Третий путь?

  Читая роман "Мастер и Маргарита", невольно вспоминаешь трагедию "Фауст" Гете. Два гениальных писателя как бы перекликаются друг с другом, и то, что искал герой Гете в 18 веке, продолжает искать Мастер в 20. Булгаков в своем романе дает не только прямые указания на произведение Гете, начиная с эпиграфа, но и само повествование как бы переносится в те места, где разыгрывалась трагедия Фауста. Видимо, это та область сна, о которой Фауст говорит так:

                В область сна вошли мы, словно
                В очарованные страны.

На шабаше Мефистофель говорит Фаусту:
             
                Все проснулись, всем гулянье!
                А в кустах сидят лягушки -
                Долгоножки, толстобрюшки.

Уж не те ли лягушки, которые сидели "под ветвями верб" в "Мастере и Маргарите" и ,"... раздуваясь как резиновые, играли на деревянных дудочках бравурный марш"? Видимо, эта фантастическая местность, куда залетела Маргарита после того, как намазалась кремом Азазелло, тоже находится в "области сна". Фауст в переводе Б. Пастернака спрашивает у Мефистофеля:

                Но скажите мне по чести,
                Не стоим ли мы на месте?
                Может, все, что есть в природе,
                Закружившись в хороводе,
                Мчится, пролетая мимо,
                Мы же сами недвижимы?

Булгаковская Маргарита тоже замечает странности. "Поворачивая голову вверх и влево, летящая любовалась тем, что луна несется над нею, как сумасшедшая, обратно в Москву и в то же время странным образом стоит на месте, так что отчетливо виден на ней какой-то загадочный, темный - не то дракон, не то конек-горбунок, острой мордой обращенный к покинутому городу".
  В "Фаусте" на шабаше повсюду горят костры, слышится музыка, совсем, как в главе 21 "Мастера и Маргариты".

                Но, слышишь,- музыка давно.
                Как им играть не опротивит,
                Когда так зверски все фальшивят?..
                Кругом до самых дальних гор
                Пылает за костром костер.

"Лишь только Маргарита коснулась влажной травы, музыка под вербами ударила сильнее, и веселее взлетел сноп искр из костра".
  На шабаше в "Фаусте" присутствует не только нечисть, но и генерал, министр, разбогатевший делец, писатель, которые жалуются на то, что их время прошло.
На весеннем бале полнолуния у Воланда собрались более высокопоставленные особы. Недаром Коровьев называет его "Балом ста королей". У Гете мы видим, как веселится низшая нечисть. Мефистофель не стремится присоединиться к "дьявольскому атаманству", т.к. "меня б их вид переконфузил", да и не любит он царедворцев. Видимо, у него в сатанинской гвардии незначительный ранг. Фаусту он дает такой же совет, как и Коровьев Маргарите:

                Будь с ними ради этикета
                Любезен, так заведено.

  Нам остается лишь предполагать, почему Булгаков обратился именно к "Фаусту", переняв у Гете даже имя главной героини. И все же попытаемся дать этому свое объяснение.
  Фауст не удовлетворен собой и миром, понимает свое несовершенство и желает сделать себя и мир лучше. Тема "Фауста" - это тема поиска смысла жизни. В своих исканиях Фауст отказывается от помощи того Бога, в которого верят окружающие его люди и который не помог им во время эпидемии чумы, как не помог и юному Фаусту, обратившемуся к Богу с молитвой о помощи людям. Фауст убедился, что и наука не дает ответов на его вопросы, поэтому выбирает путь активного участия в жизни. " В неутомимости всечасной себя находит человек". В результате Фауст оказывается в роли испытуемого в споре между Господом и Мефистофелем о ценности человека.  Спутником Фауста становится Мефистофель, который в какой-то мере является отражением ума и проницательности самого Фауста. О себе Мефистофель говорит, что он "творит добро, всему желая зла". Господь отзывается о спутнике Фауста так:

                Таким, как ты, я никогда не враг.
                Из духов отрицанья ты всех мене
                Бывал мне в тягость, плут и весельчак.
                Из лени человек впадает в спячку.
                Ступай, расшевели его застой,
                Вертись пред ним, томи , и беспокой,
                И раздражай его своей горячкой.

От личного Бога Фауст отрекся, но все же чувствует и понимает Божественное присутствие:

                Чье существо
                Высокомерно скажет: "Я не верю"?
                В него,
                Создателя всего,
                Опоры
                Всего: меня, тебя, простора
                И самого себя?

