Маленькие человечки

За окном светило яркое майское солнце. Где здесь место заботам, когда вокруг природа восстает во всей своей красе: деревья ломятся от зеленых и таких свежих листьев, что кажется, будто из них можно выжать бездонное ведро сока и напоить им всех оленей на белом свете, да еще и себе на кружку останется. Птицы, проснувшись, затягивают тонкую свирель, которая радует уши, отдаваясь тысячами скрипок по сердцу; здесь нет первой скрипки, никто не целует или не жмет ей руку, все они равны и сидят в один ряд. И легкие наполняет такая прохлада, особенно, когда идет дождь: светит солнце и тонкие капли превращаются в струйки, которые бегут по ладоням и срываются вниз, превращают асфальт в долину озер – для кого-то они просто помочить ноги, а какому-нибудь задиристому воробью нырнуть с головой и после вспорхнуть, расправив свои маленькие крылышки, устремившись навстречу солнцу. Пробивались эти лучи на кухню через закрытые жалюзи, которые ему не мешали, чтобы озарять хотя бы чуть-чуть пожелтевшие старые обои.
Кипел чайник. Чайные церемонии давно не в моде, когда за окном такая погода. Они переносятся из тускло освещенных кафе в дома, где можно отдохнуть от шумного города и радоваться вечерам в теплой компании, такой же теплой, как и эти лучи за окном.
Они лежали вместе на упругом диване, и он был занят ее ключицами больше, чем погодой за окном. Следил за тем, как играет кожа, когда она двигает своими руками. Наблюдал за ее плечами, ее милыми белыми плечами, которые похожи на охраняющие смотровые башни по пути к ее сердцу. Их так хотелось целовать и кусать, впиваться в них носом снарядом катапульты. Он смотрел на медленные и нежные движения ее рук, которые плавно рисовали узоры в воздухе. Ее пальцы переплетались с его, образуя сказочные фигуры: если каждую из них можно было бы запечатлеть, то родилось бы множество новых образов. Целые армии волшебных героев.
Она так искренне смотрела ему в глаза, то прячась за его руками, то опять выглядывая из-за них. Ей нравилось молчать и наблюдать за пылинками, которые летали звездами вокруг их тел – настоящий звездопад. Ведь пыль – это признак старости, а значит, все старое опадает вниз, осаживается.
Он наклонился к ней и стал медленно целовать ее лоб, затем нос и шею. Начал медленно гладить ее плечи и руки. Ее дыхание стало медленней и все вокруг стало наполняться незримым, но ярким светом. Его руки держали ее очень нежно, но крепко. Проведя пальцем ей по носу, губы его склонились к ее губам, и если всю ласку можно отдать в поцелуе, то она непременно была сейчас там – между складок их уст. Было сладко, ведь слаще любого рахат-лукума вкус ее губ.
Прижав голову к груди, руки притянули тело ее, улыбаясь, он посмотрел ей со всей добротой мира в глаза, и сказал, опершись о стену:
- Мне нравится, когда мы лежим с тобой вот так.
- Ты всегда улыбаешься при этом, наверное, думаешь о чем-то смешном или как глупо я выгляжу растрепанной. А мне стыдно!
- Просто маленькие человечки в твоих волосах, щекочут нос и заставляют меня улыбаться. Л[ь]юбимая.