживая мои волосы.
Я всхлипнула.
- Дайанн. Дайанн Роуз.
На мгновение женщина замерла.
- Ты уверена, что это было её имя?
Я подскочила на месте и с надеждой взглянула в глаза медсестры.
- Так она и правда есть? Дайанн жива?
В тот момент и так уже не молодая женщина выглядела совсем старой и сломленной.
- Дайанн Роуз, значит… Да, когда-то у нас была пациентка с этим именем. – Она на минуту замолчала, переводя дух. Я с нетерпением ожидала продолжения. Женщина обвела взглядом комнату. – Эта палата Дайанн Роуз. Девушки, умершей здесь шесть лет тому назад.
Медсестра вскользь взглянула на меня и вышла.
В тот момент я думала, как удачно все-таки судьба распорядилась, дав этим двоим такие говорящие имена. Майкл – подобный богу, и влюбленная в него Дайанн – божественная. Счастливы ли они теперь вместе, когда она, наконец, смогла освободиться от своего главного страха? Страха - исчезнуть без следа.
…
Долгожданное двадцать пятое мая не наступило. Рояль в этой палате больше никогда не играл.