12. философ и я дорогу осилит только идущий

 
12. ФИЛОСОФ И Я: «Дорогу осилит только идущий»

Светлый январский день. У студентов первокурсников четвёртой группы Института журналистики сегодня важный день – так как им предстоит узнать, правильно ли они определили свой жизненный путь. Именно сегодня у этих студентов последний экзамен в первой в их жизни сессии. Но эта дисциплина одна из самых главных, которые включены в программу обучения.

Сам предмет называется «Философия жизни». Да, - и, правда, немного необычное название для дисциплины. Но необычным в программе Института журналистики он покажется только с первого взгляда. Это очень – правильно обдуманный стратегический ход преподавательской комиссии Института. Ведь именно журналистов называют закулисно «четвертой властью», но, как известно, власти по распределению её значимости не бывает, власть или – есть, или – ее нет. Журналисты творят прогноз погоды в обществе и очень важно, чтобы не было нежданной грозы и, уж тем более, урагана. Но, как знать, кто из выпускников станет творцами солнечных дней, а кто предвестником бури? Вот именно потому-то, этот предмет поставлен в первой сессии: всё для того, чтобы, с самого начала знать, кто из них кто? А потом, наблюдать их, изобретать способы контролировать, – по возможности, прогноз погоды. Естественно, - не отчислением бунтовщиков, а внимательным контролем. Безумство – отпустить революционера на волю, но ещё более безумно – оставить его без присмотра, т.е. закрыть двери в общий мир. Он все равно – найдёт, как ему туда придти, но придет уже закаленным и обозлённым противником, а не человеком нестандартного мышления.

Предмет «Философия жизни» имел специфическую программу. На занятиях обсуждались фильмы, газетные статьи, новостные выпуски, интернетные форумы, литература. Что угодно могло стать поводом дискуссий. Преподаватель вёл дневник, куда делал себе выписки, самых активных дебатов и оригинальных участников в них.

Кто же вёл эту дисциплину? Очень яркий и интересный человек – Николай Михайлович Иванченко. Это был мужественной внешности мужчина. Богатырь – одним словом. Высокий, широкоплечий, большой, но не толстый. У него были красивые сильные руки, и очень выразительное лицо: яркие скулы, лоб с двумя большими, чуть глубоковатыми – следами мудрости,  немного согнутые полоски бровей, средний, чуть с горбинкой, нос, худоватый, но правильный – рот. Николай Михайлович всегда носил большие очки и очень красиво улыбался. Это дар, – так улыбаться: строго, но искренне и открыто. Никогда в его улыбке ты не найдёшь намека на надменность. Но, даже такой сдержанный и мудрый человек, как он, порою умел выходить из себя. Он не терпел лжи, притворства и больше всего – безразличия. Но, что касается его профессионализма, то Николай Михайлович очень любил свою работу и студентов, в каждом из которых искал что-то своё. Асе Звёздной преподаватель очень даже симпатизировал – так как она была не только очень активной студенткой, но и с нестандартным образом мышления. Ему казалась, что она будто бы с другой планеты: неземное создание с удивленным взглядом на мир.  И, как чаще всего бывало, эта инопланетянка, отвечала на экзаменах первой из группы. Сегодня не стало исключением.

Но, что ещё важно сказать о самом предмете «Философия жизни», так это то, что на весь поток студентов, на экзамене был только один билет, в котором прописано только два пункта:

1. Ваша философия жизни?
2. Яркий пример или поступок из жизни, который подтверждает Вашу  же философию.

Но какие критерии входили в то, чтобы оценить студента, как ученика и будущего журналиста? Ведь нельзя же, какую-либо философию отрицать, тем временем, как другую из них – поощрять и принимать. Все жизненные позиции нужно учитывать, а не оценивать. И, потому, первый пункт задания – индивидуальное творчество, т.е. – студент излагал свою философию – в письменном виде, отдавая предпочтение одному из журналистских жанров (где, - это только в том случае, когда работа была сделана на самом деле интересно, - закрывали глаза на правописание). Самым главным было – оценить мастерство передачи мыслей. Вторым же пунктом критерия – являлось красноречие, т.е. учитывался, тот факт, как будущий журналист, владеет своей же мыслью – в том числе, и в устной речи.  Получается, что из всего потока студентов было сразу же видно, кто – пишущий журналист, кто – говорящий, а кто – и то, и другое выполняет на должном уровне. Так же экзамен давал возможность увидеть картину жанрового и тематического разнообразия, услышать вопросы, которые волнуют подрастающее поколение, а в целом – узнать, какие взгляды на жизнь – у студентов. Трудность была только лишь в том, что на самом экзамене выставлялась одна отметка – за устную форму изложения жизненной позиции, а по письменному творчеству приходилось дня два подождать. Но это касалось абсолютно всех и являлось технической моментом.

