Как бесконечная пряжа бытия

рис. автора

     Не так давно нам, четырем деятелям культуры Кыргызстана, посчастливилось быть гостями фестиваля "Фалак", который был проведен в Душанбе по инициативе Министерства культуры Таджикистана и таджикского отделения Института "Открытое Общество" (фонд Сороса). Параллельно с фестивалем проводился одноименный научный симпозиум, в котором кроме нашей кыргызстанской группы участвовали ученые-искусствоведы и деятели культуры и искусства из Афганистана, Индии, Ирана, Казахстана, Узбекистана и, конечно же, из Таджикистана.
Красочное открытие фестиваля захватило внимание с первых же мгновений.  Из фойе  Государственной филармонии высыпала нарядная стайка  маленьких таджикских школьниц, которые выстроились по обе стороны широкой лестницы. По этому яркому "живому коридору" один за другим навстречу гостям  с пением стали выходить исполнители фалака, съехавшиеся  на фестиваль из Бадахшана, Гисара, Куляба, Харога…  Речитатив, музыкальная импровизация – на самом высоком регистре голоса, бесконечное многообразие взаимосочетающихся тонов, в своей кульминации доходящих до надрыва, до крика – долгого и мелодичного, как горное эхо, –  ошеломило, заворожило…
Впрочем, прежде чем рассказывать дальше – о красочной выставке национальной одежды, гончарных и ювелирных изделий и выставке музыкальных инструментов, ожидающих гостей в фойе филармонии, – попробую, насколько смогу, объяснить это явление традиционной таджикской народно-профессиональной музыкальной культуры – "Фалак". Мне, литератору, легче всего оттолкнуться от  самого названия, его значения и сути: "фалак" – арабское по происхождению слово – в переводе означает "рок", "судьба", а также "небо", "космос", "вселенная", "круговерть". Такое широкое толкование дает возможность увидеть связь земного и небесного, духовного и реального.
Вот как позже, на симпозиуме, таджикский искусствовед Бахриниссо Кабилова охарактеризовала это многообразное явление:
"…"Фалак" является универсальным жанром и исполняется в различных жизненных ситуациях. На Памире, к примеру, его используют в похоронных обрядах. В Ишкашиме фалак называют "фарьёд" (буквально "вопль"), а в Ванче – "нола" ("причитание"). В других регионах Таджикистана фалак поют на свадьбах, различных праздниках, в быту… "Фалак" – не только бесценное культурное наследие таджикского народа, но и жанр, любимый им и активно функционирующий до сих пор. Не случайно и многие композиторы обращаются к "Фалаку" в своем творчестве…"
Другой таджикский искусствовед Кароматулло Рахимов добавил: "…Существует несколько мнений по поводу этого жанра. "Фалак" – это обращение к богу, выражение своего горя, земного недовольства. Такое обращение эмоционально насыщено, в интонационном отношении это своеобразный крик души. Другое понимание:  "Фалак" – это тот мир, в котором мы живем, где наряду с печалью есть и радость. Эти два аспекта человеческой жизни – радость и печаль – неразрывно взаимосвязаны и нашли свое воплощение в фалаке… "Фалак" – это традиция веков. От поколения к поколению передается традиция живого ярко эмоционального выражения чувства печали, боли, а также и радости…"
