Затмение сердца

ЗАТМЕНИЕ СЕРДЦА

ЗАТМЕНИЕ (эклипс, греч. ekleipsis - “гибель, затмение”)



Звено 1. ЗОРИ ЧИЩЕ СТОКРАТ

–  Да, я понимаю, прости.
Фраза, сказанная почти нежным голосом, никак не вязалась с гулким грохотом захлопнувшейся двери. Удар был таким, что с потолка посыпалась штукатурка. Женщина сжалась, словно от пощёчины и замерла, прислушиваясь к удалявшимся шагам Родиона.
Стихло. Только дверь продолжала колебаться. «Ушёл, наконец» – с этим соображением, Яна приоткрыла двери и выглянула на лестничную клетку, – «Никого, действительно ушёл!» С чувством облегчения она попыталась закрыться, но не тут  то было. Железные двери от сильного удара выгнуло дугой. Скорее всего, мощная задвижка, на которую и пришёлся весь напор ярости, случайно выдвинулась и ударилась о косяк.
Оставаться одной в квартире после того, что она только что пережила, да ещё и с открытыми дверьми, женщина не могла и запаниковала. Успокоившись, она  по телефону вызвала сына Илью. Парень приехал на такси  и через час, уже провожая  его,  Яна с удовольствием закрыла злополучные двери. Состояние нереальности происходящего как-то затормозили её сознание, и она долго ходила по опустевшему дому, машинально прибирая разбросанные вещи и переставляя стулья. Странно, но это её как-то успокаивало, и она вошла во вкус. Ей захотелось перемыть и перетереть весь хрусталь, что  она и исполнила и по всем правилам. Даже подсинила воду для полоскания, когда дело дошло до люстры.
Её квартира преображалась. И вдруг из спальни потянуло сквозняком. Форточка в комнате как-то сама открылась, лёгкий тюль взметнулся парусом и задел подвешенную «музыку ветра». Квартира наполнилась запахом морозной свежести и мелодичным перезвоном. Преображённая, словно новенькая люстра горделиво качнулась, пуская по стенам и потолку радужное сияние, и замерла, прекрасная, как мираж. «Восточный ветер», – почему-то пришла Яне на ум неожиданная фраза, – «Ну да, окно  спальни у меня смотрят на восток». Мысли проскользнули и улетели, также мимолётно, как возникшая в тишине «музыка ветра», и наступил покой. Последнее что сделала Яна после ухода Родиона, это тщательно подмела все черепки и осколки после баталии и вынесла за порог в пакете. «Завтра выкину», –  подумала она, не хочу ночевать с ними, и прислушалась к себе. Слова, печали, просились наружу, и она включила  компьютер:

Любовь во мне  безжалостно убита
Наотмашь, с ходу, любящей рукой
Такая мудрость жизни в том сокрыта,
Что не опишешь никакой строкой.

Отполыхала боль и слёз не стало,
Неискренность простила и обман,
Урок усвоен, было их не мало,
Рассеялся из  лепестков туман.

И мне спокойней, суета иссякла,
И горизонт стал выше и светлей.
В душе уставшей пустота возникла,
Её заполню светом поскорей.

И этот свет растить в себе я буду,
Пусть выдавит он все сомненья вон,
Урок усвоен, больше не забуду:
И за науку небу шлю поклон.

«Вот такой финал, и такая перспектива», – расслабленно прошептала Яна, и  назову, я это стихотворение «Свет»…

А назавтра её ждали житейские дела, подготовка к Новому году, новые знакомые из космитической фирмы и просто ДРУГАЯ ЖИЗНЬ. Родиона она вычеркнула из своего настоящего и будущего, оставляя себе право только на воспоминания. Он пока её не беспокоил, но стихи приходили, как гости из прошлого, Яна выздоравливала медленно:

Я себя возлюбить учусь –
от предательства не леденею,
от тоски ужом не кручусь,
и от ласки не пламенею.

Я спокойна, как пруд в лесу.
Ни волнения нет, ни желаний.
В глубину своих вод унесу          
трепет чувств и воспоминаний.

Я   довольна собой, судьбой,
измождённая ужасом долга,
становлюсь я самой собой,
только трудно и  очень долго.

Мысль, что этот Новый Год она будет встречать одна, без Родиона Яну радовала. Помнила она прошлогодний праздник. Нехорошо помнила. А в этот Новый Год, она решила из дома уйти, чтобы не дай Бог, Родион не заявился. Решила и сделала.
Справляла Новый год у Светланы – дистрибьютора косметической фирмы, с которой она очень сдружилась. Они с Настенькой даже заночевали дома у новой подруги. Стол был украшен с любовью. За закусками разговорились.
–  Как ты, уже в себя пришла, или собираешься и дальше в депрессии сидеть? – Светлана, задала вопрос с улыбкой, но жёстким голосом.
–  Вот выпишусь, и успокоюсь.
–  А что новенькое что-то написала?
– Да, написала и с собой взяла. Знаешь, Света, внутри пусто и гулко, я даже об этом сейчас тебе прочту:

Он меня чуть не выпил до дна,
Вновь сбегаю,  и снова одна!
Я оставила праздничный пир
Где царил мой любовник-вампир.
Отказалась от сладостных грёз,
От подарков и кремовых роз,
От вина, от вины, от утех
И вернулась в круг разных не тех.

Я вернулась к весне и к цветам,
В никогда, не  к тому, и к не там,
И сбежала, поверьте, не вдруг
В круг покинутых мною подруг.

Да! Вернулась, вновь песни пишу,
Улыбаюсь и к счастью спешу.
Не мани меня больше в  закат
Зори чище и ярче стократ.

–  Правильно, нечего по ним страдать. Я вон тоже одна, и ничего! А мы тебе не дадим скучать. Ещё что-нибудь прочти?
–  Ладно, ещё одно, «Новолунье” называется. Знаешь,  это такое время, когда новая луна ещё не народилась, нет её в небе, не видна. День, два, а потом появляется. Это время какое-то мистическое, тревожное. В безлуние как раз вылезает вся «преисподняя» – все низшие инстинкты, все, что связано с ужасом, страхом, насилием и тьмой в широком понимании этого слова. И этим подпитывается Луна. Она поедает энергию страданий, страстей, выделяемых нашей планетой. Сюда же относятся сексуальные переживания, все низкие эмоции, а также агония, которую испытывают все умирающие существа. От этого Луна и растёт. Потом полнолуние наступает. Вскоре Луна на убыль пойдет и есть перестанет. В полнолуние – она сыта и безопасна. Полная Луна, наоборот, отдаёт свою, уже преобразованную, космическую энергию людям, в основном женщинам.
–  Яна, ты прямо, как мой муж говоришь. Он тоже всё читал такое специальное. Книг от него осталось, надо тебе показать.  Наши эмоции получается – это ток для Луны? А может и не только Луны, и других планет тоже?
– Так и получается. Всё живое на Земле кормит Вселенную своими эмоциями. Таким коктейлем из страданий, страхов, боли и страстей.
– Что это получается, Земля – энергетическая кормушка?
–  Да, человек – это не царь! Это марионетка в руках космических сил.
–  Загрузила ты меня, Яна, лучше обещанные стихи прочти:
–   Слушай:

Я зажигаю  благовония и свечи,
и в негу окунаюсь в тишине.            
Сегодня новолунье, ведьмин вечер –
луны отсутствие в бездонной вышине…

Луна нам завтра тонким серпиком явиться, 
ей прибывать, удачу приносить.               
А мне бы тишиною насладиться,
учусь я одиночество любить…   

Оно неглубоко и невысоко,
в нём нет восторга, но и боли нет.
Я в одиночестве своём не одинока.
И это главное, и в этом весь секрет.

А в небе таинство лучами звёзд искриться,
И воздух чист, я новолунье пью,
чтобы самой мне серпиком родиться,
          и я рождаюсь и том пою…

От этого Нового Года не осталось никаких впечатлений, ни плохих, ни хороших. Объелась салатиками Яна и вся радость.
Осмысливая состояние, которое возникло у неё после ухода Родиона, Яна не чувствовала уже боли, она просто писала об этом в свою заветную папку и это её успокаивало:
 
Уходя, уходи!
Пусть тянуться струны
вслед за тобой –
струны моей любви.
Уходя, уходи!
Уноси на плечах
обрывки моей нежности.
Струны рвутся в тишине –
это ты уходишь из моей жизни.
Тянутся за тобой
останки моей верности.
Уходя, уходи!
Оставь меня в звенящей тишине,
уноси с собой мой страх и обиды,
которые ты породил.
Они мне больше не пригодятся.
Уходя, уходи!
Только слёзы оставь мне –
они мои и они чисты.

Стихи помогали ей выжить в этом грубом мире, так она самоочищалась. И от этого напитывалась энергией. И потом могла существовать дальше:

Звено 2. ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

От новости, что квартиранта больше не будет, Настя притихла. Острой радости, что чужак ушёл из их жизни, она почему-то не почувствовала. Мать было жалко. Та сразу изменилась, вроде бы меньше даже стала. Всё молчком, да молчком.  «Хоть бы тётю Свету позвала, что ли? Нельзя же так», –  Настя перебирала  свой бисер, придумывая новый узор, –  «А может в гости куда сходить?»
–  Мам, пошли в гости к кому-нибудь, у меня же каникулы?
–  Можно, – без особого воодушевления ответила Яна, –  в гости так в гости, а то завтра уже на работу выходить. Праздники кончились.
Утром следующего дня Яна отправилась на работу и  остолбенела. Всё офисное крылечко было забрызгано яркой алой кровью.  Первым делом Яна обследовала весь офис, мало ли, что могло случиться? Вдруг её Илья за время праздников здесь как-то пострадал? Или Руслан – их второй дизайнер? В офисе всё было чисто, осталось ждать, пока явится на работу Руслан. Ждала Яна долго, работник в этот день  не появился, не было ни заказчиков, ни звонков. Неизвестность так угнетала женщину, что она решила позвонить сама.
–  Здравствуй, Руслан?
–  Здравствуйте!
Голос у парня был глухой и хрипловатый, не такой как обычно.
–  Что случилось, ты не заболел?
–  Нет, а вы разве ещё не знаете?
–  Что?
–  У меня отец умер.
–  Нет, я не знала, прости меня, Руслан…
Яна растерялась, дыхание от такой новости у неё сбилось, она стояла оглушённая и молчала, потом, собравшись с мыслями, сказала ему севшим голосом:
–  Прости меня, Руслан, держись, будь сильным.
И положила трубку. Другая жизнь началась с горя. Долго сидела, а потом, словно опомнившись, позвонила Илье на работу. Илья тоже ещё ничего не знал.
И закрутилось. Кому звонить ещё, где найти денег?  Чем помочь? Обзвонила всех друзей Ильи, ребята собрали денег, кто, сколько мог, и всей гурьбой двинули домой к Руслану.
Похороны прошли по мусульманскому обычаю. Руслан появился на работе только через неделю. И только тогда Яна узнала о происхождении кровавых пятен на белом снегу.
Её чёрную кошку, её Мелиссу, что она как-то в октябре привезла с дачи, порвали собаки. Руслан отбил её у них, занёс в офис, думал, что можно спасти. Какое там, развернув рану, и увидел, как бьется её сердце, понял, такие раны не лечат.  Пришлось ему её, и хоронить и кровь замывать. Пока хлопотал –  из дома звонок – умер отец. Черный день был у Руслана – 4 января.
Слышала Яна, что животное, если само прибивается к хозяину, то становится его стражем. Оберегом. Яне было чего опасаться, кого беречься. До сих пор её кошмары мучили, а в них Родя с обезумевшими пожелтевшими глазами, с перекошенным ртом… Она так и решила – это её Мелисса от чего-то страшного спасла. На себя приняла. Кошку было жалко.
 Всё своё свободное время Яна отдавала своему новому увлечению, она стала дистрибьютором. Этим и жила. Январь опять был очень лютый. Рождественские морозы достигали  сорока градусов ниже нуля. Вьюжило  почти постоянно, от этого казалось ещё холодней.
Литературное объединение «Парус» бездействовало. Иногда местные барды и поэты собирались у Яны дома. Послушать и почитать новые стихи и музыку, поделиться новостями.
Как заладился, январь, так и прошёл. Безрадостно и тоскливо.
Надо было восстанавливаться. Здоровья хватало только на то, чтобы дойти до офиса и обратно. Спасали только подруги: Кассандра – поэтесса, увлекающаяся эзотерикой, Инна – самая близкая подруга Яны на сегодняшний день – тоже писавшая стихи.  А также  племянница Лера. Яна в данный момент уже  не писала. Нечем было творить. Энергетика на нуле. Всё выплеснула из себя.
Зато она помогала корректировать стихи Кассандре. Удивительные стихи получались у её новой знакомой, а ещё удивительнее она их декламировала, почти пела. Голос поэтессы то опускался до шёпота, то взвивался ввысь, вызывая мурашки. Кто-то от такой декламации морщился, а кого-то она завораживала. Яну такая особенная декламация восхищала.
Поэтический дар свалился на Кассандру прошлым мартом. До этого она к литературе никакого отношения не имела. Получила медицинское образование и увлеклась эзотерикой. Общалась с Мариной Званцевой, посещала занятия школы «Медиум», а также всевозможные семинары по самопознанию. Ещё она с удовольствием  занималась йогой, в группе, где занятия вела Бегетова Полина. Разносторонняя личность, весёлая и даже безбашенная какая-то Сандра очень нравилась Яне.
Стихи к Кассандре приходили из ниоткуда. Она писала их в длинные столбцы  и всегда поперёк тетради, а потом задавала Яне вопросы, типа «что такое иерихонские трубы?» Или, например, «где этот Аничков мост?» Стихи её были всё больше на духовные темы, и не укладывались ни в один поэтический размер, то в них была всепобеждающая индивидуальность. В литературном объединении даже бытовало мнение, что Кассандра является чьим-то воплощением. Кого-то из почивших великих. Не решили пока ещё чьим, но без мистики здесь не обошлось. Писала Кассандра и лирику. Красиво писала она о любви возвышенно и с такой неземной болью, что замирало сердце.
Яна от её  стихов была в восторге, слушая, как Кассандра читает, она входила в транс и «зависала», словно компьютер.

Звено 3. ВАЛЕНТИНОВ ДЕНЬ

Длинная голландская роза, темно-бардовая, почти чёрная лежала на Настиной парте, прямо поверх тетради. К ней тоненькой золотой тесьмой была прикреплена Валентина. Розовое такое сердечко. Девчонка замерла. Все, кто вошёл в класс вместе с ней, тоже застыли на мгновение. В их 7 «а» такого ещё не случалось! Первая красавица класса Илона Зарницкая нервно дёрнула носом, она сидела рядом с Настей, и в ней шевельнулось сомнение, а вдруг этот цветок для неё Билоны?
– Интересно, что там написано? – она резко подняла розу и заглянула в Валентину.
Девчонки, облепившие парту, стояли молча, в глазах у них был немой вопрос. Настя скромно опустила голову, щёки её залил яркий румянец. Ей почему-то было стыдно. Всеобщее внимание её смущало, а роза… нравилась. Она догадывалась, кто мог её подарить.
– Насте…без подписи! – Лиона положила розу на парту и гордо выпрямилась.
В её голове засуетились мстительные мысли, ведь эта роза должна принадлежать только ей. Ведь эта она, Лиона, с самого первого класса была лучшей ученицей, да что там, самой красивой девчонкой на весь класс. С этим никто никогда не спорил, так всегда было и всё. Было, да, пока в шестом классе к ним не пришла эта новенькая Настя.
С первого взгляда Лиона невзлюбила новенькую. А была та такой же, как сама Лиона, словно сестра родная. Тот же цвет волос, глаз, такой же рост,  только у Насти пальчики были тоненькими и длинными, и нос с маленькой горбинкой. Лиона ненавидела свой курносый нос и толстые пальцы.
– Интересно, интересно от кого ей такие почести? – Завистница опустила руку в свою парту и вдруг что-то там нащупала, под её руками зашелестел целлофан. Она вынула из парты находку и стала разворачивать.
Девочки, все как по команде ринулись по местам, они решили заглянуть в свои парты, вспомнив вдруг, что сегодня Валентинов день!

Лиона сидела довольная, чудесный меховой медвежонок розового цвета ей сразу понравился. Он был как раз такого  размера, как надо, чтобы прикрепить его к ранцу. Она заглянула в парту и нашла ещё три валентинки. И все без подписи…
Девчонки оживлённо обсуждали событие, шептались и хихикали. Мальчиков в классе ещё не было. Они где-то «задерживались».
В прошлом году всё было наоборот. Девчонки для мальчишек тогда сделали сувениры на уроке труда, и даже тянули жребий, кто и кому будет дарить. Вместе договорились не подписываться, они обожали тайны. Мальчики же ничего не приготовили, и после, уже на другой перемене сбегали в ближайший киоск за валентинками. Со жребием, возиться было поздно, и каждый подписал валентинку соседке по парте. В шестом классе они  сидели парами, учительнице так было удобнее.
Но в этом году, всё уже иначе, каждый мальчик положил валентинку той, кому симпатизировал. Это на 8 Марта они будут делать подарки обязательно всем, а сегодня только своей избраннице. Не каждая нашла у себя валентинку, зато у некоторых их было по нескольку штук…
До урока оставалось несколько минут, и надо было торопиться. Девчонки зашуршали, засновали по классу, ревниво косясь, друг на друга, они раскладывали кто  открытку, а кто сувенир на парты своим одноклассникам. Естественно в парте Славки Певцова валентинок оказалось больше всего. Не потому что он был однофамильцем  Дмитрия Певцова, актёра и кумира, а потому, что он был лидером класса. Никто не мог так весело шутить и смеяться, как Славка. Он был самым смелым, самым умным, самым красивым, самым галантным, и у него была самая крутая сотка.
Настя тоже положила  в его парту двух беленьких обнявшихся белочек. Когда этих белочек пытаешься разнять, звучат слова «Я люблю тебя!» Игрушка была дорогая. Настя копила на неё целый месяц. Слава покрутил белочек, покрутил, послушал, поулыбался и спрятал их в свою сумку. Илона тоже сделала Певцову подарок – брелок для сотки, красивого голубенького щенка. Выбирала, как для себя и не подумала, что завистливые одноклассники будут ржать, показывая пальцем на Славу:
–  Ха-ха, голубой щенок!
Вкладывали развитые подростки в эту фразу двойной, стыдный смысл, это было заметно по их глумливым улыбочкам и взглядам. И даже самая отсталая в классе девочка Кристина догадалась, на что намекали пацаны.
Естественно Певцов распсиховался, и злосчастный брелок зашвырнул за шкаф, а  лона затаила обиду. «Хорошо ещё, что без подписи, – думала она, – да всё равно кто-нибудь разболтает, хоть бы до него не дошло, что это я подарила. А этой крысе Настьке я ещё устрою, белочек она дарит…».

И устроила в тот же день. А всё получилось случайно. На  предпоследней перемене Илона вытирала доску и случайно задела пиджак учительницы. Загремела мелочь. Илона залезла в карман и обнаружила горсть мелочи и ключи с брелоком. Маленький такой прозрачный петушок с фонариком. Ключи она оставила, петушка отцепила и вместе с денежками подсунула в карман Настиного пальто.
Вся  верхняя одежда учеников висела здесь же в классе за шкафом. Старалась злоумышленница сделать всё незаметно, ей важно было, чтоб никто не приближался к шкафу, пальто Насти висело с самого края. Только за шкаф она не заглянула. И зря, потому что там была маленькая Кристина. Девчонке понадобилась расчёска, и она доставала её из кармана своёго пальто. А висело её пальто в самом углу, так что, пробравшись туда, девчонка была не видима для мстительницы. Заступился за Настю её ангел-хранитель.
Как в тумане Настя вспоминала, что было потом, когда учительница хватилась пропажи. Настю поставили у доски, перед ней на учительском столе лежали копейки и петушок, пропажу обнаружили в её пальто. Учительница задавала какие-то вопросы, а Настя ничего не слышала. В её голове шумело и звенело, и только одна мысль, что вот теперь, после такого позора, Слава никогда не улыбнётся ей, ведь он, как и все верит, что она Настя – воровка, – эта мысль сводила её с ума! «Только бы не заплакать, нет, я так больше не могу», – девчонка метнулась вон из класса и убежала. Забилась в самый угол школы, села на подоконник, что рядом со спортзалом и просидела целый урок.
Тут её и нашли одноклассницы Кристинка и Ксюша. Они ей и сообщили, что Кристина, когда только поняла, что Илона  подложила в Настин карман, тут же по своей наивности учительнице при всём классе и рассказала. Что видела, то и рассказала.
Тут уже Илоне пришлось из класса бежать. Но, она сначала метнулась за шкаф, схватила шубу, а только потом ринулась вон из класса, и из школы тоже. Перевели её родители после этого случая в платный лицей, не появилась она больше перед одноклассниками.
А перед Настей учительница при всём классе извинилась. И на том спасибо. Памятным для Насти этот Валентинов день  будет на всю жизнь, и не только для неё.

Звено 4 . МЕЧТА ЯНЫ ЛИКОЦКОЙ

С тех пор, как похоронили Настиного папу, они с мамой остались вдвоём. Мама её баловала, по мере возможности, конечно, а дочка старалась не наглеть. Но у неё это плохо получалось. И теперь у неё новый мобильник, с фотоаппаратом, кинокамерой, полифонией и  диктофоном! Старый телефон, без наворотов сразу же  продали маминой подруге. Той она нужна была для работы с клиентами, а так называемые «понты» ей были до лампочки.
Яна купила ребёнку телефон ещё в шестом классе. Ей надо было всегда знать, где находится её единственная дочь. А Насте не это было важно. Сейчас для неё важнее было – позвонит, или нет Славик. После вчерашнего скандала в школе, она в этом была не уверена.
Слава прислал СМС, приглашая Настю выйти на улицу в 17.30. Времени было в обрез, но девчонка подумала: «Пока мама вернётся с работы, можно успеть!»
Настя пользовалась маминой косметикой, та разрешала. Девушка достала из розовой косметички тени. Дорогие, фирменные с красивым названием «Глициния». Коробочка была тёмно-фиолетового цвета, а в ней зеркальце, кисточка и два квадратика теней – нежно-сиреневый, почти розовый, а другой яркий, как фиалка. Едва наметив тени, чтоб было почти незаметно, она подкрасила ресницы тушью и  специальной щёточкой причесала брови, после выбрала блеск для губ с запахом земляники. Оставалось только подобрать аромат. Надо же, недавно только в каталоге появились эти духи, и вот они уже на полочке!
Её мама все новинки сначала покупала для себя, а потом только предлагала клиентам. В эту компанию она вступила полгода назад с определённой целью, а сейчас упорно шла к этой своей красивой такой мечте. А мечта у неё была – выучить Настю в институте и заработать себе хорошую пенсию. Прикинув и так и этак, где же можно добыть деньги на обучение, Яна, решила вновь колесо не изобретать, а пойти по проторённой дорожке. Был у неё яркий пример, и не один.
Во-первых, ещё пять лет назад, когда этот бизнес только возник в городе, её пригласила давнишняя приятельница на презентацию. Яна сходила, послушала, но не прониклась. А приятельница за эти пять лет сделала такую карьеру, что на Багамы вместе  с дочкой съездила! За счёт  фирмы. А какие они тогда подарки оттуда привезли! Каждая по пять сумок. Не только косметикой их снабдили, но там были и вечерние платья, и аксессуары, купальники, халаты, полотенца, всё  вплоть до бейсболок!
«Упорная эта Зинаида, выбрала путь и не сворачивала. За пять лет сама директором стала, и дочь свою директором сделала, и пожизненную пенсию себе заработала, и дочери своей. И теперь получают они прилично, соразмерно окладу начальница цеха, и это только вознаграждения! Это их фирма благодарит, что в их ветках по директору стало. А чтоб директором стать, надо на 21 уровень подняться. А директорами все стать хотят, и чем выше уровень, тем сильнее хочется. И ещё будут директора! И ещё будут вознаграждения! Пожизненные», так думала Яна. Об этом она и мечтала.
У Зинаиды за эти годы  своя клиентура подобралась, ну, и сеть, конечно, разрослась. В одной из веточек и Яна теперь работает, свою сеть строит. До шестого уровня дошла, и останавливаться не собирается. Трудновато ей совмещать, завидует она тем, кто абсолютно свободен, а работу оставлять тоже жалко, привыкла она. Если бы Яна весь день, как на своей работе, занималась бы этим бизнесом! Планомерно и неуклонно, это самое главное, могла бы и за год выйти на директора. В этом бизнесе также легко стать директором, как и не стать им. Яна Вольдемаровна всегда хотела поправить свои финансы, искала пути для этого в разных фирмах, и сетевой бизнес ей был знаком. Об одном жалеет Яна, о том, что пять лет потеряла…
__________

Слава был не один, стоял у беседки с Петькой. Оба они улыбались. Настя подошла и спросила, стараясь не выдавать волнения:
–  Куда пойдём?
–  Давайте, на каток двинем? – Петька жил рядом с катком и часто там бывал.
–  Можно, я, как раз в джинсах.
На катке было здорово. Огромными крупными хлопьями падал снег, Настя радовалась, что тушь у неё водостойкая, не потечёт. А снежинки красиво зависали на её длинных ресницах, а Слава с улыбкой смотрел на неё, и в его взгляде сквозило восхищение!
–  Роза понравилась?
–  А как тебе белочки? – Настя улыбнулась.
–  Здорово, маме моей понравились, спрашивала от кого, теперь скажу.
–  А как тебе Илонкин голубой щенок? – не удержалась девчонка. Как и в каждой женщине, в ней тоже сидел бесёнок, соперниц она не любила. 
– Понятно, кто мне удружил, – Слава  слепил снежок и с силой запустил его в стену вагончика, где выдавали коньки.
Кататься было приятно, мальчишки взяли Настю за руки с двух сторон, не давая ей упасть. Никто из них ни словом не упомянул об утреннем происшествии, о Илоне больше не вспоминали.
Петька после катка сразу завернул в свой двор:
–  Пока!
Настя и Слава остались одни.
– Мне пора домой, – Настя грустно улыбнулась.
–  Можно я тебя провожу, а то уже темнеет.
–  Конечно! Я одна боюсь, ещё пристанет кто.
До дома было далеко, пошли по боковым улицам. Снег продолжал кружиться над их головами. Они то бежали,  вдогонку за снежинками, то шли медленно, и Настя мечтала, чтобы Слава взял её за руку. И Слава мечтал… Смотрел на её такие красивые губы и мечтал. «Нет, я всё-таки ей скажу, или написать СМСку, нет, я скажу», – мысли его прыгали, словно горошинки, отскакивая друг от друга, от размышлений его оторвал Настин голос:
–  Хочешь, я тебе покажу ангела?
–  Как?
–  А вот так!
Настя отбежала подальше, упала в снег прямо на спину, раскинув руки и ноги. Прочертив ими, как циркулем по нескольку раз по снегу, она вскочила ещё до того, как он подошёл.
–  Смотри – ангел!
Слава глянул, и действительно на чистом нетронутом снегу он увидел огромную бабочку.
–  Су-у-у-пер! Я тоже хочу!
Он упал, раскинув руки на спину, глядя снизу вверх на Настю, затем поймал её руку и легонько дёрнул. Девчонка грохнулась прямо на него, от падения шапочка слетела, русые волосы разметались и покрылись снегом, а они катались по снегу с визгом и хохотом, потому, что возмущённая Настя чистила ему снегом физиономию.
–   Давай, ты будешь моей девушкой?
Смех растаял в воздухе, и наступила тишина. В этой тишине Настино сердце стучало так, что ломило в висках.
Слова вырвались у Славы сами по себе, и он встал. Помог Насте подняться.
–  Можно, я отвечу тебе завтра?

