Обрусел...

 

     Знойный полдень. Расплавленные от жары менты собрались в дежурной части, зная, что шеф после обеда вызван к местным властям. Начальник РОВД не упускал возможности дать нагоняй дежурному наряду, если в вотчине последнего одновременно находилось более трёх сотрудников, не говоря уже о посторонних лицах. Но сегодня дежурная часть была благословенным оазисом, поскольку только она, да ещё апартаменты самого начальника, были оборудованы кондиционерами.
Распахнув форменные рубашки и утирая пот, участковые жадно вдыхали искусственную прохладу, искренне завидуя лёгкой штатской экипировке двух оперов. Усатый капитан, оперативный дежурный, с тревогой поглядывал в окно – не подкрадётся  ли шеф, чтобы устроить очередной разгон. Но улица была пустынна, только куры деловито продолжали ковыряться в пыли на прокалённой солнцем обочине дороги да одинокая фигура старшего госавтоинспектора Погосяна медленно приближалась к зданию райотдела.
     С незапамятных времен живущий в России, этот славный сын армянского народа твёрдо усвоил, что подлинной властью над людьми из всего многочисленного ментовского племени обладают только руководители госавтоинспекции. Естественно, что к категории людей старший лейтенант Погосян относил только тех, кто обладал транспортным средством на четырёх колесах с двигателем мощностью не менее семидесяти лошадиных сил. И не имело ровным счётом никакого значения то, что крохотная автоинспекция состояла всего из двух сотрудников, а в подчинении у старшего госавтоинспектора был лишь один сержант - инспектор дорожно-патрульной службы. Вот и сейчас Погосян осторожно и гордо нёс на курчавой голове высоченную форменную фуражку, выработав для этого особую, величавую походку, напоминающую гибкую пластику негритянки, несущей на голове тяжёлую поклажу. Опущенный вниз блестящий козырёк этого  грандиозного сооружения полностью скрывал глаза, но зато великолепный горбатый нос армянина был виден во всей его красе. Почти по-гоголевски к райотделу  шествовал Нос, украшенный царственной фуражкой в нелепом сочетании с мятым кителем и жёваными брюками.
     Как каждый уважающий себя армянин, Норик Погосян имел собственную автомашину. Его «шестёрка» за отсутствием личного гаража стояла в одном из райотделовских боксов. Это обстоятельство и вынуждало её владельца, проживающего в двух кварталах, прибывать на службу пешим порядком. Но в этом неспешном шествии было своё преимущество – оно позволяло в полном объёме ощутить власть. С госавтоинспектором первым раскланивался каждый встречный и в ответ вознаграждался небрежным кивком. Русские мужички в большинстве своём не осмеливались величать Погосяна именем Норик, которое в русской интерпретации представлялось им уменьшительным, вроде «Толик», и потому они обращались к нему  по-своему солидно и уважительно – «Нор».
     У кабинета Погосяна вечно толпились люди. Кто попронырливее, тот встречал «благодетеля» у входа в здание, но более шустрые перехватывали его ещё на более дальних подходах к райотделу. Вот и сейчас на длинной скамье в коридоре против дежурной части терпеливо сидело несколько посетителей, ожидая, когда прибудет на службу, завершив трапезу, начальник автоинспекции.
     Оперативный дежурный взглянул на часы:
       - Наглеет Погосян! Знает, что начальника не будет, вот и не спешит…

В дежурную часть заглянула небритая черноволосая физиономия:
       - Началнык, Погосян будыт сегодня?
       - Будыт, будыт, - иронично, явно передразнивая, ответил дежурный и кивнул на окно, - вон уже показался, скоро придёт – и года не пройдёт!
   Трое чеченцев – предводителей строительных бригад «шабашников» ломанулись из отдела, чтобы перехватить автоинспектора на улице. Стыковка состоялась метрах в пятидесяти от отдела. Вся троица что-то оживлённо доказывала армянину, энергично жестикулировала.  Погосян, вначале державшийся величаво и надменно, через  десять минут беседы всё же не выдержал, тоже начал жестикулировать, затем сдёрнул с головы украшенный кокардой «кивер», сунул его подмышку, вытер пот с блестящего носа и вновь водрузил кивер на свою начальственную главу. При этом он не переставал кричать, ничуть не уступая в этом искусстве своим кавказским собратьям.  Погосян даже попытался вырваться, но «чехи» чётко следили за его маневрами и грамотно взяли его в кружок. Спор возобновился с новой силой…
    Ещё через двадцать минут упревший на солнцепёке Погосян ворвался в райотдел и заглянул в дежурную часть. Оперативный дежурный демонстративно взглянул на настенные часы…
       - Извини, Михалич, задэржался чуть-чуть, - автоинспектор в очередной раз протёр платком свой сверкающий  от пота «шнобель».
       - Да мы уж давно смотрим – крепко тебя земляки  обложили! – съязвил дежурный.
       - Нэ говори, задолбали эти чорные! – совершенно серьёзно, раздражённо ответил Погосян и вышел из дежурки, оставив дверь открытой.

    Воцарилась короткая, напряжённая пауза… Лицо оперативного дежурного покраснело и вздулось, распираемое с трудом сдерживаемым смехом. Он жестом показал помощнику на дверь. Сержант, сам давясь от хохота, проворно вскочил и захлопнул массивную дверь, после чего стены видавшей виды дежурной части сотряслись от такой гомерической «ржачки», какую вряд ли ещё доводилось слышать когда-либо заведениям подобного профиля. Ментовская братия хохотала до слёз, до изнеможения, отпуская в адрес отсутствующего Погосяна массу таких эпитетов, среди которых «белоснежка» и «снегурочка» были самыми безобидными…
    Наконец шквал веселья начал угасать. Оперативный дежурный достал носовой платок, утёр слёзы с покрасневших, припухших глаз и, с трудом подавляя остатки смеха, подытожил:
        - Это ж надо – до такой степени обрусеть!