Здесь бы мне хотелось заметить в скобках, что к концу фестиваля, прослушав более сотни фалаков, столь непохожих друг на друга, с музыкальным сопровождением и без него, но в то же время имеющих одну определенную жанровую принадлежность, – как многоцветная нить бесконечной пряжи, – я, никогда ранее не слышавшая их, вынесла свое мнение о фалаке.  Покой и свет этой музыки – печать духовного мира, наложенная на мир форм. Это действительно обращение к Богу, перечисление своих радостей и невзгод, ожидание его реакции (многие исполнители  держат ладонь около уха, словно прислушиваясь к ответу с неба), но обращение родственное ведическим песнопениям древних ариев. Неслучайно многие исполнители используют классическую поэзию – стихи Хафиза, Хайяма, Руми, Рудаки, Бедиля, – поэзию суфистов, которые отождествляли Бога с возлюбленной: кто может быть ближе раненому сердцу? И еще: во время концертов я снова и снова вспоминала слова известного ученого-востоковеда Сайида Хусейна Насра, который писал в своих исследованиях о традиционной персидской музыке, что корень каждого мелодичного звука формируется в глубинах обширного мира молчания, лежащего за пределами любого звука, но каждый звук существует лишь благодаря животворящей силе того мира. Человек находится между двумя мирами, наполненными молчанием. Эти миры в определенном отношении неясны и неведомы ему. Первый – это время до рождения, второй – время после смерти. Помещенная между ними человеческая жизнь, как внезапный крик, на мгновение нарушает бесконечное молчание, только чтобы затем слиться с ним.
Я бы добавила: фалак – это символ человеческой жизни: это действительно крик вечной бестелесной души между двумя Молчаниями, ведь Звук, Слово – это и есть материя, проявленная в мире вечного Молчания… Каждая человеческая судьба – это фалак, с танцами или без, в содружестве с целым оркестром или в глубоком одиночестве, вопль или стенание, жалоба или хвала Создателю, который крутит свое веретено, сплетая бесконечные людские судьбы в одну непрерывную многоцветную нить бытия…
Народный певец Давлатманд Холов – один из исполнителей, произведших на меня, да очевидно и на других, наиболее сильное впечатление, – сказал в своем выступлении на симпозиуме, что для него исполнение фалака означает духовное очищение, прозрение, слияние с гармонией мира, с Истиной… Но ведь именно ради этого древние арийцы пели веды, в самозабвении превращаясь в музыкальный инструмент Бога...
Другой исполнитель рассказал, что петь фалак он начал неожиданно для себя самого – после смерти отца. Фалак переплавил его скорбь и отчаяние в мудрое понимание непреложных законов природы, связи жизни и смерти, бесконечности бытия.
Таджикский музыковед профессор Низом  Нурджанов в своем докладе высказал мнение, очень созвучное моему восприятию фалака: "…Истоки "Фалака" уходят в седую древность, когда люди поклонялись небесным светилам, когда по их круговращению вели полевые работы…"  Еще одна высказанная им мысль пришлась мне особенно по душе, поскольку она несколько раз приходила мне в голову во время слушания фалаков: "…Древна и форма фалака, текст которого состоит в Бадахшане исключительно из рубаи (четверостишие) – формы, созданной иранскими народами без какого-либо постороннего влияния… Рубаи в древней поэзии были формой не поэтической (не декламационной), а музыкальной. Неслучайно некоторые теоретики называют рубаи также "тарона" – песня…"
Я вновь и вновь убеждаюсь: вначале было Слово!
Во время концертов время от времени из-за кулис выходил кто-то из исполнителей, ожидающих своего выступления, и запускал гигантское веретено, свисающее с потолка и окрашенное во все цвета радуги. И его вращение удивительно органично вплеталось в пение уже выступающего в этот момент на сцене, равно как и вращение танцовщицы в некоторых разновидностях фалака. Перед слушателями постепенно разворачивалась полная драматизма, любви, печали, радости круговерть человеческой жизни, бесконечной и многоцветной, как пряжа небесного веретена.
Да, не напрасно в индуизме первым искусством, ниспосланным человеку с небес, считалась музыка, а мусульманские гностики, или познавшие (арифы), считали музыку лучшим средством для выражения божественных тайн.
Са’д ал-Дин Хамуйа так говорит об этом:

