Бульба

Был на Сечи казак Охрип Маклай. По прозвищу - «Макуха». «Балда», «башка» значит. Недотепа то есть. Или маковая затирка для рыбной ловли. Прозвище, безусловно, обидное. Но запорожцы не шибко церемонились, именуя друга друга.
А казак, судя по всему, был стоящий. Путевый был казак. И не имя, в конце концов, человека красит. Да и время стояло на дворе жаркое  – самая золотая середина ХVII века.
Зубрил Охрип саблю в походах на татар и турков. Ходил и на Польшу, и на Москву. Атаманствовал в отрядах Остряницы… И сгинул геройски в пламени национально-освободительной войны.
В следующем столетии история метит уже его правнука - Степана.
За военные заслуги и доблесть, проявленные в военнных кампаниях Светлейшего князя Потемкина-Таврического, прежде всего, за взятие крепости Хаджибей, Степан Макуха-Маклай жалован дворянским званием, и фамилия для благозвучия изменена на  Маклуха-Маклай. Знакомо? А потом первая часть фамилиии, беспородная в происхождении, и вовсе пререстала употребляться.
Родовая усадьба Маклаев была расположена в местечке Малин, под Киевом. Из поколение в поколение передавалась в семье поразительная история, случившаяся в далеком ХVII веке с тем самым Охрипом Макухой при осале Дубно запорожским войском.
Младший из двух сыновей Охрипа, участвовавших с ним в походе, совершил немыслимый по степени предательства поступок -  пленившись юной красавицей-полячкой, перебежал на сторону врага и стал воевать против своих же.
Узнав про то, Охрип со своим старшим сыном проникнул во вражеский стан и захватил сына-изменника в плен. После казацкого суда тот был казнен…
Ее-то, эту историю и услышал от Маклаев молодой, пытливый автор уже нашумевших «Вечеров на хуторе близ Диканьки» по имени Николай Гоголь.
« - Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?
Андрий был безответен…».
Так предок великого Миклухо-Маклая стал прототипом Тараса Бульбы.
 Николай Николаевич, легендарый «каарам-тамо», «человек с Луны», как называли его папуасы Новой Гвинеи, никогда не расставался в своих бесконечных этнографических экспедициях ни с  «Тарасом Бульбой», ни с томиком стихов Адама Мицкевича – его мать была родственницей великого польского поэта.
Каково  же было его удивление, когда на одном из островов Микронезии он услышал как его величают тамошние аборигены. «Миклухо» - абсолютно омонимично части родовой фамилиии, что на их языке значит – «человек, дающий пищу». Расстроганный путешественник восстановил прежнее двойное написание фамилии и стал именоваться теперь - Николай Миклухо-Маклай…
После смерти Николая Николаевича в  1888 году его младший брат Владимир  стал тоже пользоваться этой ставшей уже знаменитой фамилией. И детей на нее записал…
 История славного рода продолжалась.
1905 год. Японское море. Широта 37 градусов севернее и долгота 133 градса зо минут восточнее Гринвича.
14 мая броненосец  2-ой эскадры дальневосточной эскадры «Адмирал Ушаков» под командованием капитана ! ранга Владимира Николаевича Миклухо-Маклая вступил в бой                с главным и силами противника.
Командующий русской эскадрой адмирал Рождественский упустил благоприятный момент для атаки. Японская же эскадра эффективно разорвала кильвватерный строй русских кораблей…
Затонул броненосец «Ослабля»
После нескольких минут боя вышел из строя линкор «Александр 111»…
«Ушаков», успевший уже выпустить сотни снарядов, долгое  время чудом оставлся невредимым. Но  вскоре первый снаряд превого крупного калибра попал в носовоке отделение. Он пробил у шестнадцатого  шпангоута правого борта дыру в три фута.
Появились первые раненные. Осколками была перебита пожарная магистраль. Третьмим мощным снарядом повреждены палуба и кормоавя артиллеристская башня…
С наступлением сумерек на флагмане был поднят сигнал:  «Следовать за мной… - курс норд-ост23 %градуса».
