Как я уезжал на войну

В армию идти я не боялся. Мне с детства всё там было знакомо – отец военный и жили мы в военном городке, где все было пропитано запахами армии и подчинялось ее законам. Поэтому, когда пришла повестка, я и ухом не повел.
По состоянию здоровья попал в ВДВ и был призван в отдельную бригаду специального назначения. Двойная удача: и попал в разведку, о которой мечтал со школы, и часть находилась в родном городе, недалеко от дома.
Через восемь месяцев настоящей и нелегкой службы я записался в сводный батальон для отправки в Чечню. Записался не раздумывая. Во-первых, потому что мы ВДВ и никто кроме нас, во-вторых – не записывались на войну только последние чмошники.
Два с половиной месяца проходили боевое слаживание на полигоне – в тесных связках, в упражнениях, в чертовой копоти и вони выстрелов. Вылет в Чечню был назначен 19 января. За сутки до вылета нас разогнали по домам, как говорится, напиться и проститься.
Не помню, о чем мы говорили с родителями, но папа был черен лицом, а мама бела. Еще приехали бабушка с тетей, рассовали мне по карманам кителя какие-то молитвы, все жалели меня, причитали. Я собрал вещи, наелся домашней еды, выпил с отцом и лег спать.
И проспал…
Мне нужно было проснуться в шесть утра, чтобы успеть к девяти в часть. А я разнежился и не услышал будильника. Встал в восьмом часу.
Мама перепугалась – что будет? сильно ли отругают? как накажут?
Я ее успокоил, как мог, и позвонил в бригаду, сообщил дежурному по части, что задерживаюсь. Дежурный – старлей с нашего батальона – все понял, орать не стал, но все равно поторопил меня, мол, делай что хочешь, задницу порви, а на развод вовремя должен успеть.
Я собрался, взял сумку, расцеловался с родней. Из квартиры бабушка с тетей заставили меня выйти спиной вперед – говорят, примета такая, чтобы живым вернулся.
Мы с мамой пошли на автобусную остановку искать удачу. Денег на такси у нас не было, мы надеялись на каких-нибудь знакомых на машине. Городок-то у нас сравнительно небольшой, все друг друга знают, авось, кто и подберет до города.
Но, увы – ни автобусов, ни знакомых. А время идет. Мне, наверное, грозит «губа» за неявку в часть.
Рядом с остановкой находилось КПП военной части – ракетной дивизии, в которой как раз служило почти все мужское население нашего городка. Мама поворачивается и решительно идет на КПП. Не замечая дежурного, она прорывается на территорию части и шагает прямо к штабу. За ней бегут какой-то офицер и солдат. Мама останавливается, показывает рукой на меня (я стою в форме и с сумкой метрах в двадцати от ворот КПП) и что-то объясняет офицеру. Тот кивает и отправляет ко мне солдата.
Солдат – такой же сопляк, как и я, только не десантник, – робко зовет меня. Я беру сумку и топаю к штабу, где меня ждут мама и офицер.
Прикладываю правую руку к виску, начинаю что-то рапортовать офицеру. Он (майор) обрывает меня:
- Пошли за мной!
Мы заходим в штаб ракетной дивизии, мама с сумкой остается на улице.
Меня проводят в комнату дежурного по части, в ней сидит какой-то подполковник. Вообще, от полковников и майоров, бегающих по штабу, у меня рябит в глазах. Многие из них останавливаются, с интересом рассматривают меня и мою пятнистую форму, шепчутся друг с другом. Я - рядовой и должен всем им отдавать воинское приветствие. Но я смотрю ошалелыми глазами на подполковника, который говорит по телефону, и мало что понимаю. А этот офицер сейчас решает мой вопрос – я слышу отдельные слова: «десантник», «на войну», «машину».
Через пять минут в комнату дежурного по части входит какой-то прапорщик. Подполковник показывает ему на меня и отдает приказание:
- Отвезти бойца в расположение!
Прапорщик козыряет и кивает мне, чтобы я выходил.
Меня провожают взглядами полковники и майоры. Они все сейчас похожи на моего отца.
У крыльца штаба стоит черная «Волга», блестящая, как кусок горного хрусталя. Как я понял из разговоров офицеров, это служебный автомобиль командира ракетной дивизии - генерала. А рядом с генеральской машиной плачет лучшая женщина на Земле – моя мама.
Я загружаюсь в «Волгу», мама целует меня на прощание, и машина трогается.
На генеральской черной «Волге» я прибыл в часть без опозданий. Прапорщик-водитель пожал мне руку и пожелал удачи, я поблагодарил его.
Затем я поднялся в расположение, доложился командиру взвода, кинул шмотки под кровать и пошел курить с мужиками.
После развода нас оставили в казарме ждать сигнала на выезд.
Улетели мы рано утром 20-го…