Тузик и Лера

Было у Тузика несбываемое желание, которое несбывалось, несбывалось, и вдруг сбылось!

Очень хотелось ему понюхать большую собаку.

Но большие рысили всё мимо да мимо, даже не пытаясь заглянуть хозяйке в объятия, где на полногрудой мягкоте прижимался  малыш по имени Тузик.

Тузик вытягивал нос из объятий, но всякий раз большая собака проходила мимо, а ручное кольцо сжималось плотнее.

«Пусть даже гавкнет, - думал Тузик, вспоминая напугавшую его хаски, - а я всё равно понюхаю!»

Но когда кольцо разжималось, выплюхивая Тузика на траву, большие собаки куда-то девались: их рядом не было.

А сегодня под вечер на плотине Тузик сперва бежал за физкультурником, потом за детьми, потом жевал стрелки подорожника, потом…

Откуда ни возьмись – собака! Большая, рыжая, - даже не достать! А на груди шерсть у неё – завитками! И голова – шоколадного отлива! И светло-карие огромные очи! И пышным кольцом – настоящий хвост! Не то, что шнурочек у Тузика! Вот где понюхать!

Рванулся Тузик к собаке, а она на зад села, отвернулась, через плечо зубы скалит: нельзя! Иди отсюда!

- Лера, Лера, - говорит хозяйка собаки, - он же маленький!

И говорит хозяйке Тузика:

- Не играет она ни с кем, собак не любит. Смотрите, - и укусить может. Ну, маленького не укусит, а другую собаку кусанёт. Прогоняет всех.

А Тузику не уняться. И так подскочит, и эдак, и отскочит, и на лапы пригнётся: ну поиграй! Ну поиграй! Ну обрадуйся на меня! Ну понюхай меня! Ну давай порадуемся?

И так ему хочется поиграться с собакой, что и понюхать забыл.

Встала большая собака, покрутилась за Тузиком. Туда-сюда, гляди, какой настырный!

А Тузик своё: "Но ведь не вредный же, правда? Ведь не вредный?"

И вот уже  эта Лера, разохотившись, сделала небольшой кружок  вслед за Тузиком, а потом и побольше – за ним же.

И отбежала, а Тузик – за ней. А она пошла по плотине, травку нюхает. И Тузик пошёл тоже, и тоже нюхает травку. Она к березе – и Тузик к березе. Она – вниз по склону – а Тузику никак. Очень уж страшно.

Всё! Внизу  рыжая Лера, далеко внизу.  Не жалко ей друга.

Стоит Тузик на верхотуре, и только воздух нюхает.

А хозяйки свой разговор ведут.

-  Надо же, она с вашим играла, - говорит Лерина хозяйка. – Потому что он чудесный такой у вас, маленький. А не подпускает к себе собак. Мы ведь её полуживую нашли на обочине, избитую. Принесли домой, вылечили, долго лечили. Совсем плохая была, вся избита. А она и беременная оказалась. Возили кесарево делать, - она родить не смогла бы. Еле выжила она у нас. Дочка её нашла на дороге, так домой и принесла. А теперь вот собачка живёт, ласковая, умная, - на диване спит, на своей подстилке. Дома хорошо себя ведет, чистоплотная, добрая собака. Ветеринар определил по зубам – полтора года.

И только наклонилась Лерина хозяйка к Тузику, погладить  и сказать – хороший, как рыжей молнией на плотине возникла Лера и подскочила под хозяйкину руку.

- И ты, и ты хорошая! Только зачем убежала, оставила меня?

Лера виновато заласкалась.

И ещё немного покрутилась с Тузиком. Понюхала его: нос к носу и у хвоста. И Тузик её понюхал у хвоста.

Но лишь потянулась к Тузику снова рука Лериной хозяйки, как Лерина кудреватая голова опять ревниво поднырнула под руку: а я?

И в глазах у Леры виноватый вопрос: «А я? А хороша ли? А не будет ли снова?»

И так навечно угнездился в ореховых очах этот вопрос, как навечно угнездилась те две  ночи в сучьих воспоминаниях, спаявшись в одну:

Как веселилась Лера в травах с такими хорошими кавалерами, как нюхались, и как вообще… Славно было!

А потом как валялась Лера на обочине, куда вытряхнули её из машины парни, и как били – палками и ногами, и как кидали камнями в голову, а Лера встать не могла из-за жаркого живота, слипшегося с землёй…

И теперь злилась на всех собак, сторонилась: вдруг так же случится?

А ещё догадывалась смутным природным чутьём, что не будет у неё таких весёлых комочков, как этот тормошливый щенок…

Но есть зато добрая хозяйка, и подстилка на диване, и любимое мясо… И эти берёзы, шумящие на ветру, и плотина, где можно бегать вверх-вниз, и тропинка, по которой можно идти…

А хозяйка всегда скажет: ты, ты самая лучшая, девочка моя!

Несмотря ни на что, даже на то, что Лера в чём-то, наверное, сильно-сильно виновата, ведь иначе – откуда та ночь…

А Тузикова мечта сбылась!