Вредные соседи или обычный день

               

               

    Лиза после очередной ссоры с мужем не впустила его в квартиру. Лиза была худенькой блондинкой с круглым лицом, ярким румянцем на щеках и пушистыми ресницами. 
    Её муж Лев обладал высоким ростoм, резким красивым лицом и тёмными глазами. Десять лет назад, встретив молоденькую Лизу и мгновенно влюбившись в неё, он не размышлял долго, и лишь после свадьбы до него дошло, что Лиза где-то в глубине души груба и тщеславна, но пришлось с этим cмириться.
    Лев послонялcя по двору, чтобы прохладиться, надеясь, что Лиза одумается. „Бывало и похуже, - думал он, -  из-за фотографий так разъяриться...“ Лиза хотела отдать фотографии девятилетней дочки своей маме, которую Лев терпеть не мог.  А oн эти фотографии припрятал.

    Вечер был жаркий, о прохладе можно было лишь мечтать. Bзглянув  на окно своей квартиры во втором этаже девятиэтажного дома, Лев увидел, что Лиза одной рукой показывает ему кулак, а другой машет, приглашая войти. „Что всё это значит?“- размышлял oн, входя в квартиру. 
    Лёгкий неприятный запах ударил eмy в нос, а Лиза, увидев Льва, заорала:
    - Кретин, ты же проткнул трубу!
    Лев вспомнил, что незадолго до ссоры он сверлил отверстия в задней стенке туалета, намереваясь подвесить полку для инструмента. Сверло упёрлось во что-то твёрдое, Лев нажал, и сверло провалилось в пустоту. Тогда запаха не было, но теперь стало ясно, что была задета канализационная труба.

    Лев развёл алебастр и залепил дыру. Где-то на верхних этажах послышался характерный шум спускаемой воды, потом ещё и ещё, и Лев, взглянув на свою работу, убедился, что его материал размокает на глазах, а запах усиливается.

    Солнце уже садилось, его лучи, отражённые в окнах соседнего строения, слепили Лизу, а Лев в это время носился по лестнице вверх и вниз, звонил соседям и просил их не пользоваться туалетом. Дыру он снова залепил, и теперь необходимо было дать материалу хотя бы час подсохнуть.
    Но не тут-то было. Люди приходили с работы, то и дело слышался шум спускаемой воды.
    - Прошу, не спускайте воду в туалете, - умолял Лев старушку с третьего этажа, мчался выше и слышал шум спускаемой воды. Добравшись до девятого, взмыленный Лев звонил, не дождавшись ответа, шёл вниз и слышал за собой всё тот же шум спускаемой воды. „Ну что за люди, эти соседи,.. - с горечью  думал Лев.
 
    Сосед с пятого этажа, сорокалетний Игорь, ростом намного ниже Льва, с  заметной лысиной и ясными глазами на добродушном лице, и отец двух мальчиков, вернувшись с работы, столкнулся со Львом ещё при входе в дом, услышал всё ту же просьбу, мрачно сказал ему:
    - Слышь, старик, погоди до ночи, все уснут, тогда и лепи свою дыру. 
    - А щас што? - рявкнул Лев. В квартире вонь, ребёнок дышит...
    - Отправь ребёнка к нам, и жену тоже. А сам сиди дома и дыши. Тебе на пользу, чтоб знал, где сверлить.
    Лев огрызнулся, мол учи ещё кого-нибудь. 

    Игорь в детстве был нетерпелив, а теперь, после различного рода схваток с жизнью, поуспокоился, лицо его сделалось менее презрительным, чем в юности, подобрел взгляд тёмных глаз.
    Cегодня Игорь был не в духе, не ладилось на работе, к тому же у его машины утром оказался разбит подфарник, и Игорь знал, чья это работа. Сосед с седьмого этажа приезжал всегда чуть позже  и ставил машину вплотную к  машине Игоря. А сегодня утром машина соседа стояла совсем в другом месте. „Всё ясно, - решил Игорь, - он случайно разбил фонарь и сразу уехал нa другое место. Признаться испугался“.  Игорь не поленился измерить расстояние от земли до разбитого фонаря, после чего подошёл к машине соседа и измерил там расстояние от земли до бампера. Расстояния совпали, к тому же у машины соседа была на бампере чуть заметная свежая царапина и пятнышко краски того же цвета, что и у машины Игоря. „Из меня вышел бы неплохой криминалист“ - подумал Игорь.

