Запись 9 Неудавшаяся мистификация

Запись  9  НЕУДАВАЙШАЯ  МИСТИФИКАЦИЯ            


Мрачная же екатеринбургская пьеса по сценарию уральских комиссаров  с первых дней её постановки потерпела оглушительное фиаско и вот почему!  Во-первых,  двухэтажный особняк  на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка принадлежал горожанке Поппель, а капитан-инженер Н.Н. Ипатьев лишь квартировал по этому адресу.  Первый по счёту наивный судебный следователь по важнейшим делам Екатеринбургского окружного суда А. Наметкин, в начале августа 1918 года  осмотревший квартиру упомянутого жильца, имел глупость отметить это ненужное мифотворцам обстоятельство прямо в заголовке «Протокола осмотра», который заверили своими  подписями товарищ прокурора Остроумов  и трое понятых: профессор Академии Генерального штаба генерал-майор Медведев, доктор медицины В.Н. Деревенко  и камердинер Т.И. Чемодуров. Вся легенда о начале Дома Романовых в Ипатьевом монастыре и о конце его в доме инородки  и иноверки Поппель рассыпалась прямо на газах!  В следственных документах И. Сергеева, А. Кирсты, Н. Соколова – преемников честного юриста, отстранённого от дела через неделю, упомянутый двухэтажный особняк уже именовался «домом Ипатьева».      
Во - вторых, этот же наивный, но честный А. Наметкин  в течении недели пришёл к ещё более возмутительному для военных властей  выводу: « Царская семья спасена. Убили каких-то других людей и трупы их скрыли в этой шахте» (Ганиной яме). И следователь имел все основания думать именно так поскольку в  Тобольском городском продовольственном комитете на узников губернаторского дворца  по адресу улица «Свобода» была заведена Продовольственная карточка №54 на Романова Николая Александровича, экс-императора по званию, с составом семьи  в семь человек. Просто и понятно! В Екатеринбурге же в соответствующем учреждении 12 марта 1919 года третий по счёту судебный следователь Н. Соколов обнаружил «Отпуск отношения за №2157», напечатанное с помощью пишущей машинки на простом листе чистой бумаге через копирку. Содержание документа следующее: «Комиссару продовольствия. Президиум Исполнительного Комитета просит вас выдать продовольственные карточки на семь человек жильцов дома Ипатьева по Вознесенскому проспекту. Карточки прислать в Исполнительный Комитет для передачи Коменданту Особой охраны. Товарищ Председателя Исполнительного Комитета. Секретарь». Ни даты, ни подписей на отпуске нет. Имеется лишь сделанная чёрным карандашом надпись: «О жильцах Дома Ипатьева».  Бьюсь об заклад, что сия должностная бумага была изготовлена лживыми большевиками много позже объявленной ими даты мифического расстрела упомянутых жильцов.      
Не менее «достоверно» и  последующее подлинное, дескать, отношение комиссара продовольствия. Оно напечатано пишущей машинкой на бланке: «Российская Федеративная Республика. К. П. Екатеринбургский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Комиссариат продовольствия.   3 июня 1918 года за № 5606. Г. Екатеринбург. Успенская улица д. №26. Телефоны общий 8-40. Комиссара 3-41». Содержание этого документа заслуживает самого пристального внимания зрителей задуманной пьесы.         
         «В Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Армейских депутатов г. Екатеринбурга. На основании отношения Совета от 8 мая за № 2157 Комиссариат продовольствия  предложил 9 Участковому Продовольственному Комитету выдать семь комплектов карточек  на жильцов дома Ипатьева по Вознесенскому проспекту. В ответ на это предложение Участковый Комитет сообщил, что карточки для дома Ипатьева выданы на 9 человек гр. Щербакову продовольствовать дом особого назначения.             
Ввиду изложенного Комиссариат просит сообщить, какое число карточек нужно для жильцов дома Игнатьева. За Комиссара Продовольствия А.М. (остальных букв фамилии нет), заведующий Участковым Комитетом А. Сундуков. Делопроизводитель  карточного отдела… (подпись неразборчива)».  В тексте слово «Ипатьева» (последнее в содержании) написано карандашом вместо зачёркнутого слова «Игнатьева». На этом отношении красным карандашом написано «На 11 человек». Ниже этой отметки одной буквой обозначена, видимо, фамилия того лица, которое положило эту резолюцию, но разобрать характера этой буквы не представляется возможным. (К месту напомнить исследователям истории о том, что их желание невыполнимо, ибо фальшивки изготовляются не для того, чтобы с их помощью можно было установить автора).  Ниже текста чёрным карандашом сделана отметка: «Секретно.  Относится к делу о жильцах дома Ипатьева».               
