Тень черного солнца 26

   Идеалистическую картину сна развеяла возникшая ниоткуда мелодия телефонного звонка. Сперва она звучала едва различимо, но постепенно её громкость стала нарастать, пока не заполнила своей трелью пространственно-временной континуум, в котором парило мое сознание.
   Ладони передалась вибрация, исходившая от корпуса трубки. Я осязала её физически, но рассмотреть не получалось. Глаза застилала туманная пелена, где-то за ней призывно мерцал дисплей.
   Мне пришлось очень постараться, чтобы дотронуться до экрана кончиком непослушного пальца. Казалось, что моя рука двигается в какой-то вязкой субстанции, с трудом преодолевая её сопротивление.
   Приложив не малые усилия, удалось, наконец, прислонить трубку к уху и даже ощутить прикосновение холодного пластика.


   Значит, не сплю? Тогда почему с таким трудом дается каждое движение?
На мое сонное «алло», произнесенное скорее не губами, а каким-то внутренним голосом, никто не ответил, вместо этого полилась, неспешная и в чем-то задушевная музыка. Соображала я очень медленно, будто и мозг мой, превратился в застывшую желейную массу, в которой, как в трясине, увязли все мысли.
   «Ой, то не вечер, то не вечер, Мне малым мало спалось» - уловил мой слух русский язык.
«Что за наваждение?!» - встревожилась вся моя сущность, в том числе и телесная, от внезапно возникшей ассоциации с рассказом мсье Жиральда.


   Я попыталась было подняться и высказать свое негодование вслух, но поняла, что сделать этого не могу, т.к. тело тоже оказалось не подвластным моей воли.
- Здравствуйте, фройляйн Максимилиана, - прервал песню ледяной, лишенный всякого эмоционального окраса, голос, от звучания которого волосы зашевелились на голове, а по коже пробежал колючий мороз, – Ваш не обдуманный поступок стоил жизни близкому Вам человеку.
   Этот замогильный голос я узнала бы из тысячи, он принадлежал тому, кого я полагала навеки погребенным под гранитными обломками бункера в Волчьем ущелье.
   «На что он намекает? На то, что смерть Николь не трагическое стечение обстоятельств? – от этой мысли, сердце отозвалось частыми глухими ударами, - Откуда, откуда он мог знать о нашем с ней разговоре? – я еще надеялась на здравый смысл, что все происходящее не более, чем просто сон, пусть кошмарный, но сон».
 
    Затихающие короткие гудки, возвестили, что абонент, возникший из сумрака преисподней, отключился, оставив меня наедине с гнетущим чувством вины. Не расскажи я Николь историю своих приключений в Кормей, она была бы жива. Горечь утраты нахлынула с новой силой. Было неимоверно тяжело осознавать, что причиной гибели подруги явилось мое легкомыслие. Как теперь я посмотрю в глаза её родным? Как теперь я буду жить с этим мучительным чувством?
«Ваше упорство, не только осложнит жизнь Вам, но прежде всего Вашим близким», - вспомнилось обещание фон Дорста.
    Живой или мертвый свое держал он слово.
 
   Подсознание вспыхнуло разноцветным фейерверком, высветив дорогие мне образы. Мир теней и реальности сплелись в один сплошной клубок.
Внезапно из-за ворвавшегося извне невообразимого грохота, померкли все краски. Я проснулась почти мгновенно. Кто-то бесцеремонно ломился в мою дверь, неистово колотя в нее кулаком. Все мое тело, свернувшееся калачиком на диване, замерло в напряжении. Рука продолжала судорожно сжимать трубку мобильного телефона.
   Со стороны лестничной клетки слышалась суета, громкий топот, долетали обрывки фраз, команд. В дверь настойчиво забарабанили с новой силой, от чего я вздрогнула, приподняла голову и насторожила слух.

 
   «Эвакуация!» - донесся из-за неё приглушенный мужской голос.
   «Что за вздор, какая эвакуация? Зачем так стучать, если есть звонок? Война началась или теракт?» - спросонья я ничего не могла осмыслить.
   В продолжение моих соображений, где-то за окнами тревожно завыли сирены, а по стенам заметались синие всполохи сигнальных огней. Сон как рукой сняло, я вскочила с дивана и босыми ступнями прошлепала к окну, чтобы посмотреть, что же все-таки происходит.
   Там снаружи, внизу бесновались языки неистового пламени, вырывавшиеся из-за угла здания. Что-то полыхало, но видно мне не было. Я предположила, что там, где подъезд, возможно, загорелся первый этаж.


