15. 16. море любви. и домик у моря

15. 16. МОРЕ ЛЮБВИ. И ДОМИК У МОРЯ.

Вечер. Вагонный стук по рельсам, отсчитывает расстояние.  А за окном поезда, будто бы кино-плёнка, проносятся зеленые пейзажи: леса, луга, поля, чуть реже – речка ленточкой промелькнет, озерцо – небольшим водным пятнышком на земле. Ася сидела, смотрела и не могла оторвать своих глаз от убегающего лета.
- Асю, милая моя, но ты уже сорок минут не смотришь в мою сторону. – Попытался хоть словами привлечь на себя внимание Тарас.
- Ой, Тарасик, мой хороший, а разве уже столько времени прошло?
- Даже больше. Время, Асюша, оно так быстро летит.
- Вот и я вижу там, за стеклом, быстро сменяющиеся картинки и думаю, что в жизни всё проходит ещё быстрее. Чу-чу, чу-чу,- чу-чу, чу-чу… - а потом раз – и поезд ушёл. Но вот это если ты на перроне… Это когда у тебя есть билет, и там указана платформа, вагон, место… Но всё же, как-то неспокойно: а вдруг – перепутаешь поезд, а вдруг – впрыгнешь в спешке не в тот вагон, а если – на одно место два билета по случайности продадут?..  Кто же будут твои соседи по купе?.. Вот – сколько много вопросов по пустяковому случаю. А жизнь?.. Жизнь, она то – не продает билеты с указанным вагоном… И места в ней не расписаны… Как знать – откуда, когда и во сколько – отправляется именно твой поезд?
- Иди ко мне, моя девочка, я тебе на ушко расскажу, как сесть в правильный вагон. Даже больше сделаю для тебя: чтобы ты не пугалась – я тебя сопровождать стану к месту следования.
Ася ещё раз бросила взгляд на убегающую природу, медленно встала и переместилась к своему любимому. Тарас вытянул левую руку и предложил сесть под мышку:
- Иди ко мне, мой ангелочек.
На что у Аси губки расплылись в улыбке. Она тихонечко подсела любимому под левую руку, положила голову на плечо, и заговорила негромко:
- Вот ты мне говоришь, что я твой ангелочек, но ты же мне врёшь.
- Нет, оно так и есть.
- Хороший мой, а где же тогда мои крылья?.. Почему я не летаю?.. И, как же мне угнаться за твоей мечтой… – И тогда, как же поспеть за твоей душой, и уследить, – чтобы она вовремя возвращалась к тебе, когда ты её выпускаешь парить в облака?
- А хочешь, я сейчас поищу твои крылья, я очень хорошо знаю, где и когда они вырастают. – И Тарас быстро перевернул к себе Асю на колени и начал целовать. Уже очень скоро после того неожиданного переворота, он держал победу в руках. Но как говорила Ася, в любовной игре –  или оба проиграли, или – оба победители. И потому –  это был их триумф – их совместная победа.
Как же сильна страсть у юных персон! Они часами могут заниматься любовью, не замечая, что происходит вокруг. И минуты нежности могут превращаться в часы познания чего-то очень волнующего. Прошло часа два пока молодые влюбленные не угомонились. Они и после – не смогли оторваться друг от друга,  так и осталась Ася на всю ночь в руках у Тараса.
Он повернулся спиной к стене, она – прислонилась спиной к нему, и, хорошенько спрятавшись в его объятьях, уснула. А ближе к утру, она почувствовала как Тарас, прижавшись к её спине носом, дышит её телом. Потом, – что-то твердое, на уровне женского интимного отличия, стало Асю возбуждать. Она попыталась чуть пошевелиться, но Тарас  – немного попридержал её, и именно с этой позиции – начал пробираться в тайное место встречи, которое не так давно покинул. И это было так прекрасно: такт телесным движениям отбивал по рельсам вагон, а мелодия любви – играла вальс, под который танцевала свой интимный танец влюблённая пара. Ася замирала от его нежности: ей казалось, что она от счастья скоро сойдёт с ума. А Тарас – был ненасытным: казалось, что он не мог без постели прожить даже и пол дня. И, когда утренний любовный коктейль был испит до дна юными любовниками, парень поблагодарил свою любимую:
- Как же я люблю тебя, Ася. Я никогда не знал раньше, что так можно любить женщину, мне казалось, что моя вечная и единственная любовь, которая со мной на всю жизнь, – это – поэзия.
- Но так и есть.
- Нет, Асю, нет… Я тебя больше люблю. Я именно без тебя – жить не могу… И, если мне придется выбирать между вами, то я уже сделал свой выбор.
- Ты безумен! - Вскочила Ася, прихватив с собой простынь, чтобы прикрыться. – Но, как такое можно даже говорить?! Поэзия! – Это жизнь твоя, это душа твоя, это – музыка твоего сердца! И ты не имеешь права её предавать ради любовных клятв. Никогда, слышишь – никогда так больше не говори!
- И как я тебе? – Сказал, спокойно улыбаясь, Тарас.
- Что?
- Как я тебе в своей наготе?
- Ой, прости, мой милый. – Ася подскочила к нему и укрыла простыней.
- Но… - так как я тебе?
- Ты прекрасен во всей своей наготе.
- Это как?
Ася ладошкой прикоснулась к его лицу:
- Светлое, с немного обезумевшими глазами лицо… - Она переместила руку на его грудь:
- Сердце, которое творит самую прекрасную мелодию любви…- Ася начала ладошкой рисовать круг по его груди, сопровождая эти  движения словами:
- Душа твоя – бесконечная в поисках неземного блаженства… - Дальше Ася начала скользить  рукою по телу Тараса вниз – пока не достигла мужского отличия:
- Оружие, которое своей страстью и неудержимостью сводит с ума… И всё это… Всё -всё –всё – в тебе – и есть твоя поэзия!.. В этом – весь ты, твоя сущность! Твоё начало и путь в бесконечность…
Он долго молчал, не мог говорить, и только, когда Ася выползла из-под простыни, и начала было одеваться, он попросил:
- Асю, не торопись, подари мне ещё этот голый миг… Я хочу его запомнить без одежды… Одеяние не к чему, когда я смотрю на наготу и понимаю, что это искусство, а не бесстыдство. И только та нагота, на которую ты смотришь без похоти, но которая приковывает к себе взгляд и пробуждает тебя на подвиги, - может называться божественной.
Ася стояла как вкопанная, и, кто знает, сколько бы времени прошло, если бы в дверь не постучала проводница:
- Чай!.. Кофе!.. Чай… Кофе… Кофе… Чай… – И эти слова уходили вглубь вагона.
В купе влюбленной пары раздался звонкий девичий смех, Ася безудержно хохотала. Быстренько вскочила в белое ситцевое платье. А потом попросила у возлюбленного:
- Тарасик, а давай чая попьём с гранёных стаканов, и сахара по четыре кубика, чтобы сладко-сладко было. Я не знаю, что вообще можно говорить…
- А ты и не говори ничего. – Перебил Асю Тарас. – Ты просто – люби… А чая?.. Конечно же, - давай закажем.

Не прошло много времени, как счастливая парочка сидели друг напротив друга, они вместе пили чай и закусывали пирожками с повидлом, которые Тарас выбегал прикупил на одном из вокзалов. Он, конечно, не очень желал такой дорожной пищи и вообще – никогда не ел такого, но его уговорила Ася:
- А что, не так уж и плохи, эти пирожки с повидлом. – Жуя один из них, заметил Тарас.
- Вот и я тебе – о чём говорила.
- Чего не сделаешь ради любимого человека.
- Я не человек, ты что забыл? Ты же меня ещё только вчера птицей называл.
- Не помню такого.
- Но как же?.. А, - как крылья искал?… - Тоже не помню?..
- Как крылья искал – это я помню. Но, если мне память не изменяет, а у меня она – не разгулья женщина, то я тебя – ангелом величал.
- Но у птицы ведь тоже есть крылья. Разве я не могу быть твоей птичкой?
- Вот уж точно – птичка ты моя, птичка мозгаклюйка.
Ася от неожиданности уронила ложку на пол:
- Ну, вот – всю романтику испортил.
- Я её очень запросто верну.
- Это как?
- А вот возьму и поцелую тебя в клювик.
Как же они смеялись… Наверное, слышал целый вагон.
- Асю, я что подумал. Репин бы мною гордился.
- Это почему же вдруг?
- Да я создал впечатляющий портрет богини: губки – бантиком, носик – клювиком.
И снова купе залилось звоном счастья, на этот раз смех не оставил равнодушными соседей. Вскоре в дверь весёлого купе кто-то постучался уверенным, но редким стуком.
- Можете открыть дверь. – Сказала Ася.
- Ребята простите, что побеспокоил, но у вас тут так часто смеются, что и мне захотелось.
Влюблённые расхохотались снова. Парень, который стоял в дверях, подхватил музыку смеха.
- Да проходи ты, не стой в дверях. – Пригласил Тарас.
- Лёха Шорох. – Представился гость.
- Я – Тарас Внуковский, а это – любовь моя – Ася Звёздная.

