Кампания 1942 года. Глава 72

                Глава 72.


  Новый 1942 год 9-я гвардейская стрелковая дивизия встретила на Рузе, продолжая удерживать маленький плацдарм. Более трёх недель сибиряки накапливали силы для нового наступления. Относительное затишье установилось и у фронтовых соседей генерала Белобородова, также истощивших силы в ноябрьских и декабрьских боях.

 Наступление возобновилось в ночь на 18 января.

 Под покровом ночной темноты полк Суханова нанёс сильный удар с плацдарма, другие два полка атаковали через реку. Фронт 252-й пехотной дивизии был прорван, её части смешались, немецкую пехоту охватила паника. Преодолев за сутки наступления 20 километров, дивизия  Белобородова с ходу форсировала реку Искона на участке Карачарово, Милятино.

 Отразив под Карачарово танковую контратаку (противник потерял в ней два танка), дивизия продолжила преследование. 23 января авангард Белобородова форсировал реку Москва в северной части Можайского водохранилища.
В тот же день Белобородов получил приказ из штаба фронта сдать полосу наступления 354-й стрелковой дивизии и отвести дивизию в тыл, в резерв Западного фронта.

 Сибиряки вернулись в те же блиндажи и траншеи, где они развёртывались после прибытия на фронт. Генерал Белобородов считал такое решение командования фронта естественным и давно назревшим и резонно ждал от Жукова пополнений в личном составе и материальной части. Но вышло иначе. Жуков не дал Белобородову ничего. Зато он забрал себе  произведённого в полковники Суханова (полк возглавил произведённый в майоры Романов), а уже 27 января дивизия Белобородова получила новую боевую задачу: четырьмя ночными переходами совершить двухсоткилометровый марш-бросок на юг, в Медынь, и поступить в подчинение 33-й армии генерал-лейтенанта Ефремова, ведущей наступление на Вязьму.

 Стоял сорокаградусный мороз. Мела метель. В десяти шагах впереди ничего не было видно. Сибиряки месили валенками снег на грунтовых дорогах. Пехота шла с опережением графика, зато артиллерия на гужевой и тракторной тяге сильно отстала. Впереди авангарда в туго перехваченном ремнём полушубке шагал майор Романов. Отставших и обмороженных не было.

 31 января Белобородов позвонил из Медыни в штаб фронта и доложил начальнику Оперативного отдела генералу Маландину 
о прибытии в пункт назначения. Маландин тут же уточнил боевую задачу.

 - Немедленно сосредоточьте дивизию в районе штаба 33-й армии в селе Износки. Будьте готовы с марша принять бой.
 - Товарищ генерал, прошу доложить командующему фронтом, что моя артиллерия сильно отстала.
 - Хорошо. Не кладите трубку.

 Через минуту Маландин снова подошёл к трубке.

 - Командующий подтверждает боевую задачу. Выполняйте немедленно.

 Не дожидаясь подхода колонн в Медынь (пехота уже входила в город, артиллерия же растянулась на многие километры до самой Вереи), Белобородов 1 февраля сел с комиссаром в санную упряжку и выехал по заснеженной грунтовой дороге на запад, в Износки.

 Начальник штаба 33-й армии генерал Кондратьев, встретивший Белобородова в Износках, ознакомил прибывшего с оперативной обстановкой. Она оказалась весьма непростой. От Износок до Вязьмы около семидесяти километров по грунтовой дороге, огибающей с севера большую излучину реки Угра. Ударная группа из трёх стрелковых дивизий во главе с командармом Ефремовым прорвала на узком участке фронт противника и вышла по этой дороге с юга к пригородам Вязьмы, протянув длиннейшее дефиле шириной около восьми километров с весьма слабым прикрытием флангов. Белобородову ставилась задача ввести свою дивизию в прорыв и принять участие в штурме Вязьмы, назначенном Жуковым на утро 3 февраля.

