Витюшкины истории. История вторая - снежная
Витюшкин отец – мужик додельный, работал на местном машиностроительном заводе токарем – точил всякие большие детали для турбобуров на станке ДИП-500. Когда Витюшке было ещё года два, дом, в котором они жили, отец перестроил, для чего была созвана "помочь" – это когда собираются человек пятнадцать мужиков, не обязательно родственники, а просто соседи, и строят хозяину дом дня за два. Дома в посёлке были сплошь бревенчатые, благо рядом уральская тайга, лесу в которой – бери не хочу. Однако, никто его не рубил без спросу – лес выписывался в лесничестве, а потом на отмеренной лесником делянке валили строго определённые деревья, это уж как лесной смотритель покажет, рубили сучья, кряжевали, шкурили и вывозили хлысты конной тягой к месту постройки, где готовили стеновые брёвна – рубили топорами на их концах, отрезанных в размер, специальные пазы-углубления для сборки "в лапу" и продольные желобки, для того, чтобы брёвна ложились друг на друга гнездо в гнездо. Между брёвнами при возведении стен для уплотнения-утепления укладывали паклю или, кто победнее, мох, который заготавливался заранее и предварительно высушивался, как и сами брёвна. Одним словом, сейчас бы сказали, что дом собирался, как конструктор "Лего", но в те времена, такого понятия не было, а домики, между тем строились и стояли веками, если пожар не случится, только бревенчатые стены становились со временем какими-то тёмно-серыми, почти чёрными.
Витюшкин дом отец не строил "с нуля", а перестраивал из старых "хором", для чего сам дом подняли, не разбирая, повыше на домкратах, подвели кирпичные фундаментные столбы, устроив потом между ними земляной цоколь-завалинку, обшитый досками. Достроили пристройку с сенями и всё это дело накрыли шатровой крышей из тёсаных досок с двумя желобками для стока дождевой воды. Получился дом в две комнаты, одна из которых называлась спальней, с кухней и сенями-прихожей, часть которой была отделена под кладовку-чулан. Вокруг дома по двум сторонам была пристроена веранда, которую называли коридором, и из которого кроме входа с улицы было два выхода – в огород и во двор, тоже крытый тёсом. Под домом вырыли подвал-голбец, в который был предусмотрен лаз. Одним словом, получился не просто дом, а "дворец" – далеко не каждый житель их посёлка мог похвастаться подобным жильём. Витюшкины родители, люди не богатые, пока это всё организовали, вытянулись, что называется, "в ниточку". Сам он хорошо помнил, как в первом классе под весну питались подмороженным, прогорклым каким-то, картофелем – другого-то просто не было.
Так вот, такой дом, конечно, никакой снегопад занести по самую крышу уже не мог, однако, сугробы полутораметровые вокруг построек наметало часто, и в Витюшкину обязанность класса этак с третьего входило отгребать снег от крыльца до самой дороги – метра четыре-пять, а по весне – рыть вдоль построек снежную траншею, отгребая его от стен, чтобы те не намокли при таянии. Впрочем, дорогу дорогой-то можно было назвать весьма условно – по улице их, выходившей на окраину посёлка, машины не ездили, да и была тогда на их "конце" всего одна легковая машина у инвалида войны, занимавшегося теплицами – "Москвич-407", по тем временам диковинка страшенная. У остальных были велосипеды да мотоциклы, и то не у всех. У родителей же был велосипед, который купили, когда Витюшка учился уже в третьем классе. То, как он учился на нём кататься – это уже отдельная история. Поэтому улица их летом была всегда покрыта невысокой травой и лишь посредине, там, где стояли уличные столбы с электропроводами, была натоптана тропинка. Зимой так же натаптывалась та же самая тропинка, только не в траве, а в снегу, которая по мере выпадения снега поднималась над землёй иногда до полуметра. Вот до этой самой тропинки Витюшка снег и отгребал до самой земли на ширину метра в два, а отгребаемый снег отбрасывал на стороны, так что за зиму вырастал по бокам этакий бруствер высотой метра в полтора.
