Целлофан

Алиса была маленькой девочкой. Не настолько маленькой, чтобы ничего не понимать, но и не настолько взрослой, чтобы ее принимали всерьез хоть немного. По большому счету, все люди - дети, даже те, кому за восемьдесят. Разница лишь в том, что ты можешь сделать, а на что не способен.

Обычно, когда кто-то рассказывает историю о маленькой девочке, он подчеркивает, что она была не такой, как все или напротив – самой что ни наесть обычной. Мы, впрочем, не будем вдаваться в подобные крайности. Алиса была Алисой и сравнивать ее с кем-нибудь другим вряд ли имеет смысл. В конце концов, чтобы рассказать эту историю честно, придется уйти от обобщений.

У Алисы была мама и даже время от времени папа, но они не будут играть важной роли в этой истории, а потому мы упомянем их лишь мельком.  Девочка жила за городом. Настолько близко, чтобы ее мама могла ездить в центр на работу, но достаточно далеко, чтобы она не переставала переживать о затрачиваемом на дорогу времени.

Дом был большой, деревянный, старомодный и даже несколько покосившийся. Надеть на него наличники – и вот перед нами типичная избушка откуда-нибудь из Рязани. А, впрочем, наличников не было, а было электричество, водопровод и канализация и даже интернет, пусть и не самый быстрый.

Алису это не волновало. Она была в том возрасте, когда лето казалось бесконечным, и где-то к его середине уже вновь хотелось вернуться в школу. Алисина мама же по-прежнему каждое утро садилась в машину и уезжала работать допоздна, ругаясь на пробки, и, кажется, совсем не замечая мистической силы затянувшегося лета.

Алиса подолгу оставалась одна. Формально, конечно, за ней приглядывала бабушка, однако та была уже в том возрасте,когда весь мир отступает прочь, а воспоминания и привычки застилают собой реальность. Наверно, поэтому она почти целый день дремала и в жизни Алисы принимала весьма опосредованное участие.

Целые дни девочка проводила в саду. Конечно, следовало упомянуть об этом раньше, но лучше все же поздно, чем никогда – у домика был прекрасный сад. Большой, разросшийся, старый и неухоженный. Вишневые деревья соседствовали в нем с яблонями, была даже одна кривоватая береза. На ее ветки девочка любила забираться и, сидя там, слушать как шелестят листья и проносятся по лежащему поодаль шоссе машины.

Нельзя сказать, что в такие минуты Алиса думала о чем-то важном или мечтала. Скорее девочка погружалась в нечто, напоминающее забытье. Иногда ей начинало казаться, что она – это продолжение ветки березы, а по ее телу вместо крови течет березовый сок. А, впрочем, редко когда это ощущение продолжалось долго – какая-нибудь мысль, а то я залаявшая у соседей собака, обязательно отвлекала девочку и та непременно вырывалась из забытья.

Было у девочки свое особенное место, кроме ветки березы. Дома и коттеджи стояли близко друг к другу, и каждый был обнесен забором. Между заборами был клочок пустого пространства, всеми забытого и покинутого. С одной стороны его окружал деревянный забор, выкрашенный облупленной зеленой краской, окружающий Алисин сад. Буквально через метр второй стеной начиналась высокая железная ограла, соседского коттеджа. Причем один из ее боковых краев уходил чуть дальше, соприкасаясь с деревянным забором. С другой стороны узкий проход утыкался в кирпичный забор трехэтажного особняка. В результате попасть в этот узкий проход можно было только из окна кухни. Других входов и выходов оттуда не было.

Алиса очень любила это место. Оно, казалось, принадлежало только ей. Если бросить или оставить какую-то вещь в этом узком проходе, можно было не беспокоиться, что она куда-то пропадет. Там бывала только Алиса. Заборы, стена дома, небо да оставленный кем-то пластмассовый стул, вот и все, что было в этом пространстве. Больше ему ничего и не надо было.
                I
Я закрыл документ, захлопнул ноутбук, зажег сигарету и сделал круг по комнате. Что-то мне не нравилось, что-то казалось неправильным. Я открыл компьютер, нажал на "распечатать" и через секунду лист бумаги со скрипом выполз из старого принтера. Я перечитал написанное. История про девочку получалась весьма неплохой, я уже знал, что произойдет дальше. Но что-то не давало покоя.