Алексей внимательно посмотрел на девушку. И только сейчас Ася разглядела нежданного гостя. Молодой крепенький паренек славянской внешности: светловолосый, сероглазый, с кругловатым небольшим носом. Самое яркое – на его лице – пухлые губы. Но всё в этом человеке, говорило о его душевной простате.
- Вам так весело, вы так часто смеетесь, что мы, в соседнем купе, всё гадаем, о чем вы тут разговариваете, откуда и куда едете, и как вы так умеете радоваться.
- Алексей, Вы не поверите, - заговорила Ася. – Мы из Минска едем –  в Ялту, на море… Как я люблю море…
- А мы тоже с друзьями – в Ялту и мы так же – любим море. – Оживился собеседник.

Вскоре в компании троих – прибыло: всех стало уже шестеро, так как подошли друзья Алексея Шороха: Галя Василенко, Саня Боровой и Вася Громыко… И так, незаметно в хорошей компании, пришёл вечер, а потом – утро нового дня.
И уже в этот день  Ася и Тарас были в Ялте. Они направились по адресу, где должны были остановиться. Тарас договорился на небольшой домик практически у самого моря. И они, уже уставшие от двухдневного пути, но оба счастливые от того, что вместе, -  благополучно приближались к цели - оставить поскорей бы вещи в доме и окунуться в морские волны.

- Ой, Тарасик, а ведь мы не обменялись координатами с Лёшей и его компанией.
- Да не переживай ты так, если судьба нам с ними свидеться, то мы от неё убегать не станем, а коли нет, то Асю, значит, так тому и быть. Всё, моя маленькая, мы на месте. – К этому моменту они стояли возле старенькой, но аккуратной калитки. Ася недоверчиво нажала на кнопку звонка. Встречать их вышла женщина средних лет, коренастая, розовощёкая, черноглазая и с насыщенным грубым голосом:
- Глафира Андреевна – я! А Вы, молодой человек, я так полагаю и есть Тарас Внуковский.
- Тот самый. – Ответил весело Тарас.
- На батьку своего не похож, но красив парень, что ж тут скажешь.
Ася сдвинула к переносице брови от удивления, но решила пока никого не о чём не выспрашивать.
- Так чё ж стоим то? Покажу вам, место, которое станет вам домом практически на два месяца. Идём.

Маленький дворик, где так красиво высажены были разные подсолнечники и огромные с семечками, и декоративные карлики, флоксы, лилии, анютины-глазки, гацании и ещё много-много цветов, и даже с трудом было понятно, как их столько могло поместиться на маленьком клочке земли.
- Как красиво же у вас, Глафира Андреевна. – Вслух восхитилась Ася.
- То ж это у Вас сейчас будет, деточка. Я только стану время от  времени заходить убраться и цветочки полить, дый – выполоть… Вот это веранда, – так начала экскурсию по домику его хозяйка. - Тут сразу – небольшая кухонька, но с окошком, –  из которого вы увидите сад. Самая большая здесь в доме – гостиная, тут есть камин  и он работает… И что ж тут такого, что лето, разве не жгут костры летом? Это тот же огонь. Дрова там – во дворе найдете. Тут небольшенькая ванна и туалет рядом. А теперь пойдём те ка на мансарду, - там, где почивать будете. – С этими словами Глафира Андреевна указала наверх.
Все трое друг за дружкой поднялись по небольшой лестнице. В крыше мансарды было огромное окно, а второе окно – врезалось в стену. Ася подошла к нему и ахнула:
- Боже! Тарасик! Это же море! – Как будто бы, увидев новую планету, радовалась Ася.
- И, правда, красиво.- Старался сдерживать себя от эмоций Тарас – при посторонней женщине.

Но, как только Глафира Андреевна их оставила вдвоём, Тарас вырвался из себя:
- Асю, ты понимаешь, что мы на острове любви! Тут только ты, я, наша любовь и – море! И мы будем купаться в нашей любви, мы тонуть в ней будем не  утопая, ведь только в любви можно гореть – не сгорая и тонуть – не утопая – это потому, что только у любви нет пепла и нет дна.
- Догони меня, мой хороший! - Ася, даже, не обувая босоножки, побежала по лестнице, по узкой дворовой дорожке, а дальше – по тропинке ведущей к морю. Тарас бросился за ней, но так, чтобы не догнать, ведь ему очень хотелось ею любоваться сзади, видеть ему её хотелось… Ася была его музой и он наслаждался её образом. Известно же, что нет поэзии без Музы, как и нет полной гармонии без любви.
Ася вбежала в море, но только до колена.
- Ну, и чего же мы остановились? – Засмеялся Тарас.
- Хороший мой, я купальник не одела.
После таких слов возлюбленной, Тарас схватил её на руки и понёс в море:
- Что ты делаешь?! Что же ты такое творишь?! Что же вытворяет этот безумный поэт? – Весело кричала Ася.
Когда он был по пояс в воде, то свою девушку – посадил на воду, и тут же она замолчала, посмотрела ему в глаза и начала целовать его. Когда вода была на уровне груди Тараса, она обвила крепко шею его руками, легко в воде спрыгнула с рук и обвила тело своего любимого ногами. В это время солнце начинало садиться – красно-лиловым шаром и так это было красиво, что, наверное, каждому кажется, что он бы всё отдал, чтобы остаться в этом прекрасном миге на всю жизнь.
Через некоторое время Ася начала замерзать, и Тарас это понял потому, как дрожали её губы.  Тогда он повернулся и пошел к берегу. Они вышли из воды, Ася, по-прежнему, сидела на возлюбленном обвив его тело ногами. Но белое ситцевое платье на ней стало прозрачным и прилипло к её телу так, что всё было видно. Два маленьких коричневых кружочка, которые приподнялись от прохладной воды, заставляли Тараса волноваться особенно, он пытался смотреть на её лицо, но всё равно переводил взгляд ниже, и в нём просыпались природные инстинкты. Хотя – нет, это не инстинкты  просыпались, в нём  буйствовала мужская природы. Он усадил Асю на тёплый песок, который собрал жар целого июльского солнечного дня, приподнял её платье, освободил своё желание, и только слышно было, как шепчутся волны, и тихо-тихо Ася выражает свою благодарность за его ласки. Трудно назвать то, что вырывалось из неё, стоном, скорее она стоном шептала, или стонала шепотом. Потом пришёл момент, когда она выгнулась под его красивым юношеским телом, задержалась на секунд семь-десять в такой позе, и после этого, оборвавшись на песок, вся задрожала, но не от холода. Он понял, что это и есть тот момент, который так хотел увидеть на закате первого их дня в Ялте. Тарас чувствовал себя героем ещё и потому, что увидел, что он может не просто владеть любимой девушкой, но он может сделать так, чтобы она дрожала от его любви. Не нужно было ему думать, что делать в этот момент. Так как он точно знал, что сейчас самое время наблюдать, что же происходит с его девушкой, что с ней творится, - когда она выходит наружу. Ему очень важно было изучать, как и что она чувствует в пик наслаждения. Он так же точно знал, что нельзя было делать только одного, - продолжать ритмичные движения. Но это не было для него важным, ведь он был убеждён, что чуточку позднее – в кровати, всё получит сполна, а увидеть и прочувствовать вместе с ней такое – этого нужно ждать неделями, кто-то ждёт годами, а кто-то никогда этого не дождётся, потому, что за пеленой своего желания, не разглядит желаемого. Удовлетворить свое желание всегда гораздо проще, чем исполнить желание своего любимого человека – и поэт это точно знал. Но не прошло  больше  двух минут, как Ася открыла глаза, и этот пьяный от удовольствия взгляд вызвал у Тараса улыбку. Наконец таки, он смог немного согнуть руки в локтях и опуститься ближе к телу любимой женщины, чтобы её поцеловать. Она легонько ответила ему на поцелуй и томным, но наивно-детским голосом заговорила:
- Я не понимаю, как ты это со мной делаешь… Я никак не могу понять…