   Прибывавшие спасатели, выпрыгивали из машин и поспешно раскатывали пожарные рукава, подсоединяли их к гидрантам, и направляли мощные струи за угол дома.
   Странно, наблюдая за происходящим, я не испытывала ни страха, ни паники, ощущала лишь равнодушие к опасности, разбавленное подспудной тревогой, вызванной остатками сновидения.
Я вернулась к дивану. Переполох за дверью стих – это означало, что все жильцы, вероятно, уже покинули свои квартиры. Все, кроме меня. Присела на край, рассудив, что в одной пижаме, на улице будет холодно. Очевидно, следовало переодеться, и поскорее спуститься вниз, но отсутствие уверенности, что у меня на это есть время, удерживало на месте.
   Конечно, я понимала - сидеть в темноте и раздумывать спасаться или нет, полнейшая глупость.


   Благоразумие подсказывало - нужно бежать и бежать, как можно скорее на улицу. Но если пожар на первом этаже, то огонь уже наверняка отрезал путь к спасению.
Еще не поздно было открыть окно и позвать на помощь. Ну, так мой этаж пока не горит.
«А когда начнет гореть, будет поздно!», - язвительно «подбодрил» внутренний голос.
   Я не преминула ответить ему фразеологическим оборотом из запасов лексикона Годара, причем вслух, указав достаточно точное направление, в каком ему следовало двигаться, причем немедленно. При этом почувствовала, как покраснели мои щеки, и тут же раскаялась за сказанное.
   Не выдержала, снова подошла к окну, чтобы посмотреть, как продвигаются дела у пожарных.


   Судя по отсутствию видимого пламени, они справились с ним достаточно быстро. Значит, смысла, покидать квартиру не было никакого.
   Я отдавала себе отчет, что случившееся меня почему-то не особенно беспокоило. В конце концов, на крайний случай можно воспользоваться окном, как запасным выходом. Беспокоило другое, я думала, что нужно немедленно предупредить брата о нависшей угрозе. Немедленно – означало сейчас же. Телефон все еще был у меня в руке, как будто сросся с моей ладонью, но я не решалась набрать номер. Что я ему скажу? Поделюсь впечатлениями от собственного кошмара? Он поднимет меня на смех. Рассказать о Николь?..


   Из груди не произвольно вырвался глубокий вздох, в любом случае ночной звонок он не воспримет серьезно.
   Я колебалась, не зная, как поступить правильно. Полнейшая беспомощность, полнейшее бессилие угнетали, но допустить, чтобы случилось что-то непоправимое, я не имела права.
 «Завтра поутру, когда приеду в редакцию, обязательно предупрежу Алекса», - твердо решила я.
   Непременно найду нужные слова, чтобы убедить его о грозившей опасности. Очень надеялась, что он меня услышит и сделает все, возможное и невозможное, чтобы защитить себя и своих родных.
   Главное, чтобы не было поздно. Слишком поздно. Я упрекала себя в том, что не позвонила брату, как только вернулась из Кормей. Виной тому была ложная уверенность, что с фон Дорстом покончено и Ордену нанесен серьезный ущерб.
   На деле оказалось иначе. Орден хладнокровно нащупал слабое место и нанес удар именно там и тогда, когда я меньше всего ожидала.
   Я прилегла на край дивана и прикрыла глаза. Сумбурность мыслей в голове никак не хотела выстраиваться в четкий логический порядок. Нужно было расслабиться и «очистить» мозг от всего лишнего.

 
   В какой-то момент мне это удалось, и я не заметила, как отключилась.
   Разбудила меня трель будильника в телефоне.
   Мне показалось, что я спала всего несколько минут. Возможно, так и было, ведь я не смотрела на часы, когда начался пожар.
   Потянувшись, преодолевая остатки сна, я сделала над собой усилие, чтобы заставить себя подняться.
   Мрачные мысли тут же накатили новой волной. Чтобы не дать им овладеть моим сознанием, я решила следовать своему распорядку. Переоделась в тренировочный костюм, стянула волосы в хвост и покинула квартиру. Сбежав вниз по лестнице, и к удивлению не обнаружив в подъезде никаких следов пожара, стремительно распахнула входную дверь и оказалась на улице.
   Утренний, влажный воздух освежил лицо. Я оглянулась по сторонам – в глаза бросилась копоть на стене, черневшая не ровным пятном чуть поодаль слева от подъезда.
Именно там Гаспар оставил вчера свой «фокус».

