Очерк по национал - дарвинизму

Вагон мотнуло на стрелке и электровоз ходко потянул состав пригородного поезда. В окне закружились в хороводе по туманной подстилке березовые перелески; нежарким утренним солнцем загорался новый летний день. Мне предстояло добраться до небольшого железнодорожного разъезда, куда я пару раз за лето ездил к знакомым старикам, чтобы помочь им кое в чем по хозяйству.
Присматриваюсь к попутчикам. В основном это суетливый дачный народ. Вот взгляд мой на секунду останавливается на сидящем напротив молодом человеке плотного телосложения, с короткой стрижкой и волевым лицом. Под перестук вагонных колес утренняя дрема овладела мною и чтобы окончательно не впасть в сонное состояние, достаю книгу Ч.Дарвина «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль», как вдруг замечаю, что этот молодой человек всматривается в обложку книги.
- А старик-то был неправ со своей теорией происхождения человека. Не от обезьяны произошел он.
В тоне собеседника улавливались саркастические нотки, оттого я и нехотя вступил в разговор:
- Об этом науке мало что известно и потому это только одна из точек зрения.
Самодовольно улыбнувшись, попутчик продолжал:
- Ведь отсутствуют же промежуточные виды между древесными обезьянами, сошедшими на землю 25 млн. лет назад и австралопитеком, жившим намного позднее.
- Вы по - видимому биолог? - удивился я тому, что нашел попутчике, не отмеченного печатью интеллекта, знатока теории дарвинизма.
- Что - то вроде этого. Но прежде всего я ветеран войны, на деле проверивший выводы старика. Он прав лишь в части естественного отбора особей. Ведь выживает и имеет право на жизнь сильнейший. Слабые должны погибнуть. В диком мире все организовано справедливо. Не забывайте, что человек тоже животное.
Убежденность, с какой мой оппонент произносил эти слова сначала насторожила меня, а потом привела в полное недоумении. Это было безусловно воззрение неофашиста и с ним я впервые встретился один на один. Судя по всему противник был силен в своей теории. Не вступать в словесный поединок было бы для меня публичным поражением.
- Но ведь насильственная смерть человека по сути своей жестока и является злом, а его совершалось бы меньше, если бы нельзя было творить зло под видом добра, - несколько витиевато оформил я свою основную мысль.
- А вот великий немецкий философ Ницше справедливо утверждает, что без жестокости нет праздника. Люди не могут поверить в свою силу, не причинив жестокости, сущность которой составляет наслаждение своим полным господством над другим человеком.
Эта смесь искусственно подогнанных друг к другу выводов дарвинизма и философии Ницше повергла меня в своеобразный нокдаун.
Быстро, чтобы не оставить паузы для заполнения моим противником и словно чувствуя, как рефери отсчитывает секунды, собираюсь с мыслями:
- Дарвинизм в Вашей интерпретации предполагает перерождение человека в зверя.Здесь как нельзя лучше подходит известное выражение "человек человеку-волк".
- Однако с Вами интересно беседовать, - высокомерно отреагировал он на мой словесный кульбит.
- Я еще добавлю, что некое животное стало человеком не тогда, когда взяло палку в руку, а когда научилось вставлять ее в колеса, - сказал собеседник, определенно признав во мне человека.  Язвительно - широкая гримаса разулыбила его лицо. Видимо почувствовав недостаток в своей философской подготовке и не пожелав быть битым, сосед вдруг засобирался и вышел в тамбур вагона.
Вот и мой полустанок. С каким - то облегчением я вышел из вагона и отправился к старикам, подспудно рассуждая сам с собою о смысле добра и зла. И вот к какому выводу пришел:  доброта не передается по наследству, а приобретается человеком только в случае преодоления им своей сущности. В противном случае человек становится зверем. В то же время добро всегда будет рядом со злом, как свет со тьмой. Важно, чтобы добра и света было неизмеримо больше, чем зла и тьмы.
Но как это сделать, когда на идеологическом пустыре, открытом всем ветрам, может взрасти любой ядовитый плод? А общество вряд ли сможет воспротивиться этому, так, как само тяжело больно.Ведь у нас доброта принимается за глупость, хитрость за ум, а побеждает грубая сила и беспринципность.
За небольшой по историческим меркам период мы превратились в равнодушных индивидуалистов, идеалом которых стал «сверхчеловек» Фридриха Ницше, а помогают в этом средства массовой информации и низкопробная литература, смакующие культ силы, жестокости и пошлости.

*    *    *
Довелось мне как - то перед началом учебного года побывать на  ярмарке школьных учебников. Здесь же привольно раскинулся книжный развал, в основном заполненный современным детективом с манящими яркостью красок обложками. Авторов этих «страшилок» в прямом смысле не счесть. Преодолев стыд, беру в руки «шедевр» с мускулистым суперменом, вооруженным каким-то сверхоружием под устрашающим названием «По покойникам не плачут». Ради интереса и отнюдь не литературного, как горькую пилюлю проглатываю это «произведение», поразившее меня убожеством содержания и языка.
И удивительно мне: ведь Издатель уверен, что это словоблудие будет пользоваться спросом. Прав оказался Издатель: интересующихся у развала погуще, чем около учебников.