Аббат Фария и Месмер

Прежде тайной для людей был гипноз. Пользовались им шаманы и «маги». С помощью гипнотического сна и проводимого во время него внушения удается затормозить или погасить условные связи, поддерживающие болезненный процесс. Сила гипноза заключается в словах, с помощью которых гипнотизер воздействует на мозг гипнотизируемого. Для внушения не всегда необходимо глубокое усыпление, в большинстве достаточно и поверхностной сонливости. В этом состоянии коры головного мозга усиливается значимость внушаемых слов.
Важна не только констатация знаний психической сферы человека, важны и методы воздействия на нее, если они не содержат в себе криминального, сопряженного с использованием методов воздействия с корыстной целью. В этом отношении познавательна жизнь аббата Фариа.
В 1756 году, на юге Индии, недалеко от Пенаджи, главного города штата Гоа, в то время португальской колонии, в семье священника Каэтану де Фариа, родился мальчик. Священник был индус, относился к высшей касте браминов, принял католичество. Мать мальчика была португалкой. Родители дали мальчику имя Жозе Куштодиу. Когда мальчику исполнилось 15 лет, отец увез его в Европу. На землю португальского королевства в ноябре 1771 года они ступили, спускаясь по трапу корабля «Сан-Жозе». Плаванье прошло спокойно, без особых происшествий. Несколько встреч в церковных кругах, темы разговоров – неизвестны. Но жизнь в Португалии не заладилась, и отец с сыном отправились в Италию. Там оба получили университетское образование (отец – медицинское, сын – теологическое). Вскоре молодой Фариа к степени доктора теологии  добавил еще и степень доктора медицины. С дипломами оба возвращаются в Португалию, где фортуна приняла их в свои объятья. Кто-то нажимал во время соответствующие рычаги: отец, дон Каэтану, стал испо-ведником королевской четы, а сын, Жозе Фариа, получил место священника  дворцовой церкви. Такой карьеры добиваются многими годами верной службы, а тут, индус, в прошлом, брамин, и сын его, наполовину португалец, малоизвестные прежде люди, прибывшие из колонии, поднялись на такую высоту. С ними ищут знакомств, им вельможи посылают приглашения.
Наступает 1788 год, и, неожиданно для всех, отец и сын бросают ту службу, которой добивались сановные кавалеры для отпрысков своих фамилий, черной неблагодарностью платят своим царственным благодетелям и мчатся в Париж. Отъезд похож на бегство. Часто меняя лошадей, они 6 апреля, ранним утром въезжают в столицу Франции. Людьми, знавшими их, строятся самые различные предположения, среди этих предположений есть и довольно обоснованные: оба Фариа участвовали в заговоре с целью отделения Гоа от метрополии, то есть в том, что сегодня называют словом сепаратизм. Говорят теперь и о том, что они не раз побывали в тюрьмах Италии, Португалии и самого Гоа.
Оставим в стороне старшего Фариа, целиком переключившись на личность младшего, теперь называемого на испанский манер Хосе Кустодио.
Прибыв во Францию, Хосе Фариа ни в чем предосудительном замечен не был, но вскоре был заключен в королевскую тюрьму-крепость Бастилию. Туда простых людей не сажают, люди благонамеренные и лояльные туда попадают крайне редко. Да, Бастилия создана не для отдыха, порядки в ней строгие, время ползет медленно. Но Хосе Кустодио повезло. Тюремщик, с которым Фариа пришлось все время сталкиваться, был заядлым игроком в шашки. Молодой аббат играл в шашки великолепно, обыграть его было невозможно. Но, чтобы не огорчать тюремщика, иметь от него послабления режима, приходилось и «проигрывать». Тюремщик был на седьмом небе, получив в напарники такого прекрасного учителя. Чтобы продлить удовольствие от игры в шашки, Фариа изобрел новый вид игры – стоклеточные шашки, те самые, которые теперь называют «меж-дународными». Пребывание аббата Фариа в Бастилии осчастливило человечество изобретением стоклеточных шашек.
14 июля 1789 года восставшие парижане штурмом взяли Бастилию, цитадель королевского абсолютизма, и по камушку разнесли ее. Свершившуюся революцию Хосе Кустодио встречает ликованием. Не долго думая, он сменяет сутану на трехцветный республиканский пояс, а требник и четки на шпагу. Оказалось, что Фариа отлично владел стальным клинком, не раз пуская его в дело. По свидетельству современников аббат сражался отважно. Обладая личной храбростью, острым умом и разносторонними знаниями, он мог бы сделать великолепную карьеру. Но 1793 год судьба отшатнулась от молодого республиканца, он вынужден бежать на юг, в Марсель. В стране воцарилась якобинская диктатура. Террор развязан беспредельный. На гильотине гибнут не только вельможи и придворные короля Людовика XVI, но и те, кто душу и сердце свое отдал революции. Погибли Лавуазье, величайший химик, Дантон, Эбер… Подозревают всех и всякого, особенно иностранцев в тайной связи с роялистами. Возможно, были какие-то основания подозревать аббата Фариа. Ну, хотя бы потому, что он был прежде священник, к тому же и не рядовой. Смуглолицый аббат-иностранец, гово-ривший по-французски с заметным акцентом, взят на заметку. По тем временам это была серьезная опасность. И за меньшее посылали к гильотине. Молодой потомок индусского брамина не стал испытывать долее судьбу. Чтобы спасти свою жизнь, отвести подозрения, он стал практиковать медицину, и настолько успешно, что молодого врача избрали в марсельское медицинское общество. Позже он становится профессором академии. Разочаровался ли он в революционных идеалах? Изменил ли своим идеям? Здесь так много предположений, часто противоречащих друг другу, что излагать их не целесообразно. В 1794 году была свергнута якобинская диктатура. Пришедшие к власти представители буржуа начали расправляться с теми, кого они считали своими врагами. Известно только то, что аббат Фариа, в ту пору помощник преподавателя гимназии в городе Ним, надолго был упрятан в одиночную камеру замка Иф. Этот период времени жизни аббата использует известный французский писатель Дюма-отец в своем самом известном романе – «Граф Монтекристо». Романист с легкостью необыкновенной бросает им выдуманного героя Эдмона Дан-теса в объятия реального аббата.