Учился он класса с четвёртого во вторую смену, так что с утра делал уроки, а потом – на снежную физзарядку.
Приятель Витюшкин, Мишка Шилов, с которым стали учиться вместе с пятого класса, придя как-то к нему в тот момент, когда Витёк занимался борьбой с очередным бедствием после вчерашнего снегопада, посмотрел на этот бруствер, и в глазах его мелькнула озорная искра – Мишка вечно что-нибудь выдумывал и подбивал Витюшку на всяческие "подвиги", да и сам Витюшка на выдумки был горазд:
- Витька, а что если мы тут дворец снежный построим?
- Это как – дворец?
- Ну, не то чтобы дворец, а снежный дом, – в те времена, конечно, никто из них "Ледяной дом" Лажечникова не читал, да и взрослые-то вряд ли эту книгу читали. Однако, снежные крепости строились, и на Масленицу с горок не только дети, но и взрослые на кованках, сбитых по несколько штук в "поезда", катались и на столб за подарками на увенчивавшей его вершину крестовине лазали под смех и улюлюканье толпы зевак.
- Смотри. Расчищаем вот тут, – Мишка показал на свободное пространство слева от расчищенной дорожки место за бруствером, – всё до самой земли – это будет у нас зал, накрываем его досками, надо будет тебе доски у отца попросить, а сверху засыпаем снегом. А вон оттуда, от поленницы, делаем вход с прихожей.
- Так доски-то под весом снега провалятся, – Витюшка с сомнением посмотрел на приятеля.
- А чурки на что? Я у вас их, не колотых, штук пять возле крайней поленницы видел. Их-то сейчас снегом занесло, так мы откопаем и сделаем из двух центральную колонну, на которую доски и будут опираться.
Сказано – сделано. В ближайший выходной работа закипела. У Витюшкиного папы нашлись старые доски для перекрытия, чурбаки для центральной колонны отрыли из-под снега, зал сделали круглым – метра три в диаметре, между залом и поленницей соорудили прихожую, укрыв лаз в неё пологом из куска старой прорезиненной ткани, нашлась в отцовом хозяйстве и такая. А в снежных стенках зала выдолбили углубления-ниши, в которые поставили восковые свечи, их Мишка принёс из дому – его отец был охотником и пчеловодом, так что, поскольку с воском проблем не было, свечи делал сам – электричество-то, бывало, отключали.
Сверху всё сооружение засыпали полуметровым слоем того снега, который отбрасывали, вычищая пространство зала и прихожей до самой мёрзлой земли. Получилось здорово. В зале по-над стенами поставили несколько маленьких чурбаков для сидения на них, пространство зала при закрытом пологе и по вечерам освещалось свечами, которые помимо света излучали ещё и какое-никакое тепло. В прихожей в углу была заготовлена пирамидка снарядов-снежков на случай отражения нападения неприятеля. И так было в этом "дворце" уютно, что приятели после школы, а особенно по выходным, засиживались там допоздна. Ну и, конечно, гостей, соседских мальчишек и девчонок, в своих "хоромах" принимали. Самым ценным было ощущение того, что этот "дом" был построен их собственными руками.