У Тараса именно от этих слов прилила кровь, и не только к лицу. Но он быстро взял себя в руки, так, чтобы она не услышала волнения даже в его голосе, и сказал:
- Чтобы всё по-настоящему почувствовать, нужно это всё прочитать на лице у своего любимого человека. Ведь мы же не видим своё лицо никогда, только в зеркале, когда сами себе же позируем, но себя натурального, можно увидеть только в глазах, которые пристально смотрят на тебя.  Так и тут: я не вижу, что написано на моём лице… Как написано то, что я чувствую сейчас. Но я вижу, как это читаешь ты.
После таких слов Тарас встал, подал руку своей девушке, они поправили одежду и посмотрели в сторону, где скрылось солнце.
- Наверное, солнце любит море, как я тебя: оно в нем каждый день растворяется, утопает, но не тонет, чтобы после выплыть на небо и греть своими лучами.
- А это, Асю, ты уже –  самый настоящий поэт. – Сказав это, Тарас взял её за руку, и они пошли к дому.
Уже на крыльце дома, буквально перед дверью, Ася остановилась:
- Мой хороший, стой.
Тарас послушно остановил свой ход.
- Что такое?
- Закрой глаза… Дыши… Вдыхай… Чувствуешь аромат?
- Да, а что это за аромат?
- Это, хороший мой, маттиола. Целый день она выглядит –  невзрачным растением на столько, что вряд ли можно его назвать цветком. Но, когда приходит вечер, все мечтают его увидеть. Это, именно тот цветок, который каждому своему обидчику днем, может сказать: «Ещё не вечер» и быть уверенным в том, что когда придёт его время – обидчик будет сожалеть о своём проступке. Но вот, что же жалеть? Когда обидчик, как только расцветёт новый день, всё равно не узнает маттиолу.
- Что же она днём – так не пахнет?
- Представь себе – практически не издаёт запаха… И, знаешь, есть такие скрытные люди, талантливые люди, гениальные, которых ты с первого взгляда даже не запомнишь.
- Кто же тогда замечает несчастных гениев?
- Тарасик, разве ты не понял, что нужно дождаться вечера… Когда самая яркая звезда по имени Солнца садится – приходит время гения. А пока не вечер, каждый человек ослеплён своим солнцем. Для кого-то – это забота о собственной славе, для кого-то – это кошелек, звенящий монетами, для кого-то – это девушка с длинными ногами из соседнего подъезда, для кого-то – чёрный Кадиллак. А маттиола – очень мудрый цветок, её природа наградила не пышным цветением, а вечерним ароматом, и она даже не пытается бороться с солнцем, так как все силы бережет на вечер, чтобы подарить свой аромат тому, кто умеет преданно ждать. И она бесконечно верит, что когда придет время, то её победитель, её избранник –  сможет вдохнуть её божественный аромат.
- А что, Асюша, является твоим солнцем?
- Я люблю вдыхать аромат… И потому – ценю гениев, талантливых людей. Вот мы стоим  с тобой на пороге, вдыхаем аромат маттиолы и беседуем – узнавая друг друга. А на душе от этого спокойно и хорошо. Мы умеем чувствовать и ощущать красоту вечера, и потому, целый день мы – можем не суетиться, а жить. И, когда придёт вечер,  - мы будем радоваться жизни – вдыхая аромат маттиолы.  Разве ты не понял? Солнце светит для того, чтобы людям было тепло и светло, а не для того, чтобы они на него глазели. Вот, скажи, как долго ты можешь смотреть на яркое солнце?
- Я не могу вообще на него смотреть, оно меня слепит.
- И не только тебя, мой хороший, не только тебя… И не нужно на него смотреть. Потому, что когда человек смотрит на своё солнце, как на божество, он слепнет и забывает о том, что будет ещё и вечер, то время, когда твоё солнце перестает тебе светить.
Всё это время они стояли во дворе, маленького домика у моря и рассуждали о вечном. Асе становилось холодно и от этого начинали стучать зубки.
- Асю, но ты же вся дрожишь. Пойдём, я тебя согрею.

Они уснули, как только улеглись в кровать: без долгих поцелуев и разговоров, видимо эмоциональный ручей этого дня – иссяк.
Но завтра они пойдут изучать город: найдут местный рынок, закупят фруктов, овощей и вина, прикупят и того, чем любят себя побаловать. Следующие несколько дней – они будут купаться в море, валяться в песке, и вечером прогуливаться по набережной, освещенной фонарями.

Как-то раз Ася, упёршись локтями в песок, любовалась морем. А потом, не с того не с сего, сказала:
- Мы сейчас встанем с тобой и пойдём в город,  сядем в маленьком кафе, закажем креветки в соусе с паприкой, по бокалу белого вина… Будем сидеть так, разговаривать обо всём, а ближе к закату – пойдём гулять по набережной и с нами должно случиться чудо.
- А разве сейчас и всё это время, с нами не творятся чудеса?
- Да. Всё правильно, но сегодня – особенный день – день исполнения моей мечты. Ты же помнишь, о тех мечтах, которыми я делилась с тобой в декабре?.. Ну, мы ещё с тобой в игру играли, рассуждая под час игры, как нашу жизнь сделать мечтой, а мечту воплотить в жизнь?.. Я, конечно, поспешила её назвать так неправильно – «Разочарование».
- Конечно, помню… Но мне интересно другое, – как бы ты её назвала сегодня?
- Я бы сегодня ту игру назвала «Голая мечта».
- Вот это да!.. Ты меня, Асю, не перестаёшь удивлять.
- Это прекрасно, но что же удивительного в названии, если мы этой игрой обнажаем наши души и раздеваем до наготы нашу мечту?
- Я и хотел сказать, что такое название игре гораздо больше подходит.
Ну что ж, идём исполнять твою обнажённую мечту?

Ася, хотела встретить свою мечту, в голубом сарафане, из очень тонкого, полупрозрачного хлопка. Под ним, как она мечтала, было только ажурное белье телесного цвета. И когда, эта часть мечты была отработана, то они – отправилась искать место, где в меню есть то, что назвала Ася в следующем пункте  плана по воплощению волшебной истории в жизнь.
Схватить удачу за хвост с первого раза не совсем получилось. Так, как пришлось постучаться не в одни двери. Но вот они достигли цели – зашли в маленькое уютное кафе с названием – «Только для двоих»:
- Вот! Вот это то, - что нам надо!
- Асюша, а если и здесь не будет креветок, с соусом с красной паприкой?
- Но это же именно то кафе, которое нам надо, как же тут может не быть того, что нам надо?
Они выбрали столик на свежем воздухе, который стоял на импровизированной мачте корабля, открыли меню, и Тарас не скрывая удивления, сказал:
- Точно, всё, как ты хотела… Асю, разве ты была здесь когда-то? Но иначе тогда, как ты могла догадаться?
- Нет, хороший мой, это сила моего воображения. Знаешь, с нами в жизни ничего не происходит просто так. Сразу –  мы воображаем, а потом – это всё происходит. Но точность мечты в реальности, зависит от силы нашего воображения. Так вот, видимо, у меня – мощная сила воображения.

Вот уже им принесли заказ. Парочка наслаждалась вечером. Они нежно о чём-то беседовали, а правильнее было бы назвать такой разговор – воркованием. Со стороны любой прохожий бы заметил, что им хорошо вместе. Ася и Тарас не меньше часа провели за столиком, а дальше – отправились провожать день, что стало уже их доброй традицией.
- Асю, а ты заметила, что сегодня волны, больше, чем  обычно?.. И в них гораздо больше пены… Идём? – Тарас заулыбался и потянул её за руку на пляж.
- Но ведь ещё не вечер.
- Но он так быстро приходит, когда ты рядом.

