Тузик и Фердинанд

Сегодня хозяйка Тузика села на лавочку с другой хозяйкой, а Тузик с тем псом даже близко не лёг – залёг подальше в траву. Спать очень хотел, убегался. И лежал. А тот пёс лег рядом со скамейкой. И тоже лежал.

У Тузика даже мысли не было его понюхать – такую громадину! И страшилищу! Одна пасть – больше всего Тузика! Тузик был доволен мирным лежанием и лёгким запахом большого пса – запахом сильных мышц и здорового тела.

Пёс же печально склонил голову и думал: от чего бы ему отдохнуть? Он ведь не устал. Его хозяйка даже не бегает, и его не пускает. А он маханул бы километрик-другой… Но железный ошейник с шипами, но дрессировка, которой его зачем-то мучают… В ней он не видел смысла.

«Иди ко мне»?

Откуда куда? Если бы – с другого конца раздольного ранчо… Он примчался бы на зов и без научной системы. А – в  квартире, которую хозяйка называет вкусно, как косточка, - «хрущовкой», откуда и куда особо идти? Он и так там везде рядом.

«Сидеть»?

 Опять же – зачем? Если бы стайку овечек… Уж он бы сидел, не спуская глаз! Он обожал сторожить. Даже курочек… Он бы сидел и смотрел, а если бы дуры запёрлись куда-то, уж он бы поворчал! И поворотил бы их своей чёрной массой, куда надо. Да он бы и корову поворотил!

«Лежать» - совсем никчёмно! Он вспомнил тень от елей на их громадном участке… Вот, - побегать, а если солнце печет, - то да, лежать. И он бы тотчас послушался разумных слов хозяина: «Фредди, в тенёк! Лежать! Хватит, избегался!»

А здесь – лежи, не лежи… Но он слушался глупых команд: во-первых, ошейник с шипами, а во-вторых, он, спокойный по природе, не любил тонких резких голосов, если же строптивиться, новая хозяйка голосила снова и снова.

Он даже отзывался на имя «Лорд», хотя был Фердинандом. Ну, Лорд так Лорд. Лежать так лежать. С ошейника всё равно не отпускали, а кормили сносно. Не так, как он привык было у настоящих хозяев, но уж и не то, что в лесу! Дохлая лягушка и кучка птичьих перьев – вот всё, что он смог добыть сам.  Поэтому он пока был со всем согласен.

Пёс посмотрел на Тузика. Вот этот шкет счастлив в своей хрущовке, принимая её за дом.Он и не знает, что такое ДОМ! А Фердинанду было с чем сравнить.

Он был щенком принесён в огромный дом, и настоящий хозяин дал ему большую комнату возле входа. И был добр и ласков, вот только виделись они редко: рано утром хозяин заводил белую машину, и появлялся лишь к ночи. Зато много раз брал Фердинанда на рыбалку! Заводил уже  чёрную огромную машину, и ехали долго, зато потом – лес, и поле, и влажный запах реки, и шуршащая рыбами осока, и дым костра, и друзья хозяина хлопали пса по холке и каждый звал его  - Фредди. И он лопал любую рыбу – и сырую, и вяленую… Не такую сладкую, как домашняя осетринка, но по-особому приятную…

А потом хозяин вдруг больше не приехал. Белую машину поставил в гараж другой человек. А молодая  хозяйка, и без того неласковая к Фредди, стала часто злиться – и на него, и на всех. И больше не надевала своих ярких платьев и крупных украшений, отчего Фредди, любивший на них поглазеть, даже приуныл. В дом стали часто приходить другие люди – чаще хмурые, чем весёлые, - и однажды один из них, как раз весёлый, на небольшой зелёной машине отвёз Фердинанда непонятно куда, дал погулять – и исчез.

Захотел Фредди вернуться, кинулся в деревню на бугре – а там все дома нежилые! И страшные… И рванул тогда Фредди  через лес.  И это было ошибкой. Просто он растерялся… А надо было – посидеть, подумать, как вот сейчас… Рассудить, пофилософствовать… Философствует же сейчас? Глядишь, и угадал бы дорогу. А тогда – растерялся…

Бежал, бежал по лесу… Три дня и три ночи бежал – то туда, то сюда, потому  что непонятно, куда. Выбежал к опушке, на опушке – малинник, в малиннике – собачья стая.
Принялся собачий вожак, здоровенный старый лохмач, беглеца нюхать. А Фредди уж очень испугался… Ну, потому что очень устал. И место – незнакомое, не своё… Завалился великан Фредди на бок, на спину… Почему-то пустил фонтанчик: мокрый живот леденило от жаркого дыхания бродяжьего вожака... Лапки поднял к небу… Отнюхал его вожак и отошёл. И ушла стая лохматых забулдыг обратно в малинник: не нужен им такой писун. Своих девать некуда. И не щенок, и не соперник…

И не друг, - понял Фредди и загрустил сильно–сильно. Но ведь могли и порвать зубами, - всё-таки Фредди чужак, конкурент. Не порвали. Приободрился тогда Фердинанд и потрусил дальше – если долго трусить, то ДОМ найдётся… А то, что его бродяги обнюхали – давало как бы охранную грамоту: больше к Фредди никто не пристал.

Только девочка, которая собирала малину на краю леса и лежащего, обалдевшего от моральной и вообще усталости пса увидела. Она поманила – и Фредди пошёл, понимая, что там где-то, где девочка знает, - город и дома, а уж там – и ДОМ.

Но город оказался посёлком, а на Фредди надели ошейник, но  оставили в квартире, потому что «Мамочка, это же дорогой пёс, разве ты мне купишь такого – он тысяч тридцать стоит, а то и пятьдесят, нам повезло, все будут видеть, какой пёс у нас, какая защита! Сторожить нас будет!»  Фредди огляделся и согласился с мнением мамочки: «Скорее, мы его сторожить будем!» И стал Лордом.

А дальше его свозили к ветеринару, который сказал, что этому Лорду – год, порода - кане корсо, сторожевой итальянский мастиф, дал лекарство от глистов и телефон дрессировщицы, которая одним взглядом может построить роту таких Лордов и их хозяек, а также испепелить всех выживших после потравы гельминтов.

Теперь Лорда дрессируют, чтоб он сидел, лежал  и стоял непонятно зачем, охранял не пойми что непонятно от кого.

Если бы новую гоночную "Феррари" поставить в поселковый гараж на предмет - пригодится возить навоз да старые рамы на дачу, у неё от этого нужного и важного дела фары стали бы такими же грустными, как глаза у Фредди.

Но Фредди-Лорда держит мечта: если ещё потерпеть, то, может, ДОМ найдётся? Может, он где-то здесь, и выглянет из-за поворота? Может, подъедет ХОЗЯИН и заберёт на рыбалку?

Или попробовать ещё раз самому поискать? И Фердинанд, представляя рядом  жуткую морду вожака собачьей стаи, думает: ещё чуть-чуть подрасту, окрепну духом – и тогда поищу…

Вспомнив дохлую лягушку, которую лес предложил ему съесть после трехсуточного променада, чёрный пёс громко сказал: «Пфы!» - и закончил свои философствования.

И спросил взглядом у малявки Тузика: «Тебя не дрессируют»?

«Не-а», -  сладкой позевотой отозвался Тузик и готовно замахал хвостом.