Так вот, прежде, чем каждый начал излагать свою философию на бумаге, Николай Михайлович взял чистый лист и оформил своё напутствие студентам в виде притчи:
- Один мудрый наставник, когда пришло время оценить своих учеников взял чистый лист бумаги, капнул на него чернило, и спросил: «Что вы видите в моей руке? Один из учеников увидел «черное пятно», второй – «кляксу», а третий – «чернило». Учитель всем поставил низкие отметки. И когда, ошеломленные такой оценкой, ученики спросили его – почему так? Он им ответил: «Потому, что никто из вас не увидел чистого листа бумаги». И потому, - я вас всех уверяю, что перед вами лежат незапятнанные листы, и вы это должны увидеть, или же, в обратном случае,- не спрашивайте меня, почему я вас так оценил. Помните, что я очень хорошо вижу, хоть на моей переносице всегда очки, и слышу глубину каждого вашего слова, и у меня хватит терпения выслушать каждую отдельную философию жизни. Будьте честны с собой, - и именно это, является главным критерием моей отметки.

Ася начала своё устное выступление, точно так же, как оно было прописано у нёе на бумаге:
- «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт» – глоссит народная мудрость. И сегодня Вы, Николай Михайлович, будете называть наши корабли, ведь, правда?
- Это верно. – Кивнул преподаватель.
- Я не знаю, кто это сказал, но оно мне запомнилось. «Работай, как будто тебе не надо денег; люби, как будто тебе никто никогда не причинял боль;
танцуй, как будто никто не смотрит; пой, как будто никто не слышит;
живи, как будто на земле рай...». В моей будущей профессии, чтобы стать настоящим журналистом поможет наставление Антуана де Сент-Экзюпери:
«Если хочешь построить корабль, то не собирай людей, чтобы они принесли лес, и не распределяй задания, а лучше пробуди в них тоску по бескрайней дали моря». Вот если я смогу своим материалом зажечь искру в глазах человека – то значит, я на верном пути и у меня правильная философия жизни. Но что же тогда такое – философия жизни? «Философия» - это любовь, жажда, стремление к мудрости. А само слово «мудрость» - переводится, как  «любовь к мудрости». И Вы знаете, Николай Михайлович, я думаю, что каждый человек рождается на свет мудрецом, только вот –  не каждый им становится.
- Откуда у Вас такие мысли, - интересно?
- Ведь каждый человек это философ. И первыми, кто такое звание утвердил – были мыслители, которые заложили основу такой науке, как философия.
Вот всмотритесь в глубину слова, и Вы увидите, как впиталась аллегория в него «философия – это «философ и я», а если я – философ, то философ и Вы. А вдруг  каждый задаст себе подобный вопрос: так почему же он – философ, а я – нет? Может, тогда все поймут, что философами становятся люди – стремящиеся к самопознанию. Ведь истина скрыта в самом человеке.  И человек, прежде, чем понять другого, всегда должен разобраться в себе самом. Но для того чтобы достучаться до себя, нужно пройти немалый путь, а путь, как известно, осилит только идущий. Моя философия жизни – это идти своим путем, или можно сказать по-другому – идти своей дорогой.

