Ридикюль

         Ты в некотором  возбуждении идешь по  узкому коридору спального вагона.  Надо же, успел на поезд, а ведь из-за бесконечных дел мог опоздать. И даже билет купить удалось – почти невероятное везение в это время года! Правда, только в СВ. Ни в плацкартных, ни в  купейных вагонах свободных мест не оказалось. Немного жаль, конечно. Ты со студенческих лет любишь ездить поездом, и особенно  в плацкарте. Здесь так легко завести друзей (особенно после первой вместе выпитой бутылки). В поезде случаются самые необыкновенные встречи, где можно раскрыть душу первому встречному. Пройдет совсем немного времени,  и с человеком, с которым  еще вчера  не был знаком,  сегодня уже обмениваешься  адресами  и телефонами. Ты почти уверен: такому НЕОБЫКНОВЕННОМУ, ЧЕСТНОМУ и ПРОСТОМУ человеку, случись что, ты всегда придешь на помощь, последнее отдашь. Почему? Да потому, что ты все знаешь про него, ведь он открыл свою душу тебе, а ты ему. Вот так вот! Да, как хороши  поездки в дружной веселой компании! Перезнакомившись, все начинают доставать свои съестные припасы. Накрывается большой стол, который на каждой станции пополняется, в основном, горячительными напитками. Все становятся страшно разговорчивыми, необычайно умными и интересными собеседниками. Неожиданно замечаешь, что и ты не так прост, каким казался себе раньше, еще вчера, еще каких-нибудь  три часа назад. И ничего, что ты немного привираешь, рассказывая о своих победах в жизни, особенно  на любовном фронте. Немного выдумки придает любому рассказу колорит. Сидящий справа «дембель» тоже ведь слегка приукрасил историю, как он соблазнил красавицу - дочь генерала. Совсем чуть-чуть. Но это делает его рассказ интереснее. А сидящий напротив бородач с круглым животом, который выдает себя за бывалого таежника? Хоть и во хмелю, но ты еще понимаешь, что у себя, в сибирском городке, он сидит годами в какой-нибудь скучной конторе,  и все его походы в тайгу заканчиваются, в лучшем случае, редкой рыбалкой в ближайшей к городу речке. Впрочем, ты охотно слушаешь его байку о самом большом в мире грибе, который  нашел именно он; о  подстреленной в глаз белке – какой же он меткий!  И ведь веришь! Все верят, потому что хочется верить. Потому, что всем в этот час хорошо. А если в соседнем купе едут  молоденькие практикантки… О! Какое это счастье, когда в соседнем купе едут девушки!  Они, конечно, все красавицы, и все свободны. Иначе  и быть не может, потому что рядом едете вы – тоже самые свободные, и вообще самые-самые. Они охотно присоединяются к вашей  чудесной  компании и сразу же становятся  лучшими в мире слушателями, потому что им уже тоже хорошо. Через время  ты замечаешь, что самая красивая из них на тебя поглядывает чаще,  чем  на других. Нет, другие парни, конечно, тоже славные, но ты чуточку лучше, чуточку  красивее, а может  обаятельнее, поэтому она положила глаз  именно на тебя. Тебе это приятно! Очень! Ты растешь в своих глазах и стараешься еще больше понравиться.  Ты вдруг замечаешь, что рассказы о твоей необыкновенной жизни, или, по крайней мере, эпизоды из нее очень интересны этой самой Вере, или Тане, или Люде. Она просто очарована тобой. Ты ее герой! Именно о таком она мечтала с детства. Не о принце,  не о миллионере, нет. О тебе. Ты  удивительный,  и  удивляешься самому себе: «Слушай, старик, а ты, оказывается, неплохой рассказчик»! И то правда - есть что рассказать. Видишь, как  тебя слушают?! Тебе немного,  самую малость, становится неприятно, если кто-то из  новых  вагонных друзей  перехватывает (после очередного тоста, естественно за