Все пляжи к этому времени были безлюдны, но парочка отправилась на дикий пляж, туда, где наверняка  никого не будет. Садилось солнце, песок начал потихоньку остывать. Ася и Тарас оставили обувь на песке, и стали бегать по волнам. Это их возбуждало, как юных влюблённых, и одновременно – радовало, как маленьких детей. Они то убегали от пенных волн, то – бежали за ними, когда их втягивало море обратно. Это были как раз таки те минуты, то время, когда человек возвращается в прошлое, по которому так безудержно тоскует. Главный закон, - если ты хочешь вернуться в детство, это вера. Самое важное – верить, что всё в жизни возможно. И тогда ты можешь возвращаться даже в минуты детства, и пусть эти минуты станут всего лишь мгновениями жизни, пусть ты туда возвратишься на чуть-чуть, но ты ощутишь себя тем маленьким, наивным и бескрайне счастливым человечком, который пришёл в большой и непознанный удивительный мир.  Поверьте же, что не так уж и важно, сколько тебе лет, когда ты чувствуешь в себе ребёнка, важно лишь то, понимаешь ли ты это.
И Ася, и Тарас это понимали – и потому им удавалось так беспечно пробуждать своё детство и так беспечно окунаться в него с головою.
Как же Тарас, оказался прав, когда говорил, что их вечер, время вкушать и наслаждаться, придёт очень быстро. Они и, правда, даже не заметили, как погрузились в вечерние сумерки, и совсем не почувствовали, как пена и брызги сделали их мокрыми от пяток до макушки. Но от всего этого происходящего они были безумно счастливы. Вдруг Тарас остановил свой бег по волнам, подошёл к любимой, взял её руки в свои, и сказал:
- Я всё вижу.
- Что, хороший мой, ты можешь видеть таким густым вечером?
- Я вижу, как сарафан твой прилип к телу и капли на твоём лице – вижу я… Асю, как же они меня будоражат, разжигают огонь во мне, мне хочется каждую из них отдельно слизать своим языком… И  не только с лица, а – каждую-каждую, которая на твоём теле. Ведь только так, я смогу перестать тебя ревновать к морю. Оно так много себе позволяет, оно позволяет каплями впитываться и пропитывать тебя.
Тарас перестал говорить и перешёл к действиям. Он не только её целовал, но пальцами крутил её сосочки. И на этот раз – Асе хотелось скулить, а может, даже и выть – от удовольствия.  Но она, как-то по-детски – наивно и нелепо, сдерживала в себе звериное естество. Ей почему-то казалось, постыдным –обнажить перед возлюбленным свои инстинкты в полном их проявлении. Хотя и это не помешало Тарасу свалиться с ней вместе на песок, и исполнить её мечту, о которой она ему рассказала буквально полгода назад.
Но Тарасу пришло в голову сделать всё не как обычно. Ему захотелось быть более грубым в словах, более резким в движениях. Для Аси это стало, чем-то новым. Он взял её за волосы, прижал к песку, и дальше, – каждым своим движением тела, демонстрировал свою мужскую силу, свой волевой характер:
- Что же ты делаешь?
- Молчи. Я хочу, чтобы ты молчала.
Ася, хотело было, поначалу, обидеться, но поняла, что такая, совсем новая для неё, игра, ей тоже нравится. Она согласилась принять её правила. И хотя прежде – никогда не активничала в физических любовных проявлениях, умудряясь даже сдерживать свои врождённые природные инстинкты, приобретённой вежливостью, порою даже, могла словами попросить своего партнёра о смене позиций в любовных утехах. Но вот сейчас, в эти минуты страсти, она как будто бы – озверела. В ней проснулась тигрица, Ася схватилась за тело Тараса руками и перевернула его на песок. Она так умело оседлала его, будто бы это делала всю свою жизнь, и стала управлять своими и его движениями. И, когда начинала замечать, что он готов вот-вот выстрелить своим возбуждением, она притормаживала, выдерживала несколько секунд и снова вступала в бой. Он никак не ожидал, что в этой хрупкой и маленькой женщине хранится такая сексуально-агрессивная фурия. Но, когда пытался, перевернуть её, девушка умело выворачивалась. Влюблённые были все в песке. Песок на одежде очень быстро становился мокрым и натирал кожу, но им это нравилось, их это ещё больше дразнило и возбуждало. Когда же Тарас понял, что единственный способ овладеть Асей сверху, это сесть и перевернуть её на песок, сделал первую попытку, которая оказалась удачной. Ася лежала под ним уже буквально через десять секунд.  Она перестала сопротивляться, обвила его крепко ногами и стала ему в такт подтанцовывать. Тарас же хотел исполнить соло, а не петь дуэтом, и вдруг решил поменять свою тактику, перехитрив её поцелуями. Он начал жадно её целовать и, как только попытался сделать резкое движение, она его укусила.
- О боже, Асю, ты меня укусила!
- Прости, прости, мой хороший. – Начала извиняться Ася.
- Ничего страшного, я просто этого не ожидал от тебя.
- Я тоже от себя такого не ожидала, прости.
- Всё хорошо.
Ася, всё же, почему-то чувствуя свою вину, больше не сопротивлялась, а подчинилась Тарасу и сделала всё, как ему нравилось.
Им было жарко, тела вспотели от страсти, песок собирал капли пота и они превратились в солёные пещинки. И всё это закончилось криком Тараса:
- О! Господи! Как же это прекрасно!
Потом они лежали, не шевелясь, на песке. А когда жар стал отпускать их тела Ася начала дрожать.
- Ну, что теперь в бар – пить глинтвейн? – С нотой победы в голосе сказал Тарас.
 
Счастливые влюблённые с дикого пляжа быстро устремились к людной набережной. Вскоре они зашли в бар с интересным названием, который, будто бы вторил продолжение их сегодняшней истории любви –  «И третий – не лишний».  Тарас заказал по глинтвейну. Они согревались букетом ароматов, пропуская жар пьянящего напитка внутрь. Так сидели оба, наслаждаясь каждым мгновением, и молча смотрели друг на друга. Асе удивительно подходили взлохмачены волосы, помятый и чуть влажный сарафан, который был весь в песке. И от всего этого, маленькая, хрупкая девушка  становилась еще более загадочной и романтичной.
Что удивительного было в такой обстановке ещё? Так это то, что раньше они оба, когда пребывали вместе, так долго не молчали никогда. А уже прошло минут пятнадцать, как они пили глинтвейн, и не обронили не единого слова.
- Ася я хочу тебя! Так хочу, что готов растерзать тебя прямо на этом столе. – Первым разорвал романтическое молчание Тарас.
- Тарасик, хороший мой, ты такой разный всегда бываешь, что мне страшно не только за тебя, но и за себя.
- Не, бойся моя маленькая, Тарас ребёнка не обидит. И знаешь почему?
- Пока нет.
-  Потому, что Тарас – поэт!
Они вместе расхохотались на весь бар. Потом Тарас подошёл к стойке и о чем-то пошептался с администратором. А, вернувшись, шепнул Асе:
- Я тут кое о чем договорился.
- О чем же?
- Что ты почитаешь мои стихи со сцены.
- Но…  хороший мой, ведь нет же музыки…
- Как нет? Дай-ка мне свою руку.
Ася протянула ему руку. Он взял её нежно, приложил к сердцу и стал пристально смотреть на свою возлюбленную. Она удивлённо раскрыла глаза, потом закрыла их и будто бы замерла.
- Музыка твоя – восхитительная, я это слышу своим сердцем.  -  С этими словами, Ася направилась к сцене. Она читала любовную лирику Тараса. Обворожённая публика с восхищением слушала. Когда Ася прочитав два стиха, замолчала, кто-то попросил продолжения. И так прошло не мало времени, пока декламанта отпустили со сцены. Но самым благодарным слушателем всё-таки был Тарас. Он не сводил со своей возлюблённой глаз. Он проживал каждое написанное им поэтическое слово снова, и всматривался и вслушивался, как эти слова чувствует его избранница. Когда Асе публика аплодировала, он вышел на сцену и сказал:
- И когда есть у поэта Муза, то она должна быть именно такой. А если Муза не такая, то это уже – не поэзия, а всего лишь – рифмованные строчки. О любви может писать лишь тот, кто отдаётся этому чувству с головой. Но просто  рассуждений о высоком чувстве, – быть не может. Это всё – лишь пустые слова. Знайте это – потому, что это говорит вам поэт – Тарас Внуковский. И вы все только, что слушали, как я люблю.