    Войдя в квартиру, умывшись, с удовольствием спустив воду в туалете и представляя в эту минуту кислую физиономию Льва, Игорь прилёг с газетой, дожидаясь, когда жена позовёт его и детей ужинать. Прочтя пару заголовков, он почувствовал, что проваливается в дремоту, сказывался напряжённый день.
    Сквозь сон Игорь услышал резкий звонок в дверь, но не смог сразу ничего сообразить. Очень крепко заснул. Дверь открыла его жена Таня. Сбросив остатки сна, Игорь вышел в прихожую и увидел соседку с седьмого этажа, муж которой, как он решил, разбил подфарник. Это была рослая женщина, узколикая, с розовыми ноздрями загнутого вверх носа и надменными глазами. „Хорошая женщина, - подумал Игорь, - пришла извиниться за своего мужа. До чего же приятно иметь дело с честными людьми“. Игорь засмотрелся на её выставленные вперёд розовыe ноздри, тут же, представив себя не инженером, кем он был действительно, а хирургом, стал оперировать её нос... „жалко женщину, - думал он, - если чуть-чуть укоротить...“ Вдруг он заметил, что она уже что-то говорит и немедленно включился.

    -...и вот мой муж решил отдать все силы, - услышал Игорь, - для народа, о котором мы всегда, как о собственном дитяте... „Что она несёт?“ - обалдело подумал Игорь. Женщина, между тем, продолжала:
    - И вот, значит так: мы постараемся всё, что обещаем, выполнить. Новый домком вас не забудет. А вы проголосуйте за моего мужа. Для нас честность выше всего...“Я выверну её ноздри ещё больше“, - Игорь чувствовал, что он просто закипает.
    - Они рассуждают о честности,.. - обратился он к Тане, когда соседка, мило улыбаясь и играя ноздрями, вышла, - а, кстати, когда они вернут стулья? Сколько можно держать?
    Действительно, неделю назад соседи ожидали гостей и попросили три стула, но до сих пор не возвратили. 
    После ужина Таня и Игорь пригласили Лизу с дочкой.
    - Я хочу вас поблагодарить, - обратилась Лиза к Игорю, - вы два дня назад выручили мою дочь, когда на неё напала старшая девочка из соседнего двора.
    - Не стоит благодарности, - ответил Игорь, - а как у вас в квартире сейчас?
    - Очень плохо. Запах.
    - Так мы вас оставляем на ночь.

    Женщины отправились готовить постели, а Игорь, уложив обоих сыновей, почитал им ещё пять минут отрывок из Жилина-Костылина (так дети называли повесть Льва Толстого „Кавказский пленник“),  и блаженно вытянулся в кресле, но сон, перебитый соседкой c резкими ноздрями на этот раз не приходил.
 


    Вместо сна вспомнился сегодняшний разговор с главным инженером завода. Его последняя фраза крепко запала в душу Игоря.
    - Ты должен понять, - говорил главный, держа потухшую сигарету на отлёте, - у нас есть только те люди, которые есть, других нет и не будет. Страна наша маленькая. Работай с ними, учи, учи и учи их, как ваш Ленин говорил. Что-то полезное он хоть в этом сделал.
    Главного звали Менаше, он был родом из Польши, убеждённый сионист с богатым прошлым. Ему пришлось отведать сталинских лагерей. Игорь помнил историю, которую Менаше рассказывал о женщине-сионистке, еврейке из России.  Она, истощённая и умирающая от диспепсии, беременная на последнем месяце ожила от борща, который в виде сухих овощей прислал в лагерь Борис Пастернак для дочери Марины Цветаевой, и та сварила борщ для Шушаны (так звали эту женщину). Борщ влил свежие силы в угасающую жизнь Шушаны, она ожила и через месяц родила здорового парня.
    Говорят, мир тесен. Через короткое время Игорь познакомился с Шушаной Фишер (по-русски Розой), и её крепко сбитым, мускулистым блондином-сыном, прилетевшим из Америки вместе с голубоглазой подругой. Mогучий дух и энергия Шушаны поразили Игоря. К тому же она оказалась весёлым и остроумным человеком. Любимым шутливым изречением Шушаны было: “Всё, что вкусно, - то полезно“.

    Тем временем, все расположились на ночлег. Тишина накрыла город, страсти утихли, чтобы с новой силой возникнуть вместе с восходом солнца. В верхней части города на Кармеле жара постепенно спадала, прохлада вползала в дома, нашёптывая людям лёгкие сны, а внизу, ближе к морю, хамсинный стоячий воздух не давал прохлады, стойко охранял свою территорию.

    Утром дети Игоря собирались, один - в детский сад, другой - в школу. Таня помогала им, а Игорь в это время уже выезжал на шоссе вдоль моря, чувствуя, как прохлада сменяется горячей воздушной волной, заполняя салон автомобиля, и двигался дальше до Тиры - старинного города, в которoм находился его завод.
   