присутствующих здесь милых дам) инициативу в свои руки, но ты его тут же снисходительно прощаешь. Да ради бога, пусть говорит! Ты - то уже – о-го-го! – вон какой красавице приглянулся. Мда! Потом будут долгие  объятия в  полутемном  тамбуре, горячие шептания на ухо  между страстными поцелуями и ее обворожительный мягкий счастливый смех. Конечно, будут и обмен телефонными номерами, и миллионные заверения в любви и вечной преданности. Вы  договоритесь непременно  встретиться…  Но вы оба знаете, что завтра все закончится. И как пел известный певец: «Поезд пойдет своей дорогой, а  каждый из вас – своей».  Ваши дорожки разойдутся в разные стороны. Первое время ты будешь свято верить, что обязательно найдешь ее. Ведь именно  она – твоя судьба. Вот только решишь  некоторые срочные дела и.… Но  ее адрес и телефон будут утеряны почти сразу. Ты ведь был тогда немного пьян, и теперь  с некоторым  облегчением говоришь себе: «Разве это моя вина, что потерял ее адрес?  Это все проклятое вино».  Ах, вино! Как кстати оно  иногда бывает…
Сколько   таких встреч  было в юности. Да и потом. И совсем недавно. Несколько лет ты не ездил поездом. А сейчас в легком возбуждении идешь по коридору, отстраняясь от обгоняющих и идущих навстречу людей. В поезде и впрямь полно народу. Нет, тебе определенно  повезло, что ты взял билет  именно в СВ. А вот и твое купе. Чуть помедлив, затаив  на мгновение дыхание в предвкушении необыкновенной встречи, решительно тянешь ручку  в сторону. Дверь легко отъезжает. Ты почти счастлив. ОНА! Не  ОН. Она сидит за столом и  смотрит в окно. Похоже, села где-то раньше  и уже успела переодеться в белые спортивные брючки и кофточку с короткими рукавами. У тебя есть несколько секунд,  прежде чем незнакомка  повернет голову, и ты успеваешь обратить внимание, что в этом  ракурсе она  очень даже ничего. Ну, дальше дело техники и твоего жизненного опыта.  Уж ты–то, – хм! - знаешь, как обворожить и обольстить ее.  И вот ты делаешь  первые шаги, а она поворачивает к тебе свое лицо…      
              Мда! Хорошо, что ты  немного артист и сумел  скрыть свое разочарование. Тебе  ведь предстоит  ехать с этой дамочкой какое-то время. Но как же все-таки несправедлива к тебе судьба этим вечером!  Стоило ли из-за такой «прозы» торопиться в вагон? Эх, а душа просила поэзии!  С упавшим настроением ты кладешь в багажный отсек  свой  баул и вымучиваешь на лице улыбку:   
            - Будем знакомы? Вы до Москвы?
             Она неохотно кивает, и ты понимаешь, что тебе здесь не очень-то и рады. «Нет, вы только посмотрите! - восклицает твоя  обиженная  натура. - Она еще и  губки поджимает! Недовольна, видите ли, моим обществом!  И взгляд перевела в окно, словно я тут пустое место. Другая бы счастлива была  ехать с таким мачо…»
               В глубине души ты, конечно,  понимаешь, что и сам не первой свежести фрукт. Подумаешь, немного за тридцать! Точнее, почти сорок. А ей, курице крашеной,  сколько? Сорок, сорок три? Нет, все-таки  ты не любишь искусственных блондинок. Темные корни волос и  обесцвеченные кончики прядей – это не твое. А эти мешки под глазами!  Мадам, похоже, не прочь  дерябнуть пивка или чего покрепче.  С такой и целоваться  не захочется. Усаживаясь напротив, ты все же обращаешь внимание, что на безымянном пальце нет обручального кольца и даже следа от него. «Понятно. Всем своим видом выдает одиночку». Вдруг улавливаешь идущий от нее  тонкий аромат духов, и никакой примеси табака. «И на том  спасибо!  Не хватало еще  всю ночь  нюхать пепельницу». Сам-то  ты  куришь, но дымящие женщины тебе противны.