Звено 5. И МСТЯ ЕЁ СТРАШНА

Яна  смотрела телевизор, она нервничала,  потому что дочки не было дома. И звонка от Насти не было. А полная раковина посуды была.  И разбросанные по столу учебники, невынесенное мусорное ведро –  тоже были. Всё  это её раздражало.
Настя ворвалась в дом вся пропитанная свежим морозным воздухом, румяная,  возбуждённая и счастливая. Улыбаясь, подсела к матери поближе, прижалась, потёрлась носом:
– Мама, мы со Славой были на катке! Он меня пригласил!
Настя доверяла свои тайны не только дневнику и своей ближайшей подруге и однокласснице Малике, но и мамочке. Девчонка росла открытой и рисковой.
– Осмелился, наконец-то! – Яна, потрепала дочку за локоны, погладила по голове и продолжила.
–  Здорово, сейчас, наверное, на катке! – и вспомнила свои четырнадцать лет, и тоже каток, и тоже Славу. Но только другого Славу, сво-е-го…
–  Мама, он хочет, чтобы я стала его девушкой…
–   А ты хочешь?
–  Ну, конечно! Ещё бы! Только я ему сказала, что завтра отвечу, сразу растерялась как-то.
–  Вот и выросла моя малышка, невеста совсем! Ну, что же, невеста, иди на кухню, тебя там посуда ждёт!
–  Ой, вечно, мама, ты со своей посудой… – Настя грациозно поднялась и ушла в комнату, ей хотелось танцевать. Большое, во весь рост зеркало, ей очень нравилось. Здесь, в этой комнате, она танцевала ежедневно по часу, а то и подолее. С детства была у неё эта привычка танцевать, сначала перед  телевизором, чтобы папа и мама на неё смотрели, а не в телевизор, потом взрослеть начала, комплексы появились,  стала в комнате закрываться, чтобы без зрителей. Танцевала  вдохновенно, раскованно, но только для себя. Мышечная радость, эстетическое удовольствие и только. О сцене Настя мечтала, но боялась. И страх этот был сильнее её.
Яна спорить не стала, настроение у неё поднялось, да и характер у неё был мягкий. «Успеет ещё намыться этой  посуды. Девичье счастье короткое – до замужества…», – рассуждая так, она и взялась за приготовление ужина, попутно и посуду прибрала.

                ***

Первая красавица 7 «а» жаждала мести. В новом  классе, её, правда, приняли хорошо, да и углубленное изучение физики, кстати, но терять то старых подруг и друзей было жалко.
И  по Славику она скучала, и по Айне… «Кристинку эту идиотку надо подкараулить, нет самой нельзя», – Илона сидела за компьютером, играла в тетрис, и планировала очередную подлость. «Сашку из второго подъезда попрошу, пусть он её припугнёт. Подкараулит возле школы и устроит. Будет, дрянь,  знать, как язык распускать, убила бы дуру…  И Насте я тоже устрою, так не обойдётся!» Выключив компьютер, девчонка потянулась к телефону. Разговор с Айной был длинным. Новости удручали, особенно о том, что Настя стала Славкиной девушкой, Айне это стало известно от Малики. Вскипевшая ревность подвинула Илону на новый шаг, она условилась с Айной об очередной хитрости, чтобы эту зазнайку Настьку опустить… с небес на грешную землю.
На следующий день Айна  собрала вокруг себя девчат и предложила:
–  Давайте 23 февраля отметим! Соберёмся и поздравим мальчишек! Только не в школе!
В Казахстане  день Защитника Отечества давно перенесли на 7 мая, но старые традиции сильнее.  Просто на 23 февраля отмечали   мужской праздник, а на 7 мая – День Защитника.

В их классе часто  устраивались чаепития, привычка ещё из детского сада шла, и поэтому предложение было принято с энтузиазмом. Обсуждалась идея с мальчиками, решили скинуться  по сто тенге и принести ещё с собой чего-нибудь вкусненького, кто что может. Стоял только вопрос у кого на квартире собраться.
– Давайте к Насте пойдём! – Айна притворно обняла растерявшуюся девушку, –  Ведь ты согласна?
–  Надо маму спросить.
–  А что парням дарить будем?
–  А давайте из каталога закажем, время ещё есть, – Настя старалась «сделать бизнес».
Недавно она подписала Малику в свою группу. В «Орифлейм» принимали с 14 лет, и теперь они на пару с ней носились с каталогами, стараясь заработать свои пока небольшие карманные деньги. У них получалось. А от этого рвение становилось ещё горячее.
– Не, им там пока выбрать нечего. Это мамам, да училкам к 8 Марта, можно что-то подобрать. А пацанам что, они пока не бреются, а  одеколон дорого. Пусть каждая что хочет, то и берёт, давайте опять жребий кидать. Насте выпал Петька, а Кристинке Слава. Ирония судьбы! «Ладно, я  Славе, по-любому, что-нибудь подарю, гвоздику, например! А кто мне запретит, он мой парень?» – на этом она и успокоилась.
_________

Мама сборище разрешила, даже выделила банку консервированных помидоров к столу. Квартиру привели в порядок, генеральная уборка была кстати. Попутно вынесли из дома все старые и ненужные вещи. Поправили фэн-шуй, как говориться.
Петьке Настя купила пластмассового мышонка – Микки-Мауса. Яркого и прикольного, чем-то похожего на самого Петьку. В праздничный день в школу все пришли нарядными, девчонки даже подкрасились по-праздничному – с блёстками.. Одаривание прошло как обычно, не без происшествий. Теперь героем дня был Петька. Вовка, самый хулиганистый из класса,  выхватил у него из рук  игрушку, развернул голову несчастного мыша в обратную сторону, да так, что длинный с острым кончиком хвост у Микки-Мауса  теперь оказался впереди и под таким углом, что доставал Микки-Маусу аж до носа.  Хулиган на этом не успокоился, он вдруг  стал с издевательским хохотом совать игрушку под нос каждому, сопровождая это такими телодвижениями, что девчонки все подряд зардели маковым цветом.
 Получилось ещё хуже, чем с голубым щенком Илоны. Настя только теперь, поняла, что  тогда Илона чувствовала. Она отобрала игрушку у мальчишки и в сердцах выдернула этот злополучный хвост,  да с такой силой, что отлетела и голова и все лапы. Видно крепились они на одной резинке. В таком виде Микки-Маус  был ещё хуже, вызывая щемящее чувство жалости и стыда. Лучше бы таких игрушек не выпускали, а у Насти на всю жизнь осталась брезгливость к такого рода игрушкам.

К концу школьного дня все девчонки начали кучковаться, так все вместе с занятий и ушли. Расстроенная Настя не придала этому значения, торопилась домой, чтобы приготовиться к встрече гостей. Назначено было на 16.00.
Нарядившись в новую блузку, девчонка начала накрывать стол. Открыла банку с помидорами и выложила их на красивое блюдо. Нарезала хлеб, стараясь резать как можно тоньше. Ведь ей мама рассказала об этой примете, как человек хлеб нарезает, так и жизнь у него выстроится. Большими толстыми кусками нарезают ленивые люди, если булку в руках крутить – вся жизнь будет крученная. С хлебом надо осторожно и бережно. И крошки выкидывать нельзя, а то деньги водиться не будут.
Звонок оторвал её от этого занятия, она побежала к двери. Там были мальчишки, все как один. Славка держал большой пакет.
– А мы шампанское принесли и рулеты! –  он огляделся по сторонам. А что, девочки ещё не пришли?
–  Нет пока, – Настя улыбалась Славе, не чувствуя надвигающейся беды.
–   Ничего себе, они опаздывают! – мальчишки разувались и раздевались, смущённые и скованные. Впервые они всем классом собирались на квартире. Всем классом, да не всем… девчонок так и не было. Настя взялась за телефон. Набрала номер Айны.
– Настя, мы с девочками выяснили, кто нашей классной докладывает всё про всех. Это оказывается ты такая сексотка. Мы только сегодня узнали. И все девочки решили с тобой больше не дружить. Мы праздник у меня будем отмечать, а ты нам не нужна!
 Разговор с Айной пригвоздил её к месту. От несправедливой обиды, Настя словно остолбенела, полными слёз глазами она смотрела на своих одноклассников и молчала.
Тут же зазвенел телефон у Славы и у Пети. Мальчиков приглашали в гости к Айне, подробно объясняя адрес и причину изменений.
Глядя на заплаканную Настю, смущённые мальчишки топтались, не зная, как им поступить. Оставаться глупо, и уходить неудобно. Настя развеяла их сомнения, ринувшись в спальню и закрывшись там. Сдавленные рыдания ускорили события. Одноклассники оделись и покинули квартиру. Слава тоже ушёл с ними. Не готов он ещё был обнародовать перед пацанами, что они с Настей встречаются. Не готов.
А Малика, где же ты, Малика?

Малика сидела дома. Она ещё в школе почувствовала недомогание, отпросилась с третьего урока.  Вечные простуды изматывали её. От высокой температуры её клонило в сон. «А наши   все уже,  собираются, жалко, я не смогу пойти, – мысли путались и ускользали, – Обид-но-о-о…».
 

Звено 6. ПОЧТИ ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ


Слава шёл по  скользкому тротуару впереди всех и старался успокоиться. Он был лидером, толпа мальчишек за его спиной, была его, и он не мог их сейчас оставить. Настю было жалко, он впервые попал в такую ситуацию. Но выбор был уже сделан, и не в её пользу. Это расстраивало. И от этого он сегодня впервые напился так сильно. Праздник состоялся у Айны дома. Илона жила на одной площадке с Айной, и то, что она тоже оказалась в компании своих бывших одноклассников, никому  не показалось странным. А история с ключами – это же не воровство, а месть. За это не презирают…
И вот Слава уже стоит на кухне в доме Айны рядом с Илоной. Они одни,  из гостиной звучит медленная музыка. Илона курит, лихо восседая, на тумбовом столе. Скрестила ноги одна на одну и смотрит на Славу таинственно и призывно. Острые ещё  её коленки приятно светятся в полумраке. Мини-юбка ей очень идёт.
–  Ты уже целовался с Настей, ведь она твоя девушка? – вопрос насторожил Славу, он думал, что их встречи с Настей-недотрогой ещё тайна.
–  Кто тебе это сказал?
–  Она сама и хвастается. Все уже в классе знают! – Соперница говорила всё  это равнодушным тоном, совсем по-взрослому.
Слава почему-то сразу разозлился, – «Меньше языком болтать будет, хвастается она!» – мысли проскочили вроде бы мимо, но он сразу посчитал себя вправе ответить так: 
–  Врёт, нужна она мне, – помедлив, он добавил, – Жалко, что ты из нашего класса ушла.
Толи момент был таким, толи Слава был таким, но он вторично в этот день отрёкся от своей светлой Насти, причём легко, как ему казалось. Но ему это только казалось.
Илона торжествовала, она вернула себе, как говориться, своё. Ведь они со Славой учились вместе с первого класса, а эта Настя пришла к ним только в прошлом году.  Слава подошёл к ней поближе, и она заволновалась, сидеть здесь на верхотуре в такой юбчонке было очень рискованно, даже она  ещё не была готова к тому, что собирался сделать пьяный Слава. А руки его тянулись к ней, и она, чтобы не рисковать дальше, спрыгнула со стола, да прямо в его объятия! Он обхватил её, вроде в шутку, но, вспыхнувшая девушка, вырвалась, юркнув ему под мышку, вывернулась змейкой и смылась к компании в комнату.
«Опять неудача, блин! Фу, как здесь жарко!» – Слава постоял, обескуражено, развернув руки, и вышел в подъезд подышать свежим воздухом, там его стошнило. Зато полегчало. Осталось вернуться в дом, как ни в чём ни бывало, и присоединиться к танцующим. Илона его перехватила.
В этот вечер они танцевали только друг с другом, и… целовались. Целоваться на виду у всех было не так страшно, как на кухне. Наоборот, было даже прикольно. Девчонки завистливо на них посматривали, но помалкивали. Илону побаивались.
_______

Настя плакала долго, для неё всё, что произошло, показалось концом света. Мир стал серым, безликим, да что там, просто отвратительным. Жить в таком мире не хотелось. Она, словно в полусне, представила, что будет, если вдруг она не выдержит и умрёт. Как все её родные и близкие будут рыдать, она помнила похороны своего отца. Картины горя стояли ещё у неё  перед глазами. Она представила маму, братьев, Малику, Славу. Их заплаканные скорбные лица. И ей стало легче. Но ненадолго. В толпе одноклассников Настя вдруг мельком увидела сияющее лицо Илонки. Та злорадно ей улыбнулась и показала язык! Сладкая дремота вмиг развеялась, Настя резко села на кровати. Нет, она не доставит этой гадине такого удовольствия. Ещё чего, умирать! С-с-час-с!
Вовремя она очухалась, потому что Яна Вольдемаровна пришла домой не одна. Она пришла вместе со своим спонсором по  Орифлейму, Светланой Петровной. Настя очень привязалась к тёте  Свете, она любила, когда  та была у них в гостях. А сегодня тётя Света пришла с сумкой, полной обалденной косметики. Все новинки вскоре были разложены на журнальный столик. Пока закипал чайник, решено было всё это исследовать. Настя взяла в руки серую коробочку:
–  Что это?
– Это тени. В подарок получила. Акция у нас была, твоей маме тоже придёт такая.
–  Можно, посмотреть?
–  Смотри, я всё равно дочке дарить буду, вскрывай, мне тоже интересно.
Это надо было видеть Настино лицо, когда она осторожно открыла коробочку. Тридцать шесть кружков разнообразнейших цветов и оттенков, лежали под тонкой целлофановой плёнкой. Восторг осветил всё её личико, похоже, было, дай ей волю и она попробует все эти тени на язык!
–  Мама, мамочка! Я тоже такие  тени хочу!
– Ну, не знаю, – Яна внимательно всматривалась в припухшие глаза Насти и гадала: «Двойку схватила?»
–  Ну, мамочка, скоро 8 марта, подари мне её?!
–  Ну, заслужи, – мысль о двойке не давала покоя.
– Опять заслужи, всегда что-нибудь делать заставляешь…
– Да, дочь, за всё надо платить! Бесплатно только бес даёт. Прислушайся только к слову «бесплатно». «Бес» –  «платит»… А что он у тебя взамен заберёт? Ты же заранее не знаешь, поэтому за всё лучше плати! А вот, если мне понравится, как ты себя ведёшь, я могу и  ДАРОМ дать. Даром – это не бесплатно! Даром – это от  души  – ПОДАРОК. Очень хорошее слово.
Яна улыбнулась, глядя на насупившуюся девчонку:
 –  Можешь и отработать! Неужели я тебе тут полы уже буду мыть? Или мусор выносить? Мама я или кто?
–  Или чай, например, подавать? – в разговор вступила тётя Света, – это уже традиция, если хочешь –  дома к столу девушка подаёт, и чай разливает, и за домом ухаживает.
–  Интересно, когда мне ухаживать, немецкий, английский, танцевальный, кружок бисероплетения, наконец? Меня же дома не бывает! А уроки, а компьютер!
– Ну, вот хорошими отметками и заслужишь, а сейчас чай неси!
«Чай, то я вам, конечно, принесу, а в остальном – фигушки!» –  думала хитренькая Настя, накладывая варенье в розетки. Она уже отработала целую методику отмазок, зная, что, в конце концов, можно  уносить тот же мусор не каждый день, а раз в три дня, благо есть на это специальные мусорные пакеты. И посуду можно помыть один раз перед сном, а то и назавтра оставить. И сколько бы ей не говорила мать о плохом Фэн Шуе, её это  не пробивало. Упустили малышку ещё в детстве.
Чай она тоже решила не заваривать. Просто добавила чайную ложку заварки и долила кипятком. Светлана это заметила, но вежливо промолчала. Не захотела портить настроение Яне, да и у самой дочь была не лучше. «Все они сейчас такие…», –  подумала она, с грустью добавляя, молока в спитый чай.
–  Пойду, сама заварю, – Яна устало поднялась из кресла, и пошла на кухню: «Дождётся она у меня эти тени, лодырь царя небесного, я их лучше продам».
В их семье сейчас царил комплекс Электры. Подросшая дочь, и увядающая мать. Война между ними разгорелась уже года два назад, любовь была, естественно, сильней, но Настя все воспитательные моменты принимала в штыки. Им повезло, что дочь была Козерожкой. Она была  рассудительной и мудрой изначально, от рождения. Отец её так и говорил, что она вся в бабку, то есть Янину свекровь. Всех Настя поучала с детства. Иногда даже матери давала дельные житейские советы.

Чудеса из сумки тёти Светы отвлекли девушку от её «горя». Значит, горе было такое, или потеря была невелика, только Настя с тех пор Славу перестала замечать. А бойкот, который Илона с Айной, пытались  ей устроить, не состоялся. Девчонки из класса были теперь больше раздражены  на Айну и Илону, чем на Настю. Помнили они танцы с поцелуйчиками, и была им теперь эта Илона очень противна.

Звено 7. НЕСОКРУШИМАЯ СИЛА

Самая нестандартная семейная пара – лидеры Светланы Петровны вышли на 21 %!!! Их нестандарт заключался в том, что оба они имели дарования. Оба были до сих пор влюблены друг в друга, несмотря на дочь  студентку, оба увлекались искусством, причём работали в одной частной компании, и оба дизайнерами. Самой яркой чертой этой симпатичной пары была исключительная целеустремлённость. Причём педантизм супруги дополнял абсолютный аристократизм её мужа. Вдвоём они были, что  называется НЕСОКРУШИМАЯ СИЛА. И вот теперь эта мощная сила привела их к директорству! Вся группа ликовала, каждый почувствовал, что стал ближе к заветной цели на целую ступень. Яна, узнав новость, сразу же позвонила Ольге, чтобы поздравить её с победой:
– Привет, спешу порадоваться вместе с вами, поздравляю!
–  Ой, спасибо, Яна, сами удивляемся! Радость-то какая! Спасибо группе.
–  Молодцы, а твой шеф-то, на производстве, как воспримет эту новость? Помнишь, как он тебя давил, в уборщицы на три месяца переводил? Когда это было?
– Да,  было – два года назад. Я тогда еле выдержала, обидно, а главное ни за что! Просто упали прибыли. Это он тогда так на зарплате экономил, думал, я сама уволюсь из-за унижения.
–  А ты, ему теперь доказала, чего стоишь.
–  Ха-ха! Я ему ничего не доказывала, просто тогда я поняла, что зависеть от частника, этого я себе позволить не могу. Я главное, теперь за свою старость спокойна. Нам с Лёшей теперь только и ждать, когда наши лидеры в директора выйдут. А скоро уже,  у них по 18 %, так что будем мы жить припеваючи!
–  Интересно сколько твой шеф себе пенсии заработает?
–  Не знаю, он частник, сам себя должен обеспечить, у меня за него голова не болит.
–  Ну, если, он о ваших успехах наслышан, то у него теперь, поверь, заболит…
– Да, ну, его. Я приглашение получила из одной фирмы. Меня туда менеджером приглашают.
–  Пойдёшь?
–  Не-а. Я совсем уволюсь. Мне теперь группой заниматься надо вплотную. Надоело надвое разрываться. А Леша ещё поработает там.
–  А как, ты подруга, с этой своей победой переночевала?
– Да! Кстати, я только под одеялом и поняла, СВЕРШИЛОСЬ. А так, я вроде готова была к такому повороту. Пять лет, мы шли к этому. А Леша-то как рад!
–  Передавай ему привет! Пока.
_______

Яна после разговора с Ольгой дома долго не сидела. Завтра  – День 8 марта, обстоятельства это диктовало свои права. Надо срочно в офис получать заказы и раздать их клиентам.  Так она и поступила. С пакетами, набитыми доверху  она вернулась к себе в мастерскую. Здесь её уже ждал самый преданный из её поклонников, ставший уже, за давностью времени просто другом и товарищем, Влад. Он принёс – чекушку водки, да баночку чёрного растворимого кофе. Водку для себя, а кофе для Яны. Поздравил с наступающим женским днём, за разговорами, да воспоминаниями время промелькнуло незаметно. Знали они друг друга уже лет двадцать, вспоминать было что. Чекушка закончилась, и разговор иссяк сам собой. Бывают же такие мужчины, которые умеют общаться только тостами. А так из них и слова не вытянешь. Влад раньше таким не был. А теперь он откланялся, но Яне долго скучать не пришлось.
Пришедший мужчина был в форме майора полиции. Он выглядел браво, особенно пышные усы. Протягивая Яне коробку конфет, он улыбнулся в эти самые  усы и сказал:
–  Яна, как там наш заказ, пришла косметика?
– Уже получила, могу выдать вам прямо сейчас. Поздравите своих коллег-женщин. У вас их там, в органах, наверное, не так уж и много.
–   Нам хватает, он опять хитро улыбнулся в усы, и поиграл бровями.
Десять комплектов,  упакованных в розовые подарочные пакеты, прилично весили. Протягивая их майору, Яна спросила с надеждой в голосе:
–  А своим близким там, жёнам и дочерям ничего не хотели бы выбрать?
–  Покажите, что там у вас есть?
– Пожалуйста, выбирайте.
_______

Домой Яна летела, как на крыльях. Майор дополнительно приобрёл у неё серию по уходу за лицом «Против старения» и два флакона туалетной воды! От таких маленьких  удач у неё всегда поднималось настроение. Вечер обещал быть напряжённым. Сразу же появился ещё один из заказчиков, Бегетов.  Своей Полине он выбрал целую серию косметики по уходу за кожей «Роза» из восьми наименований. Подарок был роскошным и очень дорогим.
И только после них пришёл Янин новый знакомый – Костя Кручин. О нём разговор особый, потому что с этой минуты он займёт в жизни Яны Вольдемаровны,  и не только её,  очень важное место. Молодой, около тридцати лет, мужчина был харизматичен и брутален. Смотрел он своими глазами-угольками на Яну и не знал ещё тогда, что их ждёт в будущем. И она не знала.
А пока он пришёл за подарком  для своей девушки.
Так вот они и познакомились поближе. Встречались они пару раз и раньше. Впервые на бардовском концерте больше года назад. Тогда Яна, увидев Константина, сказала своей близкой подруге, тоже поэтессе и барду Инне:
–  Боже, какой типаж! Точно мой идеал, как по заказу, так похож на Настиного отца, жаль только, парень безобразно молод!
В этот момент «типаж» глянул на Яну, да так, что она прикусила язык! Взгляд этот сделал её немой до такой степени, что она перестала в этот момент связно думать. Остаток вечера она была рассеянной и печальной.  В тот вечер Яна ушла с концерта пораньше –  ревнивый Родя замучил её СМС-ками. Всё контролировал.
Второй раз Яна и Константин встретились в гостях у своей подруги Инны. Яна была там с Родионом. А Константин оказался соседом Яниной  подруги. Он часто забегал к ним побренчать на гитаре, да послушать песен. Мужчины перезнакомились и пообщались.
А сегодня Костя, так его обычно все звали, впервые был у Яны дома. Он полистал каталог, выбрал очень достойные  духи. Яна посоветовала ему ещё новинку – молочко для тела. Пошутила даже:
– И ждёт тебя, Костя, весьма приятная процедура – намазывать свою подругу от пяток до макушки. Медленно и с кайфом. Вот вдохни, какой аромат! – она протянула ему увесистую бутылочку желтого цвета.
– Беру. Заманчивая перспектива, – ответил ей новый знакомый с улыбкой и вновь ожёг женщину внезапно вспыхнувшим взглядом. От этого взгляда Яна поёжилась и опустила глаза. Смотреть Константин умел.
Она давно была одна, но до этого дня одинокой себя не ощущала. Цитата из её же стихотворения, как нельзя лучше объясняла её состояние в последнее время:

Душой бы воспарить, чтоб не касаться дна.
И мути меньше, если останусь я одна.