Он говорит о незримом Высшем присутствии Божественного, которое, по его мнению, можно назвать любовью, счастьем и другими названиями. На своем пути Фауст проходит через любовь и теряет возлюбленную, через государственную деятельность и разочаровывается, через желание соединить античную красоту и "романтический" дух и терпит поражение, т.к. нельзя возродить прошлое, как и нельзя с помощью прекрасного устранить противоречия действительности. Наконец, он пытается превратить непригодную территорию в идеальное место для жизни людей. Но, желая добра, становится невольным виновником смерти Филемона и Бавкиды. Ему кажется, что он, наконец-то, нашел смысл жизни:

              Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
              Жизнь и свободу заслужил.
              Так именно, вседневно, ежегодно,
              Трудясь, борясь, опасностью шутя,
              Пускай живут муж, старец и дитя.
              Народ свободный на земле свободной...

Но он слеп и стар, его цель так и не достигнута. Видимо, Мефистофель знает, чем закончится и этот последний шаг на пути Фауста:

              На мельницу мою ты воду льешь.
              Плотиной думая сковать буруны,
              Морскому черту, старику Нептуну,
              Заранее готовишь ты кутеж.
              В союзе с нами против вас стихии,
              И ты узнаешь силы роковые,
              И в разрушенье сам, как все, придешь.

Так в чем же итог и смысл всех деяний Фауста? По мысли Мефистофеля, ни в чем:

             Конец? Нелепое словцо!
             Чему конец? Что, собственно, случилось?
             Раз нечто и ничто отожествилось,
             То было ль вправду что-то налицо?
             Зачем же созидать? Один ответ:
             Чтоб созданное все сводить на нет.
             "Все кончено". А было ли начало?
             Могло ли быть? Лишь видимость мелькала,
             Зато в понятье вечной пустоты
             Двусмысленности нет и темноты.

Мефистофель, видимо, отрицает не только значимость человеческой жизни, но и значение и ценность начала всего вообще.
  Первая фраза "Евангелия от Иоанна" звучит так: " В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". Значит, начало все же было. Следует знать, что древнегреческое слово "Логос" многозначно и имеет около 100 значений, было введено в шестом веке до Рождества Христова философом Гераклитом, который считал, что в основании мира лежит мировой разум - Логос, т.е. это как бы закон бытия, душа космоса. Это понятие не вмещается в человеческое сознание. Гераклит представлял его в виде метафизического огня то вспыхивающего, то потухающего. Логос был до начала бытия. Понятие "Логос" вошло в христианское учение в значении Бог-Слово. Бог с помощью Слова вызывает вещи из небытия, т.е. предмет нарекается именем с помощью Слова. Логос стал тождественен Богу-Сыну, а значит, и Слову Бога-Отца. Нашему обыденному сознанию и представлению могло бы помочь высказывание архимандрита Рафаила по поводу человеческого слова: "Слово отражает в себе дух того, кто произнес или написал его... Поэтому так много значит духовный уровень человека, в душе которого мысль облеклась как в плоть - в слово".
  Интересно, что Фауст, отказавшийся от обыденного понятия "Бог", не кончил жизнь самоубийством, потому что услышал звон колоколов, возвестивший Христову пасху. Якобы безбожник, Фауст решает перевести на немецкий язык "Новый завет":

              Лекарство от душевной лени -
              Божественное откровенье,
              Всесильное и в наши дни.
              Всего сильнее им согреты
              Страницы Нового завета.

И вот тут-то из всех значений Логоса он выбирает не Слово, а Дело, в каком-то смысле тем самым утверждая приоритет материального над духовным. Почему?

              Ведь я так высоко не ставлю слово,
              Чтоб думать, что оно всему основа.

При выборе он руководствуется своим пониманием жизненной цели как деятельности, т.е. ему важно активное познание. Недаром же Господь говорит о нем:

             Он рвется в бой, и любит брать преграды,
             И видит цель, манящую вдали,
             И требует у неба звезд в награду
             И лучших наслаждений у земли,
             И век ему с душой не будет сладу,
             К чему бы поиски ни привели.

Да и сам Фауст формулирует свою цель так:

             Не в славе суть. Мои желанья -
             Власть, собственность, преобладанье.
             Мое стремленье - дело, труд.

Человеческого бытия ему мало для поисков. С помощью Мефистофеля он нарушает законы пространства и времени. Его свобода - это свобода сверхчеловека. В какой-то степени с ним согласен и Гомункул, относящийся скептически к гражданским войнам, но говорящий о том, что каждый должен бороться за личную свободу. Гомункул чем-то подобен Фаусту, т.к. тоже в поиске начала начал. В стремлении воплощения он разбивает свою колбу о трон Галатеи и сливается с морем, начиная долгий путь постепенных превращений в человека.
  "В начале было Дело"... Чего же достиг Фауст с помощью деятельного познания жизни? В материальном плане - ничего. Но в духовном многого. Видимо, жизнь дана для совершенствования Души. Как Гомункул в море - колыбели материальной жизни начинает череду превращений в человека, так и деятельная Душа Фауста, многое пережившая, для продолжения пути поднята на более высокий уровень - в рай. Итог Господу был понятен заранее:

            Он служит мне, и это налицо,
            И выбьется из мрака мне в угоду.
            Когда садовник садит деревцо,
            Плод наперед известен садоводу.