Глаз замечал мелкие недостатки текста. К примеру, мне не хватило слов, чтобы правильно описать заборы и пространство. Получалось путанно и не совсем ясно, если не держать в голове то, как я себе представлял это место. Это не проблема – немного подумать над предложением, подыскать нужные слова и все будет отлично. Однако беспокоило меня не это. Что-то куда более неправильное и ненужное укоренилось в начале прекрасной истории, которую я хотел написать. Как троянский червь что-то заползло в символы и образы текста, затаившись и ожидая своего часа, чтобы выкинуть свой грязный трюк.

Я вчитался в листок бумаги еще раз. "Дом был деревянный, старомодный и слегка покосившийся", - перечитал вслух я. Эта фраза мне тоже не понравилась, а впрочем, проблема и не в ней. Я кинул бумагу на диван, отправился на кухню и заварил себе кофе.

- Что же с тобой не так, Алиса. Что же с тобой не так, - думал про себя я.

День был сумрачный, а лето – холодное. По коже гуляли мурашки, хотя в животе было тепло от горячего кофе. Похоже, собирался дождь. И действительно, не успел я допить кофе, как с неба почти бесшумно закапали легкие, бесцветные капли. Я вышел на балкон, зажег еще одну сигарету и высунул нос в окно.

- Сложно писать о доме, когда живешь в квартире. Тебе кажется, что ты его представляешь, а на деле ты все так же думаешь непонятно о чем, подумал я. Жители многоэтажек попрятались в подъезды и машины. Детская площадка под окнами опустела.

- А куда бы спряталась Алиса, - подумал я.

Этот вопрос ответа у меня не нашел. Я достал из морозилки замороженный гамбургер и разогрел его в микроволновке. Надо было что-нибдь пожевать. После пиццы, которую я заказал на завтрак, я ничего не ел. В холодильнике еще осталась бутылка колы, которую мне принесли в подарок к заказу. Я открыл ее и сделал несколько глотков. Дождь пошел сильнее, а мысли все не прояснялись.

Как создать настоящую историю, если все, что ты умеешь – это ловить импрешн?               

Я вернулся в комнату и открыл ноутбук.
               
II

Когда она пришли впервые, Алиса сидела дома. Шел дождь. Она свернулась на кресле и одним глазом смотрела телевизор. Показывали мультфильм про Бивиса и Батхеда. Девочка не понимала юмора, и вообще ей было довольно скучно, но девочка знала, что мама бы этот мультфильм не одобрила и потому смотрела. Ничто так не привлекает детей, как запреты.

Капли били по стеклам и по крыше, создавая довольно уютную атмосферу. Алиса о чем-то думала, но мысли детей бывают столь непоследовательны и расплывчаты, что их вряд ли стоит приводить в этой истории. В целом, это был вполне обычный и ничем не привлекательный день, который уже плавно начал перетекать в вечер.

Бабушка как обычно спала в своей комнате, просыпаясь каждые сорок минут, чтобы немного поворчать самой себе под нос. Ей снились яркие сны, в которых прошлое смешивалось с содержанием газет и телепередач в какую-то безумную и даже немного пугающую смесь.

Мультфильмы закончились, Баклан и Пельмень благополучно обрушили на дом дерево и скрылись с места преступления. Начали показывать какую-то скучную передачу про автомобили, и Алиса выключила у телевизора звук.

Тогда-то она и услышала тот странный скрип на кухне. Кто-то шуршал кучей целлофановых пакетов из супермаркета, запасливо хранимых бабушкой за сервантом. Девочка несколько секунд прислушивалась к этим звукам, а  потом положила пульт на кресло, вскочила и отправилась на кухню.

Полноватый мужик с неприятным лицом продолжал беззвучно расхваливать маневренность какого-то автомобиля, убеждая своего собеседника – тощего парня в костюме – в том, что в плане управляемости за такие деньги вряд ли можно отыскать хоть что-то лучше.

На кухне Алиса увидела маленьких человечков, которые старательно отрезали кусочки от огромного по сравнению с ними целлофанового пакета с надписью "Ашан".

-Ну же, кто так пилит? Кто вообще так отрывает? Он у тебя просто тянется и все. Весь кусок испортишь, - прикрикивал один маленький человечек на другого, - надо чуть натянуть, а потом резко резать. А ты что творишь? Зачем так сильно растягиваешь?

Почему-то Алиса даже не удивилась этому зрелищу. Наверное, вряд ли вообще маленькой девочке можно всерьез удивляться тому, что странные человечки разоряют пакетное царство бабушки.