- И каков Ваш, Ася, путь?
- Путь на китайском языке звучит, как «Дао». И именно «Дао» - является важнейшей категорией китайской философии. «Дао» обозначает в китайской философии вечное действие или принцип творения, который отвечает за происхождение единицы и двойственности и, вместе с тем, за начало мира и творение. Именно из этой философии возникает полярность Инь и Ян, две противоположности.  Они борются за познание друг другом – вследствие чего, происходит движение мысли и взаимное проникновение. А что происходит дальше? – Мир, в котором мы живём. Возникновение мира не означает факт какого-то времени, когда именно мир этот начал существовать. Именно этому философскому пути Конфуций и ранние конфуцианцы придали этическое значение, истолковав как «путь человека», то есть нравственное поведение его,  основанного на морали.  Конфуций любил повторять, что «Путь в тысячу миль начинается с одного шага». А у человека, по его словам, есть три пути, чтобы разумно поступать: первый, самый благородный, - размышление; второй, самый легкий, - подражание; третий, самый горький, - опыт. Но, какой бы мы не выбрали из путей, нам следует помнить о морали, чтобы его пройти.
Мораль же человеческого рода очень проста, во все времена в разных точках планеты, мыслители, не знающие ничего друг о друге, приходили к одним и тем же категориям морали. Конфуций говорил: «Не делай другому того, чего себе не пожелаешь. Уважай всякого человека, как самого себя, и поступай с ним, как ты желаешь, чтобы поступили с тобой, - выше этого нет ничего».
И христианская мораль, которую мы находим на страницах Библии, призывает к тому же, но чуть другими словами.
Так  первая заповедь гласит: «Я Господь, Бог твой... Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». И, правда, человек создан поклоняться Всевышнему, каким бы он его именем не называл: «Бог», «Аллах», «Дао» или, как-то иначе. А если человек, не поклоняется Высшим силам, то он сотворит себе кумира – и, поверьте мне, это будет гораздо хуже. 
И вторая заповедь от этого предостерегает: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им».
Третья заповедь учит человека следить за своими словами и задумываться над тем, когда и что мы произносим: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно». Эта заповедь страшит человека, но ведь только страх может человека научить контролировать себя в слове, не правда ли? Четвертая заповедь учит нас отдыхать: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмый — суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя... Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмый почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его». Условно, этот день может быть не субботой, а воскресеньем, как в большинстве стран мира и обозначено.  Так происходит, что, кто-то работает совершенно по другому графику, где выходной день – понедельник. Но суть от этого не меняется – должен быть обязательно выходной день, чтобы каждый из нас мог дать себе время на остановку: остановиться и подумать, что я делаю, как я это делаю, зачем я это делаю, и к чему все это приводит? А ещё этот день для того, чтобы мы проводили его с близкими людьми, чтобы не отдалялись друг от друга, ведь мы так мало проводим время вместе.
Пятая заповедь учит нас уважать старших, чтобы не разрушать мост преемственности поколений. «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». А вот и правда наука всем нам, ведь если не научить своего ребенка уважать старших, то кто же научит их детей уважать их самих?
Дальше – пять заповедей, которые начинаются  с отрицательной частицы «не»:
не убивай,
не прелюбодействуй,
не кради,
не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего,
не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего... ничего, что у ближнего твоего».
И все эти заповеди говорят о том, чего мы не должны делать против ближнего своего, дабы этот ближний не сделал нам того же, что и мы ему и не поступил точно также с нами, как мы поступили с ним. И я уверена в том, что любой нормальный человек просто обязан знать и выполнять эти заповеди.

- Я вижу, что Вам симпатична христианская мораль.
- А разве об этом сказано только в христианской философии? Эта мораль общая для всех времен и народов, она прописана во всех древних, т.е. первоначальных философских течениях. Разве нечто подобное Вы не найдете у Конфуция или у Аристотеля, или других моралистов? И что же  уродливого, дурного в такой морали? Да! – Мораль мне нравится, она учит творить добро и не даёт расползаться злу. Я – за мир на Земле. За душевную гармонию. И, думаю, что любая вера, как её не назови, которая учит не только мудрствовать и созидать, но и любить – это благо. Ведь человек, в любом случае, придумает себе веру, и придумает себе Бога – о чём свидетельствует нам история.

