Порог

 Альфред, бывший сотрудник центра, мчался вперед.
-Стой! Стоять!
 Охрана не имела боевого оружия, но резиновым пулям было все равно – не убить, так нанести увечье. Покалечить. Преследовавшие были схожего мнения.
 Коридор уходил влево, стены мелькали в бешеном ритме. Там, где мгновение назад была голова мужчины, прожужжали рассерженными шершнями несколько пуль. Со стуком откололись кусочки штукатурки, проводка сверху обдала бегущего веером искр. Споткнувшись и кое-как прикрывая голову, Альфред продолжал мчаться. Еще немного.
 Наконец-то из-за поворота показалась массивная створка. Бегущий на ходу достал пропуск, шлепнул им по сканеру. Заслонка начала медленно подыматься вверх, слишком медленно - топот с криками все громче. Пригнувшись, Альфред проскользнул внутрь, ударил по кнопке.  Створка упала, придавив подол халата. Выпутавшись и стараясь не обращать на внимание на стук кулаков за спиной, Альфред начал процедуру. Дезинфекция стартовала с резким шипением, обдав потное тело клубами антисептика. Пахло озоном.
 Альфред думал, как ему повезло. Хорошо, что полузаброшенное помещение оказалось еще и полузабытым. И плохо охраняемым.
 Передняя створка взмыла вверх. Мужчина глубоко вздохнул, успокаивая бешеный ритм в груди, и шагнул через преддверие. Комната чем-то была похожа на подъезд его дома – серый бетон,  низкий потолок. Полки вдоль стен были плотно заставлены, окружающий запах стерильности напоминал больничный.
 Альфред направился к пятну щитка и дернул рубильник – пространство затопила тьма, вдали что-то загудело. Мерцая, комната окрасилась холодным светом.
- Альфред!
 Динамики в потолке звучали приглушенным голосом Лизы. Ну, ничего, это мелочь, безвредный сигнал.
- Альфред.  Альфи.
 Мужчина не отвечал. Без оболочки халата  он чувствовал себя не слишком уверенно, но и не слишком чуждо в этом месте с кучей непонятной и забытой всячины, подозрительно похожей на хлам.
 Нужно было спешить.
 Отступник двинулся к терминалу. При его приближении стекло компьютера ожило, заиграло сонмом диаграмм и схем, как будто встречая старого знакомого. Бледный свет аварийки сочился сверху, тени резко высекали и без того угловатое лицо. Невидимые динамики снова заговорили.
- Мы все понимаем, что ты хочешь сделать. Выдернуть шлейф, вырубить кислород, перегрузить систему, нет разницы. Но ты должен понимать, что совершаешь убийство – последние слова были словно вычерчены, оставляя в сознании борозду.
 Альфред сжал скулы.
- Кого убиваем?
 Громко защелкали клавиши терминала.
- Ты знаешь, что у него теперь  нет имени. Но он хочет жить, Альфи.
- Он и будет жить, Лиз – экран подсвечивал лицо все под тот же аккомпанемент нажатий. Клац – клаклац – клац –клац.
 Несколько долгих мгновений тишину разбавляли только эти звуки.
- Ты что надумал? – будто щелчок хлыста, прежний драматизм бесследно исчез. – Что ты надумал, Альфред?
- Вы бы никогда не согласились на такое. Миллионы синапсов, нейронов, а сколько евро… - в уголках его глаз веером собрались морщины.
- Можешь не торопиться. Инженеры уже варят створки.
 Ученый продолжал печатать. Он понимал, что, после того, как все закончится, его ждет мало приятных вещей. Но по-другому поступить было нельзя. Он многим был обязан человеку, чье умирающее тело сейчас лежит где-то в хранилище. Альфред представлял его плоть под десятками игол, его голову, оплетенную сотнями датчиков, что поддерживали угасающие токи мозга, подергивающиеся конечности. Человека использовали, препарировали агонизирующий мозг, потрошили личность в поисках ответов. И если тут это были часы – в сознании его древнего друга проходили дни и недели.
 Альфред пробежался по коду в поисках ошибок. Невозможно было пронести в здание центра даже свою ручку, не говоря уже о флешке с программой. Найдя опечатку, ссутулился над клавишами. Щурясь и поглядывая на клавиатуру, продолжил печатать - не считая легких движений рук и танцующей в воздухе пыли, помещение казалось мертвым.