 Спешить Константину было не куда. Он задержался, потому что в этот момент к Яне заглянула Кассандра, та тоже  пришла за своим презентом. Подарок Сандра выбирала  себе сама, потому, что муж её в этот момент был на вахте в Отырау, обещал вернуться только в апреле. Пили чай, говорили о высоком. Костя мухой слетал за своей гитарой, вечер получился роскошным. Настя  тоже вышла из комнаты, где она делала уроки и  присела притихшая, с открытым ртом, ей редко приходилось вот так близко слышать хорошее исполнение. Яна тоже восхищалась, Костя был ЛУЧШИМ в городе. Его даже бардом язык не поворачивался назвать. Играл  он  как профессионал. Парень сам писал песни и музыку к ним. Обрабатывал их на своём компьютере. Имел уже свой диск.  У песен был и смысл, и строй и мелодичность – всё в гармонии. И ещё, у этих песен была индивидуальность. Кассандра тоже прочла пару своих стихотворений.  Заговорили об искусстве, о вдохновении.
– В произведениях искусства проявляется космический поток, – Костя сказал это, глядя Кассандре в глаза. Энергетика от её стихотворений всколыхнула в нём что-то потаённое.
–  Но не всегда можно вступить в Поток, открыться ему, – Кассандра ответила легко, она была, что называется – в теме.
– Толи мы ему не можем открыться, толи он нас не удостаивает...
–  Поэтому у каждого поэта, писателя или художника за всю жизнь рождается лишь несколько величайших произведений, ведь в них проявляются Высшая Сила, – продолжила Кассандра.
–  У меня легко получается войти в это состояние. Стоит  только прочесть вслух несколько строк из стихотворения. Но только с чувством надо читать. Отпускать себя, не зажимать своё внутреннее Я. И тогда сразу идёт холодок по телу. И стихи пишутся, – Яна взглянула на Кассандру.
– А на меня находит. Я тогда и ночью встаю, чтобы записать. Пишу, как под диктовку.
–  Да, вам это дано. Умеете вы сублимировать. А я на женщин много энергии трачу. Если грамотно сконцентрировать всю свою сексуальную  энергию в манипуре, и потом можно делать с ней все, что захочешь. Захотел – направил в анахату – молись в экстазе, хочешь – в вишудху – пиши стихи, музыку, твори. Хочешь – в аджну – познаёшь всё, изучаешь. Хочешь – в сахасрару – сливайся с Богом.
– Какие мы слова знаем! Очень приятно, значит нашего полку прибыло, –  Кассандра  сделала большие глаза и даже раскраснелась от удовольствия.
– А что слова, я понял, что вы девчонки, подкованные по этим вопросам. Ведьмочки.
–  Ты споёшь ещё, что-нибудь?
–  Спою одну из будущего альбома. Есть у меня мечта – альбом издать. Название –  «Кундалини*».  Сейчас группа наша временно распалась. Двое в Москве,  один – на учёбе, другой –  работает. Мы  с Германом одни остались. Он – отличный ударник.
– Надо и вам с Германом в Москву переехать. С такими данными нельзя в глуши сидеть.
– Это наша  главная цель!  Наши там устраиваются, а я здесь пока пишу песни для  нового альбома.
– Твои песни – это просто энергетические пули! Сметают. Из них СИЛА так и прёт! Пиши, не расслабляйся.
– Да у меня иногда бывают моменты, когда я просто пылаю вдохновением, а  иногда появляется внутренняя пустота, и тогда невозможно что-либо сотворить. Что делать в таких случаях?
– Нужно не ждать, когда что-то изменится, а самому начинать заполнять эту пустоту, искать впечатлений. Мы состоим из тех впечатлений, которые мы получаем.
– Ха-а! Я регулярно ищу впечатлений. В кабаке. Понимаю, что это не то, а всё равно иду, – Костя включил «простачка».
– Не там ищешь. Надо в творчестве искать. И в своём, и в чужом творчестве. Эстрада, новинки, модные течения. Весь спектр.
– Мы это уже проходили. Надо найти что-то своё, абсолютно новое – тогда пробьемся. Только отвлекает всё.
Разошлись поздно. Костя пошёл провожать Кассандру. Яна осталась и как обычно перед сном, вспоминала события дня. День был в финансовом плане очень удачным. Но радости не принёс. По иронии судьбы Яна стала свидетельницей любви и внимания клиентов к своим женщинам.  Это и нарушило её идиллию, её обособленную придуманную самость.

Кундалини* – место нахождения высшей божественной энергии в человеческом теле.  Она находится в нижней чакре Муладхаре в спящем состоянии. 
Её такую замечательную независимость. Её такое трудно-завоёванное одиночество. Наутро Яна проснулась темнее тучи. Её глодала обыкновенная бабская зависть. Только она этого не понимала пока, просто хандрила, даже всплакнула слегка.
Настеньке накануне сделали подарки два мальчика. Один из её класса, а другой из девятого. Дочь ходила по дому счастливая, гордо нацепив новые серьги от какого-то безымянного одноклассника и поедая «Рафаэлло» от девятиклассника Валеры.
Женский день тянулся, словно сырая, липкая резина, он вымотал женщину. Всё её раздражало, особенно телефонные звонки. Не от кого ей было ждать поздравления. А те, кто ей звонили, были Яне совершенно неинтересны. К ночи ей  стало совсем невмоготу, и она пошла в ванную комнату. Поставила целую коллекцию масел, пенок, шампуней, кондиционеров, кремов для душа и после него и тому подобной радости, в один ряд и включила горячую воду. «Пел бы он нам вчера, если бы не Сандра?! Остался бы он здесь? Нет, конечно, вон он как на неё смотрел». Яна разделась и оглядела себя в зеркале критическим взглядом. «Кожа у меня, что надо, атласная, самой приятно. Волосы – пышные, с осени вон как отрасли. Было каре, а сейчас хоть хвост, хоть валик. Может стрижку сделать?», – Яна добавила ароматизированного масла и пены с запахом её любимого грейпфрута под  струю воды, зажгла свечу.
«Буду смотреть на огонь, и думать о хорошем», – решила она, выключила свет и опустилась в пену, как в мороженое. Расфокусировала глаза и уставилась на свечу, а затем их закрыла. Привычное пятно сине-фиолетового цвета с золотым ободком возникло перед её внутренним взором. Вспомнились старые стихи, и она попробовала их прошептать, словно на ухо любимому:

Когда за плечами сгущается тьма,
И в воздухе чудиться страх,
Ты, чтоб не сойти от предчувствий с ума,
Подумай о ярких кострах.
И пыльный подсвечник достань и зажги
Огарок, оплывший свечи,
Пока не сгорит до конца, подожди,
Смотри на него и молчи.
И светлые мысли родятся тогда,
Как дети приходят на свет,
А страхи уходят, легко в никуда,
Поскольку для них места нет.
Когда на огонь я подолгу смотрю,
Я вижу там огненный танец,
Рождение звезд и, представьте, зарю,
И солнечный протуберанец.
Поверь мне, а с солнца особенный спрос
Смотри очень долго на свет,
Увидишь ты суть, и на главный вопрос
Ты верный услышишь ответ.

«Какой же у меня вопрос?», – Яна приоткрыла веки, свет свечи ослепил её отдохнувшие глаза, вызвав слёзы, она вышла из ванны, закутавшись простынью, в доме было темно и тихо. Настя уже уснула. Женщина подошла к окну, отдёрнула тюль и посмотрела на луну, которая зависла в небе большим голубым апельсином, освещая проталины. «Полнолуние» – подумала Яна, а   слова-предчувствия, слова нового стихотворения уже  просились на бумагу. И она не стала сопротивляться:

Ты ходишь кругами вокруг,
как раненый зверь.
Меняешь друзей и подруг,
устав от потерь.

Ты знаешь, а лунный свет
дарит порой покой.
Ты душу свою, мой совет
луне приоткрой.

Серебряный луч поймаешь её,
и вспыхнешь опять.
Тогда, и узнаешь имя моё,
а я буду ждать…
И страх, и печаль, и память обид
растают как дым.
Пусть лунное сердце за нас поболит,
мой Пилигрим.

И вот, когда имя моё прошептать
захочешь в ночи,
я стану, мой милый, тебе доверять
от сердца ключи».

А наутро её чуть свет разбудил Родион. Он принёс ей подарок, а по сути его страшно мучил вопрос, с кем Яна отмечала женский праздник. Подарок был прикольный – желтая футболка, на которую он нанёс два изображения. Спереди – большое красное сердце, а сзади –  логотип журнала «Плейбой» – кролик.  Заработал его новый станок. Освоил, наконец-то, Родион тампопечать. А ещё он принёс стихи:

«Что же  мы так друг друга?
Это, видимо, от испуга.
Это, видимо, от печали,
Что не к тем берегам причалили,
Что не ту засеваем землю,
От того и чужих не приемлем,
Оттого незнакомое слово
Обжигает расплавленным оловом
Обожженная глина крепчает,
А душа почему-то мельчает,
А душа почему-то немеет.
И чело всё темней и темнее.
И рука кулаком венчается.
От досады, что всё кончается.
Всё кончается в замкнутой круга:
Что же мы так друг друга».

В любом случае…

Люди часто бывают безосновательны, нелогичны и эгоистичны.
В любом случае, прощайте их.
Если ты добр, люди могут обвинить тебя в эгоизме и скрытых намерениях.
В любом случае, оставайся добрым.
Если ты успешен, ты завоюешь не настоящих друзей и настоящих врагов.
В любом случае, будь успешным.
То, что ты строил годами, кто-то может разрушить за одну ночь.
В любом случае продолжай строить.
Если ты обрёл покой и счастье, они могут завидовать тебе.
В любом случае, будь счастливым.
То хорошее, что ты делаешь сегодня, скорее всего завтра забудется людьми.
В любом случае, твори добро.
Отдавай миру всё лучшее, что у тебя есть и этого будет всегда недостаточно.
В любом случае, отдавай миру всё лучшее, что имеешь.
И, в конечном счёте, ты поймешь, что все это происходило между тобой и Богом.
И никогда это не были отношения между тобой и тобой.
Эти строки принадлежат Матери Терезе.
 
Стихи Яне понравились, только Матерью Терезой Яна быть для Роди не собиралась, и  его приход ей был в высшей степени неприятен. Она даже вся напрягалась в его присутствии, чувство опасности, вот что она ощущала. И подарков его она больше не хотела. Приняла, только чтобы не раздражать мужчину. Выглядел Родя неважно.

Звено 8. МУЗЫКА РЕЙКИ

Настя бежала по улице, стараясь выбирать сухие места, чтобы не испачкать свои лакированные сапожки. Мама дала ей поручение отнести заказ и передать клиентке новый каталог. Перед этим девчушка долго крутилась перед зеркалом, наряжалась, собиралась и,  естественно, опоздала. Магазин уже был закрыт на обед, так, что зря бежала. Возвращаться домой было глупо, и она решила зайти к Малике. Та усадила её пить вкусный чай с молоком, который она, в отличие от Насти, заваривала замечательно. К  чаю были поданы баурсаки, сметана и домашнее сливочное солёное масло. За разговором время пролетело незаметно.
–  Не дождусь, когда эту школу закончу, хорошо, что весенние каникулы начались, – Настя, как и все девчонки её возраста, страстно мечтала стать взрослой и самостоятельной.
– Да, хоть высплюсь по-человечески, – у Малики были свои мысли, ей учиться нравилось. Она уже сейчас была настроена на длительное обучение. Впереди ещё четыре школьных года, а затем пять лет в институте.
– Знаешь, мама мне путёвку на второй сезон в летний лагерь заказала, а  ты поедешь?
–  Настя, у меня  же аллергия, мне нельзя.
– Жаль, а я так рада, что прошлым летом отдыхала, мне очень понравилось. У нас там каждый день дискотека была. Нарядами обменивались, косметикой. Здорово! У меня там парень был. Почти у всех девчонок были парни.
– Да, помню, ты рассказывала, давай я лучше покажу тебе, что я из бисера сплела, – Малика достала из деревянной шкатулки колье, сплетённое из черного бисера. Узор был сложным и прихотливым.
–  Покажи, – Настя протянула руку и осторожно взяла изделие, – долго плела?
–  Не-а, три дня, вернее три вечера.
–  Красиво-о-о... А я  ожерелье из голубого бисера делаю. Скоро в нём приду.
_______

Яна сидела в своей мастерской, понуро перебирая документы. Заказов всё не было, а налоги платить надо,  да и аренду помещения – тоже, всё это угнетало. Сделав несколько звонков клиентам, Яна нервно бросила карандаш и встала. «Надо пройтись, под лежачий камень вода не течёт». Захватив немного визиток, она вышла на улицу с благой целью:  обеспечить свою фирму работой, то бишь заказом на наружную рекламу.
Погода была пасмурная, безрадостная, и Яна, зябко  поёжившись, направилась вдоль по проспекту в сторону новостроек.
–  Привет, Яна!
– Здорово, Кассандра! Ты куда летишь, такая вдохновенная?
–  На занятие.
–  Какое? Где ты учишься?
–  Пошли со мной и узнаешь. Не пожалеешь!
Как потом выяснилось, занятия проходили в школе «Медиум», в той самой, где раньше занималась Яна. Информация по самопознанию и целительству   сейчас Яне были очень кстати. Она давно увлекалась эзотерикой. Книги приходили к ней сами и каждая в своё время, начала она с «Анастасии», следом взялась за Костаньеду, прочла она и «Путь дурака», все семь томов, стараясь не замечать гротескную скабрезность и пошлость автора, выискивала практики, которых было много. Читала и других авторов, всегда при  этом конспектируя самое ценное. И теперь у неё было уже три толстенных общих тетради важной для неё информации.
А в том, что Кассандра привела её на занятия, Яна увидела знак, и была благодарна. Тема для неё была новая: «Рейки». Увиденное и услышанное настолько потрясло женщину, что она после занятий на работу уже не вернулась, а по приходу домой села сразу к компьютеру, включила свою любимую мелодию «Рага дождя», открыла новый документ, и строчка за строчкой у неё получилось эссе или гимн, в котором она описала своё  состояние:

Флейта моей души уже не плачет
по утраченной чистоте…
Рага дождя звучит в моём сердце,
Омывая его…
Сладкая грусть баюкает мой разум,
Обещая умиротворение …
Кто ищет, тот найдёт. Закрываю глаза
и нахожу покой в созерцании тишины,
Полыхание майских ирисов
Напоминает мне мой внутренний свет,
Который всегда во мне пульсирует
фиолетом выплывая из золотого,
Перетекая через лазурь в ультрамарин.
Я развожу обнажённые руки
И глубоко вдыхаю.
Просто дышу и жду…
И в то же мгновение во мне оживает шмель,
Шмель моего детства из спичечного коробка.
Моё тело – это коробок, а я – это шмель,
Которого в этот коробок втиснули
и закрыли наглухо чьи-то лукавые руки…
может мои…
шмель во мне совсем распоясался,
вибрации от его жужжания
проявляются мурашками на поверхности кожи.
Невидимый нисходящий поток
Охватывает всю мою сущность
И поднимает в высь,
От этого мёрзнут уши…
все волосы и волоски
Моего тела натянуты, словно стропы
Я становлюсь лёгкой и начинаю звучать
В унисон песне шмеля…
Это Сила. Она всегда была со мной,
А вчера я узнала, что у неё есть имя.
Зовут её просто – энергия жизни
Рейки. Звучит, как имя возлюбленного,
Коротко, ёмко и надёжно…
Игры с ним давно радовали меня,
А теперь я знаю его имя
И могу звать его к себе и понимаю,
Что вот сейчас
Стоит мне развести обнажённые руки,
как будто обнимаю небо
и во мне снова проснётся шмель
и я воспарю,
наслаждаясь ароматом ирисов,
и полыханием фиолета.
Покой, тишина,
Нирвана.
Не мешайте,
во мне звучит музыка Рейки…

Яна достала свою тетрадь с практиками и переписала туда творение. «Надо будет прочитать на следующем занятии»,  – решила она. И ещё, она решила пригласить на эти занятия своего нового знакомого Костю. Из разговоров с ним, Яна поняла, что он знающий. «Да, пусть его наши дамы послушают, ему же аудитория, как никому другому,  нужна», – решила она.
Неделя пролетела незаметно. После занятий было назначено торжество. Одна из учениц школы «Медиум», та самая Кассандра, приняла крещение, присоединилась к православному Эгрегору. Для Сандры этот день был очень важным, потому что её решение принять православие было осознанным. На занятия в школу самопознания она пришла сразу после церкви. Здесь её шаг приветствовался, и все были за неё рады. Два часа теории, два часа практики. Вопросы, ответы, время пролетело, как одно мгновение. После этого было чаепитие.
Стол накрыли на полу на льняной скатерти. Финики, сушёный инжир, курага, изюм, орехи и свежие фрукты. Чай пили особый из алтайских трав, ароматный и терпкий. Каждый взял кружку с чаем в руки и, глядя на содержимое, по знаку Учителя, загадал самое сокровенное желание, затем кружки передавали по кругу, и каждый продолжал, глядя на чай загадывать своё желание для всё новых и новых кружек. Когда ритуал подошёл к концу, и к каждому вернулась его кружка, то чай был уже не просто чаем, а эликсиром большой силы. Жидкость собрала в себя всю информацию. Такой безмолвный тост приносил виновнику торжества, да и участникам такое благо, что сердца раскрывались и расцветали, словно диковинные цветы.
Каждый  заранее приготовил для неё небольшой подарок или сувенир. Костя приподнёс ей свой диск с песнями. Все сувениры положили на поднос. Учитель включил  специальную музыку. В музыкальной композиции скрипка и свирель, журчание воды и трель соловья слились в гармоничную мелодию, вызывая слёзы умиления и любви. «Музыка анахаты», так она называлась. Учитель вручил этот поднос виновнице торжества. Каждый по очереди подходил к женщине и, одной рукой приобняв её,  а другую, возложив на поднос, желал ей всех благ. Каждый находил для неё свои особенные слова, здесь были и пожелания здоровья, и долголетия, и любви и достатка, а самое главное – счастья.
– А теперь, как вы сами понимаете, каждый их ваших сувениров стал для Сандры талисманом и оберегом.
Кассандра была счастлива. Она молчала, за неё отвечали её сияющие  глаза.
А потом Яна прочла своё творение, вещь понравилась. Учитель одобрил и поблагодарил Яну. Следом Костя для всех исполнил несколько песен под гитару. Женщины слушали его, словно заворожённые. Разошлись с занятий в тот день позже обычного.

Звено 9.   ДЕНИСКА

Диск, который Костя подарил Сандре, произвёл взрыв в её  рыжекудрой башке. Она слушала его песни днём и ночью. Смысл песен и исполнение смущал её и восхищал.  Она стала  Костиной фанаткой. Яна диска не слышала, и восторгов подруги пока не разделяла. Она занималась стихами Кассандры, стараясь успеть набить в компьютер все тексты. Была у них идея подарить эти тексты  лектору из Ашрама, на следующем семинаре, чтобы попали стихи Кассандры в Ашрам. И ещё пришла информация о фестивале Орфиков, который должен был состояться в июле  в России. Подробности пока не узнавали, но к фестивалю Кассандра готовилась. Её стихи все были с эзотерической подложкой, они в этот фестиваль вписались бы.
Костю тоже подключили к подготовке. Расчёт был простой – если свой диск записал сам, значит и им поможет. Костя и помогал. В Янин компьютер программу вставил специальную, чтобы можно было записывать голос. И возможности были у этой программы наложением под этот голос музыку подобрать. И свой диск он Яне тоже подарил, поэтому услышала она его песни, и тексты он ей свои сам набил, специальный файл для этого создали – Константин Кручин.
Пока работали над диском все так сдружились, просто не разлей-вода. Яна так ждала прихода Кости, что её мало, что другое волновало. Кассандра тоже вся в азарте была.
Первого апреля, в день смеха Яна пригласила и Костю и Кассандру к себе домой. Сидели  за маленьким квадратным столиком при свечах. Слушали песни и стихи, пили пиво. Костя жаловался, на  своё здоровье. Позвонок у него в грудном отделе, как-то сместился. От этого болели мышцы, и он чувствовал себя скованно.
Яна и сама могла бы сделать ему массаж, но прикоснуться к парню почему-то не могла. Табу!
– Кассандра! Костя тебе такую помощь оказывает, с  твоим диском, а ты ведь массажист со стажем – полечи парня!
– Легко! – Кассандра вскочила с готовностью, где здесь его можно положить?
– Раздеваться надо? – Костя потянул с себя свитер.
–  Естественно, до пояса!
–  А может, вообще всё снять? – сказал парень, обнажая торс, – шутка была горячей. На его груди, на массивной цепочке висел медальон в виде серебряного светила. Лучи были извивистыми и острыми
–  Ой,  какой красивый кулон! – Сандра бережно взяла в руки талисман, она понимала толк в этих вещах.
–  Брат подарил. Я его никогда не снимаю.
–  А у меня тоже есть талисман, – Яна достала свой оберег в виде  каменного почти чёрного полупрозрачного шара из кошачьего глаза, – моя Лилит.
Яна сразу дважды нарушила правила – показала свой талисман посторонним, и назвала тайное имя камня.
– Это твой талисман? Какой красивый и таинственный, – при свечах камень действительно, казался таковым, – Костя непроизвольно протянул руки за камнем, при этом бросив вопрошающий взгляд на Яну. Он знал, что чужие талисманы, такого рода в руки брать нельзя.
В тот момент, когда шар мягко перекатился из Яниных в его руки, в мягком сумраке прямо за спиной парня, раздался грохот! Все, кто сидел за столом, подскочили, и ахнули. Сандра взвизгнула и запрыгнула на бедную Настю,  обхватив ту за шею и поджав ноги. Грациозный бросок изрядно намял девчонке бока.
–  А что это только что было?
–  Ничего себе! Говорят, что свой талисман нельзя давать в руки никому, и имя его нельзя называть! Это мне предупреждение! – Яна забрала шар у Константина.
– Кошка шахматы уронила. По полкам ей приспичило лазить, –  Яна переводила взгляд с шахматной фигурки, которая до сих пор каталась на полу на кошку, застывшую чёрной статуэткой. И изумрудные кошачьи глаза, казались в полумраке зелёными лампочками, которые будто сигналили: –  «Осторожно, опасность!» – и наводили тихий ужас. Все долго ещё были взбудоражены, поэтому о массаже вспомнили не сразу.
______

Лечила Кассандра Костю в другой комнате, на ковре. И тоже при свечах. И музыку анахаты включила, расслабляющую. После массажа, пришлось парню искать свежую сухую футболку. Его была вся сырая – в испарине, так как парню действительно не моглось. Вот ту футболку, что Родя подарил Яне на 8 марта, она и протянула Косте.  Футболка была ненадёванная, и Костя с удовольствием в неё облачился.
–  Кстати, мне эту футболку Родион подарил на 8 марта.
–  А я свой подарок так никому и не подарил, сам даже не знаю почему, – Костя взглянул Яне прямо в глаза и продолжил, – просто не захотел в тот день из дома выходить. Так с сынишкой и провозился.
–  И я одна дома просидела, нам надо было вместе этот праздник провести, – вдруг ответила она ему таким же взглядом. «Ничего себе авансы мы друг другу выдаём», – подумала женщина, – «смешно же, он на двадцать лет меня моложе!»
–  Костя, а почему –  СОТИС*? – спросила Кассандра, лукаво улыбаясь.
*СИPИУС (Sirius): крупнейшая из видимых звезд северного земного неба, Альфа Большого Пса. У египтян - Сотис
–  Как-как, недослышала Яна – СОСТИС?
– Сотис это древнеегипетское название звезды Сириус, – ответил Костя, а на Яну глянул так, что та поёжилась от его взгляда, почувствовала укор и поторопилась оправдаться.
– Ну, автора Рулона же Состис звали, ты же читал «Путь дурака» Сотилиана Секориского?
–  Слышал, но не читал.
– Я тебе дам, у меня электронная версия – все его 7 томов. Поприкалываешься.  Фактически эта книга является уникальным учебником по психологии,  не хуже Карнеги, Бендлера и Гроффа. Только написана она самым вульгарным языком. И секс там на каждой странице и маты, так что книга только для истинно ищущих. Многие случайные читатели бросали читать её на третьей главе и отсеивались. А, если отбросить весь этот мусор, то книга напичкана практиками и ЗНАНИЕМ, как никакая другая.
–  Надо почитать.
–  Более того, мне кажется, что Рулон затрагивает самые глубокие истины буддизма, и сам лично достиг высочайшей реализации. И всё благодаря тому, что его кто-нибудь да тиранил. А мне кажется, что в России нет необходимости искать мелких тиранов, читал же ты у Карлоса о тиранах и тиранчиках?
–  Читал, конечно. А что их искать. В России в каждой семье свой тиран есть. Мой шеф – мой тиран, и даже не мелкий.