              За окном  сгущаются сумерки. Молчание затягивается. Ты страшно голоден и по-джентельменски предлагаешь своей попутчице:
              - Может,  поужинаем вместе? В ресторане,  надеюсь, найдется, чем перекусить.
              Она переводит на тебя  внимательный взгляд и тихим голосом отказывается. «Ну и, слава богу!»  - с облегчением (куда с такой-то в ресторан, а то еще встретишь кого из знакомых ненароком) поднимаешься с места, но вслух произносишь:
- Очень жаль! А я схожу. С утра  и маковой росинки во рту не было. Вам  чего-нибудь принести? 
              Она снова  смотрит на тебя долгим взглядом. «Чего так смотреть? И взгляд какой-то осуждающий. Да не пристаю я к тебе, больно надо».
              - Если можно, минералки, - наконец произносит она и быстро опускает глаза.
              - Хорошо! Будет сделано! (да ты сама любезность).
Так, с широкой  улыбкой  и выходишь в коридор. «Уф-ф!» В тамбуре долго смотришь в окно на бескрайние русские просторы.  Ты невольно свыкаешься с мыслью, что эта поездка будет, пожалуй,  самой скучной,   и лениво   бредешь к вагону-ресторану. Вообще – то  ты не  любитель Бахуса. Позволяешь себе расслабиться иногда,  исключительно по праздникам и непременно в кругу друзей, коих у тебя мало. Но сейчас  ты хочешь выпить, потому  как  праздник, который ты  себе рисовал в воображении,  покупая билет на поезд, не состоялся. Так тебе будет легче.
В глубине души ты робкий. Возможно, поэтому до сих пор  холост. Даже перед этой бабенкой робеешь.  Конечно,  твое естество пытается оправдаться: «Неправда, я настоящий  мачо!  И женщин у меня было много». Это верно: женщины у тебя  бывали. Но это так – физиология. В тебе медленно закипает злость. На что злишься-то?  Боишься признаться, что в твоей душе что-то екнуло. Глубоко внутри заерзал гадкий червячок. Задавить бы его, залить  коньячком, да поскорее!  Кажется, ты  начинаешь  понимать, что твоя случайная попутчица – это не  просто физиология… это что-то другое. И вот ты уже не идешь,  мчишься в ресторан. Но тебе снова не везет. Все столики заняты, и, судя по оживленным лицам сидящих за ними,  в ближайшие пару часов свободных мест  не появится. Похоже сегодня  совсем не твой день. Взяв у буфетчика бутылочку «огненной воды»  и «нарзан» (закуски никакой, кроме высушенных на плите прошлогодних  куриных окорочков и сухариков для пива), возвращаешься в свой тамбур. Проходит десять минут, еще десять, полчаса, но ты по-прежнему  не решаешься войти в купе. Чего-то боишься? Или кого-то? Себя?  Робеешь перед этой дамочкой?  Но почему?  Она же тебе не понравилась. Тебе вообще  до нее нет никакого дела!
Наконец тебе  надоедает это унизительное стояние в тамбуре, и ты решительно направляешься к своему купе. Тебе, конечно, не ведомо, что ОНА  давно ждет. Что, как только ты  направился в ресторан,  женщина засуетилась перед зеркалом. Быстро сменила кофту, заново причесалась и подправила макияж. Да, ты совершенно прав: ты – не мечта  ее детских фантазий. Но ей уже  под тридцать (а не сорок, как ты предположил), и она никогда  не была замужем. В институте все время отнимала учеба: ей хотелось обеспечить свое будущее и будущее своих детей (она ведь искренне верила, что уже в скором времени они у нее появятся),  да и надеяться, кроме как на себя, ей уже тогда было не на кого. После трагической гибели родителей у нее осталась старенькая тетя – единственное родное существо на свете. Но сейчас тетя умирает от неизлечимой болезни, и она ездила в маленький южный городок, чтобы успеть застать ее живой. И глаза у нее припухшие оттого, что несколько дней  подряд плакала, жалея тетю да и свою несложившуюся жизнь.