Последний символ. Мужчина на мгновение замер, и нажал «Enter».
Комната вздрогнула, освещение на секунду померкло. Альфред поднялся с кресла. Свое дело он сделал,  осталось только ждать.
 За перегородкой послышалась возня, затем резкий звук, словно кто-то с размаху бросил разводной ключ на асфальт. Мужчина медленно шагнул к окошку створки, боковым зрением глянув на терминал, что методично отсчитывал секунды. Байт за байтом программа ползла по узким, старым шнурам к своей заветной цели.
 Через проем виднелся желтоватый свет, слабее, чем в запыленном помещении. За своим отражением Альфред едва разглядел очертания вывернутой двери. Внешняя створка, 15 сантиметров прочнейшей стали, была покорежена, напоминая неудачно оторванную пленку йогурта. Несколько ошметков железа валялось на полу.
- Лиза! – мужчина прислушался. Шипящая тишина усилилась, окутывая сознание плотным покрывалом.
 В окошке заслонки отражался силуэт Альфреда. Вдруг освещение в коридоре разом пропало. Мужчина отпрыгнул. Его силуэт остался на месте.
 Ученый начал пятиться. Только ощутив спиной холод стены, прикоснувшись влажными ладонями к ее холодному монолиту, он обрел некоторое подобие спокойствия. Силуэт в стекле, казалось, стал плотнее, в коридоре за ним мелькнуло что-то белое и скользкое.
- Как ты, любимый? –  приглушенный голос Лиз выражал заботу. – Что случилось, Альфи?
- Здесь же нет вентиляции. – мужчина пытался думать трезво – Система замкнута. Вы не могли добавить туда….
 Силуэт в проеме слегка оскалился, обнажив заточенные зубы. Ему хотелось есть.
- Альфи, милый, я скучаю за тобой. Не молчи же.
Мужчина сполз вдоль стены на пол,  развалившись, сглотнул. Сердце в бешеном темпе рвало грудь.
 Все это было чем-то странным, не вписывалось в выверенный мир ученого. Жесткая опора реальности теряла свои черты, превращаясь в вязкое желе, что втягивало оцепеневший ум Альфреда в свой плен.
 Бум. Белая штука из коридора врезалась в переборку, затем быстро исчезла в темноте. Шорох, треск. Вокруг переборки паутиной расползлись трещины, кое-где бетон крошился, осыпаясь.
 Бум. Слизкий контур, скользнув вбок и вверх, растворился во мраке. Трещины разрастались, одна стремительным зигзагом достигла угла, переметнулась на соседнюю стену.
Бум. Бетон, словно весенний лед, трескался перед Альфредом. Ученый прикрыл глаза, его лоб отблескивал каплями пота.
- Альфикккк, дораогой мой, все в порядкееее? – голос мало напоминал женский, менял тембр и темп.
 Еще полчаса назад Альфред был на улице, вдыхал свежий аромат весны. У сотрудника родилась дочь. Вместе они стояли на курилке, его товарищ, часто затягиваясь и жестикулируя, делился с ученым радостью. Вдали, как школьники, стояла кругом группа коллег. В небе гудел самолет, говорили о чем-то своем птицы. Все это сейчас казалось ирреальным, словно давно просмотренное кино.
Слизкое тело снова метнулось. Удар - часть ламп взорвалась, помещение обрело серость полумрака. Новые, теперь едва видимые трещины расползались по стенам, створка немного сдвинулась.
 Мужчина глянул на свое отражение, свою тень в стекле. Та не шевелилась. Альфреду вдруг безумно захотелось встать, подойти к ней, поднять створку и шагнуть через преддверие. Покинуть это замшелое помещение, бросить этот перекосившийся терминал, эти хлипкие стены, выдрать к чертям переборку и шагнуть навстречу тьме.
 Гулкий удар вернул мужчину в реальность. Дверь сдвинулась еще на миллиметр. Перегородка напоминала прямоугольный зрачок, окруженный трещинами сосудов. Несколько кусочков бетона отвалилось, образовав щели. Сквозь них на пол робко скользнула пара лучиков, вынуждая пыль блестеть в своем свете - чем-то это напоминало деревенский сарай летним днем, между досок которого пробивался свет солнца. Только вместо дерева здесь был бетон, а сам сарай находился в десятках метрах под землей.