Яна подарила новому другу свою пятую книгу стихов «Двулунная соната» с надписью «Неподражаемому Сотису от восторженной авторицы».
–  У меня  теперь остался только один экземпляр – последний.
–  А можно я тебе на нём свой автограф поставлю? Пока у меня своей книги нет. И твой последний экземпляр при тебе останется. Мне потом подаришь, когда новая книга выйдет.
 Они давно и как-то незаметно перешли на ты.
–  Можно. Это даже будет очень оригинально.
И он подписал Яне её же книгу на английском языке: «For Tatiana, Not rejected by the. Sotis», что тут же и перевели всей компанией – «Не отверженная Сотисом». Шутка понравилась только Яне и самому Косте. Кассандре она не понравилась. Она засобиралась домой, и ушла, не дождавшись провожатого. Костя всё не уходил.
 Он спел песню на английском языке: «АWEY». По просьбе Яны, даже сказал ей подстрочный перевод, переводчиком  он был хорошим. В песне говорилось о том, как отношения могут быть навязчиво невыносимы. Припев песни звучал почти истерически: «Уйди, исчезни!!!!»
–  Как  мне понятны эти чувства. А почему не на русском языке?
– На русском это звучало бы очень грубо. Даже кощунственно, поэтому я написал на английском.
Вскоре он сказал Яне:
–  Хочу ещё пива, ты не против ещё по пивку? Можно я схожу в магазин, оно закончилось.
–  Замечательно, я даже мечтаю подышать свежим воздухом, пойду с тобой.
–  Я с вами! – из спальни высунулась взъерошенная Настя, у меня ведь каникулы, и спать не хочется!?
– Пошли! – Яна строгостью не отличалась. Главное девчонка на глазах.
Костя накинул куртку прямо на футболку, свитер решил не одевать, обулся и просто сказал:
–  Готов!

Шёл второй час ночи. Костя поднялся на высокое крыльцо ночного магазина и постучал в железное оконце. Яна стояла внизу и вдруг подумала, –  «вот так и мы с Родей иногда сюда приходили. И я также его ждала».
– Кириешки  будете или рыбу? – радостный и бодрый голос Кости оторвал её от воспоминаний.
–  Кириешки с запахом сыра, я их люблю, – ответила она и повернулась, потому что услышала дыхание.  Повернулась и встретилась глазами с Родей. Он подошёл так тихо, что слышал весь их диалог. А когда Костя повернулся, то увидел  на парне и  футболку, свой подарок  на груди другого мужчины. Очень молодого  и привлекательного мужчины….
Костя же ничего такого не заметил и даже не напрягся, хотя знал, кем Родион приходился Яне. Он просто протянул руку Родиону, и они поздоровались. И даже перекинулись несколькими фразами. Яна пришла в себя и спросила Родю:
–  Ты тут в нашем районе, какими судьбами?
–  А мы с Бегетовым пиво пьём, праздник ведь.
–  Ну, мы пошли, пока, – в голове у Яны мысли летали, словно летучие мыши, после выстрела. «Он всегда меня ревновал, всё выискивал соперника. И надо же, какую картину ему НЕБО показало. Как по заказу. Всё, чего он ждал. И даже сверх того. Особенно с футболкой выразительно получилось. Теперь я  в его глазах самая подлая баба на свете. Зато, наверное, успокоится и отстанет.
А, всё, что не делается, всё к лучшему… Значит, он ТАКОЕ заслужил. Аминь».

Домой Яна бежала на третьей скорости. Прогулка на свежем воздухе плавно перешла в пробежку. Помнила, как Родион как-то сцепился с Кириллом. Драки она не хотела.
–  Чего ты так мчишься?
–  Жаль, что я не живу в мегаполисе.
–  Почему?
–  А почему ты написал «АWEY»?
–  А… Понял…
Дома она даже сидеть не могла спиной к двери, всё ждала, что эта дверь начнёт грохотать от ударов неистового Родиона. Ведь так было не раз, и такое из памяти вытравить трудно. И поэтому она встала и плотнее задёрнула шторы. А потом пересела на диван к Косте поближе, лицом к двери.
Пиво за разговорами между тем снова закончилось. Светало, Настя давно ушла в спальню и уснула, а Костя больше не пел. Усталость сказывалась, и он просто лёг на диван и прикрыл глаза. Яна подумала, подумала и тоже легла, прямо ему под мышку. Да ещё и у стены. Так ей захотелось почувствовать защищённость. Ласки ей пока не хотелось. Тело её ещё спало.
–  Я сам никогда не трону женщину, даже если вижу, что она готова, – вдруг произнёс Костя.
– Та же фигня, произнесла  Яна, и добавила, – тем более что далеко не готова.
–  Прости, если что...
–  Меня интересует твоё творческое начало, а не твоё мужское кончало – и гордая этим скабрезным каламбуром отвернулась к стене.
И они уснули. Почти друзьями.

Звено 10. ЛЕЧЕНИЕ РАДОСТЬЮ

Весна вступала в свои права. Снег растаял и испарился. Появившиеся вдруг невесть откуда толи вороны, толи грачи, каркали, сидя на деревьях. Воробьи копошились на тротуарах, весело чирикая и склёвывая прошлогодние семечки. Запах оттаявшей земли приятно обволакивал и дурманил голову. Дышалось легко и свободно. Яна бодро шагала по улице в новой шляпке. Лёгкий шифоновый шарфик жёлтого цвета лихо развевался за её спиной, оставляя за собой чудный аромат новых духов. Женщина чувствовала себя красивой и элегантной. Это придавало ей внутренней силы  и ещё больше шарма. Вот такую, с сияющими глазами и встретила её Сауле, давняя её приятельница ещё по эмвей-бизнесу:
– Яна, привет! Куда летишь такая красивая?
– В магазин, пару DVD-дисков хочу прикупить, кое-что из музыки переписать надо. А ты куда направилась?
–  Так, дела… Слушай, ты уже обедала?
–  Нет, пока…
–  Давай, зайдём в шашлычку, поговорим, поедим!
– Легко!
Шашлык, по мнению Яны  самое не опасное для здоровья мясо. В этом кафе его готовили отменно, особенно хороша была приправа, такую  с ароматом киндзы  делали только здесь. Из-за особенно вкусных шашлыков они с Сауле частенько обедали в этом кафе, стараясь не обращать внимания на посетителей и на клубы сигаретного дыма.  И сегодня беседовали  они о многом, о городских новостях, в частности о том, что Оля с Лёшей вышли на директорский уровень. Такая информация сломила лёд сомнения и сопротивления. Яна давно работала с Сауле, объясняя выгоды бизнеса,  показывая на примерах возможности Орифлейма. Вдруг Сауле сказала:
–  Пока на территории Казахстана не будет официального центра в эмвей-бизнесе, уж очень поставки сложные, я, пожалуй, поработаю в «Орифлейме».
–  А я тебе о чём?
Так и решили, и, наконец-то, Сауле  подписала контракт. Стало у Яны на одного дистрибьютора больше. А у Сауле, вместе с её многочисленной роднёй, появился шанс стать преуспевающей леди в этой, а не в следующей жизни. Дальше разговор пошёл, как говорится, о личном.
– Знаешь, Яна, я ведь тебя не просто так позвала, проблема у меня. Я, пожалуй, закурю.
– Ты куришь?
– Теперь да…
 Личная жизнь Сауле трещала по всем швам. Еркен, с которым она встречалась последние три года, в феврале уехал в Астану. Якобы, работу ему там предложили. А  на самом деле ему родители сосватали невесту с квартирой, да ещё и с бизнесом. Была у той своя нотариальная контора. Офис, в престижном районе, иномарка, всё  чин по чину. И невеста-то молодая, тридцати нет, откуда у неё всё это? Но, столичные штучки знают, откуда деньги добыть, или спонсоров. И Сауле догадывалась, откуда те деньги, только не докажешь.  Информацию она получила от снохи, что жила в столице. А та из первых рук – соседкой невесты оказалась. Еркен не долго сомневался, да и работу ему там, действительно, нашли, то есть пристроили.
Сауле неделю ходила темнее  тучи, от стыда и горя чуть руки на себя не  наложила, только одно её остановило. Маленькая дочь, красавица её ненаглядная. Говорят же, что беда одна не ходит. Какой шайтан её дёрнул позвонить своей однокласснице Гульнур, да с тоски чего только не сделаешь. Ведь Гульнур  прекрасно знала Еркена, они часто тусовались вместе. Нет, втроём они в ресторан не ходили, только у Гульнур всегда новый кавалер был, в отличие от Сауле. На новость Гульнур сказала тогда:
–  Нет, не поверю, у вас такие красивые отношения были, не может быть! Сейчас приеду! Зарёванную Сауле, Гульнур с ходу загнала в душ, сама феном уложила причёску и сделала макияж. Решено было депрессию лечить радостью. Местом ожидаемой радости выбрали «Калиостро». На робкое сопротивление ведомой, типа, а средств то  на «радость» нет, заверила подругу, что платить будет сама.
–  И  представляешь, –  Сауле потянулась вздрагивающей  сигаретой к пепельнице и подняла на Яну измученные глаза, –  чего я там натерпелась?
–  Рассказывай дальше, –  прошептала заинтригованная  Яна, почему-то  севшим голосом.
– А что дальше, у меня ни гроша, а Гульнур посадила меня за столик, сама же направилась к стойке. Да там и застряла. Я меню изучала, минут тридцать, не поверишь? Смотрю, а моя Гульнур себе шампанское заказала, сидит на высоком стульчике и шоколад жуёт.  Причём на меня пристально смотрит и улыбается. Я в недоумении, дура дурой сижу, моргаю, соображаю, что же делать? За соседним столиком  мужики  меня уже всю глазами облапали. Тут до меня доходит, что они обо мне думают и на кого я тут похожа. И макияж на мне соответственный, Гульнур постаралась, знала, что делала.
Мужики активизировались. Один, самый предприимчивый, даже подмигнул. Так сразу стало гнусно на душе, а тут официант пристал:
– Что будете заказывать?
 Я не выдержала, слёзы-то с краю. За радостью пришла, называется! Поняла, что «подруга» просто глумится надо мной. Схватила свою сумочку и к ней, вопросов задавать не стала, просто говорю: « Я ухожу». А та нагло так:
– Уже? С кем?
У меня дар речи пропал, молча ходу оттуда. В раздевалке очередное унижение, пальто не отдают. Просят чек  какой-то предъявить от официанта. Я на срыве, но пришлось возвращаться в  зал, искать официанта. Нашла, на свою голову, он при гардеробщике меня вообще оскорбил,  типа: «Не твой день, тётка!» Какая  ему я тётка? Отпустили. Не помню, как я по улице бежала. Глубокая ночь, в ресторан то мы после одиннадцати поехали, морозяка – ресницы, аж смерзаются! Переться мне на 9 квартал, сама соображаешь. Бреду, никакая. Убитая. Устала я от предательства. Иду и вою, как волчица. Сама не понимаю, за что мне такое? Думаешь, это всё? Нет… Останавливается машина, выходят два амбала. Начинают приставать. Я огляделась, рядом ночной магазинчик. Там и спаслась. У продавщицы часы в залог оставила, денег на такси заняла. Продавщица девчонка молоденькая, хорошая такая попалась, машину сама мне вызвала. О-О-О! Погуляла! Как тебе Гульнур?
– У меня срыв крыши! Где ты эту Гульнур откопала, сокровище такое? Месторождение укажи, десятой дорогой буду обходить.
–  Из Карсакпая. Постой, не поняла, а ты о чём?
–  Да шутю,  я так! Ты с ней потом общалась?
–  Да, она мне звонит на следующий день, как ни в чём не бывало! Я такой «подруженьке» сразу сказала, где я её вижу и в каких тапочках. И знаешь, что она мне ответила?
– Что?
– Да то, типа она это из лучших побуждений сделала, а то я, видите ли, сама скромная слишком, так и буду сидеть страдать. Это она мне судьбу хотела устроить. А меня трясёт до сих пор, как вспомню эту её улыбку,  – на глазах  Сауле опять навернулись слёзы.
– Только не плачь, лучше разозлись. Знаешь, когда я обижена на кого-то, стараюсь рассердиться. Силы прибавляется. Если бы я себя жалела, да плакала, где бы я сейчас была? Нет, слёзы это роскошь! Береги их.
Расстались они опечаленные, каждая пошла по своим делам. И вот идёт Яна по улице. Также светит солнце, так же чирикают и копошатся воробьи, также развевается жёлтый шарфик, только глаза потухли. Идёт она потихоньку, размышляет о превратностях жизни, и как, обычно в такие грустные минуты, рождается у неё в голове первая строка: «Не надо плакать, лучше разозлись…». Всё, теперь Яне срочно нужен чистый лист бумаги и острый карандаш. Стихотворение стучится, просится в мир. Первое, что она сделала, по приходу домой, это отпустила его. Живи!
 
Не надо плакать, лучше разозлись,
От слез слабеют, злость прибавит силы.
Обидел кто, либо предал твой  милый.
Ты просто улыбнись и отвернись.
Ты лучше разозлись, не надо слез.
Не жалуйся, и не ищи опоры,
Печаль свою забудешь очень скоро,
Растает боль, как дым от папирос.
Нет ничего проворнее беды
Не убежать порой не увильнуть
Ты, бережно не поднимая муть,
Из верных рук испей тогда воды.
И вытри слезы, горе не беда.
Забудь свои обиды и печали.
Ты в тишине подумай о начале,
О том, какою ты была тогда.
И всех, кто обижал тебя, прости,
Прости самой  себе свои ошибки,
Ведь мир такой изменчивый и зыбкий,
Как лунный свет в девчоночьей горсти.


Звено 11.   КАССАНДРА ИЛИ ХВОСТ СЕЛЁДКИ

–  Сандра, постой! – Костя выскочил из Яниного офиса, догнал женщину и спросил:
– Как насчёт массажа?
–  Да, Костя, сегодня вечером, как обычно у Яны.
–  А, можно, не у Яны, где-нибудь на другой территории?
Сандра сообразила быстро, ключи от квартиры, где шли занятия школы познания, как раз были у неё на руках.
–  Ладно, через час приходи  в квартиру, где мы семинары проводим, я буду там тебя ждать.
–  Приду, –  Константин многозначительно глянул и одарил даму улыбкой.
«Надо бежать домой, – Сандра ускорилась и  решила время на магазины не тратить. Дома, после душа, она достала свой самый лучший и самый дорогой комплект белья голубого цвета. Ей, рыжей от природы, этот цвет  подходил больше всего. Он выгодно подчёркивал белую кожу, и оттенял её глаза. Подкрасившись, Сандра, достала ароматическое масло «Опиум», его запах был просто мистическим. Этим маслом она капнула на мизинец и пометила точки на запястьях, за ушами и в ложбинке между ключиц, в районе вишудха-чакры. После этого Сандра встала против зеркала и критически окинула себя взглядом. «Хороша, просто королева!» – довольно провела ладонями по стройным бёдрам, тряхнула рыжей гривой, поправила бретельку и оделась.
Костя появился вовремя. Он принёс с собой пива.
– Пиво только после массажа! – Сандра включила диск с «релакси», зажгла благовония, и встала в позу  для пропевания мантр:
– НАМАСТЭ ХАРИ ХАРА ОМ РАМ*, – несколько раз пропела  она низким, вибрирующим голосом,  а затем развела руки в стороны, вступая в  поток.

В комнате было тепло. Костя в одних плавках, лёг пузом на коврик и зажмурился от предвкушения. Сандра разделась, оставшись в своём голубом комлекте, достала массажное масло с ароматом ванили и приступила к процедуре. Начала она с ног, а вернее с пальцев ног, проминая каждый из них, чем моментально довела пациента до кондиции. Когда массажистка дошла до его поясницы густо поросшей тёмной шерстью, массаж стал не актуален. Костя вдруг перевернулся с живота на спину и сел. Сандра от неожиданности вскочила и оказалась в тисках его дерзких рук. Он держал её за бёдра, словно драгоценную чашу с вином и тянулся губами к её лону. Голубое бикини ему вовсе не мешало. Первый его поцелуй был очень интимным и очень долгим. Продолжая держать её за бёдра, он стал медленно опускаться на спину.  Опуская женщину на вздрагивающую плоть, проникая внутрь неё всем своим естеством, он неотрывно смотрел ей в глаза. Сандра глаз не отводила, она умела обмениваться энергией, она была в этом мастер. Женщина была готова и отдалась нахлынувшей чувственной волне, парила и почти добралась до самого пика, но полёт неожиданно прервался. Накал оказался слишком высоким для Кости. «Не долетели…», –  раздосадованная Сандра метнулась в ванную комнату – гигиена и безопасность, прежде всего!
Вернулась она быстро.
– Пиво будешь? – Константин, протянул женщине открытую бутылку пива, из другой бутылки он уже прилично отпил.

НАМАСТЭ ХАРИ ХАРА ОМ РАМ* — мантра приветствия Божественной силы в ее активной и пассивной ипостаси.
– Буду! – Сандра наклонилась над лежавшим мужчиной и потянулась к бутылке губами, – «Напои меня!»
Пить из его рук было не очень удобно, перехватив бутылку руками, она предложила:
– А, давай выпьем на брудершафт? – так и несостоявшийся поцелуй навёл её на эту мысль. А ещё ей хотелось продолжения. Она жаждала реванша.
–  Давай!
– Поцелуй получился довольно  неказистый, его солоноватый язык коснулся её нёба, прошёлся по губам и словно спрятался. Она опять не успела…
–  Мне пора идти, извини, –  Костя встал и быстро натянул джинсы.
«Так, значит, продолжения не будет!» – Сандра тоже оделась.
–  Здесь можно курить?
–  Пошли, на кухне покурим.

Вызов по сотовому телефону прервал их содержательную беседу на мистические темы. Кассандре звонила Яна:
– Сандра, ты где? Я же жду тебя! Ты обещала из дома селёдки принести…
– Яночка, я дома, сейчас принесу!

На прощанье Костя её не поцеловал. Просто сказал:
–  До встречи, я убегаю, у меня куча дел. «Боже, чего она такого съела, изо рта пахнет как у хищника», – так невкусно подытожил свою очередную победу Константин Кручин. Он даже не подозревал, что химия тела сыграла с ними злую шутку. Просто  Кассандра была не его женщиной.

«Яне рассказывать ничего нельзя», – решила Сандра, направляясь к Яне домой. Выйдя на бульвар, она  завернула в магазин за селёдкой.
Разбежаться у них не получилось. Каждый из них устремился к Яне домой. И каждый в этом признаваться не хотел.  Идти врозь в одну сторону стало неудобно, и Костя завернул к своему дому. Кассандра  продолжила путь одна.


Звено 12. ПРОЦЕСС ВЫШЕЛ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ

Так ЭТО и случилось. Завелась между подругами фальшь. А на враньё у Яны чутьё. По селёдке Яна тогда всё и поняла. Упакована селёдка была по-магазинному. А ведь Кассандра из дома её обещала принести.
Диск для Кассандры был готов. Его размножили и сделали презентацию в школе «Медиум». Диск слушателям школы понравился, и его покупали. Цену определили по маятнику. Полторы тысячи тенге. Это дешевле дисков с медитативной музыкой, что продавали на семинарах.
Кассандра стала готовить материал для второго диска, и Яна была  непротив.  Но второй диск так и не вышел.  Потому, что такая муть поднялась в их маленьком мирке, сделав его неуютным и напряжённым. Поломалась у Яны вся дружба с Кассандрой.  А проявилась вся эта шняга очень даже банально. На очередной тусовке, куда был приглашён и друг Кости Герман-ударник, стала Кассандра прилюдно к Косте льнуть, да в глаза заглядывать. В компании сразу все напряглись. Но женщину это не остановило. Она пересела поближе к парню и приклонила голову ему на плечо. Яна не знала даже, как и реагировать. Решила не мудрствовать лукаво, просто попросила Кассандру  пересесть на прежнее место. Ответом был презрительный взгляд Дамы сквозь ресницы, да так свысока, что хозяйка опешила, а Инна выразительно поморгала Яне. Костя сидел растерянный, шепнул только хозяйке на ухо:
–  Валить мне пора, похоже, пока не поздно…
–  Если так девушки будут на тебя Костя реагировать, то я их просто больше приглашать не буду, – вроде бы в шутку сказала Яна, специально акцентируя на слове «девушки».
– А мы сами будем приходить! – торжественно заявила на это Кассандра, – когда дело касалось мужиков из неё просто пёрла стерва.
–  Э!-э! Процес-с-с выш-ш-шел из-под контроля, –  протянула Яна шипящим голосом.
На этом вечеринка закончилась. Все гости одновременно ушли  и Яна осталась одна.

Телефон зазвонил через пол часа. Это был  Константин.
–  Яна, извини, что так получилось. Я сам не рад.
–  А уж я то, как не рада…
–  Слушай, а ты можешь отбой дать, типа я завязал к тебе заходить?
– И что?
У Яны упало сердце. Она испугалась, что вот так нелепо лишиться единственно достойного на сегодняшний день собеседника мужеска пола. И такая лютая злость полыхнула в ней на Кассандру, буть та рядом, не поздоровилось бы ей.
–  Ну, я некоторое время пока заходить к тебе не буду, пока не успокоится кое-кто.
–  Хорошо, Костя.