               Поводов оказаться в одной компании с мужчиной у нее не бывает, а значит, и встреч  с мужчинами  также не предвидится, ведь, кроме дома, работы и магазина она никуда не ходит. Правда, раньше  раз в месяц  забегала на почту, чтобы переслать тетушке немного денег, да,  видно, и этого  больше не будет. И вдруг эта поездка, ты… Она растеряна в этих новых для нее обстоятельствах и  не знает, как  себя вести. У нее нет опыта. А ты ее  определенно зацепил.
                Ты входишь в купе также изящно, как и вышел, легко неся свое натренированное  стройное тело. Твоя неизменная улыбка волнует ее и немного пугает. Ты галантен: предлагаешь  ей выпить и она – о, чудо! – соглашается. Правда, она очень смущена, но ты  знаешь, что это  игра. О, ты прекрасно это знаешь! Ты замечаешь на ее тонкой длинной шее пикантную родинку, и уже догадываешься, что этой ночью будешь касаться  ее своими губами. «Как это прогнозируемо! Все, как и раньше», - думаешь ты в полной своей уверенности.
                «Мда,- слегка захмелев после первой же рюмки коньяка (и в самом деле не ел с утра)  ты размышляешь, откровенно и беззастенчиво рассматривая ее. - Вот и кофточку сменила. Губки подкрасила. Эх, бабы-бабы! Как вы все похожи на свою праматерь Еву – соблазнительницу и искусительницу. Впрочем, губки у  нее ничего, пухленькие»! -  отмечаешь ты с  предвкушением, машинально разливая  напиток в пластиковые  стаканчики. Однако на голодный желудок выпито многовато и Инга (так она представилась, но ты уверен, что  зовут ее Света, или  Лиза, или Зина)  это замечает. Отставив свой стакан в сторону, она ловко достает  большой пакет и выкладывает на стол нехитрую снедь, предлагая закусить. Ей неловко за скромное угощение. «Конечно, после ресторана тебя этими котлетами и отварными яйцами  не удивить», - думает она  и не подозревает,  дурочка,  как ты  на самом деле голоден. После третьего стопарика ты ешь, как  изголодавшийся лев,  честно признаешься, что в ресторан не попал и просишь прощения за свой  неуемный аппетит, с хохотом уверяя, что  поутру, как только будет первая же  приличная станция,  возместишь  все ее убытки. От  этих слов она  смущается,  в душе сожалея лишь о том,  что так мало взяла с собой  еды.
                «А она все-таки ничего!»  -  думаешь ты, глядя,  как весело и искренне Инга смеется  над очередной  твоей забавной историей. Каким-то чутьем  ты начинаешь понимать,  что сальные анекдоты здесь не прокатят, а набор  дежурных шуток иссяк.  Раньше бы тебя потянуло  пофилософствовать, так сказать, заняться  вербальным эстетством. Но  сейчас вдруг захотелось  рассказать ей о себе, о своей никчемной жизни. Рассказать первому встречному человеку, женщине. Что-то в ее глазах есть такое, что притягивает тебя. И ты рассказываешь всю правду, первый раз в жизни ничего не придумывая.  Да и зачем  выдумывать, обманывать? Завтра вы разбежитесь,  как всегда это бывало, и, кроме мерзопакостного чувства самообмана в душе ничего не останется. Так стоит ли?   
               «Да она, определенно, классная  девчонка!» Ты ловишь себя на этой мысли уже не в первый  раз. Непринужденное общение, смех  преобразили ее лицо. Оно стало молодым, даже юным и… чертовски привлекательным. Нет, ты еще не настолько пьян, чтобы считать ее красавицей, но какое море обаяния! Или это коньяк  так на нее подействовал? Ее щечки порозовели, в глазах появился огонек. «А она совсем  не дурнушка! И как умеет слушать!»
