Академия духовной силы. Автобиографическая повесть

А что такое вообще боль? Это маяк духовного роста или физиологический процесс, который дает сигналы о том, что внутри нас что-то не так и надо принимать меры? Что такое боль? У каждого человека свой ответ на этот риторически-логический вопрос. Что касаемо меня, то я могу сказать, что боль – это нечто живущее внутри тебя. Нечто заставляющее идти вперед, закалять свое внутреннее «Я» и бороться. Я не понаслышке знаю, что такое боль. Хотя по мне на первый взгляд, сложно сказать, что я испытывала или испытываю это чувство. Я научилась жить с этими ощущениями. Научилась воспринимать спокойно всё то, что происходит внутри меня.
Боль – понятие субъективное: кто-то страдает от того, что не может купить какую-то очередную штуковину для себя, а кто-то борется за жизнь каждый день, кто-то страдает от голода и холода, а кто-то переживает разрыв с незнакомцем. И на все чувства, испытываемые людьми, вешается ярлык «Боль». На мой взгляд, это не правильно.
Испытываете ли Вы боль, когда не можете, скажем, позволить себе купить дорогой костюм, сумку, телефон или ещё какую-нибудь безделушку. Разве это боль? У Вас болит сердце от этого, вы кашляете, не можете идти, говорить, перестаете воспринимать мир….? Это не боль-это досада. У Вас просто не хватает на данный период средств, чтобы что-то купить себе. Вот и всё. Досада, а не боль.
Вы испытываете боль от того, что вам холодно или голодно? Здесь, я соглашусь с тем, что может болеть голова, вас может мутить и т.д. Вам больно. Ваш организм, если сказать проще, попал в экстренные условия и чтобы не чувствовать боль, нужно поесть и согреться.
Испытываете ли Вы боль от разрыва отношений с человеком? Наверняка да. Но не все, уверяю вас. Не все испытывают её. Обиду. Горечь. Пустоту. Но не боль. Боль от разрыва отношений испытывают только те люди, у которых есть сердце и душа, а в наше время это такая редкость.

Так что же такое боль? Это бесконтрольный или все же управляемый процесс, протекающий не сколько в нашем теле, сколько в нашей голове?

Болевые ощущения бывают совершенно разными. Боль бывает моральная и физическая. Не надо пытаться доказать, что моральная боль сильнее физической, или физическая слабее моральной, или они обе сильны. Не стоит. Для каждого человека в равной степени тяжелы, как моральные, так и физические болевые ощущения. У кого хватает мужества и храбрости перенести тяготы ограниченного физического передвижения, а у кого—то не хватает силы воли, чтобы набраться терпения и переждать моральную боль.  Вы наверное, подумаете, а что я могу знать и о физическом ограничении движения и моральной боли. И почему так спокойно говорю об этом? Спокойно говорю об этом только лишь потому, что перенесла на себе тяжести и физического ограничения и груз моральной боли. И знаю, что это такое. Просто есть вещи, которые порой нельзя понять. Нужно просто – переждать. Поэтому для меня лично боль – это сигнал, что нужно отдохнуть или как-то изменить что-то.
Боль – может быть вечным состоянием, которое не дает человеку покоя, может быть отправной точкой в мир депрессии, а может стать попыткой образа жизни, и быть таковой, взглядом на мир, окружение и вещи.
Моя боль – это взгляд на мир, окружение и вещи, потому как моя травма с рождения, стала моим образом жизни.
А все на самом деле, очень просто…





Сейчас мне 23 года. Я окончила колледж культуры и искусств, получила диплом библиотекаря. А сейчас учусь на втором курсе института. И осваиваю профессию лингвиста-переводчика.  Я обожаю жизнь, открывать всё новое, обожаю иностранцев, умные и интересные книги, мелодичную музыку, приятных людей, теплую и дождливую погоду, горячий чай, печенье, природу и фильмы. Я обожаю утро. Солнечные лучи, цветы и душевное тепло. Люблю людей. Я просто люблю жизнь и жить. А знаете, почему я именно так воспринимаю жизнь, через призму восторженности, улыбок и оптимизма?
Потому что в ночь с 23 на 24 мая 1989 года - я появилась на свет. Ни мои родители, ни тем более я, не знали, какие усилия нам стоит приложить для того, чтобы в 23 года я могла учиться на переводчика.  Всё очень просто. При рождении, я получила травму. ДЦП. Но как мне потом рассказывала мама, мои последствия травмы – фактические детские, чем могли бы быть, но об этом я расскажу позже.
До 3 лет я не ходила. А когда я пошла, то все стало заметно и понятно. Я хромала, но ходила без тростей, палочек и всего остального.  С 3 лет. С этого момента наша семья пыталась найти выход из ситуации. В 6 лет мы поехали в Германию. Консультировались с тамошними врачами, но и те светила медицины только разводили руками. Но я не могу сказать, что немецкие доктора совсем ничего для меня не сделали. Отнюдь. Очки, в которых я хожу сейчас, точнее стекла, были сделаны в Германии и до сих пор служат мне верой и правдой. На очередной консультации в Гамбурге врач сказал родителям: «Оставьте девочку в покое. Не мучайте её. Адаптируйте к жизни, к окружающему миру и живите спокойно. Всё наладится». Так и поступили мои родители. Я начала ходить в школу,  и была круглой отличницей. Обожала учиться, узнавать новое. В то время я ещё носила туфельки, платьица, красивые сумки и совершенно не обращала внимания на свою особенность. До того момента, как не начала чувствовать боль и понимать, что не могу пройти более километра без передышки. 
Когда я начала чувствовать и ощущать боль, мне было 12 лет. Я окончила 6 класс школы. А в 13 – начался настоящий ад, и моя жизнь поделилась на два периода – «До» ада и «После» ада. Но обо всем по порядку. 



