Дым над бездной

       


      Валик был влюблен в готесу, что носила черное платье, красила свое лицо в черной цвет, брошки алмазные носила на белой косе, жевала хлеб в церкви и пила вино в знак того, что дым над водой так тягостен и мудр. Таки пошли в месте на погост читать Ницше.

       Он, сидя в маршрутке, смотрел со стороны на свое желание похотливое: оно било ключом в нем, ведь то было желание обладать ею, ведь только в обладании ею он мог забыть о себе, слиться с нею, чтобы быть одним целым с нею. Для него она и королева, и принцесса, и шакти, и баба базарная, и цыганка чертова, что шутов картами дразнит, словно динамит шахты дробит без устали, в которых погибают бедные рабы, что шустро лопатами долбят кору земли, дабы их семьи не умерли с голоду.


      Может быть, именно поэтому наш друг решил стать отшельником, решил плоть свою умертвить, дабы она не думала брать верх над духом, что рвался в небеса каждый миг от этой грешной земли. Океан и все созвездия мало влекли нашего странника, ведь ему светила звезда лишь одна, то была вечная звезда безумия и огня. Она не должна его от Вселенной уводить в свой мирок. 
 
       Валик ощущал, что смерть и есть свет, что лишь в трупе дух пробужден во всю свою мощь. Дни и ночи забылись. Мысли летали со скоростью света. Аисты летали над его домом, бабы с вениками шли из магазина, девки пили квас под его окном, в которое он смотрел на остановку, где юные алкаши пили водку каждый день с утра и до самой ночи. Это просто сансара.

     Когда Валик пропил свой мотоцикл, моторную лодку, автомобиль и два воза, тогда-то он и понял, что пора уходить из этого гиблого места, в котором ему ничего хорошего не видать. Он ощутил, что ему пора идти в небеса, что лишь только так он сможет быть тем, кем ему надо быть, а ему надо быть всегда лишь небесным жителем, который презрел все земное, но лишь мечта о своей милой не давала ему покоя, ибо он все время во снах видел ее. Тот образ ее был так силен, что он не мог спать, ведь ему уже невозможно было знать о том, что будет дальше. Он закрыл глаза, загадал желание, ощутил, что вены его так тревожны стали, что аж вот-вот лопну. Тут суккуб вышел из шкафа, а он на стуле сидит, его член напряжен, суккуб рядом сидит и садится на член, а после они качаются в течение часа, а после лишь рассвет их ждет, в котором они навеки утонут, чтобы пройти аркан Дьявола.


        Наш юный друг с малых лет решил, что теперь пора ему уже жить высоко в горах, ибо лишь там он забудет о ней, что теперь там будет жажда небес, жарить дым будет на костре, дабы забыться хоть на миг в своей нирване, в своем храме, в своем интуитивном прорыве в царство небесное, где ангелы с голодными глазами видят путников одиноких, что спешат за горизонт, делая в день по сто тысяч миль. Валик, один и без спроса, убежал из дома, а все потому, что в свой внутренний мир он никого не пускал, он был словно отшельник, он почти им стал. К нему во снах стекались суккубы, то похотливые времена настали для него.



      Мудрец без бороды всех выслушивал и давал дельные советы, а потому ему было легко жить, ибо все верили, что он самый умный тут, ведь только через эрос он может выйти за пределы всех измерений, за пределы богов и ума, конечно же ума, ибо все горе от ума.

       Наш юный старец имел густую седую бороду и длинные волосы до пояса, конечно же, они были седые, как и борода, он был совсем не логичен, ибо его желтый халат был таким сияющим, что всех слепил, а черные ботинки из искусственной кожи впитывали в себя лучи солнышка, нагревая ноги старца до теплоты плавления олова. Он ждал девицу, что сделает его богатым. Кувшин из глины станет золотым, вот чего он ждал.



         Паломники тянули из его бороды волосы, ибо верили, что это принесет им успех и гостинцы с небес, которые им дадут ангелы, что бороздят просторы вселенной без устали день и ночь. Да, тяжко бремя человеческих страстей, ибо через время наш юный друг остался почти без волос: все общипали паломники поганые. Вот так, даже не голове все волосы повыдергивали, вот же шакалы, простодушные паломники вовсе не думали, что вторят ему благо. Им просто хотелось убедить его в том, что он бесполезен.


     Да, детки, наш гусь был так высок, что закрывал собой солнце, а монах, что забыл о земном мире, но лишь хотел преодолеть Бога, мог заставить мир остановится. Сила же есть любовь. Лицо его сияло в экстазе напряжение, словно бы айсберг в лучах закатного солнца, миры летели, словно чешуя змеи в час осенний, злобные стрелы, что летели в его храм, были разбиты сотней стрел, что были пущены храмовникам и знак того, что мир все-таки не имеет двойственности.


       В его пещере живет алмазный ребенок, который жаждет быть таким же, как этот старец. Ребенок завел себе щенка, гладит его, разговаривает с ним, а Валик по ночам жаждет пройти мимо Орла. Главное, чтобы вкус не притупился.

     Днем к нему пришел малый из села, что находилось на равнине, и он весело сказал Валику: «Слушай, я пролечу мимо Орла, я знаю, как уйти на ту сторону, ведь мой тональ чист, я смогу пройти в нагваль, без всякого страха смерти и чувства собственной жалости».


       Валик как-то видит, что тот самый малый пришел к нему и выговорил: - Орел не так просто, я не могу пролететь мимо него, моя личная история, что свинец, я тяжелый такой, нет легкости, надо перепросмотр сделать. Я хочу эго свое уничтожить и ум.
- Слушай ты, паломник хренов, ты достал, блин! - ответил ему просто Валик, - пойми, друг, что мой мозг и так каждый миг горит, словно факел, моя жажда страсти охватила меня, мой ум ушел в сторонку, освободив место причудливым фантазиям и чудовищам, которых я целую в лобик без всякого страха. Слушай, мой глас будет ясен тебе, брат, слушай меня, ибо я знаю, что говорю! В длинной и высокой до неба стене была крохотная дыра, возле нее стоял гном, и все пытал себя: чи парень он, чи нет. Он пытался вытащить из дыры большую ложку с вареньем из клубники, но безрезультатно, ибо пустота захлебнулась его новыми идеями насчет того, что смерть всегда свет и только свет. Недалеко шел мальчик с черным котом, что спал в руках. Еще чуть-чуть и он поравняется с этой стеной и гном, который борется с большой ложкой без устали и день и ночь круглый год напролет.