Уцелевшие корабли последовали  подчинилсь приказу, но «Ушаков» от проникшей в пробоины воды зарывался носом  - и безнадежно отстал. Вскоре его настигли японские миноносцы.
На броненосце погасли прожекторы, смолкли башенные орудия. Несколтлько миноносцев, потеряв «Ушакова» из виду, устремились к основным силам русской эскадры – к ярким полосам света на горизонте…
К полуночи минные атаки прекратились.
«А что паны? Есть ли еще порох в пороховницах?»
В эту ночь Владимир Николаевич принял решение прорываться во Владивосток…
Утром 15 мая, спраава по борту, дымя, показались четыре судна четыре судна. Не  сразу опознали моряки броненосцы японцев японские броненосцы.
На сближение с «Ушаковым» ринулся крейсер «Читоз» и одинт  эсминец. . На «Ушакове» прогли горн и дробь боевой тревоги – и на правом ноке грот-реи взился Андреевский стяг…
В четвертом часу неизбежность боя стала очевидна – два японских крейсера неотступно преследовалми «Ушаков». Мачты крейсера ив»Ивате запестрели семафорными флажками с предложением сдаться.
- Огонь!- скомандовал Миклухо-Маклай, и «Ушаков» грянул правым бортом.. «Ивате» загорелся.
Японцы ответили ураганным огнем огнем.

Восьмидюймовый снаряд пробил борт у вателинии, под носово йбашней. «Ушаков» затрясся от взрыва огромной силы.
Следующий снаряд угодил в борт под кают-кампанией – и «Ушаков» стал крениться направо…
« А что, паны? – перекликнулся Тарас с оставшимися куренями. – Есть еще поррох в поророховницпах? Не иступились ли сабли? Не утомилась ли к козацкая сила? Не погнулись ли козаки»»
Наконец носовая башня совсем смолкала. Кормовая еще стреляла, но крен на правый борт значительно уменьшил угло угол  возвышения ее орудий. Стрельба из единственной 120-миллиметровой пушки правого борта стала бессмысленной – снаряды выпущенные из ннее плюхались на полпути к цели.
Боеввая способность «»шакова» была исчерпана.
- Пора кончать! Застопорить машины! Прекратить стрельбу! Окрыть кингстоны! Затопить корабль!
Спустя минуту-другую орудия замолчали и судно остановилось, все больше и больше кренясь на борт на правый борт.
Машинисты стали заполнять водой трюмные погреба.
Циркляционные помпы помпы были взорваны.
Теперь уже никакая сила в мире не могла спасти тонущий корабль.
Командир Владимр Николаевич Миклухо-Маклай отдал приказ;
- Команде спасаться!
Оба неприятельских крейсера продолжали стрелять.
«Ушаков»  с креном на правый борт медленно погружался в воду…
Японские шлюпки подбирали в волнах оставшихся в живых моряков.
Одна из них, уже совершенно переполненная, подошла к барахтавшимся в волнах Миклухо-Маклаю и рядовому матросу, из последних сил едва державшимся наплаву.
Различив эполеты старшего офицера, японцы предложили Владимиру Николаевичу подняться на борт шлюпки первым. Но тот оттолкнул руки спасателей и приказал втащить сначала в шлюпку  рядового матроса. Через несколько мгновений капитан первого ранга Миклухо-Маклай  исчез в водовороте…
Узнав об этом, пораженный  адмирал Унеда, в честь беспримерного поступка командира «Ушакова», восхитившего его своим «подлинным проявлением Бусидо – истинного пути самурайской чести», приказал приспустить штандарты на судах своей эскадры…
А «козаки живо плыли на узких двыхрульных челнах, дружно гребли веслами, осторожно минали минали отмели, всполашивая подымавшихся птиц, и говорили про своего атамана».