Яна положила трубку. Она была в ярости. Из-за этой с позволения сказать “жрицы любви” она будет лишена его песен, его шуток, его глаз, наконец! Яна металась по комнате, кляня себя за то, что предложила Кассандре делать этот массаж. «Почему сама не взялась?», – запоздало раскаивалась  женщина, – «Умею же.  А как я к нему прикоснулась бы? У меня ведь от него мандраж».
Вот!  До главного и дошли. И тут женщину осенило: «Да ты сама, подруга, в него втрескалась!» Открытие было печальным. До сего момента Яна не задумывалась, куда её несёт. Просто встречи с Костей и беседы с ним, а главное, его песни стали для Яны необходимы, как свет. А, по сути, его энергия, которой он щедро делился, стала для неё необходимой.
От потрясения она уснула только к утру. С этого дня Яна резко потеряла интерес к Кассандре и стала с ней вежливо-холодна. Навсегда. Подруги привыкли бывать у неё дома ежедневно. В офисе днём, а дома вечером. Яне пришлось проявить выдержку, чтобы, не обидев женщин, отлучить их от дома. Они всё же обиделись. Sotis тоже стал для них светом. Такой уж особенный парнишка попался. И неизвестно, кому было хуже – Яне или подругам. Ведь они разом лишились возможности  лицезреть своего кумира. Но Яне было попроще, ведь он вскоре позвонил к ней:
–   Здравствуй Яна, как делищщи?
–   Скуч-ч-ч-но-о!!!
–  Скучать не надо, занесу тебе диск с литературой. Там почти всё есть. Даже Карлос Костаньеда!
–  Я читала…
–  И я читал, но кое-что перечитать решил.
–  А «Алиса в стране Чудес» там есть? Представляешь, не читала.
–  Я её читал в подлиннике. Не знаю, в переводе не читал. Думаю, что дермищще. Там, в оригинале,  знаешь, что самое вкусное?
– Что и что и что?
–  Игра словами. Каламбурчики. Я получил подлинное удовольствие.
–  Костя, скажи мне лучше тёплое слово? – Яна после стресса, действительно чувствовала себя несчастной.
–  БАТАРЕЯ!
–  Ха, я ждала, что ты скажешь «фуфайка»!
–  Не, я городской. БАТАРЕЯ.

И это удивительно, но от этой самой батареи стало у женщины на душе тепло и легко, словно ей в любви признались. И  стали приходить на её мобильник  СМС-ки с единственным словом  «БАТАРЕЯ».  Иногда раз в день, а иной день и по нескольку штук. А Яна посылала ответы тоже с кодовой фразой «Sotis, Forever!». И такая переписка была для неё очень значима и полна смысла. А то, что смысл был её собственный, это уже другой вопрос.

           ***

Костя воспитывал Дениса без жены. Его жена-турчанка вернулась на родину, а вернее её депортировали. А ребёнка в самолёт не пропустили. Документы на его рождение были оформлены в Казахстане. Чтобы стать гражданкой Казахстана она должна была иметь на своём счету очень приличную сумму. А у неё не было денег. И у Кости не было. Она его там в Турции до сих пор ждёт, всё зовёт и зовёт…
Поженились они с ней тогда, когда Костя учился в Анкаре на переводчика. Там и сын родился. А теперь жил Костя с отцом, матерью, младшим братом и сыном. Мать все заботы о внуке взяла на себя, благо работала в детском саду заведующей. Внук с бабушкой – и в сад и из сада. Удобно! Бабушке пятидесяти ещё нет, она Дениске за маму и стала. Ворчала, правда, но не очень. Понимала, что Костю к дому не привяжешь. С таким дарованием, как у него домоседами не бывают. Внучек же развивался не по годам, смышленый, да шустрый! Всем на радость. Бабушку стал мамой звать.
Как-то зашёл Костя к Яне на работу вместе с Дениской. Просто по пути зашли, ведь детский сад, куда водили ребёнка, был рядом с Яниным офисом. Хозяйка гостям очень обрадовалась и, пока Костя возился с компьютером, не зря же он учился на программиста,  Яна выделила маленькому гостю квадрат из пластика и много цветной самоклеющейся плёнки.
–  Давай, Денис, картину с тобой сделаем!
– Давай.
Картина получалась красивая. Янину помощь малыш терпел не долго. Картину он хотел делать САМ! Только Костя заметил у Дениса в руках канцелярский нож и тут же отобрал. Но Дениса это нисколько не обескуражило. Он тут же стал отрывать кусочки самоклеющейся плёнки руками и продолжал пыхтеть над картиной. Четырёхлетний Денис был уже вовсе не карапуз. Это был маленький мужчина, САМЕЦ, рассудительный и властный, с характером.  Этим он и покорил Яну.  Особенно ей понравилось, как он почти хищно рвал своими пальчиками цветную плёнку, и клеил её туда, куда САМ хотел…

После их ухода, Яна загрустила, задумалась, стало ей жалко Костю, представила себя на его месте. Стало понятно, почему он строит из себя плей боя. Вспомнилась история с Кассандрой. Кассандру тоже стало жалко, та долго болела после этой истории. Что-то с лёгкими.  А как она могла сопротивляться? Он же просто колдун какой-то. Инна как-то даже сказала шуткой  Яне замогильным голосом:
–  Я знаю, почему по Косте все бабы сохнут.
–  Почему?
–  Он где-то дохлую кошку закопал!
Но это было сказано давно и в шутку, а сейчас Яна спорила с самой собой, со своим разумом и со всем миром. Она искала в Константине чего-то идеального, чистого, отметая реальность. Строчки на мониторе выстраивались, неся в себе и ритм и смысл:

Обыденно, легко навылет через грудь,
Прошли ожогом пули моих глаз.
А ты до этих пор сиял, но по-немногу,
И так не много, только пару раз.

Через грудь прошли твою веером
Взгляды-выстрелы, тебя выдали,
В то, что «тёмный» ты я не верила,
Те пробоины тебя предали!

Из пробоин лучи света ясного,
По глазам моим бьют неистово.

Ах, ты прятался!
От кого же ты, чистый, прятался
За личиною?
И не важно, что является
Той причиною…

Вот так Яна нашла оправдание всем Костиным поступкам, делам и делишкам. «Тёмным быть легче, не так болит душа», – мысли примирили её с тем, что её идеал поступал весьма неидеально. С тех пор она легко воспринимала все его любовные победы,  она  понимала, что в душе у него арктическая зима и туда он никого не допустит, даже её, Яну.

Звено 13. ОСЕЧКА

Настя мечтала о летнем лагере, даже составила список вещей, которые ей понадобятся. В школу в этот  день она шла вместе с подружкой. «Надо просить маму, чтобы купила мне мини-юбку», – думала девчонка, шагая по тротуару. Учебный год  был на исходе, а каникулы манили, словно финишная лента. Малика сообщила Насте последние сплетни:
– Знаешь, а я слышала, что Валерка из девятого, ну, тот самый, он в Россию переезжает.
– Правда? – Настроение Насти резко ухудшилось. Она теперь шла, упорно пиная консервную банку, вся, сосредоточившись на том, чтобы её не потерять. А, по сути, боролась со слезами. «Уехал, наверное, уже. То-то я его всю неделю не вижу».
Так и оказалось, когда они с Маликой в учительской навели справки. Документы парень забрал в связи с переездом на ПМЖ.

А Яна Вольдемаровна, в отличие, от Насти,  мечтала о другом. Она хотела научиться у Кости так же легко относится к жизни, а в частности к любви. Ещё в самом начале их дружбы, она установила ТАБУ на плотские утехи с вьюношем, то бишь Костей. Мало, что он ей в сыновья годился, это не было основной причиной. Её пугала та лёгкость, с какой он расставался с многочисленными партнёршами. Потерять единственно достойного собеседника  в их небольшом городишке она не хотела. И были ещё причины, которые останавливали женщину. Она увядала и поэтому не считала себя достойной своего кумира. Если бы это было в её силах, она бы отдалась ему юной, нетронутой девой. Жертвуя юностью и чистотой на алтарь святой любви и поклонения своему кумиру, своему Sotisu. Но не того, ни другого у неё не было. Жертвовать было нечем, оставалось быть только приятной собеседницей. Но соблазн был так велик, и томление тела так невыносимо, что решилась Яна на эксперимент. Для кого-то, быть может, и просто сходить на сторону, порадовать тело, так сказать, но не для неё. «А, вдруг, получится?» – Яна лежала под двойным одеялом, наглотавшись аспирина. В постель её загнала сезонная простуда, и там в этой постели она и ощутила вдруг своё изголодавшееся по ласке тело. Тут же под одеялом, изрядно помаявшись, она и приняла решение. «Всё. Теперь я тоже буду  лёгко принимать ухаживания, да что там, сама начну охотиться за телесными наслаждениями. Без  души и сердца. Для здоровья, так сказать», –  как подумала, так и сделала. На следующий же день.
–  Влад, зайди, пожалуйста, ты мне нужен срочно.
–  Куда зайти, откуда ты звонишь?
–  Я дома, болею, простыла.
– Чего захватить для больной?
– Лимон и коньяк,  а мёд у меня есть. И поторопись, у нас мало времени. Настя из школы вернётся в 14.00.

Влад всегда с ней рядом, когда ей бывало плохо. Так повелось. Он приехал на такси через сорок минут после её звонка. Яна открыла двери в ночной рубашке, и сразу опять легла под одеяло. Маленький журнальный столик был уже сервирован. Рюмки, тонко нарезанный сыр, мёд, чайная ложка и нож.
–  Пойду, лимон помою, нарежу.
–  Нож здесь, здесь  и нарезай.

Яна смотрела на Влада, отмечая, что он очень сдал. Особенно глаза. Весьма немолодые глаза. Его борода и волосы были вполовину седыми. От прежнего её возлюбленного оставались только барская стать, ухоженность, голос и руки, то есть она узнавала его длинные нежные пальцы. Вернее старалась узнать. Получалось плохо.
Коньяк она закусывала ломтиком лимона, на который намазывался мёд.  Влад закусывал сыром.
–  Как жизнь, Влад?
–  Нету жизни, существую.
–  И я приболела.
–  Где твой “йог его мать”?
–  Ха! Вспомнил! Ещё в декабре расстались.
–  И что, одна?
– Да! – Яна ответила почти яростно, почти зло, и  Влад это воспринял, как сигнал к действию. Он взял блюдечко с мёдом и сказал:
–  Ну, что ж, давайте, больная, лечиться.
–  И что, будешь меня с ложечки кормить, как маленькую?
–  Нет, могу с пальца! – И, зачерпнув на палец побольше мёда, он вдруг мазнул им Яну в районе декольте. Яна засмеялась и упала в подушки, и Влад стал слизывать мёд с её кожи. А потом  он намазал её соски. И… ничего. «Сейчас всю бороду испачкает мёдом, а потом целоваться полезет», –  тоскливо подумала женщина. Но Влад целоваться не лез, он раскидывал одеяла и лез совсем в другое место. Лез так напролом, что Яну это возмутило.
–  Да не торопись ты так! – она старалась оторвать его руки от себя, –  давай лучше ещё выпьем?
–  А давай!
Целовал он её нежно и долго, понял видно, что быстро не получится. Яна же всё прислушивалась к себе, ощущая пустоту и  тяжесть внутри себя. И вдруг эта тяжесть стала горячей и пришла в движение. Резкая боль внизу живота согнула женщину пополам. Горячая влага потекла по ногам. «Это – кровь! Как! Ведь не время!» – догадка испугала Яну и  одновременно смутила.
–  Влад, тебе придётся сейчас уйти!
–  Почему? – обида отвергнутого самца закипала в его удивлённом взгляде. Он поднялся,  нервно застёгивая рубаху.
–  Потому что.
–  Нет, объясни.
– Да плохо мне,  не до тебя сейчас, – голос женщины истерично сорвался, – «Плохо, понимаешь?» Слёзы градом посыпались из её глаз. Влад схватился за сигареты, пытаясь закурить, слёз он не ожидал.
–  Никогда, вас женщин, не мог понять!
–  На улице покуришь, у-х-о-оди!
–  Ненормальная!
Закрыть  двери за гостем Яне удалось не сразу. Со страхом она заглянула под одеяло. На простыне расплывалось огромное пятно тёмно-красного цвета. Осторожно поднявшись, она сгребла испачканную простынь и, прижав её к себе, почему-то на цыпочках просеменила в ванную. Отмываясь под душем от мёда и крови, она  рыдала, кусая себе губы. Рыдала и выла, почти сцарапывая со своей кожи, то, что вдруг стало так ощутимо мерзко. Она  старалась смыть ПАМЯТЬ КОЖИ, всё больше и больше понимая, что эта самая память и не даёт ей покоя.
–  Водичка-вода! Унеси мои печали вдаль,
в сырую землю, в никуда.
Водичка-вода, унеси болезни-беды в никуда…
Шепча наговор, Яна вдруг, поняла, крови больше нет. «Да, ну, не бывает!»
Что же это было с ней, она так и не поняла, словно, кто опрокинул  переполненный сосуд. Может, это её тело сопротивлялось, а может что и другое.  Только гадко ей потом вспоминать эти медовые поцелуи было очень долго.

Звено 14. ИЛИ-ИЛИ

Яна вытащила дискету и пошла в соседний магазинчик, чтобы распечатать послание для своего кумира. Она не могла больше хранить в себе эту «тайну». Письма она писала давно. Сначала просто потому, что её переполняли чувства, потом потому, что понравилось то, что написала. А теперь, она всё же решила отдать эти письма  своему предмету обожания. Было, правда,  у неё предчувствие, что Sotis не испугается. Но и надежда была, что он сразу выпишет стоп сигнал, как тогда Кассандре и уйдёт из Яниной жизни, оставив за собой право, не грузиться никакими проблемами. «Ну, а если исчезнет из моей жизни, то уж лучше так, как говорится: –  с глаз долой из сердца вон!» Вот эти несколько листков она и протянула Косте, когда он забежал к ней в офис, чтобы заказать таблички для шефа. Отдала, словно с обрыва спрыгнула.

Константин пришёл домой, поужинал и отправился  в ванную. Здесь он мог побыть наедине с самим собой и с теми листами бумаги, что так  волнующе и призывно белели в глубине пакета. Писем ему давно никто не писал. Нырнув в ароматную пену, он шумно фыркнул, затем вытер руки полотенцем и взял первое письмо в руки.

Письмо1

Затмение Солнца, затмение сердца. Солнечный диск, словно из расплавленного червонного золота, завис над крышей пятиэтажки. Я смотрю на него и думаю о тебе. Ты сейчас тоже смотришь в небо. Не можешь не смотреть, момент такой. О чём же ты думаешь  в этот момент? Вряд ли обо мне...
А я хочу, чтобы именно сейчас ты обо мне вспомнил. Нелепо? Смешно? Да нет, просто необходимо, как выдох после вдоха. Совсем по-детски, почти неосознанно набираю номер твоего мобильника. Ответа нет.
Небесный спектакль приближается к кульминации, и я жалею, что у меня нет закопчённого стёклышка. Пробую смотреть невооружённым глазом, и зрелище сразу вызывает слёзы, ничего не вижу, кроме чёрного пятна. Попробовала расфокусировать глаза и надо же, чёрный диск, вдруг налился багровым жидким огнём. Вот с одного его края  прорезался узкий серп яростно белого света и стал расти.
Повторяю вызов, прижимаю телефон к уху и, сквозь слёзы, снова неотрывно смотрю в небо. Жду с замиранием. Вся атмосфера словно заряжена, напряжение всюду и внутри меня и снаружи.
Твой бодрый голос, добавил мне адреналина, и я что-то быстро начинаю тебе лепетать о светиле и символах, радуясь, что мы ВМЕСТЕ одновременно смотрим на это чудо. Такое редкое чудо. Путаюсь в словах и понятиях, стараясь передать тебе своё сумасшедшее состояние, которое ты уже и так поймал, без всяких слов, как обычно.
Ты  умён и тактичен. Спасибо тебе. Ты строишь разговор так, что я перестаю чувствовать неловкость. Обрывки мыслей о нелепости моего поведения, словно сухие лепестки пролетают мимо, не задевая моего эго.  Закончился короткий разговор, закончилось затмение Солнца. Глаза мои так обожжены, что кнопки сотового телефона расплываются в потоках слёз и заволакиваются чернотой. Полуослепшая, но счастливая я возвращаюсь в свой офис, унося с собой мысли о тебе. Затмение сердца продолжается.
Мы просто друзья. Ты любишь петь, а я слушать. И сколько бы не было слушателей рядом, мне кажется, что ты поёшь только для меня. Вот ты низко наклонился над гитарой, «твоей нежной и капризной девочкой», так ты её называешь. Тонкие пальцы выплясывают на струнах. Ты поёшь серенаду, я  слушаю. Смысл и музыка вводит меня в коллапс:

«Моя весна пришла вслед за тобою.
Разбужен Солнцем мой обледеневший дом.
И я, который день, живу тобой одною,
Пленён твоим прохладным ласковым теплом...
В саду моем весна царит,
цветы цветут, и соловьи песни поют.
И вместе с ними буду петь тебе
wo, ai ni я вновь и вновь.
Счастливее меня не будет в целом Фаэруне существа,
Когда ты тоже подпоешь мне wo ai ni, моя любовь...
Я знаю, как порой тебе бывает грустно...
Ты поделись со мною, я все как есть пойму.
Для двух свечей я ужин приготовлю вкусно,
Расправлю крылья
и тебя с собою к Солнцу подниму...
В саду моем весна царит, цветы цветут,
и соловьи песни поют.
И вместе с ними буду петь тебе

wo ai ni я вновь и вновь...
Счастливее меня не будет в целом Фаэруне существа,
Когда ты тоже пропоешь мне wo ai ni, моя любовь...
Ночь наступит быстро, как всегда,
и нас погонит в облака.
Но жажду проще утолить теперь в четыре нам клыка.
Один охотиться привык я, но отец древнейший лам
Давным-давно тебя мне предсказал.
И  так, удачной охоты нам!
Моя весна пришла вслед за тобою,
Разбужен Солнцем мой обледеневший дом.
И я, который день живу тобой одною,
Пленён твоим прохладным ласковым теплом».

Ты поёшь и щуришь свои тёмные глаза, словно прячешь их от яркого света за густыми ресницами, а то вдруг коротко взглянешь прямо в мои зрачки, словно посылаешь импульс. Зрачки в зрачки... Один глаз у тебя чуть меньше другого. Знак посвящённых. Знак иных.
Песня звучит, воздух вокруг вибрирует, и я таю в твоём взгляде, словно льдинка в горячем чёрном кофе. А ты растворяешься в моих. От этого я становлюсь невесомой,  и меня кружит в водовороте, словно затягивая внутрь. Мы проникаем друг в друга и растворяемся в бесконечной вибрации. Это длится мгновение, но этот миг прекрасен и велик, как сама Вечность.
От тебя исходит такой жар, что свечи на столе плавятся неравномерно, оплывая всегда с твоего края. Где бы ты не сел, это всегда происходит с завидным постоянством. Я уже ничему не удивляюсь. Ведь ты – Sotis, звезда, упавшая с неба. Пока ты рядом, всё происходящее подчиняется другим законам, мистически и значимо.
Ты даешь мне маленькую передышку и играешь как бы для себя, так ненавязчиво, как  родник, спрятавшийся под землю. Песня стала тише, гитара плачет как-то глухо. Ты словно здесь и не здесь, сам в себе. Я начинаю тосковать по роднику и мысленно вызываю его на поверхность. И ты, словно услышал призыв и  ожил. Голос вновь окреп, сейчас его пронизывают особенные бархатные нотки. И вот он  этот  взгляд-выстрел, зрачки в зрачки. Лёгкое головокружение, я не сопротивляюсь. Меня по кругу  вновь несёт в твоём потоке всё выше и выше к свету.
Слава тебе Sotis! Спасибо небу за то, что ты даришь мне эти мгновения!
 А потом, уже без тебя, во мне рождаются строки,  но я тебе их не читаю. Мне жалко тратить на это наше общее время, когда ты рядом я хочу  ТВОИХ песен... Я их ХОЧУ!!!
А свои я напишу тебе, прочтешь на досуге:

«Я вошла в заколдованный сад
Ненароком, почти невпопад.
Здесь деревья тобою звучат
О печали твоей не молчат.

То, что сад твой  потом поняла,
Твоей гостьей чуть-чуть побыла.
Дерева здесь посажены в ряд,
В драгоценный одеты наряд.

По аллейкам прошлась и не раз,
Восхищённых не прятала глаз,
Бриллианты здесь как на парад
Ожерельями всюду висят.

Самоцветы в ладони  брала,
Проливались слезой от тепла,
Мокрым стал, задышал дивный сад,
Где все  ветки тобою звучат.

И я вторила сердцем своим,
Будто пела с тобою самим.
Сад ветвями тянулся ко мне,
Почки лопались, даже на пне!
Сад зацвёл, словно пеной вскипел,
И в нём каждый листочек запел,
Песни этой всё выше накал.
Жаль, в саду не меня ты искал.

Я вошла в заколдованный сад
Ненароком, почти невпопад,
И теперь  я тобою звучу
О печали своей не молчу…

Погостила я в дивном саду,
и своею дорогой бреду.
Уношу  все  печали с собой,
Счастлив будь, недоступный герой».

Жизнь прекрасна! Дни мелькают, как столбы за окном скорого поезда. Мои мысли вечно о тебе. А в грозу я просто гибну, если ты не рядом. Гроза меня пугает. В такие моменты ты мне особенно нужен. Простой звонок от тебя с кодовым тёплым словом «батарея», и страх прошёл бы. Но ты редко звонишь. Ты неосознанно причиняешь мне боль, твои лучи, Sotis, словно раскалённые иглы,  я вся исколота ими. Но боль эта созидательна, она вызывает во мне вдохновение и восторг. Такая сладкая боль. Страх и доверие, бессилие и энергию, уныние и счастье, отчаянье  и надежду – весь это коктейль я пью, с тех пор, как услышала тебя. Пью и становлюсь сильнее, а стихи рождаются в твою честь и славу:

«Мне до боли сегодня хочется
разделить с ним его одиночество,
рядом с ним одним я желаю быть,
чтобы забыть,
что меж нами озёра времени,
знаю лишь – одного мы племени.
Крыльев наших  размах одинаков!
Сколько знаков
на моём пути было встречено,
не прочитано, не замечено.


Лишь бы снова не ошибиться
и прибиться...
Кобылицей бы к  табуну его
это будет так неминуемо,
Потому что мы встретились взглядом!
Словно ядом
я дыханьем его пропиталась,
и ни клетки во мне не осталось
не отравленной болью желанья...
Состоянье
счастья в душе  растёт и ширится.
Зову крови устала противиться,
отдаюсь я во власть судье-судьбе,
решать тебе.

Звено 15. КАК ПОЛУЧИТСЯ
   
    «Таких писем мне ещё не писали. Что же с этим делать-то?» – задавал Константин себе вопрос, а потом решил: «А кривая куда-нибудь, да выведет, главное инициативы не проявлять».
Костя продолжал мокнуть в ванне, пена уже осела, а он всё читал и перечитывал волнующие строки:
“Как же я жила до тебя, не знаю, не понимаю, не помню. Ты ловишь мои мысли, и это уже не пугает меня. Я ловлю твои желания и отсюда все мои поступки, вполне логичные для меня, и дикие для иных.
Как получится... Мудрая фраза, она не противоречит космическому закону, а значит, работает на него. У каждого из нас есть своё прошлое, и есть своё будущее. Раз мы встретились, надо догадаться зачем. Додуматься и сделать то, чего ждёт от нас небо. Может быть ты для меня – просто та заноза, которая не даёт мне  спокойно спать, а кто я для тебя? Ментор? Муза? Сторож? Может просто «пинок пробуждения»?
Почему я так обострённо чувствую тебя? Твои предпочтения и пристрастия, твои комплексы и страхи, они для меня не скрыты.  Когда твоя боль, та, что ты прячешь глубоко внутри себя, проскальзывает в твоём взгляде, мне тоже плохо, и приходят строки утешения, строки надежды:
 «На плече, на левом – тёмный,
На плече, на правом – светлый,
А вокруг ликуют волны,
А кругом бушуют ветры.
Ты не уступай,
Тому тёмному,
Искушённому. 
Ты спешил из тьмы ко мне
Вперекор крутой волне.
У причала я встречала,
Чайкой белою кричала,
Перекрыв прибой:
– Не воюй с собой!
Милый, я с тобой! 
Берег рядом, как награда,
Снова светел, я так рада,
Знала я, что так случится –
Слева, справа свет струится
Белым веером,
Зря не верил он,
А я верила…

Ты очень «плохой» парнишка. Это твой имидж. Конечно, быть пофигистом легче, не так больно. Но, рожденный светлым, светлым и останется. Небо откорректирует. По-любому. 
 «От боли устав, малый сдвинулся
Он бесом повесой прикинулся.
И белые крылья все сажей
По-пьянке он вымазал даже.
Он стал, словно демон ужасен,
и так невозможно прекрасен.
Любовь на победы менял,
и пил, и кутил, и гулял…
Он кутался в плащ на подбое.
 И женщин водил, да по двое,
и выглядел словно Мессир,
и головы с грязью месил.
Играл, словно маг он с огнём,
Зло сеял и ночью и днём.
А жертвы о нём тосковали,
И встречи, и взглядов искали.
Вот так куролесил тот малый,
И набедокурил немало.
И только при полной луне,
Он делался светлым вполне.
Свой плащ ненавистный бросал
И нежные песни писал,
О милой и ласковой Деве,
О том, что любовь на пределе,
Ночами он пел их у скал.
Гитарные струны ласкал.
Домой возвращался  бес сил,
Прощенья у неба просил,
За то, что испачкался сажей,
Без умысла, пьяный,
Однажды…» 

Свет внутри не удержать, он всё равно вырвется наружу, ведь ты же Sotis, куда от этого деться. Несоответствие твоих поступков и внутреннего настроя создают тот самый диссонанс, от которого тебя и корчит и топырит, заставляя уходить «в сумрак». Замкнутый круг, порочный круг, как ещё это называется? А всё очень просто, стоит заменить крутую серебряную цепочку на простой шнурок из суровых ниток для своего кулона-символа. Делов-то куча, а события изменят свой ход. Ты словно снял бы с себя оковы и расширил свой горизонт. Или шагнул из круга. Не в курсе, откуда я это знаю, просто так пришло с очередной порцией стихов… Или уже поздно? Тебе не поздно! Да  мне ещё не поздно, и я это чувствую:

Поздно! Часы уже били…
Страсти…Меня победили.
Мысли… с пути своротили,
Страхи… Не допустили.
Страхи все по боку,
Мысли все по небу…
Только бы об руку,
Лишь бы он понял бы…
Поздно! Часы уже били…
Руки… стыдом ознобили.
Сердце… на части рубили.
Счастье… Не допустили!
Страхи все по боку,
Мысли все по небу…
Только бы об руку,
Лишь бы он понял бы…
Поздно! Часы уже били.
Страхов тебе  не простили
Сердце твоё отпустили
Так и не полюбили…
Страхи все по боку,
Мысли все по небу…
Только бы об руку,
Всё давно понял он.
Поздно…
Но за стеной часы били,
не о нас они голосили,
или просто меня спросили
а любить то ты в силе?
Страхи все по боку,
Мысли все по небу…
Только бы об руку,
Это и понял он…
Здравствуй!»

