Гусь

                Гусь

 «Дядь Вить, помогите колесо поднять», - услышал я крик молоденького шиномонтажника. В ответ раздался грубый голос, да ещё с такими оборотами, даже у меня застучала кровь в голове от удивления.
 Виртуозный мат звучал минут десять, мальчишка отстал, может даже убежал от греха подальше, а может от испуга сам справился с колесом. После обеда Витька не вышел на работу, не было его и на другой день.
  В этом нет ни чего необычного, северный люд как дети, если работать, так до ломоты в костях. Пьют тоже не один день и сильно, вот так же  «забухал» дядя Витя.
  Странный был человек, работать умел, знал очень много, если застать в настроении, можно было выспросить всё что хотелось. Ходила про него байка, если во время работы не напевает, не ходи ни за чем, отделается от просьбы простым ответом. Но если напевает что либо, можно смело идти, подскажет и поможет в любом деле. Сам постоянно что-то точил на станке, сверкал сваркой. Когда приносили сломанный механизм, сиял от удовольствия, восстановить и заставить работать эту штуковину, было праздником для него. Ещё он интересно ворчал, крыл, по -  доброму, разгильдяйство, бестолковость, иногда пытался учить своим приёмам работы, это не всегда получалось. Невозможно было повторить его движения, отточенные до ювелирности. Заточить ли сверло, запаять трубки для гидравлики или под воздух. В его ящиках всегда можно было найти нужный штуцер, гайку или другой дефицит. Часто уходил на свалку, где валялись выброшенные двигатели или другие узлы и что-то откручивал, ворча, вот надо же будет,  нет ни кому дела скрутить и прибрать до времени. Каким-то внутренним чутьём понимал из чего что можно сделать и даже когда это понадобится. За глаза его звали кулибиным.
  Встретил его на берегу лимана, сидел на ящике, у ног лежал потрёпанный рюкзак, похоже с пивными банками. Поздоровался хоть и грубо, но не отталкивающе. Молча, подвинул другой ящик, предложил банку с пивом. Отёкшее лицо криво улыбалось пьяной улыбкой, на отказ от пива не обиделся, помнил, что не пью. Сам же открыл банку с пивом, отпил несколько глотков, освободившийся объём долил водкой, побулькал, заткнув грязным пальцем и снова сделал пару глотков. Эта смесь называется «Ёрш»  довольно сильно бьёт в мозги, многим это нравится.
« Вот допью запас и выйду на работу, скажи там, иначе не могу», - проворчал, глаза опустели на минуту, потом снова вспыхнули огнём.
  «Ты мне скажи вот, что люди за звери такие? Зверь не убивает лишнее, сыт и ладно. Почему человек ненасытен, хуже зверя получается».
  Замолчал, хмурясь, снова несколько раз приложился к банке с «Ершом».
  «Видел, перья валяются по всему гаражу и возле котельной, то гусей щипали после охоты. Вернулись герои, дичи настреляли, водки напились, довольные….
  Перья ветром разносит, ладно бы только это.
 Искал рессору на свалке металлолома, наткнулся на горку битых гусей, протухли уже, в грязь втоптанные. Может, забыли в мешке в вездеходе по пьяни, а может, выбросили за ненадобностью, не знаю. Столько птицы загубили, бестолочи. Жалко стало, пнул кучку ногой, а на одной гусиной лапе блеснула железка. Не поленился, присел, вытянул за лапу из кучи гуся. На лапе кольцо, которым метят гусей, разогнул отвёрткой. Уж лучше бы не трогал, понесло меня в эту свалку, сам не рад.
  Это кольцо я сам сделал и на лапу надел два года назад. Мои инициалы и год, когда кольцевал».
  Не бритое лицо Виктора дёргалось в необъяснимой гримасе. Снова булькало пиво, глаза смотрели в никуда. Тяжело видать человеку, что произошло не очень понятно.
  « Ловил я рыбу на речке, браконьерил конечно, чего греха таить. Тут и выловил гусёнка, тощий, крыло тянет по земле, рана большая, в грязи весь. Убежать уже сил не хватало, пробовал меня клевать, попискивал. Водой его слегка обмыл, да в рукав куртки затолкал, что б согрелся. Сетку собрал, весь улов и сеть скорей в багажник и домой.
 Тёплой водой отмыл, промыл рану, крепко его кто-то зацепил. Может журавль долбанул, может лиса хватила, да не удержала. Маленький, перья только расти начали. Чем кормить – то не знаю, нарезал капусту, рыбу мелко накрошил и давай его силком кормить, вырывается, но что – то попало в желудок. Рану лечил как свои порезы и ссадины, я не ветеринар же. В комнате, конечно, держать не стал, хоть гараж у меня холодный, но ведь лето не зима, всё теплее, чем на речке.  Несколько раз в день мазал ему рану лекарством, кормил, в начале, силой, потом смотрю, банка вроде тронута, сам видать сообразил, что и как. Вскоре стал крыло как положено складывать, рана затягивалась, только перо на ней не росло. Перья окрепли, ловлю его, а он убегает, и крыльями помогать начал, поправились дела, думаю. Представляешь, его же учить летать надо, а как? Думал что умный, вывез его в тундру, длинный шпагат к ноге привязал и отпустил. Он бежать – то кинулся, а не летит. За шпагат подтянул, как не покалечил, не знаю, легонько подбросил, не летит. На том и вернулся с ним домой.
 Через пару дней снова повторил процедуру, бежит от меня, вроде и крыльями замахал, пролёт конечно не выходит. Тяну его за шпагат к себе, верещит, но ведь надо как – то учить, оба мучаемся. Раз на пятый, полетел немного, но запас верёвки закончился, он и спикировал в траву, видать сильно об землю грохнулся, долго лежал, тут я его и подобрал. Ещё несколько дней потратил, выеду в тундру и на верёвке его запускаю, жалко бедного, вроде и летит, да ведь всё одно на привязи.
  Пацаном ещё, когда пионером был, помогали мы учёным, считали, сколько стай пролетело, однажды нам показали, как кольцуют птиц. Вот и сделал я кольцо, такое же, как видел раньше и свои инициалы выбил и дату. Закрепил на лапе, мой теперь гусь будет, почти родственник.
  Теперь надо было набраться храбрости и выпустить птицу на волю.


