Конфуз Парацельса

Прежде, чем приступить к поискам философского камня, доктор Филипп Ауреол Теофаст Бомбаст  фон Гогенхайм, более известный публике как  Парацельс, занимался проблемой регенерации конечностей, весьма актуальной в тот воинственный и богатый увечьями век, порядковым номером - шестнадцатый.   

Первопроходцем Парацельс не был.  Уже в эпоху римских цезарей существовали две научные школы, два подхода к решению данного вопроса.

Краеугольным камнем первого, эзотерического направления легла теория, эскизно представленная в Книге Бытия, а затем  расширенная и углубленная каббалистами:  о возможности получения человеческой плоти (да и самого человека - так называемого голема)  из белой гончарной глины путем одухотворения исходного материала, как, собственно,  человек и был создан.

На заключительном этапе Иудейской войны (66-71 гг. н.э.) эзотерику рабби Иохану бен Сину удалось вдохнуть жизнь в великана голема Менделя, коего он предполагал использовать для устрашения вражеских легионов. Однако на третий день голем рассыпался в прах, и война иудеями была проиграна.

История Ближнего Востока сохранила множество свидетельств об успешных опытах создания големов с продолжительностью жизни от нескольких минут до пяти суток, не более.
К сожалению, недолговечность големов так и осталась неодолимым препятствием для их создателей.

В 1555 году один из светочей эзотеризма, раввин Махараль Иехуда, наблюдая эманации Древа жизни (Сефирот), при склонении  эманации «Даат» («Незримое»), эвристическим путем установил, что срок жизни голема в самых благоприятных условиях не может превысить 33 года.
Но и этот результат достижим, обращал внимание Иехуда, если медиум, вдохнувший  в   голема жизнь,  будет  на протяжении  десятилетий, денно и нощно, каждые шесть часов энергетически подпитывать  свое детище  методом «изо рта в рот».
Хотя  метод «изо рта в рот» с легкой руки пражского раввина затем прочно вошел во врачебную практику, его сегодня преподают даже в начальных классах, дальнейшие работы по созданию голема-долгожителя были признаны бесперспективными и свернуты.

Оппоненты эзотериков, так называемые натуралисты, во главу угла ставили  наблюдение за природой с постижением её тайн.
Древнеримским врачом натуралистом Галеном (2 в. н.э.) была выдвинута гипотеза, согласно которой способность к регенерации конечностей латентно присутствует в каждом человеческом организме и может быть открыта (активизирована) фармацевтическими средствами, играющими роль катализаторов.
В пользу гипотезы Галена говорили здравый смысл и непреложные факты.
То, что вырванный клок волос отрастает, на месте выпавшего молочного зуба прорезывается другой, а раны затягиваются новой кожей - известно каждому.
Были бы кости, а мясо нарастет – прописная истина травмотологов.
А  что мешает расти  костям? – задался вопросом Гален.
Человек менее совершенен, чем  ящерица? 

В качестве  сырья  для получения искомого катализатора Галеном и его последователями в первую очередь были задействованы  пресмыкающиеся - твари, наиболее продвинутые в плане регенерации конечностей.
Люди сполна отомстили ползучим гадам за свое изгнание из рая, недобрых полторы тысячи лет несчастных тварей преследуя, отлавливая, уморивая, выпаривая, высушивая, толча в порошок.
Век от века змеиное поголовье сокращалось, не принося желаемого результата.

Лишь в 1499  году  мир облетела весть о научном прорыве в этой области.
Испанцем Авенариусом, на его беду - участником экспедиции Колумба,  был получен экстракт из  игуаны, отловленной им предположительно в районе Ямайки.
Препарат доказал свою эффективность на практике, правда, эффект оказался несколько неожиданным. При регулярном приеме препарата у пациента вместо ампутированной конечности отрастал игуаний хвост.

В научный процесс не преминула вмешаться  инквизиция. Лабораторные дневники Авенариуса  аутодафе  опечатало и присудило к сожжению. Вместе с бумагами  сожгли и самого незадачливого естествоиспытателя.
Мракобесие восторжествовало. Змеиное племя  облегченно вздохнуло.