                За окном давно глубокая ночь,  изредка разрываемая светом редких  фонарей. Твое горячее дыхание щекочет ей щеку. Ты не заметил, как сел рядом и начал  обнимать. Ее тело взволнованно дрожит. Она застенчиво пытается отстраниться,  но твоя  настойчивость сильнее ее воли.
                - Инга,  я такую  искал всю свою жизнь, - шепчешь ты  ей на ухо.  В душе тебе почти  противно от  своего вранья,  но игра началась.   Она  вяло сопротивляется. Ее тело покорно  поддается  твоим сильным рукам. Ты стараешься быть нежным. Утопив ее лицо в своих больших ладонях,   целуешь его. Какое оно  горячее! Ее губы обжигают тебя как угольки. Она почти не умеет целоваться. Сначала робко-робко, потом жадно ее губы впиваются в твои. По ее щекам  почему-то катятся слезы.  «А все-таки немного жаль, что завтра все закончится», - мелькает мысль, а руки  тянут ее кофточку вверх. Ты, конечно, гордишься собой. Еще бы, смог заарканить еще одну! В такие минуты  мужчины  всегда забывают, что не они выбирают женщину, это  женщина  делает выбор. Впрочем, сейчас это неважно. Важно то, что ты  упорный. Ничего, еще немного и она сама скажет тебе заветное: «Да»…
         Проснувшись поздно, почти днем,  ты не сразу понимаешь,  что в купе находишься один.  Инги нет - она ушла. Твой мозг лихорадит от вопросов: куда? почему? Ведь до Москвы еще часов  восемь езды. Выбежав в коридор,  натыкаешься на проводника. Нет, она не перешла  в другой вагон,  оскорбившись твоим вчерашним поведением.  Она сошла с поезда. Ночью, когда ты спал.
                - Сам удивляюсь, - скажет тебе проводник. -  Билет брала до столицы, а вышла…
                Ты возвращаешься в купе. На душе гадко. Как же так? Ты ведь не обидел ее. Вернее сказать,  она не позволила   того, чего ты хотел. Вспоминаешь,  как Инга, смущаясь, остановила тебя: «Я не могу  вот так сразу. У меня еще никогда не было мужчины, но и  так я не хочу». Нет, так нет. Ты ведь больше не приставал к ней. Так чего же она сбежала? Что произошло? И неужели она  исчезла НАВСЕГДА?! Вдруг тебя прошибает холодный пот: «Воровка! Ну конечно!» Пулей бросаешься к своему пиджаку и дрожащей рукой  вытаскиваешь портмоне. Нет, все на месте, и тебе становится  безумно стыдно за свое подозрение. Тупо уставившись на то место, где еще недавно сидела  девушка, думаешь, что предпринять.  Еще не сознавая  почему, но ты не хочешь ее потерять. Неожиданно твой взгляд выхватывает  выбившийся  из-под багажной полки кусок ткани. Рывком  подняв крышку, извлекаешь на свет цветную косынку и небольшой черный полиэтиленовый пакет. Сомнений нет – это ее вещи. От косынки исходит тот самый аромат духов. Ты ведь еще не забыл запах ее рук, ее лица. Она уходила в темноте, не включала свет, и потому  не заметила второпях  темный  пакет и сбившуюся в угол  косынку.
                Твое желание открыть пакет выше совестливости: там могут быть документы, по которым  ее можно найти в Москве. В голове снова промелькнуло: «Знакомые женские штучки -  якобы случайно забытая вещь,  а тут тебе и адресок». С нетерпением раскрываешь пакет, достаешь  небольшую кожаную сумочку – старомодный ридикюль с кнопкой на латунном замке, и нажимаешь на нее… Но что это? Ты не веришь своим глазам: сумочка набита драгоценностями. Это огромное богатство, но адреса нет!  На душе  снова стало противно  и стыдно за свое подозрение. Нет, пакет забыт не  нарочно. «Но почему ты ушла? Почему, Инга?».
