Личная Венеция

{«Это безумно личная история. Во многом здесь всё туманно, завуалировано, что простому человеку покажется местами просто бредом. Счастье и боль, двое мужчин, в конце концов. Странный разговор на кухне. Но это чувства, которые сложно забыть, как и сложно передать. А уж тем более, понять».B.S.}


Она улетит в Италию.
Назвать Италию маленькой - нельзя ни под каким предлогом. В ней маленькие - только улочки. Все остальное: дороги, вода, люди, тротуары, светофоры, машины, дома и канцелярские здания, музеи, кафе, лавочки, бутики и парки - всего этого в изобилии в этой солнечной стране. Но ведь везде есть что-то такое непонятное. Странное. Но и одновременно - люди ищут туда "в никуда" по сути дела, дорогу. Каждый где-то, что-то ищет. А находит или нет, это уже - другой вопрос. Но в Италии есть один единственный город, для описания которого очень подходит строчка-эпитет из стихотворения Веры Полозковой: "Вот был город как город, а стал затопленный батискаф". И этот город-батискаф - Венеция.
Она сидела просто тихо думала. Через открытую дверь спальни была видна кровать. В ней спал Доминик. Она тихонько подошла к стулу, стоящему у стены, присела и стала наблюдать, как мило он спит. На губах Доминика была улыбка. И её значение было ей известно. Она подошла к нему, поправила одеяло, нежно прикоснулась губами к щеке и вышла из комнаты, не закрывая дверь. Направилась на кухню и поставила чайник. Вечером собирался зайти Бернд на кофе. Он долго стеснялся, боялся помешать ей и Доминику. Но двери их дома радушно открыты перед друзьями. И она не видела ничего особенного в том, что пока Доминик спит, она побудет с Берндом на кухне за чашкой кофе.
В дверь позвонили. Она встретила Бернда и они прошли на кухню. Сели за стол. Она разлила кофе по чашкам и поставила яблочный пирог.
Бернд тушевался некоторое время. Все время оглядываясь на дверь в другом конце коридора.

- Берни, что ты так нервничаешь? - спросила она, заметив очередной поворот его головы.

- Мне не стоило приходить. Вам нужно побыть вдвоем. Мне кажется, он не будет в восторге от моего присутствия.

- Перестань. Мими не кусается. Что ты его как огня боишься? - она улыбнулась и отрезала кусочек пирога.

- Я не боюсь. Просто мне немного неуютно.

- Расслабься. Что ты так напрягаешься?

- Со мной все хорошо. Не обращай внимание, это обыкновенная усталость.

- Будем считать, что я тебе поверила.

- Я серьёзно - ответил Бернд, смотря на неё.

- Я тоже.

Она встала из-за стола, подошла к холодильнику и достала банку с джемом.

- Знаешь, ты изменился - сказала она за спиной Бернда, возвращаясь на стул.

- Это так заметно?

- Для тех, кто тебя знает и видел в разных состояниях.

- Видимо я совсем изменился, раз по мне все так заметно - спокойно ответил Берни, взяв чашку кофе.

- Ты просто снял карнавальную маску со своей души. Ты стал собой.

- Да, но мне непривычно.

- Правильно, что непривычно. Потому что, чтобы стать собой, надо лишиться "личной Венеции карнавальных масок" - она поставила смысловую точку и, взяв чашку, стала смотреть поверх неё.

Бернд на некоторое время замолчал, а потом ответил:

- Я знаю, о чем ты.

Отодвинув посуду, она положила руки ладонями на стол и слегка сцепив пальцы так, чтобы виднелись кольца на правой руке, произнесла, будто задумавшись, или вспоминая что-то: -

- Я кажется, сумела понять суть Венеции. Хотя и пробыла там всего 12 часов.