Спрашивается: кто такой упомянутый  Щербаков?  Агент по снабжению, фамилия которого не упомянута в списке обслуги узилища для царской семьи? Или это глава семьи знакомых из Петрограда, приехавшей на свою беду в гости к Ипатьеву той весной? Коварный хозяин, будучи уже эмигрантом в окрестностях города Праги, вспомнил о несчастных гостях лишь 10 лет спустя  в «Беседе с владельцем дома, в котором был убит Николай Второй и его семья»  корреспондента рижской газеты «Сегодня», № 193 от 20 июля.               
В – третьих, ни у следователя Наметкина, ни у следователя Сергеева, ни у следователя Соколова, ни у бравого Кирсты    не имелось фотографий членов семьи Романовых в период их мифического заключения под стражу  в Екатеринбурге!  Есть в деле 12 фотографических снимков с лиц Августейшей семьи, представленных следствию 2 сентября 1919 года полковником  Е.С. Кобылинским. Все они относятся к тобольскому периоду заключения Романовых. В следственном деле имеются фотокарточки екатеринбургских большевиков Петра Ермакова, Василия Леватных, Николая Партина, Александра Костоусова, Камаева, которые были предъявлены свидетелю Н.А. Тетеневу,  а вот фотоизображений членов царской семьи в  столице Красного Урала - нет!         
Зато в протоколе осмотра вещественных доказательств Соколовым м Детерихсом  10 февраля 1919 года в пункте 15 указано:       
ж. Восемь фотографических снимков, значующихся (так в подлиннике!) в описи №15, подписанной… Сергеевым, под рубрикой З.6.    Эти фотографии представляют собою фотографические снимки дома Ипатьева , разных его комнат , в которых проживала Царская семья.      
з. Фотографический портрет Государыни Императрицы Александры Фёдоровны, значующийся по описи №15, подписанной тем же Сергеевым под рубрикой 3,6. На обороте этого портрета имеется сделанная следователем надпись: «фотографический снимок с б. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны, снятый 2(15) ноября 1913 года в Ливандии г-ном Жильяр и предъявленный им к делу».  Эта надпись имеет подписи: «П.Жильяр. Член Окр. Суда Ив. Сергеев».   Портрет изображает Императрицу в домашней обстановке… Императрица стоит в белом платье со сложенными руками. Она несколько запрокинула голову вверх и смеётся. На ней серьги из белого жемчуга. Рядом с ней сидит боком на стуле (цесаревич) Алексей Николаевич и держится руками за спинку стула. В протоколе допроса камер – юнгферы при Её Величестве М.Г. Тутельберг  23-27 июля 1919 года следователем Соколовым отмечено:   
« Я вижу изображение серьги… Я положительно утверждаю, что на этом снимке изображена одна из парных серёг Её Величества. Каждая из таких серёг имела белую прекрасную жемчужину и над ней – бриллиант. Это были самые любимые серьги Её Величества. В них она поехала из Тобольска. Она их на ночь снимала.    Я вижу предъявленные мне Вами фотографические карточки Её Величества (предъявлены две фотографические карточки, полученные на предварительном следствии от г. Жильяра, одна из которых описана  в пункте «з»  протокола 10 февраля сего сода, л. д. 14, том 2-й, другая значится в протоколе 5 марта сего года, л.д. 111, том 2-й). На этих снимках Её Величество изображена в этих именно серьгах».            
А вот начальник Военного контроля А. Кирста в присутствии товарища прокурора Д. Тихомирова (!) 24 марта  вынужден был предъявлять свидетельнице с  железнодорожного разъезда №37  «снимки семьи б. Государя Николая Второго, помещённые в «Ниве» за 1915 года №33 и 1913 года за 35, в котором Ситникова указала на великую Княжну Анастасию».         
