Баба Яга и её рюмочки

               
               
               
               
                Смех продолжался и разросся,               
                Как грозной молнии узор.               
                И безусловно потряслося               
                При этом  даже сердце гор...               
                Из поэмы               

    - Здорово, Анюта! Дай-ка мне твоего...
    - Здравствуйте, Иван Никифорович. Соединяю.
    - Стой, погоди. Штой-то давно тебя не видел.
    - Ой, Иван Никифорович, дак я ж на прошлой неделе...
    - Эй, что там на прошлой, давай в субботу в восемь, где обычно, идёт?
    - Ой, Иван Никифорович, идёт, идёт, спасибо.
    - Ну, жду, до скорого... Давай твоего.
    - Алло, здравствуйте, Иван Никифорович, Слоёв слушает.
    - Здорово, Петрович, ты вот что...организуй к завтрему, это срочно, сверху спустили, комиссию. Всю технику безопасности на первом ликёро-водочном проверить. Есть сигналы, там чтой-то не того...Понял?
    - Так точно! Щас обзвоню, завтра в восемь, как штык, будут.
    - Ну, добро, действуй.
    - Алло, конструкторский? Рывлин? Слоёв говорит. Срочно завтра к восьми прислать трёх человек и соединись с экономическим отделом, оттуда тоже троих. Куда, говоришь? Да к проходной ликёро-водочного. И чтоб без опазданий. К восьми. Проверка техники безопасности.

    Слоёв обзвонил ещё несколькo подвластных ему отделов. Набралось десять человек: инженеры, техники, экономисты - все специалисты, серьёзные люди.
    К восьми утра комиссия в полном составе, подпрыгивая и подстукивая каблуками (мороз был нешуточный) толпилась у проходной  ликёро-водочного завода.  Возглавлял её вездесущий профсоюзный деятель Володя Евтеев.
    - Ребята, потерпите малость, щас ворота откроют.

    Замёрзшие члены комиссии, радостно галдя, ввалились в тёплое помещение. Их встретил мужчина неопределённого возраста, в потёртом костюме и сморщенном галстуке неясного цвета, съехавшем на бок. Из-под галстука выглядывала застиранная ковбойка в крупную красную клетку.
    - Ну, с чего начнём? - бодро прохрипел мужчина, назвавшийся Василием Иванычем.
    - Холодно, - пробасил длинный и худой сотрудник из конструкторского отдела Лёва Певцов, на что не растерявшийся Василий Иваныч быстро отреагировал:
    - Щас согреемся. Зина, быстренько...
    Долговязая Зина с плоской грудью и серым лицом, вдруг появившаяся как-бы ниоткуда, согнувшись пополам, открыла дверцу тумбочки, вытащила поднос, уставленный рюмочками, среди которых возвышался, как кремлёвская башня, весело заигравший гранями графинчик. Тепло мгновенно растеклось по всем жизненно важным органaм членов комиссии. Все повеселели.
    Василий Иваныч повёл их в душевые, отделанные плиткой, показал несколько подсобок. Почему-то никто не мог понять, что и о чём говорил Василий Иваныч. Между тем, весёлое настроение у членов комиссии усиливалось.  Певцов c Евтеевым о чём-то сердечно разговаривали:
    - Слышь, Володя, здесь тепло, я не уйду отсюда, - задушевно смеялся, перекрывая гул голосов, Певцов.
    - А я тебя и не пущу...я же тебя у...уваж...
Буква "ж" никак не давалась, несмотря на все усилия Евтеeва.  Он бессвязно что-то бормотал, обнимая  Певцовa, с которым в обычной жизни был едва знаком.
    Дальше оставалось расписаться в уже приготовленном акте проверки. Каждый лез со своей подписью, со смехом отпихивая остальных.

    Зина с тем же лицом, на котором застыло непорочное выражение Бабы Яги, молча наблюдала, лишь изредка тайно переглядываясь с Василием Иванычем, как нестройная толпа членов комиссии, пошатываясь, покидала помещение.
    Выйдя на улицу, члены комиссии почему-то образовали кружок, каждый разглядывал стоящего напротив, и вдруг морозный воздух взорвался истерическим хохотом.  Хохотал Евтеeв - профсоюзный деятель, хохотал Певцов - ведущий конструктор, хохотали все члены комиссии до слёз, согнувшись от смеха,  держась за собственные животы и глядя в глаза друг другу.
    Такого веселья никто из них не помнил на своём веку. Члены комиссии испытывали настоящее неземное блаженство, словно их души устремились в рай или ещё выше, хотя куда уж выше?..
    Причин для смеха не было. Но что же было? Прошло более полувека после этого морозного утра с деревьями, покрытыми пушистым инеем, сугробами, аккуратно сложенными в кучи, проносившимися со звоном трамваями, a в ушах бывших членов комиссии, (тех, кто ныне ещё здравствует), всё ещё звучат беспричинные смешинки.
    Хотелось бы добавить, что рюмочки были скорее стопочки, очень маленькие, не больше, чем грамм на пятьдесят.
               
 Разъяснение:

    -Так что же было у вас там в рюмочках? - спросила автора одна читательница, а за ней тот же вопрос задала другая.
   Пришлось выдать тайну.
    - Да разве можно от пятидесяти граммов водки так обалдеть? - ответил автор, - это был, безусловно, наркотик.
    - А что, разве в России были наркотики?- продолжала упорствовать, недоверчиво глядя на автора, первая дама.
    - В России - нет, но на ликёро-водочном - не только наркотики, но наверняка даже черти, строго взглянув сквозь очки на читательницу, ответил автор.




3.04.2013                -oOo-