- И что ты поняла? - Бернд посмотрел на её наручные часы

- В этом городе можно потеряться. Но в нем нужно быть только тогда, когда понимаешь, что ты хочешь изменить себя. Она показывает нам жизнь - изнутри. Она словно один большой наблюдатель за нами, которая всем своим видом говорит, что в этом городе - никто твоей боли не заметит. И тебя тоже не заметят. За редким исключением пары человек. Но они протянут тебе руку, если ты споткнулся об ступень моста, поддержат и пойдут дальше. И ты не увидишь никого. Там меняются лица, как перчатки. И только в ночной тиши, когда ты ищешь выход из города - ты вдруг понимаешь, что тебя ждут дома. Что ты не один. Что тебя любят. И что для того, чтобы ты не потерял свою душу - нужно выкинуть личную Венецию из души. Ты садишься на катер. И дышишь-дышишь и дышишь привязанностью и любовью своих самых близких людей.

Она остановилась. Пауза.

- Город для поиска - ответил Берни

- Нет. - она легко покачала головой, едва прикрыв глаза густыми черными ресницами. - Это и есть одиночество, в котором мы оказываемся.

- поиск возможен только в одиночестве. -Бернд встал, и налил себе в чашку кипяток, чтобы заварить кофе.

- И опять не то. Я не о том. - Она снова на долю секунды замолчала, и в этой тишине было слышно, как слегка скрипит недавно вскипевший чайник.
Этот город выворачивает наши мысли об одиночестве - наружу. И мы понимаем, кого именно нам не хватает. И мы бежим оттуда. Мы бежим на свет. В тепло. Туда, где нас любят.

- Кто-то бежит, а кто-то нет. - Бернд не улыбался.

Она продолжила.

- Мы просто видим, что все наши мысли, роли, которые мы играем для других, - это лишь карнавальные маски.
Ты был там. Давно. Ты чувствовал тяжесть на плечах?

Бернд вздрогнул и она заметила, что его передернуло от мыслей в голове.

- Я вижу. Ты помнишь.

- Если ты об этом, то эта тяжесть всегда со мной.

- Я сказала это в том смысле, что ты чувствовал её - под ногами, над головой. Эта тяжесть и есть - твои мысли, вывернутые Венецией наружу.

- Философский взгляд на вещи - он слегка улыбнулся.

- Пускай и так, но смысл я думаю, ты понял.

- Да.

- Я знаю, почему в ноябре ты улетел именно туда и знаю, почему не смог быть там.

- Почему?

- Там нет ничего. Там не кипит жизнь, как в Цюрихе, например. Там просто город, где можно бродить, и тебя никто не будет трогать. И именно там можно почувствовать, а болит ли душа.

- Да. - Бернд отпил кофе и добавил молока.

- И самое приятное в том, что всегда есть выход оттуда.

- Выход есть всегда - согласился он глазами.

- Верно. Из города есть выход. И у Венеции масок - тоже. Вот именно из неё ты и вышел. Ты стал тем, кем ты забыл, что ты был.

- Возможно.... Он посмотрел на часы. - Мне пора. Уже поздно. Завтра ещё один тяжелый день. Спасибо тебе большое за кофе и гостеприимство.

- Всегда пожалуйста. - она улыбнулась.

Через некоторое время Бернд ушел.  В квартире вновь стало тихо. Доминик спал. Она прибралась в кухне, приняла душ и пришла в спальню. В комнате было почти темно. Только едва-едва, около её подушки горел ночник. Доминик не любит полной темноты. Она легла в постель. Выключила свет. И обняла родного мужа. Тихо прошептала ему на ухо: "Я люблю тебя, родной мой". И она почувствовала, как Доминик открывает глаза.

- Родная моя, тебя так долго не было. Мне холодно. Я замерз.
- Давай я тебя обниму, любимый.

Она плотнее укутала Доминика в одеяло. Поцеловала в губы. Прижала к себе.

- Засыпай мой котик, я с тобой

Доминик её нежно обнял и поцеловав, прошептал:

- Родная моя, я люблю тебя.

Она посмотрела ему в глаза. Поцеловала.

- И я тебя сильно люблю, родной мой.


(осень 2012 года)