Sotis forever!
Твоя Полная Луна

Костина голова отказывалась принять всю эту информацию. Произошёл небольшой сбой. И поэтому мысли его зациклились на подписи –  твоя Полная Луна... «Почему Полная Луна? А, понятно, это у неё портрет на стене висит, где она в кружевах на фоне луны. И название – «Полная Луна».
Костя положил листки в пакет и потянулся к другому письму, но передумал. Стало как-то неуютно и даже неловко. Неловко за женщину. Неловко за её открытость. «Душа, как оголённый провод, душевный стриптиз, какой-то», – от таких соображений ему даже захотелось слегка утопиться, он и окунулся в ванну с головой. Вынырнул, слегка отрезвлённый. Гордыня его только, что получила мощную подпитку, а Яна, ну что же Яна. Просто она такая. Странная. Информацию надо было переварить.
 Яна была ему нужна, но  в ней он видел не женщину, тянуло-то его к Насте. И так тянуло, что больно было.   И в этом была его стыдная тайна. И с Кассандрой он тогда не смог, потому что перед глазами стоял облик Насти. И к девушке своей его больше не тянуло. Он просто к ней больше не пошёл... Костя не знал, что со  всем этим делать, как быть. И старался об этом поменьше рассуждать. Куда кривая выведет. Тут  всё зависело от Насти. И от судьбы. А в судьбу Костя верил.
Сынишка вновь завопил под дверью, стараясь обратить на себя его внимание. Он быстро намылился, провёл рукой по подбородку. Бриться было пока рано. Вышел к сыну.
– Дениска! Я тебе новый мультик принёс. Пошли, включу, – сообщил он сынишке, сгребая его в охапку. Смотреть  мультики вместе с сыном Костя любил, только ему редко это удавалось.  Так и сел на диван с ним в обнимку, вместе смотрели, хохотали и перекидывались шутками по поводу  героев сказки. Мультфильм назывался «Ледниковый период». Костя передразнивал героев, смешно подражая их голосам и манере говорить. Сынишка вторил, но по своей живости вскочил с дивана и стал копировать движения, и даже мимику понравившегося  героя. Мультфильм был длинный, пока он закончился, пришло время ребёнку спать.
И только после того, когда Дениска уснул, Константин снова взялся за чтение:

Письмо 2

«Здравствуй новый Sotis! Как говорится, «Аннушка уже разлила масло», то есть аппаратура из Москвы уже в пути, быть тебе знаменитым. А  пока просто пиши, пиши, твори.  Твори, а не вытворяй! Ты творец, и это факт. И ещё, главное, то не слава. Главное – это самореализация. Самовыражение. Тебе это дано».
Константин вытянулся, улёгся поудобнее, сказывалась усталость. Строки эти ему не понравились: Яна будто заранее его успокаивала. Будто не верила в его успех. Настроение читать почему-то пропало. Он пригрелся под тёплым одеялом, рядом с сынишкой и ему захотелось спать. «Наверное, дальше нотации будут. Посплю я, пожалуй, завтра дочитаю».

Звено 18. О ДОВЕРИИ

 Ровно в восемь утра Костя стоял на условном месте. Шеф сам водил машину и всегда забирал своего переводчика по пути на работу. Путь до офиса был вовсе  не близок. Но Костя не стал читать письма в машине, решил выбрать минутку в офисе. И это ему скоро удалось, и он вновь достал письмо под № 2:

Письмо 2

“Здравствуй новый Sotis! Как говорится, «Аннушка уже разлила масло», то есть аппаратура из Москвы уже в пути, быть тебе знаменитым. А  пока просто пиши, пиши, твори.  Твори, а не вытворяй! Ты творец, и это факт. И ещё, главное, то не слава. Главное – это самореализация. Самовыражение. Тебе это дано. И я у тебя сейчас учусь сиять, не звездой пока, но хотя бы Луной:

Я словно светлячок, что разгоняет тьму,
замешанную на фрагментах лжи.
Как темень победить вот-вот уже пойму –
меня в своей ладошке подержи…

Дай времени чуть-чуть, и стану я смелей
и разрешу себе сиять луной.
Я знаю, что луной сиять всегда больней.
Согласна, только ты сияй со мной.

Я скоро научусь самой себе не врать,
пристойный вид, стараясь уберечь
Устала быть ханжой,  и с сердцем воевать,
пора давно моралью пренебречь…

Мораль уже не та, не те уже и мы.
Всё изменилось и уже  давно.
Что так, а что не так решают не умы
и для Вселенной это всё равно.

И ещё о самом главном, о доверии. Я сама размышляю о том, что происходит со мной и с Настей, и о моей роли во всём этом. Просто я в себе уверена меньше, чем в тебе. Вот так... и пусть всё идёт, как идёт. Это сильнее нас.  Боль от неминуемой разлуки, она  тоже созидательна. А когда алмазы гранят, им больно?
Но вернёмся к тебе, тебя уж гранили, гранили, только что не поломали. Не удалось им. Ты целостная натура, несгибаемая, в этом твоя фишка. Встряхнись, ты силён, как небо:

Господь с тобой, его любимый сын ты
им одарён и ждёт отдачи он
Кромсаешь глупо жизнь свою на ленты,
твой горизонт чернеет от ворон.
Как можно так себя не уважать
имея дух высокий от рожденья?
Не сердцем жить, лишь разумом играть
Забвенья лишь искать и наслажденья?
Как можно в грязь ронять небес дары
свой гений, запирая в хлеве мрачном?
Имея дар стремиться в бездари,
не веря в случай и свою удачу?
Сам понимаешь, чем себе помочь
Но предаешь себя,  не видя края.
О, если б смог свой недуг превозмочь,
и жил бы ты не от вины сгорая,
а от работы, внемля вдохновенью
и созидая, то, о чем мечталось…
Борись с натурой, слабостью и ленью,
гони печаль и чёрную усталость.
Не поддавайся, прошлого оковы
сорви с себя, будь дерзким до предела.
Ты оглядись, мир совершенно новый,
и бесов рать заметно поредела.
Проснись и внемли, а перед рассветом
сильнее аромат ночных цветов.
Очнись, поверь гаданьям и кометам,
Пора, поверь же, ты уже готов».

Ты давно готов, только повернул куда-то не туда. Ведь это ты написал эту песню, вспомни:

Спит город, иногда местами слышен шорох.
Я молод и во всех пороховницах порох.
Небо плавит новая заря,
Собирала дева травы да коренья да на зелье,
но напрасно, зря.
Стук сердца, магистраль гудит и ветер воет.
Вот дверца, только кто тебе ее откроет?
Где отмычка? Кто же ведает?
Загляни же себе в душу, покопайся в этом хламе –
Может там лежит ответ?

Тень солнца, распад великих чисел -
В пепел, дотла.
Путь в кольцах. Ты скорость не превысил -
Не стрела...

Цель – выстрел! Пять отверстий на одежде Джона.
Снять вымпел – не по вашей лысине корона.
Глобус лопнул, вот опять аврал!
Нисхождение миссии, не до смеха, не до плясок, отменяйте бал.

Я молод. Спит город,
Запил тоску дождем я в сорок градусов,
Дожидаются Ассоли моих алых парусов.

Тень солнца, распад великих чисел -
В пепел, дотла.
Путь в кольцах. Ты скорость не превысил -
Не стрела...

Спит город. Я молод.
Стук сердца. Вот дверца.
Цель – выстрел,
Снять вымпел.
Я молод.  Спит город».

Главное ты не спи. ПРОСНИСЬ!!!!!
Sotis forever!

Твоя поклонница ПОЛНАЯ ЛУНА

На этом письма кончились.  Константин перестал бывать у Яны. Приехал друг его детства Герман, тот с кем он учился вместе, с кем ансамбль создавал, с кем песни ваял – его бессменный ударник. Привёз аппаратуру из Москвы. Новомодную электронную ударную установку. И теперь они репетировали всё свободное время у Германа, атмосфера дома у Кости была далёко не творческая... Домой он прибегал только переночевать, из-за этого родители смотрели на него косо.
Решено было пересмотреть все музыкальные архивные записи. Некоторым записям было лет десять. Слушали старые Костины песни и вспоминали юность. Громадьё планов всё разрасталось. Решено было срочно издавать новый диск, провести в городе пару концертов и как только удастся, ехать в Москву.
Средний брат Кости уже жил в Москве. Костю там  знали, его диски ходили по рукам. А одна его песня заняла 1 место в конкурсе. Конкурс проводился по Интернету. Только приза Костя не дождался. Решили спонсоры на тёмную лошадку не ставить, отдали приз своему московскому участнику. Поэтому Костя и окончательно убедился, сидя в Джезказгане, он ничего не добьется.

Яна в это время чувствовала себя мухой прилипшей к клейкой ленте. Ещё живая, но уже приговорённая. В ней не было никаких других чувств, только огромное острое чувство утраты. Sotis  исчез! Его нет рядом! И только  поэзия, её плот в океане страданий, опять выручала:

Ты прячешься? Я слышу боль твою,
и мнёт меня бессилия сознанье.
Всевышнего о здравии молю,
и в слабости своей шепчу признанье.

Тебя не вижу я за бисером из слёз,
за волнами из страха и испуга.
Ты прячешься, а значит все всерьёз,
с тобой утратить можем мы друг друга.
Пусть бисерные шторы испаряться,
на солнце искрами истают пусть они.
Хотя придётся очень постараться.
И ты меня, мой милый, не вини.

Не мне приходится с тобой делить беду,
а так несправедливо, так нечестно.
От этих мыслей я с ума сойду,
но это никому неинтересно…

А может, ты не прячешься совсем,
а просто свой мирок оберегаешь?
И убегая от своих проблем,
меня страдать и плакать заставляешь?

Один звонок, и жизнь ко мне вернётся,
и сразу возродятся все мечты.
Твоя Татьяна небу улыбнётся,
И в сон вольётся, где повсюду ты!


Письмо 3

“Отдала тебе дискету с Посланием и легла умирать. Поставила такую замысловатую точку на наших отношениях, слушала твой диск и умирала, так медленно и вкусно. Пока не услышала вот это:

«Глаза луны искрятся льдом,
На чёлке иней серебром.
Её холодного огня
Едва ли хватит на меня.

В ту ночь она
Не стала биться до конца
И до утра под прессом солнца
Смотрели девы с двух сторон,
Как из меня сосали сон
Перебирая волоконца.
И пересохшим языком
Я шлифовал как наждаком
Упругий холмик медведицы.
Один лишь трезвый хохотнул
К луне прижался и заснул,
Пока не разбудили птицы.

Глаза луны искрятся льдом,
На чёлке иней серебром.
Её холодного огня
Быть может, хватит на меня.

Луна спросила,
Горячо меня, кусая за плечо,
О том, что ж я теперь то  делать буду?
Она не знала что меня
Не так уж  просто,
Если я добычу сладкую почуял – Вуду!
Я затаился в камыше,
Я ворожу я неглиже.
Стволы готовы,
Пальцы на курочках.
Луну попробую на вкус.
Она, наверно, как арбуз
До самых малых лепесточков...

Глаза луны искрятся льдом,
На чёлке иней серебром.
Её холодного огня
Почти хватило на меня...

( А может это о нас?) мысли пришли и повисли на люстре прямо над моими глазами. Всё наполнилось особым смыслом, и умирать сразу расхотелось. Интересно, сколько во мне лепесточков? Хорошо бы, если бы их было так много, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Буду выращивать, и множить лепесточки, а холод в глазах у меня уже есть. И иней серебром на чёлке тем более”.
Sotis forever!

Твоя поклонница Полная Луна

Послание вышло коротким, потому что процесс был прерван  звонком:
–  Яна, здравствуй. БАТАРЕЯ.
–  Костя! Батарея, печка, домна, магма!!!! – она почти кричала в микрофон, столько вдруг в ней всколыхнулось энергии и силы. Эмоции, что говорится, хлынули через край.
–  Яна, у меня просьба к тебе, может ли Настя в течение двух дней забирать Дениску из садика? А я после работы буду к вам за ним заходить? Моя Mutter уехала с братом в Караганду, документы в Россию ему готовить. Он в институт поступил. В Москве.
–  Какой разговор? Будет забирать.

Это и был ответ  Кости на её письма, это и был его выбор. Робкий пока, никого ни к чему не обязывающий. Всё зависело от Насти... Этот  разговор воскресил Яну, теперь у неё были силы для нового витка испытаний и радостей. У неё был СОБЕСЕДНИК.
Настя слегка поворчала, ей поручение таким уж интересным не показалось, но смирилась. События развивались по какому-то собственному сценарию. Яна что-то принимала, а что-то отвергала. И все свои мысли и чувства уже привычно открывала бумаге, передавая Константину все новые и новые листочки с письмами. И такой листопад продолжался.

Костя появился со своей девушкой. Он опять был с ней. Он держался за неё, как за соломинку, потому что не хотел делать больно Яне, потому, что Насте всего четырнадцать... Так он сам себе ставил рамки.

Письмо 4

“Ты прочёл мой опус и не сбежал, и не спрятался, а  я воскресла. Ничего, что ты появился со своей девчонкой и так торжественно и чопорно нас познакомил.  Такой неожиданный ход. Я была в полном смятении, мало ли, сколько их там где-то вокруг тебя вьётся. А эта материализовалась.
–  Ну, спаси- и - и – бо, тебе, – протянула я кислым голосом, с ужасом соображая, что веду себя, как идиотка.
 Где-то на краю «крышы», я нахожу в себе силы и обращаюсь к красотке с улыбкой:
 –  Вот спасибо ему, что назвал меня просто по имени, а то всё норовит по имени-отчеству, да ещё на вы! 
Красотка вполовину меня младше, ей то можно  ничего не  объяснять. Итак, всё понятно, юность жестока.
«Вроде выкрутилась, ну ты и, гад!» Появился ты, как я поняла, чтобы показать Насте, где Денискина группа, а заодно и прогуляться на карусели.  Хорошо ещё, что вы сразу ушли, а может, и плохо. Потому что я начала бесноваться. Пришла в себя только от резкого хлопка. Это все форточки в моей квартире разом вдруг захлопнулись от порыва ветра. На улице творилось нечто. Настоящая буря с дождём, градом и штормовым ветром.  «Ничего себе, распогодилось! Там, за стенами моего жилища такое же светопреставление, что и у меня в башке»! Интересно, где они непогоду пересидят?
И ещё я подумала, – «дежа вю! Ведь, был у меня уже в жизни Козерог – Влад, по кличке Маститый и день рожденье у него 22 декабря, а у Sotisa - 24. И была уже такая буря, и в такой же ситуации. Тогда в офис должна была прийти жена Влада с маленьким сыном. И мне было так плохо, я так сильно не хотела видеть  эту жену воочию, в реальности, и знать, как она выглядит, что у меня разболелась голова, и я разрыдалась. И спасением для меня стал ливень, разразившийся внезапно. Он был так обилен, что все тротуары моментально превратились в ручьи и стремнины. Влад зашел в комнату и сказал с улыбкой:
–  Ведьма, бурю вызвала. Сильна, матушка, –  и звучало в его голосе неприкрытое восхищение.
«Как всё от звёзд зависит, однако. Надо срочно успокоиться», – сказала я сама себе, обрывая неприятные воспоминания, и ринулась принимать душ. Вместе со струями воды на меня словно падали строки, строфы, отдельные слова и знаки препинания. Моя задача была их выстроить и задать им ритм: 

Витком накручен жизни путь,
событий «дежа вю».
Мне надо в завтра заглянуть,
я сон за хвост ловлю.
Поправка может быть всегда,
нюансы и кураж.
Но с круга спрыгнуть иногда
хочу до боли аж!
Я здесь не жертва, не палач,
в кругу друзей своих.
И это смех мой, а не плач,
хотя он очень тих.
Гитарный стон, пытливый взгляд,
И вновь горит свеча
Хочу ли с круга спрыгнуть я
И рубануть с плеча?

«Sotis,  я завишу теперь от твоего огня, как  наркоша. Подсадил ты все-таки меня на иглу. Была у меня слабая надежда, что исчезнешь, начнёшь десятой дорогой обходить, я переболею, да и успокоюсь. Но жизнь готовит что-то иное. Я учусь принимать ситуацию и  вижу во всём перст судьбы.
При встрече, ты ещё раз извинился за то, что привёл к нам свою пассию. Я пошутила, что бесновалась не долго, и крыш с домов не срывала, лишь листья с деревьев, да мусор с тротуара смела.
–  Значит буря, это твоих рук дело?
–  А то! – но в глубине души она-то знала, что не при чём.
– Ведьма! – почти одобрительно произнёс ты, улыбаясь и жмурясь, как довольный кот. И сразу напомнил мне Влада.
Ночью, ворочаясь без сна, я всё шептала, что не ведьма я, а дура стоеросовая. Кончилось всё слезами, а потом во сне мне снились стихи. Бесконечные и напевные, словно колыбельная песня. На работу я пошла не в настроении. Зло, щёлкая по клавишам, всё  думала: «Господи, почему мне не даётся то, что я считаю важнее всего на свете? Ведьмой он меня назвал. Какая я ведьма, вечно в пролёте, как фанера над Парижем»? Работать я не могла. Поэтому, открыла новый документ и, что уж тут поделаешь, это мой крест - стихи:

Я не ведьма, ну, не настолько!
Просто тонко ловлю момент.
Эту кличку сносила стойко
Принимая за комплимент.

Так уж вышло, другим досталось,
То о чём мне всегда мечталось.
Те, к кому всей душой стремилась,
В плен сдавались не мне на милость…

Как клеймо это слово жжётся,
Быть не в радость зеленоглазой,
Иногда – быть хотелось ведьмой,
Только не удалось ни разу.

Был момент – от обиды тёмной,
Истекая слезами злыми,
Я мечтала стать ведьмой томной,
чтобы властвовать над иными…
Так уж вышло, другим досталось,
То о чём мне всегда мечталось.
Те, к кому всей душой стремилась,
В плен сдавались не мне на милость…

Ты меня не забываешь. Общаясь с тобой, я напитываюсь твоей лучистой энергией, которую ты словно световой меч носишь впереди себя. Это твоя СИЛА, она не каждому подходит, поэтому у тебя, её много, очень много. Ты рад сбросить часть этого груза, ведь на замену приходит нечто для тебя более ценное и чистое. И у меня из груди энергия радугой рвётся, бери – не хочу!

«Я другая, я друга – из груди цветов дуга,
Светлой радуги дуга – ярким веером.
Я другая, я друга – хочу спарить берега.
Мост мостить для нас с тобой я затеяла.

Посмотри-ка, посмотри – я развешу фонари.
Антикварные они и витражные!
Чтобы мост красивым был, чтобы чувств фонтан забил,
Только помни, чувства те – не продажные!

А по самым по краям, в дополненье к фонарям,
я поставлю ворота, меди кованой,
Мост я строю лишь для нас, для души не напоказ,
чтоб с мосточка уходить зацелованной!

В сердце строю эту блажь, не пугайся, а уважь
Видишь, радуга искрит самоцветами,
В такт со мною ты дыши, успевай, но не спеши,
А ты думал, что легко жить с поэтами?»

Теперь наши встречи стали даже чаще. Вчера ты опять пел, но в глаза мне смотреть избегал. Жалко тебе что ли, я же истосковалась уже по слиянию, по сиянию. Я ведь тоже даю, мне тоже тягостно от перегруза. Давай обмениваться, это так здорово. Ладно, сама виновата, со своими откровениями, всё наладится со временем».

Sotis, Forever!
Твоя дура-Луна.

Звено 17. ДИАГНОЗ – ЛЮБОВЬ

Продолжая писать письма, Яна просто горела вдохновением. Вся её нерастраченная женская сила переплавлялась в стихи и прозу, письма эти и были прозой, только в эпистолярном жанре.
Настя уехала в летний оздоровительный лагерь на второй сезон. Яна осталась одна. Результатом этого одиночества стал листопад посланий. Только отдавать Косте их она перестала. Просто копила в файле.
Письмо5

«Я вновь бесконечно ждала. И  уже избитая разлукой, наконец, то открыла двери ТЕБЕ. Ты пришёл по делу,  Ты ужинал, как всегда без особого аппетита, мы смотрели фильм, и пили холодное пиво, которое ты принёс с собой. Смотреть фильмы с тобой очень вкусно. Ребёнок внутри тебя так живо реагирует на выдуманные события, что я сижу и завидую самой себе, что рядом со мной такое чудо – Sotis. Такие сильные внутренние переживания и такая сдержанность!
Закончился фильм и, наконец, эмоции тебя победили. И ты падаешь на диван в полном восторге от хорошего финала. И рассказываешь мне, что ты чувствуешь и как тебе здорово, оттого, что герои встретились. И такая открытость меня слегка удивляет и радует. Сколько в тебе всего! 
А потом мы наугад выбираем песни на караоке и по тексту стараемся угадать своё будущее. Гадание ещё то! Получается очень здорово и смешно. Мы веселимся, как дети, мир вокруг нас схлопнулся и исчез. А зато предсказания для тебя самые благоприятные, они касаются твоей карьеры, а для меня – только любовь-морковь. Так выпадает, что тут поделаешь. Для тебя – дорога, музыка, твои песни по радио. Для меня – страдания-расставания. Так всё просто, что даже пугает. Наконец ты вытащил песню под номером 1325, под которую мы просто колобками катались от ржачки:

 «У меня, девчонки такой талант
просто я, девчонки сексуальный гигант,
я инфернально-вертуальный,
я сексапильно-сексуальный,
я вокально-музыкальный,
и от меня все без ума,
я такой, ну просто чума!
Я такой крепкий, такой обильный
Такой сильный, такой стильный...»

