Союз порядка и законности

 

     Документы об «Оренбургском союзе законности и порядка»
на основе «Манифеста 17 октября 1905 года»  долгое время являлись государственной тайной. Но так как тайне этой уже в обед больше ста лет, то  о ней стоит не только порассуждать, но и провести некоторые исторические параллели.  Вообще-то знаменитый царский манифест появился с огромного перепугу. Хотя молодой самодержец и не был виноват в ужасах кровавого воскресенья, как известно, он знать ничего не знал и ведать не ведал, а был совсем в другом месте. Но от этого расстрелянным было не легче. И чтобы хоть как-то реабилитироваться в глазах подданных, а заодно и мировой общественности, Николай и провозгласил «Манифест гражданских прав и свобод». Кроме всего прочего, сей самодержавный документ разрешал свободу союзов. Было объявлено, что выборы в Государственную Думу будут проводиться по партийным спискам. Лучшие умы России свято верили, что наконец-то созданы необходимые предпосылки на пути к конституционной монархии. Патриарх земельного движения, крупный землевладелец Шипов и предприниматели Гучковы были представителями двух социально-политических слоёв: дворянско-земледельческого и торгово-промышленного, из которых и возник октябризм. Очень скоро к ним примкнули представители дворянско-бюрократического слоя. До конца 1905 года в обеих столицах были созданы городские советы «Союза 17 октября», направлявшие деятельность районных партийных организаций, а так же шестидесяти отделов Союза на местах. И всё складывалось как нельзя лучше, только в период с 1905 по 1907 годы конституировалось 260 отделов «Союза 17 октября», причём основная их масса возникла в период выборов в первую Государственную Думу.
Замечательно, что в «Союз 17 октября» вступали не желторотые юнцы с неокрепшей психикой, а люди зрелого возраста, высокого образовательного ценза и весьма солидного общественного положения. Среди октябристов были замечательные общественные деятели: граф Гейден, Стахович, князь Волконский; столичные профессора, адвокаты, деятели науки и культуры: Бенуа, Герье, Грум-Гржимайло, Плевако; издатели и журналисты: Перцов, Столыпин, Суворин; крупнейшие представители торгово-промышленного мира и банковских кругов: Авдаков, Мухин, Нобель, братья Рябушинские и даже глава известной ювелирной фирмы Фаберже.
      По инициативе действительного статского советника господина Ростовцева был создан «Оренбургский союз порядка и законности». Губернатор поддержал это полезное начинание, но не разрешил союзу устраивать публичные собрания в народном доме. Социальная обстановка была далеко не идеальная, и начальник губернии опасался возможных беспорядков. А для этого были все основания. После утверждённого царского Манифеста общество раскололось: одни свято верили в грядущие позитивные преобразования, другие откровенно не доверяли правительству и требовали дальнейших радикальных реформ. Обе эти категории вели между собой ожесточённую борьбу, порой не стесняясь в средствах. Оренбургский «Союз 17 октября» поставил перед собой высокую и благородную цель – объединить все силы порядка и законности, а так же привлечь в свою среду широкие круги городского населения. Среди основных задач союза были: «поддержка правительства в его деятельности по охране порядка и государственной жизни, осуществлению начал, возвещенных Манифестом 17 октября; содействие к скорейшему созыву Государственной Думы, ограждению порядка и правильности выборов, а так же проведению в члены Думы своих единомышленников – надёжных людей порядка и законности». Для членов союза незыблемыми были целостность и единство российского государства, само государственное устройство, а потому никакой надобности в созыве Учредительного собрания октябристы не видели и утверждали, что Государственная Дума должна заниматься не политической борьбой, а практической работой «по водворению мира и порядка». На состоявшемся в ноябре 1905 года организационном собрании оренбургского «Союза законности и порядка», на котором присутствовало около семидесяти далеко не последних людей города, был избран комитет из двадцати членов с десятью кандидатами и собрано 1348 рублей на всякого рода агитационную печатную продукцию. В новообразованный комитет вошли: предприниматели: Зарывнов, Хусаинов, Чистозвонов, Дюков, Мощнов, глава окружного суда Башкиров возглавил «Оренбургский комитет законности и порядка». Однако уважаемый купец и меценат Махмуд Галиевич Хусаинов вскоре, поблагодарив за оказанное доверие, от членства в комитете отказался, сославшись на неграмотность, а так же некоторые домашние обстоятельства.
    Весь декабрь 1905 года в Оренбурге царила эйфория по поводу грядущих преобразований, а также новых прав и свобод, дарованных царским Манифестом от 17 октября. В центральное бюро «Союза 17 октября», находящееся в Москве, из далёкого Оренбурга летит телеграмма о том, что на окраине империи образован «Союз порядка и законности». Не смотря на короткий промежуток времени, в одном только Оренбурге насчитывалось свыше пятисот октябристов. А 25 декабря губернатор Барабаш разрешил оренбургскому «Союзу порядка и законности» издавать собственную газету «Голос Оренбурга». Оренбуржцы, как и многие россияне, действительно верили в силу Союза и шли в октябристы, чтобы помочь России в период преобразований и реформ. Однако уже к концу 1905 года октябристы с удивлением обнаружили, что правительство, с блеском выполнившее первую задачу их тактического плана – «подавление крамолы», вовсе не спешило переходить ко второй – созыву Думы. Предновогоднее же интервью графа Витте, в котором тот заявил, что и после издания  Манифеста, царь остаётся неограниченным самодержцем, повергло в смятение и оренбургских октябристов. Примеру мудрого купца Хусаинова скоро последовали многие. Преподаватель Неплюевского кадетского корпуса статский советник Николай Шляков в январе 1906 года потребовал исключить своё имя из числа членов «Оренбургского Союза 17 октября». Ряды оренбургских октябристов редели так же стремительно, как  пополнялись совсем недавно. Отставной полковник Павел Петрович Дутов 10 января в своём заявлении правлению Союза писал : «На основании правительственного распоряжения лица, коим присвоено в отставке носить мундир, не могут участвовать ни в каких союзах, а потому покорнейше прошу исключить меня из членов Союза». Управляющий оренбургской казённой палатой коллежский советник Стрекалов обосновал свой выход из организации аналогичной причиной, т.к. «на основе постановления Совета Министров от 12 января 1906 года, лица, состоящие во главе местных правительственных учреждений, не могли выступать в роли вожаков партий».

Даже действительный статский советник Пётр Александрович Башкиров, оскорблённый в лучших чувствах и обманутый в надеждах, заявил о немедленном выходе из Союза. Разумеется, богатым и уважаемым людям того времени было что терять, поэтому немногие заявляли об истинных причинах выхода из Союза, вступая в открытую конфронтацию с властью, большинство искало и находило вполне невинные отмазки. Что-то не припомню, чтобы нынешние видные общественные и политические деятели, а так же представители науки и культуры, разочаровавшись в политике правительства, отважились бы публично выйти из тесных рядов партии власти. Напротив, все, на кого вдруг ниспадёт благодать, из всех сил стараются доказать свою преданность и полезность.