 
   В сердце родилось не доброе предчувствие, что автомобиль постигла незавидная участь. Только кому понадобилось его сжигать? Уж точно не распоясавшимся мигрантам.
Я решила обойти стороной место пожара. На какое-то мгновенье задержалась, заметив оплавленные стекла и деформированные жалюзи в окне на углу первого этажа. Мысленно поблагодарила пожарных, не давших огню распространиться на здание.
   Гаспар наверняка расстроиться, когда я сообщу ему, что случилось с его автомобилем.
Его уничтожение мне показалось лишенным всякого смысла, если только это не изощренная месть «обидевшихся» агентов ДСТ. Способны ли они на такое?
   Мое внимание непроизвольно перешло на цветочный фургон, мирно стоявший там же, где и накануне.


   Я едва подавила в себе возникшее желание подойти к нему, со всей силы постучать в металлический борт и если из него выберется, вчерашняя «парочка», рассказать им все, что я о них думаю.
   Глупый поступок. Глупый вдвойне, если этот фургон никакого отношения к ДСТ не имеет. В конце концов, это было всего лишь предположение. Предположение Гаспара. Даже, если оно верное, пожалуй дразнить собак не стоит.
   Пускай лучше думают, что я ни о чем не догадываюсь, и наблюдают за мной, если им так хочется.
   Размявшись в сквере, я побежала в легком темпе в сторону Пале-Руаяль. От нагрузки на мышцы рана на бедре напомнила о себе пульсирующей болью. Стараясь не думать о ней, я переключила мысли на будущую статью.
   К концу моей пробежки, занявшей не более 20 минут, я уже точно определилась, что буду писать.
   Огибая по периметру сквер, обратила внимание, что фургон никуда не делся.
  «Может, и вправду это только мои фантазии?» - подумала я, замедляя темп и восстанавливая дыхание.
   Стоит себе и стоит. Ну и что, что выделяется из ряда других автомобилей бортами, разукрашенными розочками.
   Я отметила про себя, что поблизости нет ни одного цветочного магазина, но фургон почему-то стоит здесь у сквера.


   Излишняя мнительность…
   Сдался мне этот цветочный фургон. Что в нем такого особенного? Ничего, что могло бы возбудить нелепые подозрения. Тогда откуда берутся эти необъяснимые сомнения?
   «Наверное, это просто начальные симптомы паранойи, - решила я, закрывая за собой дверь в подъезде, - Впрочем, ничего удивительного, учитывая последние события».
Каково было мое удивление, когда я снова выходила из подъезда и не обнаружила предмета моего пристального внимания на месте. Фургон исчез.
   «Правильно. Появился хозяин и уехал развозить цветочки», - это я себя успокаивала, потому, что точно знала – хозяину цветочного фургона не по карману квартира в здешнем квартале.
    Направившись к метро я, наконец, поняла, что меня все-таки смущало в этом автомобиле. На нем не было телефонного номера для заказа, а обычно на цветочных фургонах он всегда присутствует. Не было и названия компании, а лишь надпись – «Цветы» и нелепые желтые розочки.


   Значит ли это, что автомобиль, в самом деле, принадлежит ДСТ? Спорный факт. Только предчувствие.
   Знать бы чего они от меня хотят…
   Я свернула на Сент-Ан, и буквально почувствовала спиной, чье то пристальное внимание. Такое ощущение я уже испытывала несколько дней назад. Оглядываться не решилась, а только прибавила шагу.
   Снова фантазии? Или?..
   В такой ситуации очень сложно удержать собственное любопытство и сохранять выдержку, особенно, когда у тебя в сумочке лежат жесткие диски с копиями файлов ордена Туле.
Утешало одно, если бы меня хотели задержать и доставить на беседу в дирекцию безопасности, это было проще сделать во время утренней пробежки, когда улицы еще не были столь многолюдны.
   Возможно, после общения с Годаром, агенты ДСТ вынуждены были изменить свои намерения. Теперь они ограничивались слежкой и наблюдением со стороны. Очевидно, хотели таким образом выяснить все мои сторонние контакты. Не исключено…
   Мне оставалось мысленно пожелать им успехов в их не легком и кропотливом труде, тем более что он совершенно напрасен. Никаких контактов, интересующих ДСТ, у меня не было.
Состоявшаяся вчера встреча с мсье Жиральдом, осталась для них не замеченной. По крайней мере, я на это надеялась.