Зал рукоплескал, влюблённая парочка взялась за руки и вернулась за свой столик. Кто-то им заказал шампанское, кто-то подошёл, чтобы поинтересоваться стихами и где их можно прочитать. Среди всей этой публики, проявляющей интерес к парочке, был и Лёша Шорох со своей компанией, он взял бутылку хорошего крымского вина и направился к своим недавним знакомым:
- Не помешаем, самой красивой и влюблённой паре, своим навязчивым присутствием, если попросим столика два доставить?
- Ой, Лёша, - присаживайтесь, конечно же. – Удивилась нежданной встрече Ася.
- Ну, Вы ребята и удивили, я в своей жизни ничего подобного не видел и не слышал. Всё, что угодно, но только не стихи со сцены… Это же классика жанра. Это же настоящая любовь. Мне всё же раньше казалось, что  такое бывает только в книгах, а в жизни – гораздо всё обычнее. Живёт человек и руководствуется своими инстинктами… - Говорил Алексей Шорох.
- Вот именно – руководствуется своими инстинктами. – Поддержал тему Тарас. – А потом всех винит в своих бедах, и клянёт всех и вся, материт на чём свет стоит, обзывая людей зверьём, – разными словами: собака, сука, корова, овца, свинья, козёл, а дальше ещё страшнее –  быдло, стадо… Чего мы только не говорим друг на друга. Ещё и обижаемся на правду. А, ведь, человек, который позволяет себе обозвать другого обидным «звериным» словом, он хуже, чем зверь, он – гнида, вошь, блоха. От зверья хоть польза какая, а от гниды?.. Так вот, я, как поэт, хочу всем сказать, чтобы не стать стадом и не прибиться в волчью стаю, - любите друг друга. Любовь, именно любовь – это и есть та красота, о которой говорил Достоевский. И только любовь спасёт мир. Вы восхищаетесь, как я люблю эту прекрасную звезду, я всем вам скажу ребята, скажу, как есть на духу – она меня учит так любить – своим же примером. Но, что же проку с восхищений ваших, если мы вам не послужим примером?
- Но, Тарас, любить так, как вы с Асей любите друг друга – это искусство. – Заговорил Саша Боровой.
- Прости, меня Саня, но если ты не обладаешь таким искусство, то люби так, как умеешь. Главное же это не то, как твои чувства воспримут и поймут люди. Главное, это, как ты чувствуешь, как ты учишься понимать это чувство и как воспитываешь его в себе. Любовь – это труд – говорит мне моя женщина. И это правда. Перестаньте же завидовать всему прекрасному, начните стремиться к нему и поверьте в то, что вы хотите любить, вы тоже можете любить. А любовь во всех проявлениях своих прекрасна. Но только человеку стыдно показывать свои чувства, но почему же человеку не стыдно завидовать тем, кто умеет любить?
- Тарасик, хороший мой, но что ты тут ребятам проповеди читаешь, давай пить вино. – Перевела стрелки  в разговоре Ася.

Вино, которое разлили по бокалам, видимо было очень вкусным. Ася старалась распробовать каждую ноту этого удивительного ароматного букета. Тарас же заметил, как медленно она поглощает напиток и стал наблюдать, как она, не спеша, глоток за глотком знакомится с вином, пытается услышать, каждую его ноту, то закроет глаза, то поднимет их к потолку и задержит  взгляд там, рассматривая световое оформление. Потом наберёт ещё вина в рот и долго не глотает, а согревает его, одновременно наблюдая за компанией, и прислушиваясь, о чём они все говорят.
«- Какая же она удивительная девушка, – думал Тарас. - Вот даже, как умеет наслаждаться, казалось бы, самым простым моментом…Кто ж в этом моменте додумается увидеть счастье? Кто придумает рассмотреть его там? Но Ася ведь живёт каждым моментом, она проживает каждый миг, чувствуя его, и впитывая в себя…  И, разве, можно после такого её – Асю, назвать простой девушкой?.. Нет. Это не девушка – это даже не муза, это – настоящая поэзия… Это – моя богиня!» - И сколько бы ещё фантазировал Тарас глядя на свою любимую – никто не узнает, потому, что в этот момент его пробудил звонкий, но одновременно нежный голос богини:
- А пойдём те ка, прогуляемся по набережной!

Молодёжь вышла из бара, и все вместе они направились совершать прогулку под фонарями. Было очень свежо и достаточно прохладно, так как пришло время глубокой ночи. У Саши Борового всегда висела на плече гитара, создавалось впечатление, что он с ней даже ночью не расстаётся.
- А давайте, станем вот прямо здесь, и будем петь! – Предложил не с того не с сего Саня.
Все с удовольствием поддержали неожиданное развитие происходящего вечера. Они долго и много пели. Сразу это были песни из репертуара Андрея Макаревича: «За тех, кто в море», «Место где свет», «Синяя птица»… Перебрав хиты одного мастера песенных афоризмов, перешли к другому, им стал Владимир Высоцкий. А заключительным аккордом импровизированного концерта звучала  «Песня о друге»… - «Если друг оказался вдруг. И не друг и не враг, а так…». Все пели, каждый, как умел, не скрывая интонацию смысла песенных слов, который каждый из них понимал по-своему. А когда гитара замолчала, Ася не удержалась:
- Боже! Ребята, как это чудесно сидеть на ялтинской набережной, слегка опьяневши от хорошего вина, петь под гитару песни и чувствовать дыхание моря, которого мы не видим в темноте, но оно так близко – с нами.
- Да! Это не караоке в баре. – Поддержала девичью мысль Галя Василенко.
- А знаешь, Галя, почему вот так, гораздо интереснее? – спросила Ася.
- Не знаю, но чувствую по себе.
- Это потому, что всё, что сейчас с нами происходит, всё по-настоящему: слова только настоящих песен всегда здесь, -  Ася указала на сердце ладошкой, а потом переместила её на голову. – …и здесь хранятся. Музыка льётся из души, и мы друг другу от этой музыки роднее становимся – она одинаковая у нас. А вот если исполняет человек песню под караоке, то он не знает её слов, их нет в его голове и уж тем более в сердце, он их просто читает с экрана, музыка же в караоке –  не живая, а компьютерный свист. И человек исполняет её в микрофон один, не слыша, кто ему подпевает. Всё, что в караоке – искусственное, а то, что происходит сейчас с нами – настоящее. Когда человек вокруг себя творит искусственный мир – он одинок, никто не хочет жить в ненастоящем мире, там, где отсутствуют эмоции и чувства, человеку необходимо чувствовать, чтобы жить. А когда мир вокруг настоящий, человек в нём не один, и ему не одиноко, он становится сильнее от этого, но самое главное – он чувствует жизнь, живёт полной жизнью.

Неожиданно стукнулась об асфальт стеклянная бутылка, и было слышно, как она покатилась по ступенькам, а потом, где-то внизу, очередной раз, но уже не так удачно, приземлившись, - далёкий, приглушённый, тихиё звон оборвал её путь.

- Вася! Что ты сейчас сделал? – Грозным голосом поинтересовалась Ася у Громыко. 
- Освободился от пустой тары.
- Это ты сейчас сказал неправду, солгал. Потому как от тары освобождаются или при помощи приёмных пунктов, или же по средствам мусорной урны.
- Ася не заводись. – Попросила Галя.
- Я не завожусь, а просто настаиваю, чтобы он поднял мусор.
- Чего так кипятиться, ведь есть же специальные люди, которые убирают набережную. – Оправдывался Вася Громыко.
- Ага, как бы не так за Васей в Ялте приставлен специальный человек – мусорный пристав, который ходит и убирает за им свинство.
Все начали смеяться и думали, что на этом конфликт исчерпан, все, кроме Тараса, он прекрасно понимал, что Ася пойдёт до конца, чего бы ей это не стоило:
- Чего это всем так смешно, особенно тебе, который эту бурю в стакане и поднял.
- Нет, Ася, я выкинул всего лишь одну бутылку и кто-нибудь, её завтра подберёт, а, может уже сегодня какой-нибудь бомж порадуется находке, завтра сдаст бутылку и купит себе кусок хлеба.
- Да у тебя слишком часто звучит неопредёленная приставка «нибудь», а ведь для кого-то ты тоже «кто-нибудь» и скажи мне, кто-нибудь, ты часто за кем-нибудь, такими, как ты убираешь?
- Но это не моя работа.
- А в грязи жить это, по-твоему, чья работа?
- Довольная, что испортила вечер? Кого ты из себя строишь? – Перешёл в наступление Вася.
- Я испортила? Ошибаешься, любезный, я никому не причинила вреда, а вот ты причинил и ещё никто не знает, чем это всё может закончиться. Никто из нас не знает о последствиях твоего поступка.
- Интересно о каких?
- Да ты, чтобы отстоять свою неправоту, даже не слышал, что бутылка, которую ты поставил под наклоном, покатилась и начала скатываться по ступенькам, а на перепаде, где ступеньки не оказалась, она подпрыгнула и разбилась, а ведь, сколько людей могут порезать ногу.
- Когда? Ночью?
- Никто не знает, кому взбредёт в голову прогуляться по морскому песку ночью. И, между прочим, резаные раны могут стать роковыми.
- Ты мне сейчас предлагаешь идти и собирать по стёклышку разбитую бутылку?
- Это бы частично тебя реабилитировало.
- А мне совсем не нужно не перед кем оправдываться и суетиться. – С такими словами Вася махнул рукой, и стал удаляться от компании.
- У кого есть зажигалка? – Спросила Ася.
- Ася не стоит. – Попробовал удержать её Алексей Шорох.
Но Ася уже никого не слышала, она направилась к тому месту, где предположительно разбилась бутылка.
- Ребята, на этом моменте, я думаю, нашу сегодняшнюю встречу следует оборвать. – Сказал уверенно Тарас.
- Тарас, ты прости Васю, он не плохой парень, не сдержанный немного, это конечно. Но я тебя прошу, не обижайся, прости его.
- Да нет ребята, я не злюсь, поначалу спора, было желание ему треснуть в нос, но ради, неё… – Тарас посмотрел в сторону, где скрылась Ася. – Я не стал… Она бы меня за такую мелочность не простила. Но, если быть откровенным, то он, - дураком остался, в своём поступке – невежей, и ему с этим жить.
Сказав это, Тарас пустился догонять Асю, а ребята ушли в направлении своего непутёвого товарища.