- А как Вы относитесь, Ася, к тому, что древнегреческий философ, ученик Сократа, учитель Аристотеля – Платон сказал, что «Бог в нас самих».
- Видимо, когда он это говорил, он и представить себе не мог, что возомнят себя его потомки через тысячелетия. В нашем веке, лучше этот афоризм припрятать.
- Но, почему же? Вы же сами говорили, что истина у каждого внутри.
- Да, но ведь мы с Вами видим, что не каждый стремится с ней даже просто – познакомится, не говоря уже о тесной дружбе. А, что касается морали, то мне она куда симпатичнее, чем аморальность. Ведь когда человек невежа, а сам требует, чтобы его уважали, то, как же так сделать, чтобы Вы с ним стали разговаривать на одном языке, ведь требующий – даже не знает тот язык, на котором пробует говорить – приказывать?
- Можете привести жизненный пример?
- Аморально, это когда потомки ждут завещание с нетерпением, но не знают, когда родилась их бабушка. А моралью для «аморального» поколения станет то, что их дети не будут ждать смерти своих родителей, они их просто убьют, когда им этого захочется.
- Очень жестоко.
- Вот и я говорю, что уже тысячи лет назад, древние философы составили кодекс морального права, а кто придумал аморальные законы, которые ради денег переписываются ежегодно – мне не понятно, а ещё больше я не могу понять – для чего всё это?

- А каких вершин Вы бы хотели добиться в профессии?
- Это естественный вопрос нашего времени, но странный вопрос по своей сути. Но так, как мне он понятен, - из Ваших уст, то я отвечу.  Если у кого и поучиться, как спасать бренный и пленный мир, то это у Сократа, Платона и Аристотеля. Они показали, как должна выглядеть цепь преемственности поколений. Именно так, каждое предыдущее поколение, должно передавать свой опыт следующему. И потому я скажу, что как только пойму, что у меня есть, чем поделиться в профессиональном плане, то я обязательно стану искать себе ученика.

- Как Вы понимаете слово «политика»?
- Платон сказал, что «политика — это искусство жить вместе». И я, пожалуй, с ним соглашусь.
- А что для Вас любовь?
- «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;
все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит». – Слова из первого послания Святого Апостола Павла к Коринфянам, и для меня они – истина.

- Какие вопросы Вы считаете «вечными вопросами»?
- Вечные вопросы это те самые, на которые ответы ищут люди на протяжении всего существования. Чтобы было проще ставить эти вопросы перед самим собой и давать ответы на них, английский философ Рассел в «Истории западной философии» формулирует их в так называемую рубрику: «вечные вопросы философии», которые звучат  приблизительно так: «Разделен ли мир на дух и материю, а если да, то, что такое дух и, что такое материя? Подчинен ли дух материи или он обладает независимыми способностями? Развивается ли вселенная по направлению к некоторой цели? Если же существует образ жизни, который является возвышенным, то в чем он состоит, и как мы его можем достичь?»
Но не так просто услышать эти вопросы в таком обозначении, и не так просто их понять, они изложены для простого понимания, слишком мудрёным текстом. Проще их обозначить примитивно, т.е. свести в самую доступную для понимания форму. И тогда вечные вопросы будут выглядеть приблизительно так:  Что есть «я»? Что есть истина? Что есть человек? Что есть душа? Что есть мир? Что есть жизнь?
Можно отнести к вечным вопросам и ряд «вечных проблем»: проблему единства мира, проблему человека, проблему свободы и многие другие, которые получают свое решение в каждую эпоху в соответствии с уровнем достигнутых знаний и культурными особенностями.
Но так, как я человек пишущий, пусть пока только дневниковые заметки и литературные дневники, но всё же –  у меня появляется и ещё один ряд «вечных вопросов», которые нам открывает литература. И на примере двух из любимых мною произведений русской литературной классики, я бы хотела обратить внимание на те вопросы, которые возникают у меня в голове.
Вот Александр Сергеевич Грибоедов очень много поставил вопросов перед обществом в своем произведении «Горе от ума».
Это комедия в стихах, но по прочтению, ты понимаешь, что смеяться нам вовсе не с чего, так как там описываются глобальные проблемы общества.  Вы думаете, что роман «Горе от ума» - это сатира на аристократическое московское общество первой половины девятнадцатого столетия? О нет, это на самом деле «вечный горький юмор» или сатира на «псевдо-аристакратию». Возьмём год, который дал повод для написания комедии – это 1816-ый. Когда Грибоедов, вернувшись из-за границы, оказывается в Петербурге на одном из светских вечеров. Он был поражён тем, как вся публика преклоняется перед каждым иностранцем. И тот вечер не стал исключением –  «льстивая группа» окружила вниманием и заботой какого-то болтливого француза, и  Грибоедов не сдержался, им была произнесена пламенная уличительная речь. Пока он говорил, кто-то из публики заявил, что Грибоедов сумасшедший, и, таким образом, пустил слух по всему Петербургу. Грибоедов же, дабы отомстить светскому обществу, задумал написание комедии по этому поводу. И, собирая материал для осуществления замысла, он много ходил по балам, светским вечерам и раутам. А результат этих «походов» вот уже почти два столетия не сходит с наших уст и не выходит из наших голов, что свидетельствует о том, что проблемы  эти свежы и остры пуще прежнего.