  Выбрал солнечный день, даже рубашку, светлую, приодел по случаю, приехал на речку, где поймал гусёнка, там трава уже высокая, речка блестит, прямо торжество и только.
 Выкормыш мой видать понимал что-то, спокойно сидел в руках, даже не пытался клюнуть, по обычаю. Отпустил его на берегу, «гакнул» что – то, не торопясь побежал к воде. Несколько раз оглянулся, видать не привычно ему без верёвки  было. Ну я и с криком замахал руками и крикнул по громче. Гусь побежал, разгоняясь, расправил крылья, это был первый его свободный полёт, без привязи. Может ещё не научился толком летать, может, ждал, что верёвка снова его свергнет на землю, но полетел не высоко и почти по кругу. Я снова закричал и замахал руками, теперь он отвернул в другую сторону и улетел за речку, может, плюхнулся в какую лужицу, может сел на траву, уже не видно было.
  Раз взлетел сам, теперь знает, как это делается, успокаивал я себя, если лиса не поймает, выживет, к какой стае прибьётся, выживет. На том и вернулся домой, вычистил гараж от следов постояльца, посмотрел на телефоне несколько его фотографий, стало легче на душе, доброе дело сделал, кажись.
 Когда улетали стаи на юг, всегда провожал глазами, не важно, гуси летели или утки, мой гусь просто обязан быть среди улетавших, столько трудов потрачено.
 Весной тоже самое, смотрел на все пролетающие стаи.
  И вот встретились, мне как дубиной по голове ударили. Ну, подстрелил гуся, не можешь сам разделать и съесть, отдай кому, спасибо  ведь скажут, продай, наконец, тоже польза будет. А так варварски, убил и в грязь, не понимаю.
  Кольцо забрал я, дома лежит, видишь, как вернулось ко мне».
  Чем можно было успокоить человека, понять его можно только побывав в его ситуации. Тут ему самому надо пережить это, эти раны ни какие мази не лечат. Я знал Витьку несколько лет, он редко открывал кому свою душу, всё больше отшучивался, иногда резко. Думаю и про этот случай больше ни кому не расскажет, мне просто повезло или напротив не повезло, попасть в редкую минуту откровения этого человека.  Плохо знать чужие тайны, ещё хуже принимать их близко к сердцу, тогда они становятся твоими.
                Анадырь 2013 г