Когда сердце присутствует на духовном концерте
Оно следует за Возлюбленным и возносит душу
В мир Божественных Тайн...

Но вернемся к фестивалю. Как я уже говорила, в фойе филармонии, на втором этаже, гостей ожидала красочная выставка-продажа изделий мастеров прикладного искусства: портных, вышивальщиц, ювелиров, гончаров… Особенно поражала выставка музыкальных инструментов, и не только своим многообразием, но и тем, что почти каждый из участников фестиваля попробовал сыграть на том или ином инструменте – уж такой был состав, фестиваль-то музыкальный… А где музыка – там и танцы. Организаторам фестиваля пришлось несколько раз приглашать гостей в концертный зал, потому что в фойе все разошлись не на шутку.
А концерт вновь ошеломил и захватил. Случалось, что в разгар пения или музыкального исполнения фалака зал взрывался аплодисментами, во время печальных песнопений у некоторых слушателей на глазах блестели слезы. Перевод слов даже народных фалаков (не говоря о классике) нас, не говорящих с рождения на фарси, поражал своей поэтичностью, например – "твои ресницы – пламя, а я – соломинка, сгорающая в них от счастья…"
Многие ученые, изучающие явление фалака, на симпозиуме говорили, что для музыковедов – большая удача в течение нескольких дней прослушать такое количество исполнителей и разновидностей этого жанра: сколько экспедиций надо провести, чтобы получить такой богатый материал для изучения этого явления! Многие выражали благодарность организаторам фестиваля и симпозиума за то, что на это мероприятие были приглашены представители других стран: таджикских музыковедов в числе многих вопросов в исследовании этого жанра традиционной музыкальной культуры интересуют и такие, как, например, существует ли жанр похожий на фалак в других странах и под каким названием…
Музыковед из Казахстана Саида Елеманова рассказала о поминальных обрядовых плачах казахской традиционной музыкальной культуры и дала возможность участникам симпозиума прослушать аудиозапись вариантов этого жанра, бытующих в различных регионах Казахстана. Наша известная исполнительница дастанов, член нашей маленькой кыргызстанской делегации, доцент кафедры традиционной музыки и фольклора Кыргызской Национальной консерватории Роза Аманова  не только сделала блестящий доклад о жанрах и направлениях традиционной кыргызской народно-профессиональной музыки, но и "вживую" своим сильным голосом исполнила несколько фрагментов различных кыргызских народных песен, очень близких по форме к фалаку. Индийский ученый доктор Падид Шарма в своем докладе "Девять небес" провел доказательную аналогию фалака с традиционной музыкой своего народа… А мне кажется, что разные народы выразили свой фалак в различных других формах и направлениях искусств: например, у нас, в Кыргызстане, фалак выражен в прикладном искусстве – ала-кийизах, например. В юности, зачарованная символичным языком ала-кийиза я написала целую поэму об этом явлении, которая заканчивалась по-юношески пылко: "…Письма в будущее – Ала-кийизы!" (в те времена цензура не пропустила бы слово "Бог", но мне так хотелось связать это древнее и вечное искусство с непроявленным, неизвестным…)
Но вернемся к нашему – проявленному –  времени. Главным событием и фестиваля, и симпозиума был, конечно, сам фалак. После нескольких часов концерта душа действительно словно очищалась, отступала мирская суета, хотелось уединения, размышлений, поэзии…
Великий Газали в своей книге «Алхимия счастья», в главе “По поводу дискуссий о слушании музыки, а также о том, что в нем разрешено и что запрещено», писал:
   «Знай, что Бог, Всевышний, владеет тайной в сердце человека, скрытой, как огонь внутри железа. И как тайна огня выходит наружу из-под оболочки, разбитой камнем, так и слушание прекрасной и гармоничной музыки приводит внутреннюю суть человека в движение, и в нем является нечто новое, от выбора его не зависящее. Причина этого явления – в связи, существующей между средоточием человеческого сердца и трансцендентным миром, называемым миром духов. Тот мир полон чудес и красоты, источник которых – в гармонии... Гармоничные песни имеют нечто общее с чудесами того мира, оттуда в сердце приходит знание, вместе с движением и стремлением, и может случиться так, что человек сам не осознает, что это. Это так, когда речь идет о простодушном сердце, свободном от разного рода влюбленностей и желаний, которые могли бы влиять на него. Но если оно не свободно от всего этого и занято чем-то, то вещь, которой занято сердце, приводится в движение и начинает расти, подобно раздуваемому огню. Слушание музыки важно для того, в чьем сердце царит любовь к Богу, и огонь этой любви лишь разгорится сильнее; но для того, чье сердце полно любви к суетному, музыка становится смертельным ядом».
Другими словами, обретение духовной пользы от музыки возможно только через очищение души и укрощение дракона внутри себя. Лишь в этом случае музыка меняет взаимоотношения человека и обычного времени – одной из важнейших характеристик жизни этого мира. В фалаке есть мгновения тишины, как бы застывшей на одной долгой томительной ноте – прообразе бесконечности времени, внезапно сменяющиеся очень быстрыми и правильными ритмами, заставляющими зал встрепенуться, а многих даже невольно отсчитывать ритм ладонями. Слушатели внезапно объединяются не только с исполнителем фалака, но и через него – с пульсирующим ритмом жизни космоса, который в жизни каждого представлен биением его собственного сердца. Микрокосм объединяется с макрокосмом…
Фалак трудно рассказать, его надо слушать. Во всяком случае, никто из членов кыргызстанской делегации не "отравился" музыкой, а наоборот – юная солнечная весна, разлитая в душанбинском воздухе, словно вошла в нашу плоть и стала нашей сутью. Это – фалак...
В современном мире, где достижение подлинной одухотворенности становится с каждым днем все труднее, и красота нередко сводится к роскоши, традиционная музыка обладает огромной ценностью. Сегодня многие интересуются этой музыкой, не зная о глубинной причине своего интереса. В действительности люди ищут духовной жизни и того покоя и мира, который скрыт в сущности и природе такой музыки. Бесконечная пряжа бытия, тянущаяся из кудели счастья и горя человеческого, не может не быть многоцветной.

Бишкек–Душанбе–Бишкек: 24–29 марта 2004 г.