- Какие проблемы нашего времени видите Вы, благодаря этому произведению?
- Но хотя бы, то, что очень часто я слышу, как многие мечтают уехать из страны, хоть куда, но лишь бы покинуть её. Задаёшь вопрос «куда?», слышишь ответ – «да хоть куда, лишь бы не здесь». И ты понимаешь, что таким людям безразлично, где быть и чем заниматься в целом, потому, как они считают, что везде хорошо, но только не здесь – где они есть. Услышали слова «хорошо только там, где нас нет» - и поняли их буквально. А ведь мудрость эта говорит совершенно о другом, – обратном, она намекает, что если здесь ты себя не нашел, то где-то там – тем более ты никому не нужен. Но вот скажите хоть Вы, Николай Михайлович, Вы же разумный человек. Но вот, как, как же нам может быть там хорошо, где нас нет? Там ведь нас нет?.. И меня эти вопросы на самом деле сводят с ума. И потому меня, наверное, тоже многие считают сумасшедшей, ведь я люблю быть счастливой, я люблю жизнь, люблю людей и очень люблю свободу, правду, справедливость. И скажите мне сейчас – я для Вас после этого всё ещё не сумасшедшая?
- Нет… Ася… Вы – не сумасшедшая, у Вас просто есть талант… - Любить.
- Но это Вы меня просто знаете такой и принимаете, как есть, но я то вижу, как на меня люди смотрят, когда я не то, что говорю эти самые вещи, что и Вам сейчас, но и поступаю точно так же, как и говорю. И, вообще, я так живу и это для меня норма, это для меня – истина.
А те, кто слеп, простите – очки им уже не помогут, кто глух – не поможет им слуховой аппарат. Вот и сегодня комедия «Горе от ума»  - один из самых цитируемых текстов в русской культуре. Сбылось предсказание Пушкина: «половина стихов должна войти в пословицу», а знаете, почему сбылось предсказание?
- И почему же?
- Да потому, что Пушкин – истинный поэт, он глубоко разбирался в душах людских и многое знал о пороках человеческих. Он знал, что то, что становится афоризмом или пословицей – это и есть истина. Сегодня лицо такое у общества. Но самое ужасное, что к вечным вопросам, именно это произведение приписало ещё один: «А судьи кто?». Он не смешон, этот вопрос… Ведь, когда горе от ума, а не от его отсутствия, то значит в обществе ум не в моде, а предпочтение отдают – безумию. У нас значит –очень скоро может стать общество безумным … Общество безумцев.
Но самое дурное в этой ситуации это то, что как двести лет назад двух Александров Сергеевичей – Пушкина и Грибоедова – называли безумцами, когда те кричали своими произведениями о боли, так и в наше время – если закричать о проблемах в голос – то тебя назовут безумцем.  Тут только одна разница – в наказании. В те времена, правители были более разумными – видели гения – в тюрьму его и бумагу с карандашом в руку – пусть пишет, дабы прознать истинную картину происходящего, а то еще и в Царское село поселят – подальше от народа, чтоб не бунтовал и поближе к себе, чтобы знать людей, которыми управляешь, лучше.
А сейчас, не хотят видеть истинную картину происходящего и не хотят слышать голос народа. И в таком случае, – гениев ссылают в психиатрические больницы, дабы они там, и в самом деле обезумели. Очень удобно, когда гений, под присмотром настоящих психов и в их обществе – сходит самостоятельно с ума. А нежели – выстоит, то в любом случае –  химические препараты окончательно помутят сознание и притупят память.
Но вот тут-то и возникает ещё один вопрос: разве не проще починить кран, пока вода с него капает или сочится? Зачем же ждать, когда этот кран снесет напором водная лавина? Природу остановить нельзя и, когда лопает у земли терпение, то дышит она огненной лавой, оставляя  позади пепел. И еще не одно поколение не придумало, как можно остановить вулкан, ураган, наводнение... Против природы, человек бессилен!!! И в том числе – перед своей человеческой природой мы точно так же бессильны.
И смешно думать, что только сейчас  эта проблема возникла. Нет, - это вечная беда, а несправедливость – её мать. Ещё Платон говорил, что «богатство развратило душу людей роскошью, бедность вскормила страданием и довела до бесстыдства». И когда эта проблема достигает апогея – вмешивается природа, чтобы стереть с лица земли всю грязь и бесстыдство.
- И что с этим делать?
