Велосипедист

– И чего тебе не спится? Как будто кто-то гонит из дома...
– Я сейчас, мама, сейчас.
Мать только притворяется не¬довольной, и Ленка об этом знала. Потому что, вернувшись оттуда, она уже не ложится в постель, а принимается хлопо¬тать на кухне, готовит завтрак, и Евдокия Семеновна, намаяв¬шаяся за свою долгую жизнь с этой самой готовкой на боль¬шую семью, может позволить се¬бе подремать лишний часок.
Края неба над горными хреб¬тами слегка заалели, потом алая кровь восхода медленно и вели¬чаво потекла дальше, наполняя собой и оживляя бесцветное ран¬нее небо. Первые пятна света упали на озябшую за ночь зем¬лю, рассыпались по ней, еще неуверенно, робко, словно их могли не принять, оттолкнуть, отослать назад.
Ленка остановилась у прохо¬дящей через село дороги, гля¬нула вверх, откуда скользила, как река, тугая матовая лента асфальта – мимо нее, в сторону большого города – и стала ждать.
Ничем не нарушаемая тишина стояла над миром, едва примет¬ный ветерок нес запахи пожух¬лой травы и палого слежавше¬гося листа. Зыбкое очарование нарождавшегося в солнечных красках утра, грустные блуждающие запахи осени лишь чуточку, самым краеш¬ком притрагивались к Ленкиным чувствам; вся она жи¬ла ожиданием своего счастливого мгновения, была устремлена вдаль – и ладными, но еще тонковатыми ножками, и ясным с детской пухловатостью щек лицом, и легкими руками-крылышками, которые непроизвольно то прижимались к бокам, то приподнимались, словно она собиралась взлететь; окружающее только оттеняло ее настроение, но не влияло на него.
Когда рассвет набрал силу и стога сена за селом, бригадные постройки уже не виделись словно бы в дымке, а проступали четко и определенно, на дороге показался велосипедист. Он мчался вниз на большой скорости и его красная рубаха полыхала молодым ве¬селым огнем. Ленка встрепенулась, глаза ее заблесте¬ли, и она подалась навстречу этому огню. В нем было что-то магическое, влекущее, чего Ленка еще не пони¬мала, но преодолеть не могла.
Велосипедист был лих и отчаян, быстро-быстро крутил педалями, словно исполнял дикий вихревый та¬нец; узкие шины колес едва касались асфальта, каза¬лось, еще немножко – и они понесутся по воздуху. Возле Ленки велосипедист притормозил, отвел правую руку от руля, как бы показывая ей место перед собой, и она тут же воспользовалась этим, прямо на ходу вспорхнула на холодящую сталь рамы.
– Удобно?
– Очень!
– Долго ждала?
– Что ты, еле успела!
Горячее дыхание велосипедиста жгло затылок, струи встречного ветра вышибали слезу; она зажмурилась, сжалась в комок.
– Страшно?
– Ни капельки!
– А если грохнемся?
– Не грохнемся.
– Ну, а если?
– Так вместе же!
Он помолчал, преодолевая крутой подъем,
– Хороший ты человечек.
– Правда?
Она ерзнула на раме и повернула к нему свое улы¬бающееся личико. Но большие стекла дымчатых очков были нацелены на дорогу. Как поймешь, что творится за ними?
– Правда, – сказал он.
Вот и поворот, где ей надо сходить.
– Привет тете!
– До понедельника!
Ленка отбежала за обочину, к росшим вдоль доро¬ги деревьям, и смотрела вслед велосипедисту до тех пор, пока его красная рубаха, полыхнув напоследок, не исчезла за дальним взгорком. Потом отправилась домой.
Тетю она придумала для велосипедиста, придума¬ла невзначай, просто с языка сорвалось. Он как-то спро¬сил, куда ей спешить в такую рань, она ответила, что тетя дежурит в понедельник на ферме и надо пригля¬деть за малышом, да так потом все и осталось.
А увидела Ленка его еще весной, в пору яблонево¬го цветения.
Травы за околицей росли быстрые и сочные. Отпус¬тив поблизости корову на вольный корм, Ленка убе¬гала к подругам и пропадала в играх да забавах до самого вечера. Однажды она вернулась, а коровы ниг¬де не было. В темноте искала, кликала, потом и братья стали помогать – бесполезно. Переполох в доме под¬нялся. Вот и пришлось вставать раньше обычного, что¬бы корова не потерялась совсем. Ленка нашла ее у речки, где травы тянулись повыше, хлестнула раза два хворостинкой, и та послушно затрусила по знакомой тропинке. Переходя дорогу, Ленка непроизвольно по¬смотрела по сторонам, хотя машины здесь появлялись попозже. Сверху мчался на велосипеде русоволосый па¬рень, склонив к рулю упругое тело. На нем и тогда была красная рубаха. Он надевал ее постоянно, надевал, навер-ное, для того, чтобы останавливающим светофором вспыхивала она перед водителями автомашин, кото¬рые частенько делают вид, будто не замечают своего крохотного безмоторного собрата.
Велосипедист пронесся мимо Ленки, загорелый, напевающий что-то в столь же бешеном, неуловимом ритме, как и мелькание серебристых спиц. Она и огля¬нуться не успела, а он уже исчез, истаял, оставив в душе веселое вихревое смятение – словно закружило ее стремительно и пьяняще средь белого яблоневого цвета, солнечных бликов и сверкающих, холодящих брызг горной реки.