и всё в таком духе.
Да, конечно, это же твой портрет, в самой юморной форме, но узнаваемый до слёз!
– Сам писал? – спросила я тебя, едва отдышавшись от смеха, – Шаман!
А потом ты поставил песню « Не отпускай меня», и не так уж и наугад, как мне показалось, но тут снова вмешалась судьба, и новая песня тебя сразу отрезвила:
 «Та сумасшедшая ночь, для тебя опасна», –  вещала песня, – «останешься – пропадешь».
А моя женщина во мне вопила, – Да сколько можно тянуть, может больше и шансов то не будет в этой жизни. Вы же, наконец-то одни! И когда ты уже в третий раз, собрался уходить, я молча повела тебя в спальню:
–  «Смотри, сказала я, – подводя тебя к окну и отдёргивая тюль, – полнолуние!»
– «Здорово! Твой дом хорошо расположен, – ответил ты и въехал обеими руками в мои кактусы...
 Знаки мы оба читать умеем, и поэтому  сразу испугались за твои музыкальные пальчики, и повыметали все грешные мысли вон. Ты так запаниковал, что я растерялась. С криком «Масачусес!» – ты ринулся в туалет. «Масачусес» – это твоё кодовое слово, когда тебя надо отлить. Растопыренные пальцы, утыканные шипами ты держал перед собой, как два факела. На лице твоём застыла гримаса страдания.
– Куда! – завопила я, хватая тебя сзади за рубашку и не пуская в туалет. Моё развитое воображение заставило меня содрогнуться от представленной картинки, как ты исколотыми пальцами хватаешься за свой пенис, чтобы «масачусес», и как потом пинцетом ты будешь из него вытаскивать колючки и колючечки, потому что кактусов у меня сортов десять. Поэтому  в туалет я тебя не пустила, и мы вытаскивали колючки из твоих рук, в ванной комнате, используя горячую воду и другие подручные средства.
Итак, мы оба однозначно поняли, что небо нас хранит от греха телесного, от пачкотни земной. Проводив тебя, я пыталась уснуть одна на своей широченной кровати, непорочной уже целых семь месяцев, думая о тебе, как о  шамане, шаманище, получая лунный загар и, в общем-то, наслаждаясь.
Проснулась я счастливая, потому, что в моём сновидение ты так и не ушел. Просто подошёл ко мне с улыбкой, и дерзко раздвинув мои колени «стал шлифовать, как наждаком ты пересохшим языком упругий холмик медведицы. Луну ты пробовал на вкус, она наверно,  как арбуз, до самых малых лепесточков». Я блаженствовала, посылая тебе потоки своей энергии, а потом всё взорвалось, и остаток грёз растаял в предрассветном воздухе. Да оно мне и не надо! Первое, что я сделала, это послала тебе СМС с благодарностью за сновидение.
У меня, поэтому сегодня праздник. Провидение нашло решение наших с тобой проблем. Ведь я стала ТВОЕЙ на тонком плане. А это ярче, чем в реальной жизни. Пусть только так и будет. Аминь! И как подтверждение моей догадке, пришли слёзы облегчения. В это лето я так часто плачу, сама себе удивляюсь! И в полном экстазе я писала Новые стихи, о моей Новой ступеньке жизни:

«На тонком плане ты со мною, мой герой,
кути, гуляй,  с ума сходи, сбегай домой,
Ходи по бабам, избегай прикосновений,
Ты не разрушишь магии мгновений,
Тех сумасшедше-ярких сновидений,

В которых ты сливаешься со мной.
Луна  в проёме, словно круглый глаз,
Дрожит в экстазе, наблюдая нас.
Расплёскиваем плавно пятна света,

А в неге, за окном вздыхает лето.
Раздвинув дерзко ноги, пьёшь нектар мой,
А я непротив,  я считаю это кармой.
Неоном с пальцев истекает свет,

Пью с трепетом тебя, таков ответ.
Я пламенем зелёным становлюсь,
И с золотом огня твоим сольюсь,
Вот руки, ноги – лоскуты огня,


Тебя не отделить уж от меня,
Мы словно облако искрящегося света,
люби меня, убей меня, за это...
убить любовью – то не преступленье,
на самой грани настигает просветленье.

НЕ переживай, просветлеем...

Твоя фанатка – Полная Луна

Письмо 6

Час пробил, надо просыпаться,
из грёз рассветных вырывать себя,
там оставляя право улыбаться,
любимой быть и умирать любя.

И не вернуть утраченных видений,
всё выдает лишь память дрожью кожи.
Слуга любви и жертва откровений,
раба  момента  и гордыни тоже.

Не увязать расчёт нам с чистотой,
Во сне всё допустимо, в жизни нет!
Раздавленные серой  пустотой,
виним в своих грехах парад планет.

Часы пробили гулко и весомо,
глаза распахнутые щурить я учусь,
Пора уйти, но я как будто дома.
Вновь от любви-дурмана я лечусь.

У нас бывают общие дела и в субботу прямо в день Металлурга, мы прошлись с тобой в магазин, отыскивая специальный пластик. На главной площади монтировали сцену для залётных звёзд.
– Вечером, пойдёшь смотреть концерт? – спросила я тебя.
– Нет, не хочется.
 А потом мы сидели в моём офисе, пытаясь определить объём работы. Я сбросила на дискету «затмение Солнца» вместе с продолжением и мы вышли в соседний магазинчик, чтобы распечатать копию для тебя. Девчонка за компьютером, увидев столбцы стихов,  впилась в экран глазами:
– Ой, там такие красивые стихи! Воскликнула она, обращаясь ко мне.
–  Не надо читать, и не сохраняйте, строго сказала я ей.
Протягивая нам отпечатанные листы, она спросила мою фамилию.
–  Это не мои стихи, а его, – показала я девчонке взглядом на тебя.
Немое восхищение прописалось на лице юного создания.
Эта сценка подняла нам обоим настроение. Мы шагали по улице, словно две звезды. Только никто ПОКА  не оборачивался нам вслед.
–  Прёшься? – спросил ты меня.
–  Конечно! А ты?
–  Само собой!

Ты предложил зайти в супермаркет, чтобы записать на диск новейший фильм «Код Да Винчи». Нас вело, оказалось, что в магазине проходит  акция по дегустации марочных вин. Мы с тобой попробовали и, естественно, купили пару бутылочек. Решено было, что я на дачу сегодня не еду. Вечером мы планировали вместе смотреть фильм, ты обещал принести сыр...

Вечером я долго сидела одна в пустой квартире, поглядывая на диск с фильмом и на вино. Решила довязать твою концертную рубашку. Остался последний  рукав, как из сказки «Двенадцать лебедей», когда ты мне позвонил:
А можно, я приду к тебе со своей девчонкой?
–  Можно, просто ответила я, –  эмоций у меня, почему-то не было.
Вас не было ещё часа полтора, музыка с площади достигала моего открытого балкона. Рукав был почти готов, когда вы, наконец, появились. Рассадив вас, я закончила работу, а потом предложила тебе примерить моё рукоделие.
Рубаха девчонке понравилась, она опустила свою узкую ладошку в глубокий разрез на твоей груди, погладила и сказала, обращаясь ко мне:
–  Ему очень идёт!
–  Как для себя старалась, – ехидно ответила я и поймала твой восхищённый взгляд. Тебе, похоже, нравилась наша перепалка.
Ну, что сказать, вечер был длинный, ты слегка игнорировал свою девочку,  она явно у тебя была не для общения. Ты наслаждался, распевая в караоке. Она же истосковалась и напилась. Её сетования на твою холодность так меня достали, что я ей дерзко заявила:
–  Ну, если он тебя, такую красотку, не хочет, давай я тебя сейчас сама удовлетворю.
–  А это тема, – ответил ты и опять запел.
 Ты дал мне понять, что готов отправить её на такси  домой, но был риск, что ты уедешь вместе с ней. Ведь ты почти джентльмен. Чтобы не мучаться от неизвестности, я оставила вас ночевать у себя.
В своей комнате я улеглась на кровать, привычно отсчитала от ста до единицы, но сна всё не было. Была, какая то полудрёма, полузабытье. Из грёз меня выдернули звуки голоса твоей партнёрши. Она, пела флейтой в твоих руках, а я лежала и возбуждалась от этих звуков.
Для меня всё было предельно ясно, ты решил отгораживаться от меня женщинами, получая тонкое удовольствие от ситуации. Гад ты, имеешь меня  виртуально на расстоянии, и её и меня одновременно. Шаман.
А мне остаются лишь эти печальные строки:

«За оконным стеклом – полыхание цвета
А я увядаю...
Солнце дарит меня ощущением лета,
А я увядаю...
Небо кипенно-белыми облаками плывёт,
А я увядаю...
И любимый ЛЮБИМОЙ другую зовёт,
А я увядаю...»

А девчонка твоя  на удивление гладко скроена. Ресницы до бровей, детские бёдра, а  груди, что яблочки. Любит тебя, но курица. Пуста внутри, и наполнить ты её сможешь только самым банальным способом. Залётом. Она мечтает залететь, уж поверь мне, её  сыну уже двенадцать, ей просто по-любому  нужен ещё ребёнок, желательно девочка.
Детей лучше рожать от гениев, а если гений отпрыгнет, то муж ещё есть.
Так что думай, почему её всё утро мучила рвота. Сам пошутил: – «ТОКСИКОЗ». А жизнь – она по спирали. Не у меня только одной совпадения и повторы. Думай сам, или хотя бы предохраняйся. Потому что, если ты со своими амбициями сейчас в семейку врюхаешься, то сопьёшься.  А потом, какая она тебе жена, если её «всё время снимают зрелые мужики»? Написала это, и чувствую себя стервой. Наверное, я всё-таки  ревную. Прости меня. СПАСИ И СОХРАНИ ТЕБЯ, ГОСПОДЬ.

«Дай Бог тебе удачи и добра,
прямой дороги, счастья, вдохновенья.
Чтобы легко с утра и до утра
мог создавать великие творенья.
Чтоб хлеб насущный сам тебя искал,
освобождая время  озаренью.
Чтоб бизнес твой крепчал и процветал,
даря спокойствие и удовлетворенье.
Чтоб женщина твоя была верна,
тебе душой и телом до исхода.
И семена все, до последнего зерна,
пусть превратятся в золотые всходы.
Дай Бог тебе здоровья, сил и власти
и смелости, чтоб воплотить мечты.
Пусть в меру будет и любви и страсти,
и дай Бог, чтоб успел все это ты!»

Sotis forever!
      Твоя сумасшедшая Луна

Письмо 7

“Я  была зла на тебя за то, что ты меня дразнишь, поэтому по телефону неожиданно для самой себя, выпалила то, что давно было надо тебе сказать:
– А знаете, молодой человек, ВЫ становитесь мне не интересны. За семь месяцев, что мы с ВАМИ общаемся, ВЫ не написали ни одной новой песни!
Ты стойко перенёс мою тираду, потому что я была права.
– Пока я не напишу песню, я больше к тебе не зайду!
Твой ответ меня озадачил, я растерялась:
– Здорово! А почему ты решил наказать меня в первую очередь?
–  Просто дал себе зарок оставить все удовольствия до тех пор, пока песня не появится.
«Так уж я для тебя и «удовольствие», –  подумала я, но всё же утешилась.
С тобой мы увидались только на следующий день на бардовском вечере, который нам в одном из  кафе устроили новые спонсоры. Ты немного опоздал, так как твой шеф в 19.00 снова вызвал тебя на работу. Стоило ли тогда отпускать домой после работы? Он  мог и обойтись без тебя, как потом выяснилось. Помощи ты ему никакой не оказал. Умеешь ты быть вредным. Просто просидел всю встречу, дуясь, как мышь на крупу.
В зале кафе ты появился после выступления гостя вечера. Можно сказать, не опоздал. Я сразу поняла, что ты расстроен, так как не успел подготовиться. Даже гитару в руках не подержал. Чтобы  как-то настроиться и снять стресс, ты пошел к барной стойке и заказал бутылку красного вина. Я смотрела на тебя из другого конца зала, стараясь мысленно приободрить. Я видела, что ты нервничал.
Наш бессменный конферансье представил тебя почти по-идиотски:
– Бард Полиглот – Константин Кручин! – И гордый своей фразой ещё раз повторил, словно смакуя её на вкус:
–  Итак, бард полиглот – Константин Кручин!
Это, явно не прибавило тебе бодрости духа. Мне не понравилось такое представление. Ты же опустив башку, так глянул на конферансье, что он, наверное, остался после этого взгляда полным импотентом.
Вечер прошёл так себе, потому что спел ты всё-таки плохо. Нет, зрители были в восторге, особенно от твоего «Развратного блюза»:

«Сегодня наконец-то ты ко мне прилетела
Сама без приглашения,
Значит, очень захотела.
Ну, что ж, мне приятен такой поворот.
Поднять паруса – полный вперёд!
Ты проходи, налью вина,
Расскажу пошлый анекдот,
Ну а дальше само собой всё пойдёт…
Только не говори, что типа, муж и нам ничо нельзя,
Я ведь тоже женат, у меня тоже есть жена!
Но человек не моногамен  по природе своей,
Вот мы и изменяем она мне, а я ей.
Мои друзья, её подруги все довольны вполне!
Е-е-е-е!

Моя мама обвиняет меня в том, что я  плейбой.
Вчера я был с Алёной, а сегодня я с тобой.
Ну и супруга моя не отстаёт от меня –
У неё сегодня Юра, а назавтра Илья.
Ты раздевайся скорей, всё будет О-кей!
Я – мачо, я – чума, и у меня э-ге-гей! 
Ты робко возразила, типа: « what whould I do?»
Кортнев и тот не понял, что же ты имела в виду.
На твой тупой вопрос:  «А может, я лучше уйду?»
Я тебе ответил: «Да иди ты ...!»,  «Не пойду!» -
сказала ты: «Ещё стаканчик налей!»
«О-кей! Оставайся, ведь вдвоём веселей!» 

Название этой песни – «Развратный блюз» мой.
Сюжетом для неё стал плод фантазии больной.
Все персонажи вымышлены, в том числе и я
С реальностью случайны все совпадения!
И так заканчиваю сей развратный блюз я».

От таких слов и понятий, хоть кто разгорячится. Но они просто не знали, как ты можешь петь, когда  поймаешь кураж, а я знала. Гитара, тоже как назло, была настроена на тон ниже, но ты
всё-таки справился. Вылез на одном мастерстве.
Свои стихи я тоже читала плохо. Публика звякала рюмками и вилками. Стихи нельзя читать в кабаке. Я смяла своё выступление и вернулась к столику. Ты уже сидел с нами – напротив Инны. Спонсоры вечера были так экономны, что на два стола подали только одну бутылку светлого вина. Наливали его, почему-то не всем. И бокалы подали не каждому. Передо мной стоял бокал, он был полон. А перед Инной бокала не было.
Мы  с тобой шёпотом обменивались впечатлениями и слушали залётного гостя – Юлия Шафраата. Бард он был самый настоящий, песни у него были красивые, голос – богатый и энергетика ого-го! Брутальный мужчина. Он затмил всех. Во втором отделении, когда был свободный микрофон, он ходил по залу и пел песни дамам индивидуально, типа серенады. Спел он и для Инны. Пел и ел её глазами. А она млела, потупив взгляд. Муж её сидел молча, только шею гнул как-то мощно. Странно напряжены были жилы на этой шее.
К концу вечера от песен гостя у меня почему-то образовалась оскомина. И я не сразу поняла почему. Слишком они у него были отшлифованы, обкатаны и отработаны. Может «изработаны»? А может «истёрты» по кабакам? Ведь он ездил со своей гитарой по всей стране, он зарабатывал на этих песнях. Его заказывали, его приглашали и ... поили. И шутки у него тоже казались истёртыми от частого употребления, и даже его комплименты казались бэушными.
– Не дай Бог, если ты станешь таким, как он «певцом по приглашению»», – сказала я тебе, открывая свою многострадальную дверь – пальцем. Замок у меня сломался, от него осталась круглая дыра, словно дупло. Через это отверстие я, уходя, и закрыла свою  железную дверь на засов. Хорошо, что у меня двери двойные. А голь на выдумки сильна. Замок был редкий, я его заказала и ждала, когда его пришлют. Ты светил мне своей зажигалкой, являясь группой поддержки. Я помнила о твоём зароке, без новой песни мой порог не переступать и, открыв, наконец-то, двери хвостиком от расчёски, попрощалась с тобой и юркнула в открывшийся чёрный проём. Спать и видеть сны о тебе.
Зарок свой ты держал ровно двое суток. А больше бы, наверное, не выдержала я.
Песня у тебя получилась:

ЛЕТИ

Умеют ли любить мои пустынные скалы
Желают ли тепла мои высокие горы
О чем рокочут там в моих ущельях обвалы
Не расскажут бесполезные споры

Отправлю я мою любовь почтовым голубем
Лети
По светлому пути
К ней в сердце
Лети
Не задержись в пути,
Хочу скорее ее
Найти
И переплавить два
В одно сердце
Лети, лети!

Умеют ли любить мои могучие волны
Желают ли тепла мои подводные рифы
О чем ревет прибой, штурмуя берега моей короны
Не расскажут ни легенды, ни мифы

Отправлю я мою любовь почтовым голубем

Лети
По светлому пути
К ней в сердце
Лети
Не задержись в пути,
Хочу скорее ее
Найти
И переплавить два
В одно сердце
Лети, лети!

Мы с моей лучшей подругой слушали ПЕСНЮ притихшие, меня так и пробило на слезу. Свечи, полумрак и твоё: “Лети” – чисто и высоко. Так высоко, аж до неба!
Песня закончилась неожиданно быстро.
–  Хорошо, но мало, – сказала подруга.
–  Так, погодите, жюри соплями умылось, – сказала я высмаркиваясь в посудное полотенце. Под рукой кроме него ничего другого не было, а меня  рассиропило так, что утираться  пришлось срочно. Когда я плачу, меня всегда до соплей пробирает. Хамила же я потому, что стеснялась своих слёз. Когда я смущаюсь, я всегда вытаскиваю то, чего стесняюсь на поверхность и утрирую. Так мне легче пережить момент.
Мы с подругой расчирикались о песне, о своих ассоциациях, плавно перешли на беседу о своём, о женском, а ты всё сидел притихший и тихонько перебирал струны.
–  Ау- у, Sotis, ты где опять потерялся? – вдруг опомнилась я. Мы были так восхищены ТВОРЕНИЕМ, что даже об авторе забыли.
–  Нет, ничего, мне так даже лучше. Не обращайте на меня пока внимания.
Прошло ещё минут пять, но мы уже не могли не обращать на тебя внимания, мы поняли, что ты творишь. Третий куплет твоей новой песни рождался прямо на наших глазах, и встал прямо в обойму, определив песне уже не небесную, а Вселенскую высоту:

“Умеют ли любить мои холодные звезды?
Желают ли тепла мои седые планеты?
О чем гудит пустота, взрывая старые гнезда,
Не расскажут никакие поэты.

Отправлю я мою любовь почтовым голубем.

Лети
По светлому пути
К ней в сердце.
Лети,
Не задержись в пути,
Хочу скорее её
Найти,
И переплавить два
В одно сердце.
Лети, лети!”

Теперь песня была готова, хотя не причёсана, как ты сказал в музыкальном смысле.
Не  знаю, для меня она казалась совершенством. Особенно волновала ТАЙНА, которую она несла в каждом своём куплете. Тайна, о которой “не расскажут никакие поэты”.
– Я сдержал слово, сказал ты мне, ты же меня знаешь, я бы здесь не сидел!
Слова твои подпитали моё и так разкобаневшее ЭГО. Я выпрямилась и победно глянула на подругу. Возмездие не заставило долго себя ждать. Оно свалилось огромным пятном на мою гордую грудь. Это был майонез от моего бутерброда. Гордыня – смертный грех! А небо меня, такую гениальную, хранит  и наказывает тут же, не откладывая на завтра. И поэтому я вечно хожу то в пятнах и кляксах, то с помадой за ушами. А бывает, что и сама похрюкаю, чтобы не зазвездиться.
Засим, заканчиваю своё очередное письмо.

Sotis! Viva forever!
Твоя счастливая Зарождающаяся Луна
P.S. Интересно, кому посвящена эта песня? Что навеяло?

Письмо 8

Вернулась из летнего лагеря моя дочь, моя Настенька. Ещё пять лет назад я посвятила ей стихотворение:

У зеркала юная девочка
придирчиво смотрит на грудь.
Подумайте, как может мелочь та

жизнь девичью перевернуть!

За этим таинственным действием
следит из угла пара глаз,
с восторгом следит, с удовольствием.
История эта про нас!

Горошины дочка коснулась той,
юлой прокрутилась.
– Вырасту, стану красивой такой!
Вам и не снилось!

Такой она и выросла. Соперница моя. Да, теперь “девочка созрела”, – как поётся в песне. Отправляя её в лагерь, я волновалась за её невинность. Волновалась, как поняла из её рассказов, вовсе небезосновательно. Девчонка она влюбчивая, вот и угораздило же её влюбиться  в одного из вожатых. Уезжала она в лагерь с одной навязчивой идеей – заполучить своего парня и научиться целоваться. Пятнадцатый год, а ещё ни разу не целовалась по-взрослому. Целоваться ей хотелось. И хотелось уже давно. Я её мамочка-подружка и поэтому она мне доверила и эту тайну.
С такой тайной мне  стало жить трудно. “Целоваться она начнёт обязательно. В её окружении считалось неприличным  в этом возрасте НЕ ИМЕТЬ СВОЕГО ПАРНЯ и НЕ УМЕТЬ ЦЕЛОВАТЬСЯ,” – мысли мои в этом направлении работали уже давно. И вот на даче я тебе намекнула, что не хочу, чтобы у моей малышки сорвал первый поцелуй кто попало. Это сейчас, уже всё, проанализировав, я поняла, что это моя идиотская установка держать момент под контролем, подвинула меня на это. И даже сейчас я не уверена, что не была права.
В твою башку, конечно, эти понятия не уложились. Ты, кажется, беспокоился ещё и обо мне.  А я беспокоилась, о тебе. О тебе и о моей Насте.
Итак, ты пытался, но так и не добился от Насти поцелуя. “Недотрога, в меня!”, – я даже ГОРДИЛАСЬ этим. Она в чём-то была на меня похожа, может нравом:

«Мне ясноглазая дочка дарена небом,
не яблочко, только почка – будущий цвет.
На белой прозрачной коже веснушек небыль,
такою была я тоже, из детства привет…

Жару, видать, немало задаст малышка,
уж любопытной стала – сойти с ума!
Большой далматинец белый – её игрушка.
Растёт хулиганкой милой, как я сама».