Бабушка же в это время и вовсе видела во сне, как ее вызвали на собрание комсомола и отчитывают за то, что она сняла со стены портрет Путина, чтобы счистить паутину, а после забыла повесить его на место.
               
IV

Я снова отложил ноутбук. Последний абзац получился дурацким. При чем тут Путин? Ладно, это уберем, это лишнее. Не укладывается в эстетику. Эстетика. Это слово, прозвучавшее в мыслях вдруг как-то опошлило всю историю, которую я пытался рассказать. Теперь сама концепция, сложившаяся в моей голове, показалась мне вымученной и неестественной. Эстетика. Появилось стойкое желание бросить все к черту, как сотни других историй, которые я так и не дорасказал. Надо преодолеть этот позыв. Брошу все сейчас – так и буду вечно топтаться на одном месте. Слабак.

Я чувствовал, что чего-то не хватает не истории, а мне самому. И ответ на этот вопрос нужно искать не в сюжете, не в персонажах, не в образах и символах, а в повисшей где-то внутри меня недосказанности. Но это легко сформулировать словами, а выполнить куда труднее. Маленькие люди.

Я напряг воображение и маленький человечек завозился в кухне, в моих мусорных пакетах. Я поспешил туда и начал их разглядывать. В реальности они оказались совсем не такими миловидными, как я представлял, когда писал. Скорее какие-то уродцы, будто из Кунсткамеры.

- Привет, ребята, - обратился я к ним, чтобы завязать разговор. Человечки меня проигнорировали, продолжив возиться с пакетами. Их было всего трое.

Я наклонился, чтобы разглядеть поближе. Жиденькие волосы, непропорционально большие головы, цепкие маленькие ручки. Совсем не такие мистические создание, как я представлял. Подойдут скорее не для грустной сказки, а для низкобюджетного фильма ужасов. Вести с ними диалог расхотелось, и я вернулся на кухню.

- Ерунда какая-то, - подумал я, - ничего не складывается так, как должно.

За стеной начал сверлить сосед. Дом новый, весь район новый и каждый вселившийся жилец почитает своим святым долгом хоть немного посверлить. Я вздохнул. Так я никогда не соберусь с мыслями. Я надел толстовку, сунул ноги в шлепанцы и вышел из квартиры. Спустившись на лифте на первый этаж, я забежал в крохотный магазинчик в соседнем доме, купил банку газировки и шоколадный батончик, зажег сигарету и уселся на мокрую лавочку.

- Ерунда какая-то. Я сгрыз "Пикник", запил его "Мириндой", выкурил еще одну сигарету и потерянно огляделся. Совсем не умею распоряжаться временем. Иногда это так раздражает. Понятия не имею, куда девается мой день. Может быть, я когда-то и смазал часы сливочным маслом, да еще и с крошками.

Я вздохнул, поднялся и обошел дом кругом. Никаких мыслей в голову не приходило. Когда я вернулся в квартиру, маленькие человечки уже затихли, по-видимому, обеспечив себе необходимые запасы целлофана. Что они вообще с ним делают? Едят? Строят из него норки? В общем-то, по большому счету это неважно.

Сходить что ли в душ? Но было прохладно, и потому я поленился. Садиться писать тоже не хотелось. Читать ленты новостей в интернете нельзя – вдохновение улетучивается со скоростью света. Дурацкий я, не умеющий организовать свой быт и жизнь. Хорошие писатели садились писать в одно и то же время и работали целенаправленно, заранее зная чего хотят. Это как офисная работа – садишься за стол, берешь перо или там авторучку и исписываешь листки бумаги один за одним, а жена их потом перепечатывает и приносит тебе чай, опустошая пепельницу. Но такой метод работы явно не для меня и не про меня. Написать что ли рассказ о том, куда и как уходит время? Вот уж действительно, нет повести печальнее на свете. Но, нет. It's another story for another time.

А, может и впрямь – попробовать подумать обо всем по-английски? Образная связь слов ослабнет и, может быть, тогда я  к чему-нибудь приду? Well. But now I don't really know what to think about. Should I think about little people or I can just imagine something? No. I don’t really think its gonna work now, I feel myself just stupid, like a bear in a hospital.

Я открыл ноутбук и перечитал строки. А что. Вполне себе неплохо. Оригинально, не вторично, более-менее ярко написано. В чем проблема-то, собственно говоря?

И я вновь решил попробовать продолжить.

Как только я начал писать, на кухне опять зашуршали пакетами маленькие человечки. Я воспринял это как хороший знак. Главное – не сдаваться. Наверное.
               
                Свят Элис