Когда за решение проблемы регенерации взялся, наконец, Парацельс, школы - эзотерики и натуралисты - обе находились в упадке, занятые преимущественно обличением  друг друга в научной несостоятельности.
Не связанный корпоративными обязательствами, памятуя, что ласковый теленок двух мамок сосет, пытливый немецкий ум почерпнул для себя полезное от обеих.

Анализ неудач эзотериков подвинул учёного к выводу, что напрасно надеяться  из мягкой гончарной глины построить жизнестойкий человеческий организм. Эзотерики наказаны за гордыню,  намерившись встать вровень с богом.
Знай сверчок свой шесток. Создавать следует не голема, а гомункула. Не из мертвой глины человека лепить, а из спермы выращивать. Являясь по сути зерном, последняя имеет благословение от природы  на произрастание в плод.
Парацельс предложил получать гомункула в колбе, посредством создания особого температурного режима, манипулируя светом. Вскармливался проклюнувшийся из спермы гомункул   добавлением в колбу небольшого количества человеческой крови.

С высоты достижений современной науки нам остается только удивляться прозорливости Парацельса - насколько близко он подошел к решению вопроса! Сегодня селезёнки-печёнки-почки из стволовых клеток наловчились стряпать, как гамбургеры в макдональдсах. Сожалея при этом, что о совместимости различных групп крови человечество узнало лишь четыреста лет спустя. Ввиду чего эксперимент Парацельса был заведомо обречен на провал. Едва начав самостоятельно питаться, гомункулы дохли из-за несовместимости резусов.
Парацельс о группах крови не знал и грешил на происки конкурентов.

Фиаско с гомункулом обескуражило, но не поколебало его решимости дойти до конца.
Отставив в сторону эзотерику, Парацельс свернул на дорожку, проторенную и заброшенную натуралистами.
В поисках подходящего сырья для катализатора роста недостающих конечностей, он, в отличие от предшественников, остановил свой выбор не на заморской тропической игуане, не на экзотическом китайском драконе, а на местной огненной саламандре, адаптированной к мягкому климату средиземноморья, какая в те далекие времена ещё водилась в жерлах европейских вулканов. Для чего предпринял путешествие в Италию и совершил восхождение на Везувий. 

Характерной особенностью огненной саламандры был необыкновенный холод тела, позволяющей ей находиться в огне не сгорая. До Парацельса никому не приходило в голову использовать её для получения катализатора, ибо ни сжечь, ни выпарить, ни высушить саламандру не представлялось возможным.
Поместив обитательницу Везувия в уже знакомую нам колбу, с помощью системы зеркал Парацельс кристаллизовал энергию солнечных лучей и таким образом ввел саламандру  в транс, полностью подчинив своей воле. Взять вытяжку крови у обездвиженного пресмыкающегося  уже  не составляло труда.

Полученный из саламандры препарат, Парацельс, как и надлежало добросовестному ученому, сначала опробовал на мышах. Результат превзошел ожидания. Ампутированные конечности отрастали, ничем неотличимые от прежних.

Несмотря на установленный Парацельсом режим секретности, из лаборатории просочились слухи. Толпы калек со всей Европы осадили клинику ученого в Базеле, предлагая себя вместо подопытных мышей.
Как ни отнекивался Парацельс, сколько ни убеждал, что действие препарата ещё недостаточно изучено, ему таки пришлось отдать один пузырек с лекарством саксонскому рыцарю  Гецу фон Берлинхему, потерявшему правую руку при осаде Милана. За князя Берлинхема хлопотала папская курия.

Однако! Вместо утраченной в сражениях за святую веру десницы, у рыцаря выросла вторая голова. Такая же глупая и бестолковая, как первая.

Угораздило же меня так ошибиться! – расстроился Парацельс. –  А ведь должен был догадаться! - не зря же этого рыцаря прозвали безбашенным!

Но что-либо исправлять было поздно.
Довольно с меня чужих рук, решил Парацельс. Настала пора делать ноги.