«Дантес сжал в своих объятиях этого нового друга, так давно и с таким нетерпением ожидаемого, и подвел его к окну, чтобы слабый свет, проникающий в подземелье, мог осветить его всего. Это был человек невысокого роста, с волосами, поседевшими не столько от старости, сколько от горя, с проницательными глазами, скрытыми под густыми седеющими бровями, с черной еще бородой, доходившей до середины груди; худоба его лица, изрытого глубокими морщинами, смелые и выразительные черты изобличали в нем человека, более привыкшего упражнять свои духовные силы, нежели физические. По лбу его струился пот. Что касается его одежды, то не было никакой возможности угадать ее первоначальный покрой: от нее остались лишь одни лохмотья. На вид ему казалось не менее 65 лет, движения его были еще достаточно энергичны, чтобы предположить, что причина его дряхлости не возраст, что, быть может, он еще не так стар и лишь изнурен долгим заточением…
Так волею романиста встретились аббат Фариа и моряк Эдмон Дантес, для того, чтобы аббат успел рассказать Эдмону про богатства, о которых он узнал, служа секретарем у кардинала Спада. Он же раскрывает глаза Дантесу, определяя круг врагов, по которому тот теряет свободу, невесту, будущее. Исполнив роль свою, проведя в замке Иф 18 лет, прожив после этого еще 6 лет, аббат Фариа в 1819 году умирает. Моряк разбогател, стал графом Монтекристо и расправляется тонко и деликатно со своими врагами.
Создается впечатление, что Александр Дюма знал об узнике замка Иф по имени Фариа. И не в романе, а в реальной жизни потомку браминов грозила если не смерть, то потеря рассудка. Только человек уникальных физических сил, духовных качеств мог выдержать медленное умирание в течение почти 20 лет в одиночке. И Фариа выдержал, и не просто выдержал…
1813 год. В Париже появляется высокий седобородый старик со смуглым восточным лицом и карими глазами. Вскоре о «бронзовом аббате» Фариа заговорили, как в научных кругах, так и в парижских салонах. Нет, не вспоминали о его роли в революционных событиях. О нем стали говорить, как о последователе и ученике чародея Месмера. Франц Антон Месмер, черноволосый высокий красавец на своих сеансах творил чудеса. Он касался рукой слепых женщин, и упорно глядя в их глаза, властно говорил: «Ты видишь!»
И женщины прозревали. Он вызывал полную нечувствительность к боли. Говоря подопытному: «ты находишься во льдах», он заставлял того трястись и клацать зубами. Не удивительно, что Месмера считали чернокнижником, посланцем дьявола. Нет, Месмер был добропорядочным любознательным исследователем. Открытые им явления и до сих пор не нашли полного объ-яснения. Потом произошла революция во Франции, и людям стало не до опытов Месмера. И умер Месмер в Швейцарии всеми забытый. Но остались ученики Месмера. Среди них маркиз Пюисегюр, открывший феномен сомнамбулизма и так называемого постгипнотического внушения. Назвали учение Месмера магнетизмом. Среди первых магнетизеров был и аббат Фариа. Фариа объединил данные, разработанные Месмером с приемами йогов, которым Жозе Куштодиу научился еще в Гоа. Это они помогли аббату выжить в одиночке замка Иф. Только самовнушение спасло его рассудок.
И вот теперь аббат в доме № 49 по улице Клиши, в Париже, открыл магнетические классы, где проводил сеансы внушения, в которых участвовали мужчины и женщины, дети и подростки и даже домашние животные и птицы. Пять лет, с 1814 и до самой смерти в 1819 году он помогал людям избавиться от многих страданий. Фариа использовал два вида внушения, оба они теперь носят его имя. В классы его началось буквально паломничество. Это вызвало ярость священников и ученых, видевших в своем собрате исчадие ада. Сила католической церкви была большой, чтоб избежать того, что ему пришлось перенести в прошлом, Фариа пришлось публично покаяться во всех приписываемых ему прегрешениях, За это он получил маленький приход и повел жизнь обычного деревенского кюре. И все же дух аббата Фариа не смирился. Упрямец написал последнюю свою книгу. Называлась она так: «О причине ясного сна, или Исследование природы человека, написанное  аббатом Фариа, брамином, доктором теологии». Понадобилось еще 100 лет, чтобы специалисты оценили открытие, сделанное им на заре психотерапии.
Об аббате Фариа помнят читатели «Граф Монтекристо», помнят ученые, занимающиеся гипнозом и психотерапией, Помнят игроки в стоклеточные шашки. Помнят и в индийском городе Пенаджи, где ему поставлен памятник. Мраморный аббат Фариа склонился над сидящей и спящей женщиной.