Теперь ты знаешь, что станешь делать: ты будешь ее искать.
                …Вот уже целый месяц все свободное от работы время ты проводишь на вокзале, ищешь ее, свою Ингу. Сдавать  сумку проводнику ты не стал. Зачем? Он наверняка «затеряет» ее. Докажи потом, что не ты. По этой же причине  не доверился  начальнику поезда и начальнику столичного вокзала. Следовало бы отнести в милицию, куда могут обратиться за  пропажей,  но ты  этого делать не будешь. Ты сам, сам передашь Инге из рук  в руки ее вещи.  Тебе очень не хочется, чтобы она думала о тебе плохо. Но почему?  Что тебе за дело до ее мнения? Возможно, вы вообще никогда больше не встретитесь.  От этой мысли тебя передергивает. Нет, ты ее найдешь, обязательно найдешь.
                Проходит еще  месяц. Все  это время  ты помнишь каждое слово из вашего с ней разговора; вспоминаешь каждую черточку ее лица, рук;  хранишь ее запах. Ты помнишь, что кроме тети, смертельно больной, у Инги никого нет. Значит, она может в любую минуту поехать к ней. Ты этого момента и ждешь. Других вариантов найти ее, у тебя все равно нет. Еще ты веришь, что всякий  уезжающий  куда-либо москвич непременно возвращается. Конечно, надежда весьма слабая. Человек может уехать автобусом, улететь самолетом, да мало ли, чем еще. В конце  концов,  может уехать и не вернуться. От этой мысли  тебя снова бросает в пот.
                Проходит  еще два месяца. Ты изменился: осунулся, замкнулся. Старые знакомые едва узнают. Зато хорошо узнают многие работники вокзала. Да и милиция перестала проверять твои документы, сочувствует.
Вот и еще один поезд прибыл из твоего прошлого. На тебе та же одежда, какая была при встрече с ней, только заметно  поистрепалась.  Так, по твоему мнению, Инге будет легче тебя узнать.  До  боли в глазах всматриваешься  в  толпу, пробивающуюся к выходу из вокзала. Все тщетно,   Инги снова нет. Бесцельно слоняясь, бродишь вдоль перрона. Торопиться некуда: дома никто не ждет. На  углу здания вокзала замечаешь одинокую женщину в траурном платье. Она стоит спиной к тебе, слегка ссутулив плечи. Ты непроизвольно останавливаешься, привлеченный ее неподвижной, но такой… знакомой, родной  фигурой. Женщина в  задумчивости  делает несколько шагов к выходу в город и вновь останавливается. Ты чувствуешь, как  учащенно забилось сердце. Ускорив шаг, настигаешь ее и, осторожно касаясь   плеча, выпаливаешь давно заготовленную фразу:
               -  Инга, ты забыла  в поезде пакет!
               Вздрогнув, женщина медленно  оборачивается. Она долго смотрит  на тебя глубоким пронзительно тревожным  взглядом. Затем, опустив глаза,  тихо произносит:
               - А я тетю похоронила. Теперь вот одна осталась. – Словно извиняясь, Инга смущенно улыбается, принимая пакет. – Ты все  это время искал меня, чтобы вернуть?
              Она  поднимает глаза полные  нежности  и… любви.
Ты столько времени ее разыскивал, столько  хотел сказать, но   сейчас растерян и, стараясь не отводить своего взгляда, так же тихо, но  торопливо  произносишь:
                - Я хотел вернуть… давно ищу…  люблю…  тоже один…  почему бы нам...       
                Она не дает тебе договорить. Коснувшись  заросшей щеки,  Инга  осторожно и долго гладит ее.
                -  Бритый ты мне  больше нравишься.
                Затем  молча берет  под руку и уводит  с собой…