- А ты ещё и хороший стратег. – Включил подсветку на брелке Тарас, он предложил ей одноразовый пакетик, который по случайности завалялся у него в кармане, чтобы вместе собрать туда разбитое стекло. Держать осколки, даже в пакетике, Тарас не доверил своей девушке, опасаясь за её руки. Потом, когда всё было собрано, он сказал:
- Стой здесь, я сбегаю выбросить мусор.
Ася осталась стоять, Тарас очень быстро вернулся, приобнял свою любимую, и тихо шепнул на ушко её же слова:
- Никто не знает, кому взбредёт в голову прогуляться по морскому песку ночью.
Они взялись за руки и начали просто прохаживаться по берегу.
- Ой! – Пискнула Ася и присела.
- Что с тобой, маленькая моя?  Ты поранила ногу? – Испугался Тарас.
- Всё хорошо, я её только чуточку подвернула.
Тогда Тарас схватил её на руки, как пушинку, и заявил:
- Даже если мне нужно будет тебя нести на руках на край земли, чтобы уберечь от злого, знай, моя любимая, что я упаду вместе с тобой, но не брошу. Они начали нежно прикасаться дыханиями друг другу, потом губами, а потом вплелись языки.
- Вот-вот, уже берется рассвет. – С этими словами Тарас поставил Асю на песок и начал снимать с себя одежду.
- Тарас, но ты же абсолютно голый.
- Знаю.
- Что ты собираешься делать?
- Я собираюсь встречать рассвет. Мне хочется быть чистым и свободным от всего: от людских суждений, собственных предрассудков и даже – от одежды.
Тарас вошёл в воду. Ася последовала его примеру, она никогда раньше не плавала голой. И это всё в её жизни происходило впервые: она тоже решилась в полной свободе встретить рассвет, точно также, как научил её Тарас  – освободившись буквально от всего.
Светало. Влюблённые пресытившись купанием, вышли на берег, оделись и, достаточно спешным шагом, направились к дому. Когда они уже были рядом с калиткой, Асю осенило:
- А давай сейчас пройдём к нашему морю (так она называла пляж возле дома) и встретим по-настоящему наш с тобой рассвет.
- Но, раз маттиола наша уже спит, можем встречать и рассвет.
Они стояли вместе на берегу моря, сильно прижавшись друг к другу, и смотрели, как рождается заря. И это было прекрасно.
- Веришь, Асю, – это наш с тобой рассвет! И сколько мы будем жить на этой земле, мы никогда его не забудем. Потому, что мы свободны.

Ася в этот день спала долго, практически до трёх часов по полудню, когда она открыла глаза, то Тараса рядом уже не было. Она прислушалась к звукам вокруг и сразу поняла, где её возлюбленный, - со двора раздавался стук топора. Тогда она, накинув прозрачный халат, спустилась в кухню и уселась поудобнее, -  возле окошка, чтобы понаблюдать, за своим безумным поэтом. Он так смешно рубил дрова, а лучше сказать, что у него так смешно не получалось рубить дрова, что Ася часто хохотала. В один из моментов, Тарас почувствовал пристальный взгляд и посмотрел в сторону кухни, он увидел Асю в окне и замер… Опустил топор на землю, и стал двигаться в сторону окошка в котором сидела Ася. Он подошёл, стал, и уверенным тоном спросил:
- Как часто я тебе говорю, что ты – моя богиня?
- Ты всегда это говоришь так, что я чувствую себя богиней.
- Но ты ещё и – моя поэзия.
- Безумный, иди ко мне, будем жарить яичницу.
Тарас вошёл в дом, подошёл к Асе и заговорил:
- Если бы я не был так ревнив, я бы просил тебя всегда и везде быть в этом прозрачном одеянии. Мне так бы хотелось, чтобы все восхищались такой красотой. Но я просто умру – если увижу хоть одного, кто захочет всё то, чего я желаю, глядя на тебя.
- На,  бери – ешь помидоры, вместо райского яблочка. – Ася не нашла ничего лучшего, что сказать в ответ, и протянула ему помидор со стола. – Кстати, а откуда у нас такие спелые и прекрасные помидоры? Ты успел побывать сегодня на рынке?
- Глафира Андреевна принесла. Приходила сегодня, немного похлопотать.
- Я давно тебя, Тарасик, хотела спросить: а откуда она знает твоего отца?
- Да они сюда с мамой приезжали в первое и последнее их лето любви.
- Ой, прости мой хороший.
- Нет, чего уж там. Наоборот, им я думаю, здесь было очень хорошо.  Потому как здесь просто не может быть по-другому – это же остров любви.

Кто-то позвонил в калитку. Тарас пошёл поинтересоваться, кто там и по какому вопросу, а Ася побежала наверх одеваться. А когда уже спускалась с лестницы обратно, Тарас крикнул с порога:
- Асюша, это к тебе!
В дверях стоял Вася Громыко – он держал что-то в пакете, и кулёк из плотной бумаги, немного влажный.
- Ася, ты меня прости, я перебрал немного. Но спасибо тебе, что осталась честной до конца. – Начал с порога Вася. – Я тут принёс кое-что, прости меня ладно…
- Дуралей ты, Вася. Но ты прекрасен, так как умеешь признавать вину. Человек, который умеет признать вину, и уж тем более, попросить прощения – это достойный человек. Для тебя твое человеческое «я» главнее звериного греха. Так что же стоишь у порога, проходи, садись.
- Да нет, мы с друзьями в горы завтра идём. Нужно отдохнуть перед подъёмом.
- В горы! Какая красота, наверное…
- А хотите с нами?
- Я бы с удовольствием.
- Тогда завтра встречаемся там, где мы пели песни, и я совершил свой дрянной проступок.
- Ну, ладно тебе, ведь завершилась история сегодня, и добро победило зло. – Заулыбалась Ася.

Вася вскоре ушёл, на столе остался пакет и скруток. Ася подошла и рассмеялась:
- Но как же он знал, что я люблю креветки?!
Целый кулёк креветок и пиво в пакете – так своеобразно Вася Громыко попросил прощения.
Завтра утром Ася и Тарас отправились в горы. Они взяли на прокат туристические принадлежности и пробыли в походе целых четыре дня. Это общение с природой, песни под гитару, еда на костре и много-много счастья.
После похода в горы, Ася и Тарас ещё много времени провели в компании Леши, Гали, Саши и Васи.
Так однажды они все вместе отправились на канатную дорогу, и таким путём попали на гору Ай Петри, где ели настоящий кавказский плов. После – один из дней, посетили  Воронцовский дворец. Как-то все вместе на катере отправились в Ласточкино гнездо. Но очень яркой и запоминающейся стала экскурсия по Никитскому ботаническому саду.

- Вам билеты с экскурсией выписывать? – Поинтересовалась женщина кассир у входа в ботанический сад.
- Нет, экскурсовод у нас есть. – Ответил Тарас и посмотрел на Асю.
Когда все вместе дружной компанией оказались в мире растений, Лёша Шорох вспомнил обещание Тараса:
- А кто-то вызывался быть ботаником.
- Да это Ася у нас Мичурин. Она такое про маттиолу знает. – Хитровато намекнул Тарас.
Ася широко раскрыла глаза, по чём было видно не только её удивление, но и некоторая – растерянность. Что тут же заметил Тарас и подмигнул ей, мол, ничего – как-нибудь справимся.

