В поезде

В поезде
Не люблю опаздывать, поэтому на вокзал приехала минут за пятьдесят до отправления поезда. Состав уже подали,  в моем купе на нижней полке успела  расположиться попутчица – молоденькая, на вид лет двадцати пяти,  очень симпатичная. Поздоровались, познакомились, я быстро разложила свои вещи. Вдыхая вагонную пыль и духоту, я закашлялась. Наташа, так звали попутчицу, испуганно спросила: «Вы больны?» Я немного удивилась, но поспешила заверить девушку, что ничем не больна, кашель – лишь реакция на пыльный сухой воздух. Наташа, почувствовав неловкость, сказала: «Вы уж извините меня за мнительность, просто мне опасна любая инфекция, у меня пересаженная почка».
Мы поболтали о том, о сём. Наташа оказалась милой и приятной собеседницей, и минут через десять мне уже казалось, что  я давно знаю эту высокую худенькую девушку с мягкими каштановыми волосами, большими серо-голубыми глазами и тонкими чертами лица. Вскоре подошли и обладатели  оставшихся мест  –  блондинка лет тридцати пяти с сыном-подростком.
И вот мы в пути. Стучат колеса, проводник проверяет билеты, предлагает чай, по коридору снуют продавцы разной съедобной и несъедобной всячины. Максимка забрался на свою верхнюю полку и погрузился в какую-то игру на мобильнике, а я, Наташа и Лиля разговариваем. К  моему удивлению, мои попутчицы – почти ровесницы, у Наташи есть сын, ровесник Максимки. У меня, хотя я и постарше, дочь на три года моложе мальчишек, так что нам есть что обсудить – детские увлечения, школы, особенности жизни в наших городах…
За окном – летние сумерки. Лиля и Максим уже не первый день в пути, устали и не выспались, а на рассвете нас разбудят пограничники. Поэтому мама с сыном, перекусив, залезают на верхние полки и засыпают.
 Наташа тоже едет с пересадкой, и устала не меньше, но не хочет засыпать – в двенадцать ночи ей обязательно нужно перекусить и принять лекарство. Чтобы скрасить ей ожидание, я тоже не ложусь. Мы, не включая свет, сидим у окна, за которым мелькают далёкие огни. Наташа тихо, чтобы не потревожить сон Максимки и Лили, рассказывает о своей болезни. О том, как  боялась умереть, оставив сиротой крошечного сына. Как появилась надежда, что Наташина мама может стать донором для дочери. Мама не сомневалась ни секунды, хотя врачи предупреждали – качество её жизни после операции ухудшится. О каком «качестве жизни» можно было думать матери, на глазах у которой умирает единственная дочь?
Конечно, операции по трансплантации стоила денег, что было проблемой для семьи среднего достатка, но Наташа в своем рассказе почти не уделяла внимания этому вопросу. Она рассказывала о другом – как молодые девчонки и ребята умирали в клинике, не дождавшись донорской почки. Как соседке по палате пересадили почку отца, а почка «не прижилась» и девушка умерла.
Наташа не жаловалась, напротив, лейтмотивом её рассказа стала мысль о небывалом везении, выпавшем на её долю: мамина почка подошла, отторжения не было, жизнь стала полной, она чувствует себя практически здоровым человеком. Да, надо быть осторожной, надо постоянно принимать лекарства, но это мелочи по сравнению с тем, что пришлось пережить.
Потом Наташа заговорила о сыне, о том, какой хороший парнишка у неё растет. И опять – какое счастье, что он не остался сиротой. Я сказала: «Конечно, счастье. Хотя и есть у него и отец, и бабушки-дедушки, но мать не заменит никто».
- Отец… А что отец, - неожиданно переменила тему Наташа, - он сыном-то и не занимается почти. Никогда не занимался. Когда маленький сын был, а я заболела так тяжко, муж работал, конечно, семью содержал, но не тепла, ни моральной поддержки я от него не видела. И к сыну как к чужому относился. Мама меня успокаивала – мол, все мужики так, пока дети маленькие. А вот вырастет, тогда... И что? Сыну тринадцать, он умный, ласковый, мне во всем помогает. А отец только наорать на него может, когда тот под горячую руку попадет. Придет домой – поест, компьютер до ночи, потом спит. Сын раньше пытался к нему подойти, поговорить, а сейчас и не пытается уже, все проблемы свои со мной решает, даже те, с которыми сам Бог велел парню к отцу идти.
- Всё как у нас, - вдруг раздался голос с верхней полки. Оказывается, Лиля проснулась и услышала наш разговор, - ты будто про моего мужа и Максимку рассказываешь. Мне так обидно всегда от этого, я даже подругам рассказать не могу – стыдно, а сейчас вижу, что не одна я такая…
Лиля спрыгнула со своей полки, села рядом с Наташей. Мы молчали. Колёса отсчитывали последние километры российской земли. В оконном стекле отражались наши лица: я, ничем не примечательная женщина средних лет, интересная стильная Лиля, нежная красавица Наташа. Я не пыталась найти ответа на вопрос, почему никто из нас не нашёл пресловутую «каменную стену» или «надёжное плечо». Я смотрела в окно и пыталась представить себе Наташину маму, ту, что дважды подарила дочери жизнь. Отражение в стекле расплывалось, наши лица множились, тёмные поля России за стеклом заполнялись тысячами Лиль и Наташ…