Другой свидетель с этого же разъезда  Куклин в предыдущий день объяснил Кирсте: « Та задержанная ( на разъезде) барышня говорила, что она дочь б. Государя Николая Второго, убежала от красных с Алексеем Наследником Цесаревичем и кухаркой, причём она бросила их тогда, когда её в дороге хотел было задержать какой-то красноармеец, ударившие её в лицо. Но от него она убежала, что же с ними она не знает. Как назвалась задержанная великая княжна - не помню, но Вы показываете карточки, на них я узнаю вот эту ( указал на великую княжну Анастасию: Ивану Куклину были предъявлены снимки семьи б. Государя Николая Второго, помещённые в журнале «Нива» за 1915 год в № 33, за 1913 год в № 35 и в открытой карточке, приобщённом к этому делу). Нельзя не изумиться забывчивости следователя и помощника прокурора о том, что осенью 1918 года беглянке было уже 17 лет, а в 1915-м и 1913-м годах – 14 и 12 лет соответственно!   Но нет, сыщики продолжают предъявлять снимки Императорской фамилии на открытой карточке в упомянутых номерах журнала «Нева» и стрелочнику  разъезда №37 Пермской железной дороги Григорьеву, и рядовому  5-го Томского сибирского полка Ф. Ситникову, которые единодушно опознают на старых репродукциях всё ту же беглую княжну Анастасию!         
Необъяснимо отсутствие портретов Романовых в Екатеринбурге, где Я. Юровский до революции владел  частным фотоателье, (а тут не сделал снимков семьи до расстрела и после); где царские дочери, неплохо знавшие фотодело, имели аппарат «Кодак»; где  английский фотокорреспондент Р. Вильтон несколько месяцев якобы бродил вокруг узилища, -  говорит только за то, что новоявленные монахи из Дома Романовых навсегда остались в каком-нибудь глухом скиту Тобольской епархии!            
В –четвёртых,  творцы мифа о расстреле царской семьи в подвале дома Ипатьева  никогда не читали протоколов осмотра упомянутого двухэтажного особняка прежде чем записывать лживые показания «очевидцев и участников казни Романовых»!  Собственность домовладелицы  Поппель  была осмотрена Наметкиным со 2-го  по 8-е августа.  Осмотр нижнего этажа дома Ипатьева был произведён Сергеевым  с 11-го по 14-е августа того же года. Завершитель же дела об убийстве царской семьи, Соколов ещё раз осмотрел дом Ипатьева с 15-го по 25-е апреля 1919 года. Оказалось, что поводыри-большевики оплошно привели слепцов в полуподвальную комнату особняка 7 аршин и 8 вершков - длиной да 6 аршин и 4 вершка - шириной!  В переводе упомянутой старинной русской меры длины на нынешнюю, советскую, меру местом казни избрали почему-то неразумно малое помещение,  площадью  в 23 квадратных метра!!! Этот сокрушительный для мифотворцев промах следует из протоколов допросов «главного очевидца расстрела», а именно разводящего караулами П. Медведева в доме Ипатьева  чиновником Екатеринбургского уголовного розыска С Алексеевым 12 февраля  и членом Екатеринбургского окружного суда И. Сергеевым  с 21-го по 22-е  1919 года.         
« 16 июля по новому стилю, - поведал цареубийца, - под вечер, часов в 7, комендант Юровский  приказал ему, Медведеву, собрать у всех караульных, стоявших на постах при охране дома, револьверы. Револьверов у охраны дома было всего 12 штук, все они были системы «Наган». Собрав револьверы, он доставил их к коменданту Юровскому в канцелярию при доме и положил их на стол. Ещё утром в этот день Юровский распорядился  увезти мальчика, племянника официанта, из дома и поместить в караульное помещение при соседнем доме Попова. Для чего всё это делалось Юровский ему не говорил, но вскоре после того как он доставил Юровскому револьверы, последний ему сказал: «Сегодня, Медведев, будем расстреливать семейство всё» и велел предупредить команду караула о том, что если команда услышит выстрелы, то не тревожилась бы. Предупредить об этом команду он предложил часов в 10 вечера. В указанное время он, Медведев, команду предупредил об этом, а затем снова находился при доме.          
Часов в 12 ночи комендант Юровский начал будить Царскую семью. Сам Николай Второй  и всё семейство его, а также доктор и прислуга встали, оделись умылись и приблизительно через час времени все 11 человек вышли из своих комнат… Из верхнего этажа дома они спустились вниз по лестнице, ведущей из ограды дома. Сам Николай Второй на руках вынес  сына Алексея. Спустившись вниз, они вошли в комнату, находящуюся в конце корпуса (так в тексте!) дома. Некоторые имели с собой по подушке, а горничная несла две подушки. Затем комендант Юровский приказал принести  стулья. Принесли 3 стула.   