- Вот посмотрите на право, вы все увидите небольшую полянку лаванды. – Взбодрилась Ася, и начала входить в роль экскурсовода. - Это растение
включает примерно тридцать видов. Произрастает на Канарских островах, в северной и восточной Африке, на юге Европы, в Аравии, в Индии… Культурные формы выращиваются в садах во всём мире. Но если бы я мечтала утонуть в лаванде, то отправилась бы в Японию, где на острове Хоккайдо есть не одно поле лаванды. А вот дальше мы видим мак во всей красе. В России и ближнем зарубежье насчитывается около семидесяти пяти  видов, преимущественно на Кавказе и в Средней Азии. Дальше мы видим розы...
- О нет, любовь моя, мы ещё не видим розы, нам ещё хочется поговорить о маках. – Врезался в экскурсию Тарас. – Кто же задумывался над тем, почему нельзя выращивать мак в своём огороде? Вот он, этот человек, - Тарас указал на себя. - …который занялся подобным исследованием, этот человек я,  и сейчас стою перед вами, друзья мои. Знаете ли вы, почему мак прячут от наркоманов? Потому что, мои, о други,  млечный сок маков и есть опиум. Опиум в переводе с греческого означает «маковый сок».
Во многих странах на протяжении тысячелетий культивируют мак снотворный, или по иному его так и называют – опийный мак. Из его незрелых коробочек получают опиум — загустевший млечный сок, из которого выделяют морфин и кодеин, служащие для изготовления медицинских болеутоляющих и снотворных препаратов и наркотиков. Опиум можно получить только вручную, чем и объясняется его высокая стоимость. Привычка курить опиум распространилась в Средние века в мусульманских странах Малой Азии. Появление такой традиции связано с тем, что ислам  запрещает употреблять алкоголь, и курение опиума в какой-то мере заменяло верующим вино. Из Малой Азии опиум проник дальше на Восток. Главным потребителем опиума стал Китай. Но в 1820-ом, китайское правительство запретило ввоз опиума. А Англия, ввозившая опиум в восточные страны и получавшая от этого большую прибыль, развязала войну, которую так и прозвали –  «опиумной». Проигравший в этой войне Китай вынужден был снова разрешить ввоз опиума. В результате в Китае курение опиума носило массовый характер.
Где сегодня маковые поля, где мечта наркоманов? Я знаю секрет и поделюсь им с вами: мак снотворный возделывают главным образом в Китае, Индии, Малой Азии, Средней Азии, Афганистане.
- Откуда такие познания в наркобизнесе? – Поинтересовался скептически Вася.
- От чего же в наркобизнесе? – Продолжал Тарас. – Мы говорим о цветке. Имя которому –  мак. Мак – не является моим наркотиком, я зависим только от любви. Мой наркотик это Ася. Итак, в культуре народов мира мак занимает особое место. Особенно – в балканской и славянской мифо-ритуальных традициях. А у большинства народов этот цветок связывался с символикой сна и смерти. В мифологии греков мак — атрибут Гипноса, бога сна, и Нюкты, персонифицированной Ночи. Он же был одним из символов Деметры, богини земледелия, одно из прозвищ которой звучит как Мекона — «маковая». Мекон, буквально: «мак» — имя её мифического возлюбленного: благодаря своей чрезвычайной плодовитости этот цветок в фольклорных преданиях и ритуалах нередко ассоциировался с плодородием. В то же время этот атрибут намекает на связь богини с миром мёртвых: она — олицетворение Матери-Земли, порождающей всё живое и принимающей в себя умерших, мать Персефоны, владычицы подземного мира. У римлян считалось, что поскольку мак растёт среди злаков, то посвящён он Церере, более известный  аналог богини – Деметра.  О которой я уже упоминал в рассказе о маке. В более поздних легендах мак нередко ассоциируется с невинно пролитой кровью: распространяется поверье, что первые маки выросли из капель крови распятого Христа.
- Я что-то не понял, - вмешался Саша Боровой. – … кто из вас Мичурин?
- Друзья, не обращайте внимание, мой Тарасик, это ходячая живая энциклопедия.
- Это мы как раз таки все поняли, – отозвался Лёша Шорох. – …Мне казалось, что Тарас поэт, человек умеющий любить, а он ещё и энциклопедия, я прям таки ущербным себя чувствую.
- Не стоит Лёша, так как Тарас совершенно не умеет рубить дрова. – Шутливо заметила Ася, и все начали хохотать, видимо вспомнили Тараса в турпоходе. Ася продолжила:
- Тарасик, мы уже можем увидеть розы?
- Я думаю, что самое время.
- Итак – розы. Розу называют королевой цветов не напрасно. Розы требуют должного королевского ухода. Это не просто грациозный цветок, в нём прекрасно всё. Но – больше всего в розах ценится их аромат. И знайте, господа, что роза, которая не пьянит своим ароматом, это не роза – а её копия. Коллекция же Никитского Ботанического сада насчитывает более тысячи сортов роз, а не копий. Среди раннецветущих роз можно назвать сорт «Графиня Воронцова», который был выведен здесь первым ещё где-то ближе к тысяча восемьсот тридцатым годам, извините ребята, я не так хорошо запоминаю цифры, как это делает Тарас. Но это не так и важно, ведь же не цифрам благодаря «Графиня Воронцова» лет сто восемьдесят как, - покоряет всех своей нежностью и красотой.
- А почему первой здешней розе дали имя «Графиня Воронцова»? – Поинтересовалась Галя.
- Да, кто ж её знает.
- Я могу предположить. – Поспешил на подмогу возлюбленной, Тарас. – Не стоит забывать, где мы сейчас находимся. А мы находимся именно в Никитском ботаническом саду. Так чьи же имена мы должны знать прежде, чем сюда придём? Имя создателя или имена, тех, кто всё это реализовал. Итак, в июне 1811-го в Петербурге император Александр I подписал «Указ об учреждении в Крыму Императорского казённого ботанического сада», в котором разрешал устроить в «полуденной части Крыма» казённый сад, ассигновав на это до десяти тысяч рублей ежегодно. Указ был издан по ходатайству херсонского военного губернатора герцога Эммануила Осиповича де Ришельё, управлявшего тогда Новороссийским краем. Инициатива Ришельё получила развитие при поддержке приближённого к императору двадцати девятилетнего графа Михаила Воронцова и при содействии главного инспектора по шелководству юга России Биберштейна — выдающегося немецкого ботаника, служившего в России уже почти двадцать лет. Так вот, этот самый Михаил Воронцов, в честь своей матери графини Воронцовой – и побеспокоился. Сейчас звёзды именами девушек называют, а раньше – розы величали именами матерей.
Так вот история в развитии этого сада, господа товарищи, глоссит, что в марте 1812-го, по рекомендации Ришелье и Биберштейна, на пост директора учреждаемого на Южном берегу Крыма «Императорского Таврического казённого ботанического сада» был назначен известный ученый-натуралист, помощник и ученик Биберштейна, тридцатиоднолетний Христиан Стевен. Именно он организовал ботанический сад, как первое опытное садовое учреждение на юге России. По мысли Христиана Стевена, это учреждение должно было составить обширный рассадник всех полезных и декоративных растений южной Европы, для распространения их в Крыму. А в сентябре 1812-года были осуществлены первые посадки. Вот так и живём, кому-то война с Наполеоном, а где-то, те же французы, на той же земле творят прекрасное. Война разрушает, красота спасает. В этом и есть бесконечность Вселенной – в круговороте жизни.

Экскурсия по саду растянулась на целый день. Ребята удивлённые и просвещённые, даже не собрались, как часто бывало, на набережной выпить вина и попеть песни под гитару.
Ася и Тарас, когда вернулись в свой домик на побережье, искупались в вечернем море, решили всё же впервые, за своё пребывание здесь, разжечь камин. Дрова, как-никак были нарублены в тот далёкий «день прощения». И, следует не упустить один очень тонкий момент –  как эти дрова горели!!!
- Как же прекрасно вот так сидеть в кресле- качалке, смотреть на огонь и вспоминать ещё один чудесный прожитый день, который стал твоей историей. – Начала разговор Ася.
- Как прекрасно смотреть на свою возлюбленную, у которой горят глаза, ярче, чем огонь в камине. – Продолжил Тарас.
- Как же жарко видеть огонь.
- Как же жарко глотать глинтвейн, когда так жарко видеть огонь.
- Как же хочется, так же гореть в твоей страсти, любимый мой.
- Как же я ещё сдерживаю себя, любовь моя? – Но тут же, ещё не договорив последних слов, Тарас подхватился, взял на руки Асю, и в несколько шагов по три ступеньки он уже был с ней на мансарде. И они горели в своей любви.