 По металлу створки заскрипели когти. Тени не нравилось, когда о ней забывали. Почему-то на ум пришел круг да Винчи, с нарисованным внутри человеком.
 Новый удар заставил предметы на полках плясать в унисон.
 Паутина трещин оплетала теперь всю комнату. В свежие отверстия копьями воткнулся свет, отливающий фиолетом, одна полоса попала Альфреду на ладонь. Как укус пчелы. Мужчина отдернул руку.
 Ему не было страшно, хоть он и догадывался, чем все кончится. Ощущение было похоже на то, которое, наверное, испытывал бы человек, стоявший под стометровым цунами. Человек бы знал, что оно вот-вот обрушится на него всей массой, что бежать не имеет смысла, он бы просто стоял и смотрел на громаду волны.
 Еще несколько кусочков штукатурки стукнулось о пол, толстый луч упал на грудь мужчине. Тот вздрогнул и замер.
 Всю свою жизнь Альфред посвятил математике, считая, что она, как ничто другое, приближает человека к пониманию абсолютной истины. Теперь он знал - вся жизнь человека, весь его хваленый ум – это след его несовершенства. Способность думать и осознавать себя делала человека подобным порогу перед водопадом, с камнями мыслей и эмоций, искажавших сам  водный поток. Поток истекал откуда-то из-за горизонта подсознания и впадал в далекие океаны за пределами понимания. Человек был только эпизодом, фильтром, который зачем-то искажал это независимое русло. Вода же за порогом уже не была прежней.
 Альфред хрипло откашлялся.
- Лиз?
- Да, дорогой? – тембр голоса стал чище. Казалось, женщина стояла за спиной.
- Жаль, что мы так и не увиделись.
 Общение – искаженное желание внимания. Человеческий ум движет людей к себеподобным, только чтобы удовлетворить эту жажду. Любовь – желание продления рода, заставляющее людей плясать под эту страсть. Зацикленный на себе, ум породил сложные структуры психики, подсознание. Творчество, дружба, доверие, ненависть, гордость – все, все было перевернутой сознанием с ног на голову первородной энергией, что искала выход в этих проявлениях и заставляла людей двигаться, удовлетворяя свои желания.
 Но был еще разум. Не осознающий себя, самодостаточный интеллект, он был повсюду, проходил сквозь души, окружал сознания и вещи. Даже самый обычный камень был насыщен им и был совершеннее самого прославленного человеческого гения, смотрящего через призму своего я.
 Тень неподвижно созерцала Альфреда, который вальяжно раскинулся в полосе света. Стены с грохотом осели, с потолка градинами сыпалась штукатурка, пыль забивалась комками в рот и нос. Вдоль луча, что жалил ученого, скользнул импульс. Перед тем, как все завершилось, мужчина послал ответный, удовлетворяя последнюю страсть. «Смысл бытия?». Легкая задержка. «43».
 Альфред расхохотался. Потолок и стены сознания обрушились под давлением сил, окружавших ученого.
* * *
 «Симуляция «Альфред»: закончено». Сотрудница сладко потянулась, зевая, стянула очки. Пометки над рабочим столом исчезли, но полукруглое стекло еще отображало лицо, без ресниц и бровей. Мужское. Закрытые глаза, безволосый череп под датчиками был практически невидим. График над изображением, только что выписывавший невиданные дельта-ритмы, почти превратился в линию.
 «Овощ» - мысль женщины была подобна капле ртути. Она поспешила ее убрать.
 Сотрудница поднялась и направилась к стене. Кусок ее растаял, пропуская хозяйку.
 Шагая по яркому коридору и кивая коллегам, блондинка еще немного думала об Альфреде. Этот человек пришел к ним откуда-то сам, по одним ведомым ему причинам согласившись на опыт. Да их и не особо волновало, кто он и откуда – подходил практически любой в зрелом возрасте и с относительно здоровой психикой. Заботило другое - только что они почти словили его самость, этот незримый и неизвестный центр личности, но это почти…
После того как ребята осмотрят и вынесут подопытного, можно заскочить домой и вздремнуть. Вечером Герт обещал ей сюрприз, так что нехорошо быть вялой.