- А вот этот вопрос, как нельзя лучше кстати. Ведь он тоже давно стал в список «вечных». «Что делать?» поставил вопрос русский философ, журналист и литературный критик – Николай Гаврилович Чернышевский. Роман «Что делать?» был Чернышевским написан во время заключения его в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга, где он пробыл чуть меньше, чем полгода. Поводом для написания этого произведения кто-то назовёт роман Тургенева «Отцы и дети». Но я бы всё же выбрала другой. Чернышевский, во время создания своего романа, находился в одиночной камере. Я думаю, что он себе много разных вопросов задавал в этом неуютном одиночестве: за что? Кто имел право на его свободу? Почему люди, которые поступают так с другими, не могут после – объяснить свои поступки? Кому он враг? Как можно так жить? Ну, и естественно, после каждого из вопросов ты спрашиваешь у себя? – Что же делать? Ты знаешь, что на этот вопрос можешь ответить только ты сам, и никто другой. Потому, что этот вопрос у каждого свой – он только звучит одинаково – «что делать?» Но, мы его задаём совершенно от разных причин. А Чернышевский, мне так кажется, задал этот вопрос с глобальной целью – т.е. он спрашивает у читателя: что же я могу сделать? – Чтобы Вы наконец-то меня услышали. И люди услышали, но только каждый услышал свой вопрос. Но проблема в том – увидели ли они ответы на свои вопросы? Автор пригласил каждого в свой литературный мир, чтобы человек побывав там, понял, что нам есть куда расти. К сожалению, большинство из читателей уцепились всего лишь за вопрос – и потому-то он и стал в ряд «вечных вопросов».
А ведь Чернышевский был настоящим мастером: он месяц думал ответ на поставленный самому себе вопрос «Что делать»? И когда нашел корень этой проблемы – начал писать свой ответ: что же нужно сделать, чтобы вопрос  «что делать?» - не стал в ряд вечных? 
Как же умело автор обошёл цензуру: и, хоть рукопись частями передавалась в следственную комиссию по делу Чернышевского, а вслед за ней в неё вчитывались цензоры,  никто из них так и не понял к чему этот вопрос. Так примитивно недооценить орла в клетке, увидеть в романе лишь любовную линию и не понять, что это и есть ответ на многие из глобальных вопросов. Смешно, но именно тупость чиновников – сослужила хорошую службу –  дало произведению путь на свободу, т.е. -  разрешение к печати. Оплошность цензуры вскоре, но слишком поздно была замечена. Как обычно в таких делах делается и сейчас – ответственного цензора отстранили от должности, все остальные, поджав хвосты, дождались лучших времен. Но это происходило уже после того как… - роман начал свой путь: его опубликовали в журнале «Современник». И, несмотря на то, что номера «Современника», в которых печатался роман «Что делать?», оказались под запретом, текст романа в рукописных копиях разошёлся по стране и вызвал не только интерес, но и волнения. Вы представляете, как правдиво было все показано, раз люди целый роман переписывали вручную. Это же не сегодня – взял, сделал ксерокопию и все дела. Кто и какой роман сегодня станет переписывать вручную?
Но это ужасно –, что таких случаев нет в современном мире: значит, нет таких искренних авторов, и нет таких искренних читателей, остался лишь вопрос – что делать? – И он один на всех.
А ведь важность этого вопроса ещё тогда, в те времена, подчеркнул сам товарищ Ленин, когда признался, что роман его всего глубоко перепахал. Он сказал, что «эта вещь, которая даёт заряд на всю жизнь».  Владимир Маяковский, видимо, тоже пронёс этот вопрос не только через всё своё творчество, но и через всю свою жизнь. Ведь именно это произведение стало последней книгой, которую он читал перед смертью.
И вот ещё, что – в конце романа речь идёт об освобождении Чернышевского из Петропавловской крепости, но освобождения он так и не дождался, потому что был приговорён к четырнадцати годам каторги с последующим поселением в Сибирь. А что Сибирь сегодня? О! – она нам сейчас не страшна, это раньше туда ссылали, сейчас же всё больше революционеров ссылают в Париж или психиатрическую больницу.
И вот скажите честно, разве можно называть вопросы: «А судьи кто?» и «Что делать?» смешными? Совсем не смешно, когда человек не знает, что ему делать. Ведь тогда он обречен на страдания, но самое страшное, что ему некому помочь, потому что все заняты поиском ответа на этот, ставший уже вечным, – вопрос, а не поиском решения проблемы, которая его породила.