После огня страсти Ася легла на плечо возлюбленного и стала смотреть на звёзды:
- Боже! Как прекрасно! Лежать в постели в окружении звёзд. Как же мне повезло!
- Нет, Асю, мне повезло гораздо больше, ведь я нахожусь в постели со своей мечтой.

Это было безумное лето любви двух молодых студентов. Чёрное море, вино, цветы, креветки, горы, стихи, песни под гитару. Ну, и конечно, два жаждущих страсти тела. И казалось, что это никогда не закончится… Им было так хорошо, что они не только не замечали времени суток, но даже и дни, которые шли, где то совсем отдельной дорогой и не было на ней ни времени, ни суток… А имя этой дороги – «Счастье».
Всё хорошее, как и впрочем, всё остальное, рано или поздно заканчивается. Вот и в этот прекрасный теплый вечер, Ася совершенно не думая об этом, шла чуть впереди Тараса по набережной, а он наслаждался видом перед собой: ведь так любил смотреть, как его Асю медленно прогуливается… Как же его это всё волновало, может быть потому, что придавало ещё большей образности его поэзии?  Неожиданно Ася рванула вперёд:
- О Боже! Тарасик, это же тот художник, Веры - «звездный отец»! – С такими словами она подбежала к седовласому мужчине, который в это время писал картину. И когда уже стояла рядом с ним заговорила:
- Добрый вечер.
- Здравствуйте, прелестное создание.
Ася заулыбалась.
- А я Вас знаю.
Художник оторвался от своего полотна, посмотрел на неё пристально и сказал.
- Нет, Вы девушка обознались, я помню каждого, кто ко мне подходит и уж тем более здоровается со мной.
- Да, да, да… Вы меня и не можете знать – Вы знаете мою подругу – Веру. Это же Вы её создали.
- Это верно… - медленно начал рассуждать старик. - … Каждый настоящий художник это создатель веры. Без веры – нет искусства. Ведь, как можно назвать произведение – искусством, если ты сам в его не веришь?
- Я с Вами полностью согласен… - как раз в это время подошёл Тарас. – Я пишу стихи, но не тогда, когда этого хочу, а когда чувствую, что они кому-то нужны.
- Вот и я говорю. Как только в человека вселяется вера – он творит искусство, творит чудеса.
- А Вы могли бы написать мой портрет? – Спросила неожиданно для самой себя Ася.
- Мог бы… Но не буду.
- Почему же?
- Потому, что Вы и без него верите, а я – художник, и моя миссия на земле, - помогать людям верить в прекрасное, вселять в них веру. А Вы, я точно вижу, – бесконечно верите. И потому – Вы тоже можете стать художником. У Вас это получится. Я даже вижу рядом с Вами первое Ваше произведение искусства, которое Вы пишите, и скажу Вам, как человек, который многое повидал на этом пути, Вы – хороший художник… Пишите… Пишите всю свою жизнь и никогда не сходите с пути по которому идёте с верой.
Они все трое стояли и смотрели в этот момент на море. Ася первой перевела свой взгляд на полотно и ахнула:
- Тарасик, хороший мой, посмотри же – это ведь гуляют по волнам Вера и Дима Ханин.
- И, правда, Верка с Димкой. Мы покупаем эту картину.
Старик посмотрел ещё раз очень внимательно на них. Молча снял полотно с мольберта, скрутил его. И свёрток вручил Асе со словами:
- Это Вам подарок от «звёздного отца»… - старик заулыбался. – И мне очень жаль, что на одном небе в одно и то же время никогда не могут гореть две яркие звезды. И только вера – помогает им обеим не угасать… И только у Вас, прелестное дитя, я вижу две горящие звезды на одном небе – это Ваши глаза, которые горят, как звёзды, это – небесный дар… Помните об этом… И если человек обладает даром с Выше, он должен оправдать доверие того, кто его избрал. Живите, ребятки, с верой.

Влюблённые после встречи с художником отправились домой. Они шли медленно и молчали. Каждый думал о чём-то своём. Пока Ася не сказала:
- Тарасик, нам нужно поспешить, ведь мы сегодня в девять встречаемся с ребятами.
Парочка ускорила шаг. Уже скоро они были в доме. Ася положила в сумку холст.  Они быстро переоделись и отправились на встречу в тот маленький, полюбившейся им барчик со смешным названием: «И третий –  не лишний». На дверях этого заведения висела ещё и стальная табличка, в виде затёртого листа бумаги, где были выгравированы слова: «Зайди друг, давай – поговорим». И не один раз за эти два месяца насыщенной жизни Ася и Тарас заходили, чтобы встретиться и поговорить с друзьями. Очень часто Асю просили почитать стихи Тараса.
Так было и в этот вечер, Ася читала стихи со сцены. Потом все вместе сидели и разговаривали обо всём. Но вдруг к Асе подошёл официант и, вручая ей небольшую, но очень изысканную композицию цветов, сказал:
- Это Вам, от Ваших поклонников.
В этот момент подошла официантка с шести кружками горячего глинтвейна и вручила разнос Тарасу со словами:
- А это Вам – от нашего заведения.
Леша Шорох, Галя Василенко, Саня Боровой и Вася Громыко встали и захлопали звёздной паре. Потом они все «громко» пили глинтвейн, и вдруг – Леша попросил:
- Я хочу тост!
Все продолжали галдеть, но Лёша настаивал.
- Ребята будьте людьми, дайте человеку слово!!!
Тарас не смог умолчать:
- Ребята ставка – одно слово!!! Кто больше?!
- Я хочу поговорить! Устав бара призывает! – Выкрикнула Ася, и все захохотали. Все, кроме Алексея, он обиженный сел на место. И Тарас сказал:
- Прости друг, давай поговорим. – Все снова залились смехом.
- Нет, но, сколько можно ржать, мы же – не лошади, в самом то деле. – Приостановила беспредел Ася. – Лёш, прости нас. И, правда, – не злись.

И нужно сказать, что на Асю Звёздную трудно было злиться. Потому то  Алексей встал и произнёс тост:
- Ребята я так счастлив, что с вами познакомился, – он смотрел на Асю с Тарасом. – Вот и сейчас – смотрю на вас, и думаю, а ведь я не верил в любовь, думал, что люди её сами себе придумали, чтобы найти смысл жизни. А она – настоящая любовь – есть. Как же красиво: Аська, как маленький соловушка, забралась под орлиное крыло Тараса, и они бросили вызов. Вызов всем таким, как я, кто не верит в любовь. Я хотел бы промолвить ещё два слова: «спасибо» и «жаль»… И, конечно, до дна  - за самую настоящую любовь!
Все выпили до дна, но как всегда не умолчала Ася:
- Лёша, ты так красиво сказал, и эти слова я никогда не забуду. Но вот я не поняла там одного слова в контексте.
- Какого?
- Жаль…
- А это, Аська, на самом деле был второй тост – за ваш отъезд.
- О боже, Тарасик, ты слышал наш отъезд. Ой! А какое сегодня число?
- Двадцать шестое августа. – Констатировала Галя.
- С ума сойти! Тарасик мы завтра уезжаем! –  Ася вскочила с места. – Только не это!
- Птенчик мой успокойся.
- Как я могу успокоиться, если мы завтра уезжаем? – Ася села и расплакалась.
- Асюш, но я же с тобой. – Успокаивал её Тарас.
- Да, но…
- Что «Но»?
- Но мы будем не здесь – на острове нашей любви. Мы будем там – на большой земле, где так трудно в суете беречь трепет чувств.
- Ты смешная такая, ей богу, но мы же вместе – я и ты, ты и я, ты да я да мы с тобой – вот и слова песни напрашиваются.
Саня Боровой схватил гитару и они все вместе запели: начиная с детских песен и переходя, как обычно, на хиты Андрея Макаревича, а завершили, как всегда, Владимиром Высоцким.

Так прошёл последний вечер в Ялте. Уже завтра Ася и Тарас в это же время ехали в поезде, и Ася, с грустью в глазах, провожала убегающие августовские пейзажи.
Тарас очень долго сидел, облокотившись о стенку купе, и наблюдал за своей возлюбленной, а потом всё-таки спросил:
- Интересно, Асю, о чём ты таком сейчас думаешь?
- Я думаю о том, что, наконец-таки, поняла, –  почему говорят, что лето – это маленькая жизнь.