Витюшка был влюбчивым, как это ни странно звучит для такого возраста. В детском саду оказывал знаки особого внимания девочке, которую звали Нина – сидели рядышком на горшках, во втором классе как-то поехал вместе с родителями в Оханск к папиным друзьям – добирались туда вместо автобуса на "такси", в крытом брезентовым тентом кузове грузового ГАЗ-51. Так вот там влюбился в соседскую девчонку Вальку Беклемышеву и с месяц после возвращения домой тосковал по ней. После третьего класса в пионерлагере влюбился в девочку, которую звали Наташей – осталась от неё одна память в виде общей фотографии, где его пассия отличалась от других девчонок тем, что у неё было смуглое лицо и какие-то "монгольские" глаза. Так вот, лагерная любовь довела мальчишку до того, что однажды ночью он пробрался в девчачий домик-палатку, прополз на четвереньках между кроватями, ориентируясь в свете горевших за окнами фонарей, в поисках Наташкиной кровати, а когда нашёл, склонился над лицом спящей девочки, ощущая как сердце оглушительно бьётся где-то под самым горлом. Наверное, поцеловать хотел, но в последний момент девчонка открыла глаза и отшатнулась от такого видения. Слава Богу, не закричала, а узнав Витюшку, только возмущённым шёпотом спросила:
- Чо пришёл?
- Влюбился, вот и пришёл! – более умного ответа он не придумал и тут же, включив заднюю скорость, ретировался из палатки. История эта огласки не имела и осталась их тайной. Впрочем, и любовь эта после того, как лагерная смена закончилась, продолжения тоже не имела.
В четвёртом классе Витюшка влюбился уже не в кого-нибудь, а в молоденькую актрису Татьяну Самойлову после просмотра фильма "Альба-Регия", где она играла разведчицу. Позже, классе в седьмом уже, на уроках географии с удивлением узнал, что альба-регия – это такой огромный водяной цветок, который вырастает только в мутных водах Амазонки. Так вот, это увлечение вылилось в то, что мальчишка вылил свою тоску по актрисе, старательно написав каллиграфическим почерком слово "Альба-Регия" на маленьком листочке из тетрадки в клеточку, заклеил надпись вторым таким же листочком и спрятал свою тайну под стопкой учебников на столе.
Ну, а в пятом классе, особого Витюшкиного внимания удостоилась уже одноклассница Валентина Пискунова, жившая за рекой, только не за протекавшей вдоль их улицы Смоленкой, а за Очёром, которая, наполнив своими водами заводской пруд, стекала по бетонному широченному лотку, минуя затворы плотины возле заводоуправления и несла их дальше, приняв в себя по пути где-то в двух километрах от плотины и тихую Смоленку.
И вот однажды, а было это на зимних каникулах, сидя с Мишкой в их снежном убежище, освещаемом колеблющимся от их дыхания жёлтым светом свечей, они обсуждали проблему любви – у Мишки в классе тоже была "симпатия", подружка Валентины Светка, по которым они за неделю каникул уже изрядно соскучились. Новогодние утренники с ёлкой в поселковом доме культуры и подарками в бумажных разрисованных кульках, где самым ценным были не конфеты, а пять диковинных грецких орехов с изумительно вкусной сердцевиной, похожей по форме на полушария человеческого мозга, изображение которого видел у мамы в какой-то медицинской книге, уже закончились. И домечтались приятели до того, что решили на следующий же день на лыжах форсировать две реки по льду и сбегать на свидание к девчонкам.
Ушли днём, а вернулись с прогулки уже затемно, замёрзшие и довольные, и ещё с полчаса делились впечатлениями, стоя на расчищенной накануне после очередного снегопада Витюшкой дорожке возле их снежного дома, укрытого свежим сугробом.
А на следующий день оба получили от родителей нагоняй: а) за то, что рано-де ещё им, сопливым, по девчонкам бегать, б) за то, что ушли без спросу и в) за то, что перебирались через речки по льду. Пацаны долго недоумевали, откуда родители узнали об их тайном походе. И только много позже выяснилось, что Витюшкин папа, потеряв в тот вечер сына, долго стоял на улице, выглядывая отпрыска, а завидев возвращающихся приятелей и, видимо, вспомнив свою армейскую молодость, быстренько нырнул в их снежное убежище, использовав его как засаду, и, сидя в нём, подслушал все их разговоры при расставании. Таким образом, тайное и стало явным.
14.07…23.09.2013
Свидетельство о публикации №213072801596