- А Вы, Ася, думаете, что все глубоко так проникают в литературные произведения?
- О нет, я так совсем не думаю. Чем больше у нас становится образованных людей с купленными дипломами, и наставников с приобретенными научными степенями, - все чаще мучают вопросы куда примитивнее, но точно также кричащие о боли:  «за что? почему? ради чего?» – и вот это уже знак свыше, что люди отклонились от истинного пути и им стоит на него вернуться пока не поздно.
- Что значит – пока не поздно?
- Это значит, когда образование и мораль считают предметом, который можно купить, а не смыслом жизни, к которому нужно стремиться, - и этот момент является «моралью общества», то, увы – грядет время страшного суда – имя которому Апокалипсис.

-  У меня к Вам Ася, по первой части билета только один вопрос остался. Который звучит так – оттуда взялся Творец?
Ася улыбнулась и сказала:
- Никогда не задавайте этот вопрос даже самому Творцу, потому, что и Он на него Вам не ответит.
- Как Вы мудро сказали…
- Вам признаюсь, что на него мне ответ подсказала совсем недавно во время экзамена «Искусство красноречия» Ангелина Александровна Руденко.

Николай Михайлович опустил глаза в стол, заулыбался. И только сейчас Ася рассмотрела, как он был одет… - по-праздничному. Строгий серый костюм, яркая насыщенно-василькового цвета рубашка и вместо галстука, как обычно на занятиях бывало, -  чёрная бабочка. Правую руку его украшали достойные часы. А ведь этот человек никогда никуда не опаздывал. После некоторой паузы, преподаватель заговорил:
 