О благостном итоге поет и хор ангелов:

           Спасен высокий дух от зла
           Произволеньем Божьим:
           Чья жизнь в стремлениях прошла,
           Того спасти мы можем.
           А за кого любви самой
           Ходатайство не стынет,
           Тот будет ангелов семьей
           Радушно в небе принят.

  Итак, стремления и любовь - вот пути спасения Фауста. И прежде всего - это любовь Маргариты. Она не терзалась сомнениями, т.к. была гармонична и не ведала лжи окружающего мира. Ее великая любовь к Фаусту была с ней и на земле, и на небе. Даже в помрачнении рассудка она была полна любви. Ее совесть и вера отвергли помощь Мефистофеля:

               Я покоряюсь Божьему суду...
               Спаси меня, отец мой в вышине!
               Вы, ангелы, вокруг меня, забытой,
               Святой стеной мне станьте на защиту!

  Герои Булгакова действуют в обстоятельствах, когда большинство населения "сознательно и давно перестало верить сказкам о боге", поэтому Иешуа смог появиться не в московских главах, а в ершалаимских. Когда отвергают Бога, бал правит Сатана. Люди в московских главах танцуют под фокстрот "Аллилуйя", написанный как пародия на богослужение. Здесь человек лишь провозглашается свободным, а на деле превращается в винтик бездуховной машины. Путь для всех един и не подлежит сомнениям, т.к. все сомнения жестоко пресекаются. Властвует одна идея, человек становится не целью, а средством для ее достижения. Коллективный труд, к которому в конце жизни стремился Фауст, не облагораживает человеческую душу, в чем и убедился Воланд на представлении в варьете. В конечном итоге, цель так и не оправдала средства. Чтобы творить, герой Булгакова как бы обезличивается, у него нет имени, это просто Мастер. Фауст совершает великие деяния, а Мастер стремится лишь правдиво описать состояние человеческой души, стремящейся вернуть потерянного Бога. Фауст ради активного познания переступает через жертвы, теряя любимую, Мастер хватается за любовь, как за последнюю соломинку в обезбоженном мире, хотя эта любовь ведет его не к Богу, а к Воланду. Маргарита у Гете отказывается от помощи Мефистофеля, Маргарита у Булгакова с радостью эту помощь принимает и становится ведьмой, ей не ведомы ориентиры. Ни при жизни, ни после смерти она не усомнилась в своей правоте, когда заключила союз с Дьяволом: "Как я счастлива, как я счастлива, как я счастлива, что вступила с ним в сделку! О, дьявол, дьявол! Придется вам, мой милый, жить с ведьмой". Свой вечный дом Мастер будет делить с ведьмой, которая уже знает, что будет делать: " Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я". "Вечный колпак...". Как он напоминает засаленный и вечный обломовский халат. Так чем же обернется вечный покой для сломленного Мастера, признавшегося: " У меня нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет"?.. Страх его сломал, хотя Мастер и вложил в уста Иешуа слова, что в числе человеческих пороков один из самых главных - трусость. И Маргарита вторит: " Они опустошили тебе душу!.. Да, нити, нити, на моих глазах покрывается снегом голова, ах, моя много страдавшая голова. Смотри, какие у тебя глаза! В них пустыня... А плечи, плечи с бременем... Искалечили, искалечили...".
  Фауст и Маргарита оправданы, их души встречаются в раю. Для Мастера и Маргариты уготована иная посмертная судьба. Воланд предлагает Мастеру почти то, что когда-то имел Фауст: " Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула?". Нам уже известна неудовлетворенность Фауста от этого пути, известны желания гомункула. Значит, Мастер возвращается в ту точку отсчета, с которой начал свои поиски Фауст. Но хватит ли Мастеру сил, знаний и желания, чтобы пройти беспокойный путь Фауста? Можно только надеяться, что в Мастере снова проснется творец.
  Итак, мы попытались понять искания двух мастеров Слова - Гете и Булгакова. Их перекличка из разных эпох дает нам возможность объяснить наш собственный путь и, возможно, предвосхитит появление нового, третьего героя в наше очень непростое время. Каков путь выберет он?