К этому времени в «Дом особого назначения» уже прибыли два члена Чрезвычайной следственной комиссии, один из них, как он узнал впоследствии, был Ермаков, как звать его, не знает, родом из Верх -Исетского  завода, и другой, ему совсем неизвестный… Комендант Юровский, его помощник и эти два лица спустились в нижний этаж, где находилась Царская семья. Из числа охраны находились внизу  в той же комнате, где была Царская семья, 7 латышей, а остальные три латыша находились тоже внизу, но в особой комнате. Револьверы были розданы Юровским уже по рукам и находились у 7 латышей, бывших в комнате, двух членов следственной комиссии, самого Юровского и его помощника: всего было роздано по рукам 11 револьверов… Таким образом, в комнате внизу собралось всего 22 человека: 11 подлежащих расстрелу и 11 человек с оружием, которых он всех и назвал. На стульях в комнате сели супруга Николая Второго, сам Николай Второй и сын его Алексей, остальные стояли на ногах около стенки, причём всё время были спокойны…»          
Не могу не напомнить моим читателям, что площадь длина упомянутой комнаты равнялась 5,3 метра, ширина – 4,4 !!!  Минус из этой величины суммарная длина трёх стульев в 1.2 метра… Минус суммарная площадь пола под 11-ю руками палачей, вытянутыми с револьверами в сторону жертв»…Про пороховой дым в подвале борзописец не упомянул.       
Следователю И. Сергееву арестованный П. Медведев рассказал тоже самое, что и С. Алексееву. Следователь Н. Соколов начальника караула охраны дома Ипатьева не допрашивал по причине смерти П.С. Медведева от сыпного тифа 14(27) марта 1919 года в Екатеринбургской 2 класса тюрьме.  Но все они намеренно не придали должного значения  несоответствию между размерами комнаты и числом людей в ней.  Но больше них вместе взятых в 1920-м году погряз во лжи Яков Юровский в своей «Записке коменданта Дома особого назначения в г. Екатеринбурге».  «…Внизу, - сообщил он в ней, - была выбрана комната с деревянной штукатуренной  перегородкой (чтоб избежать рикошетов), из неё была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Романовы ни о чём не догадывались. Комендант отправился за ними лично один и свёл их по лестнице в нижнюю комнату. Николай нёс на руках Алексея, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, Александра Фёдоровна спросила: «Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?»  Комендант велел внести два стула. Николай посадил на один Алексея, на другой села А.Ф. . Остальным комендант велел встать в ряд. Когда стали - позвали команду. Когда вошла команда, комендант сказал Романовым, что ввиду того, что их родственники в Европе продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком  постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, потом как бы опомнившись, обернулся к коменданту с вопросом: «Что? Что?»  Комендант наскоро повторил и приказал команде готовиться. Команде заранее было указано , кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтоб избежать большого количества крови и покончить скорее. Николай больше ничего не произнёс, опять обернулся к семье, другие произнесли несколько несвязных восклицаний, всё это длилось несколько секунд. Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты. Николай был убит самим комендантом наповал. Затем сразу же умерли А. Ф.  и люди Романовых ( всего было расстреляно 12 человек): Николай, Александра Фёдоровна , 4 дочери – Татьяна, Ольга, Мария и Анастасия, доктор Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, ещё повар и фрейлина, фамилию которой комендант забыл.         
Алексей, три из его сестёр, фрейлина и Боткин были ещё живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило коменданта, т. к. целили прямо в сердце. Удивительно было и то, что пули от наганов отскакивали от чего-то рикошетом и, как град, прыгали по комнате (Упомянутого размера!!). Когда одну из девиц пытались доколоть штыком, то штык не мог пробить корсаж. Благодаря этому вся процедура, считая проверку (щупанье пульса и т.д.), взяла минут двадцать. Потом стали выносить трупы и укладывать в автомобиль, выстланный сукном, чтоб не протекала кровь»...     Бьюсь об заклад, что внимательный читатель без труда установит сходство манеры изложения событий С. Алексеевым, И. Сергеевым  и Я. Юровским. Правда, царские чиновники Екатеринбургского уголовного суда  никогда не стали бы морочить людям головы наивными сказочками о рикошете пуль из наганов от бриллиантов в лифах царских дочерей, о докалывании одной из девиц  штыком в такой-то тесноте!!! К месту сказать и о том, что оба не написали где на малой площади пола поместились упавшие тела убитых? В – пятых, несмотря на неимоверные усилия «белых чекистов» Сергеева, Соколова и Кирсты  могила царской семьи не была найдена ими ни в окрестностях Екатеринбурга, ни в окрестносях  Перми.   
Вот почему, на с учётом вышесказанного следует прийти к неизбежному выводу: в полуподвальной комнате особняка домовладелицы Поппель в городе Екатеринбурге описанного расстрела Романовых никогда не было!