Бабушка Любава

БАБУШКА ЛЮБАВА
Вчера у меня был день рождения, исполнилось три года. Бабушка Любава подозвала меня и поцеловала в лоб. Она лежала в постели уже несколько дней. По случаю моего дня рождения был праздничный ужин. Мне подарили большой кулек карамели, и я ходил и угощал бабушку, отца и мать, сестру Шуру и брата Валю. Зина леденцов еще не ела, ей не было и двух месяцев. Она качалась в зыбке, подвешенной к потолку.

А сегодня бабушка лежала в горнице на столе в деревянном ящике. Ночью она умерла. Я не мог понять, как это человек может умереть? Особенно неясным было слово «смерть». Откуда она является, где она прячется? Мама решила объяснить мне это как можно доходчивей.

- Вчера бабушка от еды отказалась, а чаю немножко выпила. Вот там, на дне стакана, и притаилась смерть. Бабушка ее не заметила, нечаянно проглотила.

- А если бы увидела, не проглотила бы?

- Смерть хитрая, ее не увидишь.

- А какая она?

- Ты очень маленького паучка с длинными ножками видел? Вот такая она, наверно. Сама крошечная, ножки тоненькие, притаилась на дне, совсем была незаметной.

Я брал в руки стакан, разглядывал его прозрачное дно и не мог понять, как можно не заметить, если там что-либо находится? Но бабушка вот не увидела, перехитрила ее смерть. Это все потому, наверно, что пила она лежа. Много лет проверял я потом стаканы: не затаился ли там кто?

На другой день в доме было многолюдно. Прихожая, она же столовая и кухня, постоянно была полна людей. Здесь же под потолком висела люлька, в которой посапывала Зина. Меня, чтобы не путался под ногами, усадили на русскую печь. Туда же забрался восьмилетний мальчик Витя Юношев. Если у него был наказ отвлекать меня, то он выполнял его блестяще. Мы швырялись подушками, боролись, во что-то играли. Нам было очень весело! И даже тогда, когда бабушку уносили, мы продолжали веселиться.

Когда в доме воцарилась тишина, Витя тоже ушел. В доме за старшего осталась одиннадцатилетняя сестра Шура. Во всем ей подчинялись двоюродные сестренки Рая и Аня. Они приступили мыть деревянные некрашеные полы. Меня, чтобы не мешал, усадили на кровать.

- А где бабушка? – спрашивал я.

- Ее унесли хоронить.

Чтобы не расстраивать меня и не отвечать прямо на мой вопрос о смысле похорон, сестры что-то сочиняли. Этим же занялась моя тетка Анна Кузьминична, пришедшая на помощь девчатам.  Так что я ничегошеньки и не понял.

Закончив с полами, девочки под руководством тетки сдвинули вместе два стола, покрыли их скатертью и стали выставлять пищу. Столько тарелок и ложек, стаканов и рюмок я никогда еще не видел. Их сносили из всех ближайших домов. Соседские домохозяйки приносили завернутые в одеяла горячие кастрюли и казаны. Сестрички меня покормили, а потом Рая и Аня под каким-то предлогом увели к себе в гости и развлекали до самого позднего вечера.

Каждый день расспрашивал я потом, где находится бабушка. Теперь уж мне подробно рассказали, что такое гроб, кладбище, могила, крест, холм над могилой. И у меня возникло непреодолимое желание пойти и выкопать бабушку, вернуть ее домой.

- Вот тебе лопатка. Иди и выкопай бабушку, - говорили мне отец и мать. Они помогали мне теплее одеться, так как уже наступила осень, и я выходил из дома. Долго шел по указанной мне дороге, постоянно оглядываясь на дом. А когда он пропадал из виду среди других строений, то останавливался. Дальше была полная неизвестность. Решимость покидала меня. Я продвигался вперед медленно, неуверенно, с остановками.

В это время откуда-то появлялся мой старший брат Валя. Ему уже было девять лет, он свободно бегал везде, где ему вздумается. Он убеждал меня, что сегодня я не успею дойти до кладбища и откопать бабушку. Лучше это сделать завтра, выйдя из дому пораньше.   

Поход за бабушкой срывался у меня день за днем. Стало совсем холодно, выпал снег. Но я все время порывался пойти на могилу. Мне соорудили маленькие салазки. На них я укладывал лопатку и уходил из дома. Маршрут мой проходил по кругу: по тропинке через заснеженный огород, по улице мимо соседних домов, по переулку.

Возвратившись домой, я говорил, что мне помешало, и откладывал работу по спасению бабушки на завтра. Постепенно такие прогулки превратились в нечто похожее на игру, но из дома я выходил с неизменным желанием откопать бабушку.

Долгие зимние метели сбивали меня с привычного ритма. Выкатывая в очередной раз салазки после долгого перерыва, я уже понимал, что ни на какое кладбище я не пойду. Но продолжал подтверждать свое намерение, вызывая улыбки у родителей и старших сестры и брата. А с приходом весны я и совсем забыл о своем желании.

Когда меня привели, наконец, на могилу бабушки, и я увидел несоизмеримо огромный по сравнению с воображаемым мною холм земли, огромный крест, а также сотни других могил и крестов, то окончательно смирился с неизбежностью случившегося. И больше не порывался идти откапывать бабушку.

На многих похоронах пришлось мне побывать за свою жизнь. Но они не смогли затмить впечатления трехлетнего мальчика.