Теперь она бегала на дорогу каждое утро. Но вело¬сипедиста не было. Может, он приснился Ленке? Снятся же девчонкам из ее девятого класса отважные витязи, снятся настолько близко и ощутимо, что даже явь пред ними отступает. Сомневалась ли она? Впол¬не возможно. А разве мы не сомне-
ваемся, когда чер¬ноту ночи прорежет на мгновение яркий след
кометы?
Матери Ленка говорила, что бегает по свежему воздуху, здоровье укрепляет. Мать посмеивалась: у Ленки и без того здоровье отменное, но не возражала: утренние прогулки не то что ночные, от них беды не будет. Младший брат Пашка увязался, правда, разок за ней, но она так припустила, что он сразу же отстал и больше не лез в попутчики.
А велосипедист появился в следующий понедельник. Ленка даже вскрикнула, руками-крылышками взмах¬нула от радости, когда он приблизился к ней. Велоси¬педист тоже улыбнулся, крикнул:
– Куда тебе?
– Вниз, километра три.
– Садись, подвезу.
Не раздумывая, Ленка прыгнула на раму. Ее и прежде катали на велосипедах соседские ребята. Осо¬бенно старался Петька, по часу уговаривал, чтоб она только согласилась. А потом тяжело сопел, тащился еле-еле и как бы ненароком прижимался к ее спине... Куда тому Петьке! Вот это скорость! Ничуть не мень¬ше, чем на машине. А руки, какие у него крепкие за-горелые руки! Такие руки могли бы нести и нести ее без всякого велосипеда. Вот бы когда-нибудь...
– Здесь?
– Нет, еще чуть-чуть...
Постепенно Ленка узнала, что велосипедист на вы¬ходные дни уезжает из города в альплагерь, а в поне¬дельник возвращается чуть свет, чтобы не опоздать на работу.
Для Ленки наступила пора томлений, пора мучи¬тельных ожиданий и радостных встреч. Она жила по¬недельниками, торопя остальные дни, перешагивая че¬рез них. Дай ей волю – и от недели остались бы толь¬ко рожки да ножки.
Конечно, тех нескольких минут, когда она сидела на раме, а он гнал велосипед вперед и вперед, было маловато Ленке. Но что поделаешь? Иной раз лучше не замахиваться на большее, чтоб не остаться совсем с носом. И пусть Ленка не сознавала этого, пусть дей-ствовала совершенно стихийно, однако она безропотно довольствовалась тем, что выпадало на ее долю.
И потом – разве на велосипеде поговоришь! Две-три отрывочных фразы – и до свиданья. Она даже не знала, как его зовут, где он работает, и все же испы¬тывала ни с чем не сравнимое влечение, ни с чем не сравнимую слитность с этим русоволосым парнем, летящим вместе с ней по утреннему асфальту.

В ту ночь Ленка то и дело просыпалась, вороча¬лась, какое-то смутное беспокойство охватывало ее. За окном высветлело еще задолго до рассвета, и холодные синие тени блуждали по стенам. Быстро одевшись, она побежала к дороге. С гор дул пронзительный знобящий ветер, и Ленка пожалела, что не накинула поверх спор¬тивной кофты еще и куртку. Что-то произошло, сдвину¬лось в мире, глаза ее улавливали перемену, но сосредо¬точенность чувств, их приподнятая устремленность ме¬шали осмыслить все это.
Она долго стояла, повернув голову к горам, откуда обычно в это время появлялся велосипедист. Дорога бы¬ла седа и пустынна. Ленка волновалась, воображение рисовало ужасные картины. С ним что-нибудь случи¬лось!.. Ведь он носится как угорелый. А кругом столь¬ко ям, кочек, машин, пара пустяков шею свернуть. И почему она прежде не предупредила его? Конечно, он бы ее не послушался. А может, и послушался. И теперь спокойно бы ехал на своем велосипеде. Ленка упрека¬ла себя, спорила с собой, впадая в заблуждение, в которое часто мы впадаем, лишая дорогого нам человека качеств, за которые и полюбили его.
Вдали показался первый рейсовый автобус. Он шел не спеша, соответственно своему солидному положению. Ленка отодвинулась подальше, чтобы шофер не думал, будто ей хочется забраться в теплый салон и ехать вниз. Нечего ей там делать. Отъездилась... Бедный велосипедист!
Сбитая с толку, огорченная Ленка даже не заме¬тила, как сидящий у окна русоволосый парень в свитере помахал ей рукой. Или заметила, да не придала значения? Ведь тот, кого она ждала, был всегда на велосипеде и на нем обязательно – красная рубаха...
Лишь подходя к дому, она вдруг все поняла и оста¬новилась, пораженная ясностью происшедшего. Велосипедист не разбился. Просто выпал снег. А на вело¬сипеде по снегу не поедешь. Ленка растерянно стыла на ветру. Ей-то казалось, что лучшее, чем наполнена жизнь, непрерывно, бесконечно.
На какой-то миг тос¬ка захолонула сердце. Сколько пройдет понедельников, пока снег растает, совсем растает и все начнется сыз¬нова? Она пнула ногой мягкий податливый пух, уга¬дала в нем ненадежность и успокоилась. В конце кон¬цов, что такое одна-единственная зима, когда впереди у тебя столько ясных и молодых весен!