- Вторая часть билета – это практическая сторона медали Вашей жизненной философии. Скажите, Ася, случались ли с Вами такие жизненные ситуации, в которых вы теряете равновесие и падаете духом?
- Конечно, это со всеми бывает, все в жизни спотыкаются и нередко – падают, только у всех разные причины падения. Для кого-то упасть –  это потерять работу, для некоторых упасть – это проиграть деньги в азартной игре. Но я падаю, когда чувствую утрату.
- А что обозначаете словом «падение» в своей жизненной философии? И как падение влияет в целом – на дальнейший путь человека?
- Падение в жизни человека – это как якорь. Человек плыл на своем корабле по волнам жизни, и пришло время сделать остановку, чтобы посмотреть на карту – куда плыть дальше?
- А нельзя просто плыть вперед?
- Так можно сгинуть в волнах жизни: кто-то захлебнется в работе, а кто-то в суете. Остановить человека может в этом случае только якорь. Якорь –именно тот груз, который тебя если и не приковывает  ко дну, то по крайне мере, удерживает в состоянии покоя. Якорь для человека – это отчаяние, но у каждого свои печали.
- Но печаль это губительное чувство?
- Как посмотреть. Печаль – это лекарство, главное, чтобы не было передозировки.
- От чего же оно излечивает?
- От движения.
- Но движение это жизнь.
- Человек не может быть в движении постоянно. И самый лучший ежедневный пример этому – сон, сон приводит человека в состояние покоя. Но в жизненном глобальном процессе таких частых остановок не требуется, вот если только на перекрестке дорог. Здесь нужно остановиться, и определиться, оглянувшись назад и подумав, прав ли я был на предыдущем перекрестке? Но, когда ты сделал свой выбор, ты должен идти дальше, нет времени стоять. А если ты не просто тут стоял, а здесь приземлился в падении, то выходить из такого состояния, т.е. подниматься, нужно обязательно красиво и правильно.
- Правильно подняться – это понятно для чего – не навредить ещё больше, а как можно подняться красиво?
- Не навредить больше. – Заулыбалась, отвечая его же словами, Ася. – Но, как же подняться, чтобы это ещё и выглядело красиво? Наверное, это так, чтобы твой пример, падать и подниматься – стал примером для подражания. На самом деле – это искусство. Подняться красиво – значит с улыбкой, а улыбаться в таком случае можно лишь тогда, когда ты нашел стимул, выход из положения, и он настолько прекрасен, - что ты не жалеешь о падении.
- Вы сказали, что для Вас падение это утрата?
- Да, именно так. Когда я чувствую, что теряю, что-то очень важное в жизни, например, гармонию в душе, в тот момент я опускаюсь на дно.
- И что помогает подняться?
- Подняться помогает лишь поиск, того, что может вернуть тебя в состояние равновесия.
- И даже сейчас, так с ходу, можете привести пример из своей жизни, как именно Вы падали, а потом с улыбкой поднимались?
- Это было не так давно. В одиннадцатом классе я начала писать повесть. Моя повесть – своеобразный дневник о школьных годах и, естественно, о людях в моей жизни в этот период. Я писала весь год, но в мае, когда вот-вот хотела сделать сюрприз и показать учителю свой труд, то обнаружила в портфеле, что повесть мою искалечили. Вырвали по нескольку страниц из четырех глав – два красивых старта, и два красивые финала – отдельных историй. Мне в этот момент показалось, что вырвется сердце. Я разрыдалась, хотя – нет, даже не рыдала я,  я – выла. Когда кто-то успокаивал и говорил, что рукописи не горят, то понимала, что они имеют в виду, и была согласна с этим, но не могла остановиться. Все говорили, что слёзы напрасны, и я отвечала, что знаю и об этом. Но на вопрос, а чего же тогда реву, оставалось ответом, – просто, ничего не могу поделать – мне больно, я потеряла равновесие и – упала. Ведь повесть, была моим миром, в котором я жила, и его, мой мир,  разрушили.
- И Вы – во спасение – построили мир заново?
- Нет, я спасла старый. Ведь рукописи не горят – это потому, что, сколько бы не разрушали мир писателя, только он и может его спасти.
- Так чего же тогда, Вы на самом то деле, так убивались? Вам было жалко времени?
- Да, что Вы, я не так прагматична, чтобы печалится о времени.
- Но что же тогда?
- Понимаете, все говорят, что только поэзию нельзя реставрировать. Если ушел стих, ты его не догонишь. И это правда. Тема может остаться, но строку ты уже не догонишь. Слова обладают молниеносной скоростью. Конечно, с прозой чуть иначе, чем с поэзией – в техническом и временном плане, т.е. -  автор может гораздо быстрее восстановить общую картину своего литературного мира, но, как и в утраченной поэзии, этот мир будет иметь несколько иную форму. И никогда не знаешь, какая форма окажется лучше – первая или вторая. Это как семь чудес света. Природа разрушила их, а человек сотворил новые – ничуть не хуже. Да! -  Он потерял богатство предков, но он же создал новую историю для следующих поколений. И кто знает, что новое создавал бы человек, если бы не рушилось старое. Больно мне было потерять целые страницы своей истории?  Да! Но я извлекла много пользы?
- Что именно стало пользой.
- Я нашла способ, как спасти свой мир. И ещё придумала способ, как его обезопасить. Но, даже если, кто-то всё же опять меня толкнет в спину – я буду улыбаться. И это станет свидетельством того, что я уже гораздо сильнее и могу идти дальше. А дорогу осилит только идущий.