Гостей на даче было много, и спать легли не раздеваясь, все вповалку. Так мы и лежали обе на твоих плечах. Она слева, а я справа. Рядом с нами были, правда, и другие, нас в комнате тогда набилось человек шесть. На спине ты лежал не долго, вскоре всё твоё внимание заняла Настя. Она легко этого добилась, ей надо было доказать рядом лежащей Тамарке, своей ровеснице, что Костя к  ней неравнодушен. Вид-то она создавала, а целоваться не собиралась.
Всё это тебя так напрягало, что ты решил сменить такой проблемный объект на её подругу Малику, и оставил бедную Настю одну в темноте.  Этим ты ранил её самолюбие. Как она заметалась! Как ей было больно. Избалованная дитя, она никогда не страдала ещё так жестоко. До этого момента она чувствовала себя в центре внимания, а тут такой облом! Минуту назад ей казалось, что она  самая, самая! И вдруг рухнули привычные понятия, ей было от чего расстроиться. Моя девочка привыкла к восхищению.
Ты, конечно, помнишь этот момент. Мне её даже жалко стало.  Я тогда решила помочь своему котёнку и просто позвала тебя. А ты вернулся, обнял и согрел Настю. И очень вовремя.  Потому, что её от первого потрясения колотил жестокий озноб. Ты вновь дарил ей своё внимание, и вновь пытался её поцеловать, низко наклонившись в полной темноте над её губами, ты пел ей песню:
“Солнечный круг, небо вокруг, ”– с каждым словом песни ты пытался коснуться губами её рта,  уговаривая её подпевать тебе.
Она, трусишка, так и не разомкнула своих губ. Так, что твоя  хитрость не удалась, и ты вновь отправился в угол к Малике, на этот раз до утра.
_______

Первая любовь. Она неприхотлива, вроде ей ничего и не надо – ни выгоды, ничего. Просто восхищение. Сердце трепещет, кровь стучит в висках, и наступает затмение сердца. Но затмения сердца,  у моей Насти в тот момент пока  ещё не наступило. Тогда  в середине июня.
А теперь она вернулась из лагеря. Вожатый её приметил. Отряд моей дочки состоял из сорока человек. Ухажёром вожатый оказался нежным. И не очень наглым. А может, ответственности боялся. Статью про малолеток пока никто не отменял, а он заканчивал юридический факультет. Настя первые три вечера дрожала от страха, но целоваться научилась. По-взрослому, как и мечталось. С языком и покусываниями. А потом сразу успокоилась, и дрожать перестала.
Встречались они во время дискотеки за медпунктом. Спасибо ангелу-хранителю не довёл до беды. Домой девчонка вернулась самоуверенной и гордой. Повзрослевшей и даже слегка влюблённой, как ей казалось в этого самого вожатого. Целоваться ей понравилось. Только она ещё не знала, что поцелуи без ЛЮБВИ, они не такие уж и опасные. Она сделала неправильный вывод, решив, что я зря её напугала насчёт этих самых поцелуев. Потому, что головокружения и слабости в ногах, у неё так и не было. Слава Богу, что не было. А то осталась бы её невинность, как ты понимаешь, там, в тёмных кустах у медпункта. Запечатлелась бы она на этого вожатого и рожала бы потом мне раскосых и скуластых внуков от мужа европейца. Есть такая теория у медиков. В момент первой близости девушка переживает такой глубинный стресс, что на генетическом уровне происходят глобальные изменения в её организме. Она запечатлеется на своего первого партнера. И потом, даже через длительное время, может родить от другого мужчины ребёнка похожего на своего самого-самого первого. И не только похожего. Дитё может перенять и привычки и характер первого мужчины, а  биологический отец является только “кнопкой запуска” процесса. И никто не может постичь этой загадки природы. Но есть и опровержения в достаточно ярких примерах. У соседки нашей было пятеро детей от разных мужей. Всякие получились. И цыганёнок, и армянин и корейчонок, а дочки были – одна рыжая, другая блондинка-тростинка!!!
Я долго и откровенно злилась после её восторженных признаний. Это её, похоже, немного остудило, но она ещё посопротивлялась:
–  Мама, ну и что же, что у него другая вера, нормальный же парень. Адвокатом будет.
–  Ничего я против них не имею. Только менталитет у нас разный! Хочется игрушкой побыть в его руках? В свою семью ведь он тебя не поведёт! Родственники не примут. Мусульмане они.
–  Мой отец тоже был мусульманином. Он же чеченец!
–  Только у него мать была русской, а дед был попом православной церкви. И ты крещённая.
На этом спор закончился, и она деловито спросила:
–  Арбуз есть, а Sotis сегодня придёт?
Ты пришёл с огромным арбузом. Я знала, что она о нём мечтала и заранее попросила тебя принести. Угадывать желания и капризы своей дочурки я умела. И часто шла у неё на поводу. Она, козерожица, это знала и использовала меня как могла.
И на следующий день ты опять пришёл, хотя я об этом и не мечтала. Ты принёс хорошего вина. Засиделись допоздна, и ты не торопился уходить. Свечи, вино и твоё пение, что может быть прекраснее? Может. Твоя нежность. Господи, ну почему я не кошка? Она так запросто получает от тебя ласку.  Просто подставит голову под твою руку, и ты её гладишь. И она тебе отвечает, всё время, устремляясь навстречу твоей руке. И мурлычет, закрыв глаза. Это похоже на любовь. И поэтому, я завидую кошке.
Как часто каждому из нас просто не хватает нежности. Говорят, ученые медики провели ряд экспериментов и выяснили, что новорожденные дети, которых часто гладят, прикасаются к ним руками, развиваются быстрее и меньше болеют. Все это оттого, что они чувствуют защищенность и понимают, что их любят.
Каждый хочет защиты, и все хотят понимать, что их любят. И я, тем более, ведь во мне до сих пор жива маленькая девочка. И ты тоже ждёшь  защиты. И моя  дочка. И обе мои кошки Лиска и Нелиска. Вот сколько девчонок в моём доме на тебя одного…
Вина в тот день ты выпил много, и поэтому  уснул  почти сразу.
–  Мы, кажется, его потеряли, – пошутила я.
–  Хр-р-р, – ответил ты.
–  Э -э! – сказала Настя, поднялась с кресла и ушла в свою комнату. Храпа она не выносила.
Я осталась на диване. Посидела, посидела и осторожно легла к тебе на плечо. Что тут началось! Хотя внешне, всё было как обычно. В комнате мирно тикали настенные часы. На подоконнике также топырились мои стражи-кактусы. Ты почему-то сразу храпеть перестал и мирно посапывал, излучая тепло и нежность. Волны тепла и океаны нежности. Я спать не могла, просто притаилась у тебя под мышкой и старалась усмирить свой бешеный пульс, чтобы ты не заметил. И зачем мы только пили это вино. Это оно теперь бесновалось в моих венах, и колоколом отдавалось в голове. Двери в другую комнату были открыты, и поэтому я боялась даже шелохнуться, не дай Бог,  услышит моя девочка.
Наконец-то мой мандраж прошёл, и звон в голове поутих. Но тут тебя разбудил сотовый телефон. Я тут же притворилась спящей и лежала колодой, кляня себя за нерешительность, и опасаясь в то же время твоих поползновений. «Ну, вот что мне надо?», – ответь я себе на этот вопрос, может быть, и стало бы всё проще. Страдания от избытка мозгов продолжались, и когда твоя рука, словно невзначай коснулась моей щеки, замерла, помедлила, прошлась по овалу лица и успокоилась,  запутавшись в моих волосах, я вновь струсила и не откликнулась. Горе мне дуре! Хрюкай теперь, не хрюкай, сбивая свою сытую гордыню, а упущенный момент растаял в небытие.
Мои мысли струились уже в другом направлении. Я стала анализировать. Может это и не гордыня, а страх? Страх не справится с той лавиной чувств, что накопилась  на подступах к сердцу, поднялась к вишудхе и выплеснулась стихами:

Я в паутине страха,
Недвижна, холодна,
Я на пороге краха?
Одна и не одна…

Я заплутала в чувствах,
Как в картах новичок,
А на душе так пусто,
Закрытой на крючок…

Живу, играя в счастье,
Разыгрываю роль:
Со мной  прекрасный идол,
Мой Бог и мой король.

Его держу у  сердца,
От сладких слёз пьяна,
Любовь стучится в дверцу,
Души, что холодна.
В ней пусто, зябко, тихо
В ней столько старых ран.
Любовь, она ж не лихо,
И не всегда обман…

Остановить бы время,
Чуть-чуть передохнуть,
Любовь, она ж не бремя,
А просто к Богу путь!

Любовь пришла рассветом,
Я вырвусь из тенет.
Любить дано поэтам -
Вот  правильный ответ.

 Да, АГАПЕ, высокая платоническая любовь, любовь-восхищение, любовь-поклонение, духовная любовь меня поглотила, но искры этой любви рождаются на кончиках пальцев. Это как не крути – ФИЗИКА. И я драпаю от неё, от этой физики, как от чумы, прикрываясь то подругами, а теперь, даже и дочкой. Да простит мне небо!
На утро моя умная девочка спросила меня, словно истинная женщина:
–  Ну, можно тебя поздравить?
–  !?
–  Ну, да! Я же специально вас одних оставила. И че?
–  Нет ничо!
–  Зря!
После этих её слов, у меня подкосились ноги, я не знала, что мне теперь о своём ребёнке  и думать. И что думать о себе.  И, тем более что ей ответить. Из нашего с ней разговора, я поняла, что она так тебя с самого начала и воспринимала, как своего рода тренажер, а ещё и понять не может, что я с тобой  с «мимолётом» так ношусь? «Мимолётом», кстати она тебя между нами девочками,  и называет. Ну, похоже, спит у неё ещё и сердце и душа. Мозги холодные. Так тоже бывает. Слава Богу, хоть выяснилось, что не ревнует, а то никого из моих поклонников она на дух не  переносила. А тут такое сочувствие. Это прогресс!

Sotis forever!
Твоя глупая Луна


***
«Опять джинсы жмут! Надо новые покупать, блузка тоже уже тесная», – Настя крутилась перед зеркалом, собираясь в школу.
–  Мама! Когда  мы пойдём джинсы новые покупать, эти короткие, и я в них еле влезаю?
–  В субботу можно сходить.
–  Мне белую блузку тоже новую надо.
–  Недавно же покупали, она в хорошем состоянии.
–  Ну, смотри! – Настя повернулась к Яне и выпятила грудь. Блузка так натянулась, что Яне сразу стало понятно, что блузку покупать придётся.
–  Ну, дочка, ты растёшь! Как на дрожжах…
–  Мы на трудах обмер делали друг другу. У меня 85 х 60 х 90! И рост 165.
–  Да, ты уже сформировалась. И выше меня выросла.
– И ещё вырасту, хочу быть не меньше метр семьдесят!
– Расти!

Настя и росла. В свои пятнадцать лет она расцвела и стала красавицей. На неё обращали внимание и ровесники и мужчины постарше. Но после случая со Славкой Певцовым, Настя к ровесникам относилась с презрением. Ей больше льстило внимание взрослых мужчин, а в окружении её мамы их было много. Это и художники, и барды и поэты. Вся городская богема, можно сказать. Слушая их  заумные беседы, девушка уже не принимала плоских шуток и примитивных приколов своих одноклассников. Да и не было у неё времени на них, потому что она увлеклась английским языком. А это случилось под влиянием Кости.
В школе она изучала немецкий, а английский изучала частным порядком. Немецкий был её любимым предметом, и когда  их класс расформировали по специальностям, ей было некуда пойти. Класса с углубленным изучением немецкого языка в школе не оказалось. Были классы с углубленным изучением английского, математики, физики и самый престижный – так называемый «российский класс». Ребята из этого класса  после выпуска могли стать студентами Московского Горного Института.
По этой причине Настя осталась в простом классе, где остались самые нерадивые ученики. Это угнетало и дочку, и её маму. Костя был в курсе этой проблемы и помог её разрешить:
–  Сходи, Яна, в школу и напиши заявление на имя директора о переводе Насти в английский класс. Я её за неделю поднатаскаю в языке и её примут. У неё способности к языкам, и произношение приличное. Вот увидишь, её возьмут.
–  А и схожу! Хватит ей немецкого, ни в какую Германию я не поеду. В последний раз, когда Майя приезжала к нам в гости она мне сказала, что мне завидует.  И поняла я, что зря рвусь туда. У Майи там  в этой Faterland никогда не будет  даже собственного жилья. Снимает она квартиру. И своего бизнеса у неё там не будет, в хосписе она работает. А у меня тут и бизнес свой есть, и даже два, если сетевой маркетинг считать, и две собственных квартиры.
Настю в класс приняли, даже произношение похвалили. И ходила она теперь в школу гордая и довольная. Сейчас она переживала самый волнующий, самый интересный период в своей жизни. Ведь, в юности, когда уже сексуальный центр начинает работать, но подростки еще не реализовали эту энергию, та начинает идти вверх, в вишудха чакру и сублимироваться. Именно в этот период человек пишет стихи,  рисует картины, танцует, мир ему видится очень красочным, ярким. Настя пробовала себя и в танцах и в пении. Они с Константином даже записали одну общую песню «Лети» на диск. Целое воскресенье писали. Костя даже свой компьютер привёз и дорогущий микрофон к нему. Микрофон был настолько чутким, что пришлось натянуть на пяльцы капроновые колготки и петь прямо в них! У Насти оказался низкий грудной голос.

Яна решила, что у них в доме должна быть своя гитара. Вдруг Настя научиться играть? И гитара в доме появилась. Однажды утром Константин появился таинственный и сияющий.
– Настя, пошли со мной в магазин. Я там был, присмотрел для тебя инструмент. Будем гитару тебе выбирать. У тебя хорошие данные. Учиться будешь.
Яну он ни о чём не спрашивал, потому что она была в курсе и даже внесла свой посильный вклад в покупку. Гитару выбрали дорогую.
Инструмент они принесли, довольная Настя даже попробовала играть, но это занятие её как-то не увлекло. Но зато, с тех пор Косте не надо было таскать за собой свою гитару. В этом доме его всегда ждал Настин инструмент. Только однажды он пришёл с новостью:
– В наш город приезжает крутая эстрадная певица на гастроли! Мне поручили обеспечить озвучку. Сегодня я еду в командировку в Караганду за специальной аппаратурой.
Его общение с группой Савровой оставило неизгладимый след в его судьбе. Он изменился, стал увереннее в себе. За работу с ним рассчитались билетами. Билеты на концерт московской дивы были дорогими и плохо раскупались. Костя подарил Насте 20 билетов, и она пригласила своих одноклассников. Остальные обиделись. И родились сплетни.
А у Яны рождались стихи. Печальные и даже безысходные:
         
Я – луна...
Я в тебя проникаю лучами,
лунный свет бередит твою душу.
С тобой встретились мы не случайно,
я свободы твоей не нарушу.
Обниму твои плечи я нежно,
зыбким светом тебя обогрею.
А с утра попрощаюсь небрежно,
я – Луна и с рассветом бледнею.
Вновь светить для тебя стану к ночи,
не игра это – просто причуда…
Что подтекст в междустрочье пророчит?
Я с тобой, но твоей здесь не буду…
Нерешимость твою одолею.
В своих снах ты о страхах забудешь.
Я так сладко тобою болею.
Ты со мной, но моим здесь не будешь.
                _______
   
Мы здесь не вместе – это не беда,
зато меж  нами за чертой бессрочья
такие протянулись провода,
вселяя твой мотив в мои межстрочья…

Напряжение росло и, словно, разливалось в воздухе. Что-то должно было произойти. И вот однажды Костя произнёс эти слова:
– Я уезжаю в Москву.
И уехал… Вовремя уехал, потому что Настя в него влюбилась. Он это знал, уезжал со слезами на глазах. Уезжал от самого себя, чтобы сделать карьеру. Настя осталась его ждать. Ждать Костю и своего совершеннолетия.

***
Яна тосковала. Всё пространство вокруг неё словно схлопнулось, оставив малюсенькую полоску света. Она желала Косте успехов, молилась за него. Писала ему послания-пожелания:

Есть какая-то сила в разлуках –
крылья шире, душа камертоном.
Звёзды тоже рождаются в муках,
я тебя провожаю с поклоном. 

Всё былое лишь было уроком.
Жизнь – она усмирение страха.
Как струна, ты дрожишь перед роком –
ждёт победа тебя, а не плаха.

Сам вступил ты в горнила успеха,
кров, покинув родной, сжавши губы,
в город звёздный с гитарой уехал
догонять свои медные трубы.

В мегаполис к тебе я приеду,
не скрывая свои намеренья,
отмечать я приеду победу
и поздравлю звезду с днём рожденья.

Гром оваций обрушится шквалом,
в шумном зале меня ты приметишь.
Я пишу, как о самом бывалом, –
мне со сцены поклоном ответишь.

Всё былое лишь было уроком.
Жизнь – она усмирение страха.
Как струна, ты дрожишь перед роком –
ждёт победа тебя, а не плаха.

А Костя присылал Яне немногословные СМС-ки. А в них только  семь букв “БАТАРЕЯ”. Возможность стать гитаристом в группе Савровой он упустил. Жил пока у брата и учился. Учился вокалу, учился жить в столице. Учился быстро и довольно успешно.

Настя закончила девятый класс очень посредственно. На каникулах, по приглашению Кости и его брата, Яна с Настей поехали в Москву. К этому времени Яна перестала быть частным предпринимателем и закрыла свой бизнес. Теперь она работала художником-дизайнером в историко-археологическом музее. Свой первый отпуск на новом месте она ознаменовала вот такой престижной поездкой.
В прошлом  году она ездила с Настей в Астану. Гостила у собрата по перу. Он приютил её с дочерью на пару дней и даже сводил в ресторан. Астану они с дочерью осматривали основательно, посетив все достопримечательности столицы. Особенно поразил аквапарк. Разнообразие обитателей поражало воображение. Оформлено всё было потрясающе.
Интересный момент – кормление рыб навёл на мысль, что все стёкла увеличивают объекты. Человек в маске, кормивший подводных питомцев был уж очень велик.
Магазины Яну не прельщали, но, зайдя в один из них, она замерла от восторга. Замечательный выбор летних босоножек обескураживал. Взяв одну пару и глянув на ценник, она поняла: это знак. Стоили они запредельно, таких цен Яна ещё не встречала в своём городке. И Настя тоже.
В другом отделе продавали бельё. И цены тоже –«от самолёта», как говорится. Вспомнился Яне старый анекдот про папашу, который показывал своему отпрыску все радости жизни для того, чтобы в конце сказать великую фразу: – Если будешь хорошо учиться, и у тебя всё это будет!
Яна рассказала Насте и этот анекдот и повторила эту фразу. И про знак сказать не забыла.
А здесь, в Москве, она добила свою девочку такой информацией:
– Если бы ты закончила девять классов без троек, я бы всё бросила и переехала в Москву, чтобы ты  бы здесь получила среднее образование. И сразу в ВУЗ.
– Почему ты раньше мне этого не сказала, мама?
– Что именно?
– Что мы можем переехать в Москву.
– Я раньше об этом не думала как-то. А сейчас поняла – с моей профессией это легко. Да и родилась я в России, в Перми. Гражданство бы быстро дали.
– Это многое меняет, у меня теперь есть цель!

Десятый класс Настя закончила на “хорошо” и “отлично”, что дало Яне возможность перевести дочь в тот самый «российский класс». Класс с физико-математическим уклоном для одарённых детей. Училась Настя достаточно успешно. Она теперь была Костиной девушкой и мечтала переехать в Москву, чтобы быть поближе к своему избраннику. Он сам и поселил эти мечты в её высокий лоб, сам их и взращивал.
Настя взрослела и хорошела. Стала брать уроки вокала. Пела, танцевала и даже стала пробовать себя в поэзии. Написала стихи своему Косте и разместила их на своей страничке в Интернете. Напрямую ему посылать постеснялась.
Прочитав эти строки:
“Я так любила эти руки,
они так страстно выполняли
роль Короля в моем театре.
Так виртуозно извивались,
пальцы ангела огня.
И изводя слух музыкой волшебной,
страсть в сердце пробуждали.
Я так любила эти руки,
что трепетно меня губили
тем самым вновь рождалась я!
Я так любила, черт возьми
я до сих пор люблю!
Ведь эти руки, так ласково
любили всю меня!
Мне не хватает нежности той самой,
что эти руки мне дарили.
Мне не хватает ощущения,
что я кому-то все-таки нужна.
А может быть к нему вернуться,
чьих рук хозяин гений бытия!
О Боже! Я так люблю все те же руки,
что так невыносимо мучили меня.
Гитара я!!!!!!!!!!!” – Яна обрадовалась. Её девочка умеет любить. И умеет выразить свои чувства. И достаточно деликатно выразить.
Женщина успокоилась и даже была довольна тем, что у Насти один только Костя в голове. Дочь все вечера проводит дома и никаких мальчиков! Одноклассники давно перестали подбивать клинья к Насте. Знали они, что у неё есть парень в Москве, знали и то, что она верна ему. И уважали её за это. А Настя изо всех сил грызла гранит наук. Ей было трудно и с физикой и с математикой, но чтобы учиться на бюджетной основе в Москве, она должна была постичь эти предметы. И она старалась. Поэтому с учёбой и получалось.
“БАТАРЕИ” Яне приходить перестали, а она и не грузилась. Главное у Насти всё складывается удачно.
Каникулы после десятого класса Настя тоже провела в Москве. На этот раз она ездила с братом Ильёй. Приехала она из отпуска притихшая. Да что там, убитая просто. Костя предложил ей остаться друзьями, типа для вида. Почему-то,  теперь надо было срывать то, что они с Настей пара. Причину Костя объяснять не стал. Настя от таких предложений задохнулась. Просто ей перекрыло дыхание, и она потом еле отдышалась.  В семнадцать лет услышать такое для девушки и оскорбительно и больно.
Каникулы в Москве ей не понравились, хотя Костя был и нежен и предупредителен, он оставался её парнем, только теперь тайно.
Такие новости Яну очень расстроили. Она была романтична и верила ещё в чудеса, в совпадения, в судьбу, в предназначение, наконец.
Она сидела у компьютера оскорблённая в своих лучших чувствах. Sotis так поступить не мог. Тот, кто там, в Москве пробивал себе путь к славе, это был уже не Sotis, а кто-то другой.
“Моё дитя, моё повторение, моя юная Настя отвергнута кумиром! Всё! О высоком больше ни слова. Мир полон грязи и предательства. Стихи, написанные в тот же вечер, говорят сами за себя:
Предвосхищая ход событий,
Он  жёг мосты и  путы рвал.
Он даровал ей ряд открытий,
он лгал, он ёрзал, предавал.

Сначала говорил  щадяще,
Потом, уже, теряя лик,
Так резанул по нисходящей,
Что сам поранился и сник.

Она стерпела, воздух сухо
С тех пор ей горло жжёт огнём.
Она жива лишь силой духа,
Всечасно думая о Нём.

Он, золото на медь меняя,
Зажав рукой души разлом,
Мосты то тушит, то сжигает,
Нищает духом… Поделом.

Sotis вскоре позвонил, у них с Настей опять всё наладилось, и вошло в свою колею. Она готовилась к вступительным экзаменам в МГГУ – Московский Государственный Горный Университет. Не за горами был и выпускной бал. А Яна индульгировала:

На душе моей чернильно.
Кулаки сжимаю сильно,
время склеиваю вольно.
Петь судьбу устала сольно
для самой себя хорошей.
Пусто в сердце – это больно.

И скроив тупую мину,
стерегу неутомимо,
словно сжатую пружину –
свою тайну, свою боль.
Мне самой себе хорошей
рассказать о ней, уволь!
И молчать невмоготу,
окунаюсь в суету,
вплавив в звуки красоту,
познавая тайну ту.
Для самой себя хорошей
эти сети я плету.

Мне б проблему разрешить –
душу всласть разворошить,
чтоб не медлить, а спешить.
Без сомнений разрешить
мне самой себе хорошей
не существовать, а жить.

Выпускной бал удался. Экзамены приезжие профессора принимали по-доброму. Настя вступительные экзамены сдала успешно. Поступили всем списком, как говориться. Во-первых, подготовка была очень серьёзной, а во-вторых любили москвичи забирать в свой ВУЗ молодые дарования из нашего региона.
Уезжала Настя в Москву с двумя большими сумками, набитыми зимней одеждой, обувью на два сезона и даже одеялом. Жить студентам было предложено в комфортабельном общежитии.  И ещё им была положена стипендия. А Насте, которой уже исполнилось 18 лет, ещё и пособие по потере кормильца. Студентам такое пособие полагалось.
В столице её встретил Костя. И были они счастливы, и довольны жизнью.  Вскоре Настя поделилась с Яной, что Костя собирается снять для них комнату.
– Хорошо, пусть снимает, только передай ему мои слова: “Если он хочет жить с моей дочерью семьёй, я перестаю  её финансировать”.
Настя, естественно передала, и съём квартиры как-то отложился на неопределённый срок. Девчонка осталась в общежитие и вникала в ритм столицы, в неписанные законы студенческой жизни, в свою будущую профессию.
                __________

В сентябре на даче прекрасно. Яна осталась на выходные с ночёвкой, захотелось побыть одной. Полюбовавшись красивым закатом, она вернулась в дом, надо было закончить укупоривать банки с помидорами. Провозилась допоздна. А потом вышла в ночной сад. В его тишину и прохладу.
Ковш Большой медведицы красиво накренился над вершиной яблони, мерцающей тайной отразился в её зрачках. Красота картины заставила нервно вздохнуть Яну. Она любовалась игрой светотени, вдыхала аромат спелых яблок, который к ночи стал ещё ощутимее, и вслушивалась в тугую тишину. И вдруг тихий шёпот пролился на землю из ковша следом за звёздным светом. Звёздный шёпот.
Какая-то сумасшедшая звезда не удержалась и бросилась вниз, вспыхнув на миг ярче брызг расплавленной меди. И в самый последний момент своего существования звезда разглядела  –  вон стоит женщина. Женщина с распущенными волосами, облитыми лунными бликами. Миг пролетел, и звезда потухла. «Осенний звездопад в самом разгаре», – Яна устала стоять без движения и потянулась к небу всем телом.
–  Загадаю желание и подожду ещё одну звёздочку. Пусть упадёт для меня. Но вместо звездочки на неё упали  стихи и заструились в особом ритме:

Слышишь слабый, звездный  шепот,
Шорох  тихий небосвода,
Это душ ушедших ропот,
Несвобода...

Видишь,  дрожь на точке схода,
Воздух в узел туго скручен,
Этот мир без небосвода
Скучен...

Знаешь, к нам приходят мысли,
Как детьми играют  нами,
Что над домом долго висли,
Снами....

Вспомни, солнце гладит кожу,
 Греет всё, и жить и нежить,
Без него никто не сможет
Выжить...
Знай, что день придёт с рассветом
Благодать  с небес прибудет
Счастьем, одарив при этом –
Это будет!!!

Сентябрь – осенний месяц. А осень – пора печали.
Время подводить итоги, время  осмысливать поступки. Время просыпаться от спячки. Время осознавать... И Яна осознала в этот момент, что всё уже предопределено. Что выбор сделан, а итог печален. Печален для неё, для Яны-женщины, для Яны-матери. От глобальных вселенских проблем, она вернулась в свой мирок. К своим насущным проблемам, к своей дилеме: Костя, Настя и Яна...
Она, кажется, всегда понимала, что Костя выберет Настю, а Настя ему ответит. Более того, она в дочери своей видела саму себя, только юную и прекрасную. И невинную. Костя же, стал ей так дорог, что его счастье было для Яны важнее собственного. И лучшего выбора для её Насти не существовало. Кажется, она это всегда знала на тонком уровне. Знала и принимала.
А тревога за дочь, за её судьбу осталась.
               
               
Август 2010