    Во время обеденного перерыва Игорь сидел за столом вместе с молодым слесарем, звали его Шлёма. Месяц назад Шлёма поругался с Игорем и пошёл жаловаться главному.
    - В чём дело? - спросил Менаше.
    - Он орёт на меня. Оскорбляет.
    - На каком языке?
    - На русском.
    - А ты знаешь русский?
    - Нет.
    - Пойди и выучи русский, потом приходи. Может, он тебя хвалит за отличную работу.
    А было вот что: Игорь начертил деталь в масштабе один к двум с соответствующими размерами и отдал чертёж Шлёме для изготовления. Тот, ничтоже сумняшeся, вырезал ножницами контур детали, приклеил его к металлической заготовке и аккуратно обработал. Деталь вышла уменьшенной ровно в два раза. Игорь позволил себе высказаться по этому поводу на чистом русском языке. И Шлёма сразу понял, хотя русского не знал. Вообще говоря, русские, так называемые непечатные выражения хорошо внедрились в лексикон народов мира, упростив общение и взаимное понимание людей.

    Через пару дней отношения восстановились. Шлёма был отцом четыpёх детей, зарплату честно отдавал жене, ненавидел тёщу, которая возилась с детьми, но при этом отравляла ему жизнь.   
    - Мало им было денег, - жаловался он Игорю, - ну так я стал сверхурочно работать. Опять мало. Пришлось тёщу наказать. Поставил ей "фонарь" под глазом. Стали шёлковые обе.
    Шлёма обладал сногсшибательной логикой. Он был родом из марокканских евреев. Статный, красивый, секретарша на него заглядывалась.
    Напротив Игоря сидел за тарелкой супа ещё один на этот раз горе-чертёжник. Этот происходил из грузинских евреев. С ним тоже пришлось на первых порах повозиться. Как-то oн получил карандашный эскиз,  выполнил чертёж и отнёс его Игорю.               
    - А где мой эскиз? - спросил Игорь.
    - Я его выбросил, - был ответ.
    - Как выбросил? Там же размерные цепи, я их просчитывал.
    - Так я же чертёж уже сделал. Зачем тебе цепи?
    Он смотрел в глаза Игорю так убеждённо и преданно, что тому ничего не оставалось делать, как снова считать размерные цепи  и  делать новый чертёж; исправлять то, что натворил чертёжник, было бы значительно дольше. „Легко главному давать указания, что ж, буду моих людей учить, наши же люди, других нет и не будет“, - вспоминал Игорь беседу с Менаше.               
 
    Обед кончился. Люди расходились по своим рабочим местам. К Игорю подошёл Стефан. Он был родом из Польши, как и Менаше. Талантливый инженер, думающий и, несмотря на молодость (ему было около тридцати), внедривший много интересных приспособлений. 
    - Игорь, идём в цех, сейчас начнётся монтаж моей конструкции.
   Его конструкция весом более двух тонн была готова к монтажу ещё с прошлой недели. Монтаж затянулся до вечера, но прошёл удачно. Конструкция встала точно на три точки, как и было запланировано.
 
    Приехав домой, Игорь зашёл ко Льву.
    - Спасибо, что выручил, - Лев дружески посмотрел на Игоря, - садись, поужинаем вместе.
    - Только позову Таню и детей.
    - Да, а что там было в соседнем дворе? Я толком ещё не выяснил.
    - Там живёт девочка лет двенадцати. Больная на голову и агрессивная. Два дня назад иду я и вижу: твоя дочь сидит на земле и плачет. Рядом лежит её велосипед. Ну, я утёр ей слёзы, покатил одной рукой велосипед, другой обнял её, и мы пошли домой. Я сказал ей: больше там не катайся. А с сумасшедшей хотел поговорить, но не вышло. Она не понимает. А скажи, Лёва, ты дыру замазал?
    - Ну да.
    - С Лизой помирился?
    - Будем разводиться.
    - Шутишь?
    - Ещё не решил.               
    - А что  потом?
    - Женюсь на местной, с готовым ивритом.
    - Лучше иврит сам учи. Быстрее найдёшь работу, - Игорь не смотрел на Льва и не видел, что он улыбается.
    „Вот дурень,“ -  думал он , поднимаясь в лифте, - а может, он так шутит?

    Дети уже поджидали его. Оба повисли на нём. Друг с другом болтали на иврите. Татьяна поцеловала мужа. Все вместе отправились вниз, к Лизе и Льву.

    А ещё через полчаса сгустились сумерки. Низко над морем завис багровый диск, почти касаясь водной глади, а вскоре и он исчез, только крохотные розовые облачка высвечивались в темнеющем небе.
               
 
                11.01.2013            -oOo-