 Вернувшись в санях в Медынь, Белобородов двинул авангард дивизионной колонны на запад. 2 февраля голова колонны вошла в прорыв, достигнув перекрёстка с рокадной дорогой Гжатск-Юхнов, контролируемой противником. Немцы поддерживали свои рокадные дороги в образцовом состоянии, и уже одно это делало положение генерала Ефремова в дефиле под Вязьмой весьма рискованным, а все его попытки расширить горловину дефиле заранее обрекало на неудачу.         
Но этим опасность положения не исчерпывалось. К северу от перекрёстка, в расположенной на высотах деревне Захарово, немцы развернули батарею гаубиц. Дорога к Вязьме этой батареей простреливалась, и только нехватка снарядов и непрекращающиеся беспокоящие атаки пехоты Ефремова мешали немецким артиллеристам парализовать коммуникацию ударной группы Ефремова. Со стороны высот доносились треск пулемётов и редкие глухие выстрелы немецких гаубиц, установленных на прямую наводку. Прежде чем вести войска в дефиле, Белобородов счёл необходимым оставить в горловине батальон стрелков и штабную группу во главе с подполковником  Витевским. Поставив Витевскому задачу вести усиленную разведку и своевременно предупредить комдива о возникновении угрозы тылу, Белобородов сел с комиссаром в сани и помчал упряжку на северо-запад, в сторону Вязьмы.   

 Генерала Ефремова они застали в деревушке в пяти-семи километрах южнее Вязьмы.

 - Завтра утром, генерал, мы с вами атакуем. Ваш участок вот здесь, - Захаров показал Белобородову карту.

 - Товарищ командующий армией, мои войска никак не успеют прибыть к утру. Дорога заметена снегом. В лучшем случае пришлю вам на помощь сводный батальон лыжников. А сейчас прошу разрешения вернуться к войскам и ускорить выдвижение.

  - Хорошо!

 Белобородов и комиссар Бронников сели в сани и погнали коней обратно. Чем ближе было Захарово, тем громче и чаще становилась канонада. Срезав верхушку дерева, над дорогой взорвался снаряд. На сани посыпались снежная пыль и хвойные ветки. Когда сквозь гром канонады комдив и комиссар явственно различили за лесом гул танковых моторов, они помчали коней во весь дух.    

 Авангард маршевой колонны 131-го полка они встретили в районе деревни Замытское. Приказав командиру полка продолжать движение в предбоевом строю и усилить охранение, комдив и комиссар принялись обсуждать кандидатуру командира сводного батальона лыжников. День клонился к вечеру. Быстро темнело. Полковая колонна 131-го полка проследовала через Замытское мимо саней комдива и комиссара. Обсуждение было в разгаре, когда со стороны ушедшей колонны послышалась канонада. Стреляли немецкие танки. Им отвечали полковые орудия и миномёты.

  - Похоже, комиссар, у немцев серьёзные намерения, - нахмурился Белобородов.

  Не успел комиссар ответить, как по дороге из Медыни прискакал разъезд импровизированной дивизионной кавалерии. Он доставил пакет от подполковника Витевского. В составе кавалькады оказался незнакомый офицер из штаба 43-й армии генерал-лейтенанта Голубева. Он также вручил пакет Белобородову. Этот пакет и был вскрыт первым. Генерал Голубев ставил генерала Белобородова в известность, что приказом Жукова 9-я гвардейская стрелковая дивизия передаётся в подчинение 43-й армии, и он, генерал Голубев, ставит Белобородову новую боевую задачу: предоставить генерала Ефремова под Вязьмой собственной его участи, немедленно отвести дивизию из дефиле и отбить у немцев высоты в Захарово, обеспечив тем самым правый фланг армии Голубева от удара с севера по рокадной дороге.

 В пакете Витевского Белобородов прочёл, что оставленный в районе Захарово батальон атакован пехотой и танками противника с севера и с юга, занял круговую оборону на дороге и ведёт тяжёлый бой на два фронта.

 Едва генерал Белобородов прочёл это неприятное донесение, как с другой стороны, с северо-запада, примчался связной от командира 131-го полка. Полковая колонна была атакована пехотой и танками противника во фланг, полк расчленён натрое, каждый из трёх батальонов ведёт бой в окружении.

 - Вы правы, Афанасий Павлантьевич. У противника действительно серьёзные намерения, - заметил комиссар Бронников.