Примерно весной 2002 года, мне поставили страшный диагноз. «Вывих тазобедренного сустава». И доктор сказала сразу, что операция жизненно необходима, иначе я на всю жизнь останусь в инвалидном кресле. Если её не сделать сейчас. Когда мы с мамой дома всё это обсуждали - у меня вначале было молчаливое состояние, а потом истерика. Банальный страх. Одновременно страх остаться в кресле и страх лечь под скальпель хирурга. Странно, не так ли? Но я мужественно всё это выслушала и постаралась понять. Мы поехали в Петербург на консультацию в ту больницу, где такие операции проводятся повсеместно. За свою жизнь, я много раз была в Петербурге, в разном возрасте. В детстве, лет в 6, потом в 10 и вот в 12. Огромный город. Серый, золотой, свинцовый, величественный. С потрясающими храмами, широкими дорогами, тротуарами, массивной мостовой. Куча всяческих магазинов и нескончаемый поток машин. Все куда-то опаздывают, подрезают друг друга, сигналят, а люди идут по тротуару и беззаботно наблюдают жизнь, будто бы со стороны. Клиника, в которую мы ехали, находилась не в самом Петербурге, а в городе Пушкин, что в полутора часах езды от столицы. Пока мы ехали туда - я так устала и умаялась, что уснула прямо там, в машине.  И вот, наконец, мы добрались до клиники. Когда я увидела это старое здание, мне показалось, что мы вернулись во времена Второй Мировой войны. Это было 5 этажное здание, серого, с проблесками какой-то непонятной яркой краски, входные двери жутко скрипели и одна дверь еле держалась на петлях и готова была в любой момент свалиться с них. Внутренне «убранство» оставляло желать лучшего: линолеум, который был положен неизвестно когда (видимо в советское время, или  при Царе Горохе в сааамый лохматый год, который можно себе представить), фиолетово-серые стены, темные грязные, вонючие коридоры, которые пропахли табаком, рыбой, вареным рисом и компотом, пыль лежащая по-моему ещё с послевоенных времен на перилах лестницы, потолки, с дырками и висящей штукатуркой…  В отделение, куда нам нужно было подняться, вела слишком странная лестница, по которой я ходила только в самых крайних случаях. Мы поднялись в отделение на самый последний этаж. Боже мой, какая страшная картина открылась моим глазам: облупившиеся старые, некрашеные лет 20-цать стены, каталки, инвалидные кресла, ходунки, открытые двери палат, крики, стоны, невыразимая вонь и нестерпимый запах табака...  Я видела разных детей: маленьких и больших, в инвалидных креслах, с гипсовой повязкой на руках или ногах, видела родителей, которые выбивались из сил, до 7-ого пота, заставляя свое чадо сделать шаги, или хотя бы какое-то движение больной конечностью, лежа на матах в зале ЛФК, слышала слезы детей, которые кричали от боли… У меня был шок, перемешанный с ужасом….. «Боже, что меня ждет??? Где я? Куда я попала??? Уведите меня отсюда!!!» Всю эту картину мы наблюдали с мамой, пока ждали врача, который нас должен принять и осмотреть. К нам вышла милая пожилая женщина-хирург, заведующая отделением. Покрутила меня, рассмотрела, и подвела итог.
«Операция будет не сложной. Мы тебе разрежем бедро, поставим сустав в правильное положение, зафиксируем пластиной, ты побудешь в гипсе месяц и через ещё какое-то время уйдешь сама из больницы. И всё будет хорошо». Я ей поверила. Я впервые в жизни поверила, что это всё будет не так больно и страшно, как мне казалось. Но это была лишь иллюзия. На самом деле, всё будет намного тяжелее и дольше, чем мы хотели и планировали.
Нам дали направление на госпитализацию и пригласили приехать летом.
Выйдя из этого ада в миниатюре, мы с родителями сели в машину и поехали обратно в Петербург. У меня было абсолютно подавленное состояние. Я не могла даже не то что бы представить, что мне придется там провести какое-то время, нет, я даже просто не могла всё это видеть. Не могла думать. Не могла какое-то время даже говорить. Я просто тихо сидела в салоне, слушала музыку и чувствовала, как мы становимся всё дальше и дальше от этого дикого места и ближе к Петербургу. К миру нормальности и тишины. Потом ещё 2 дня мы пробыли в столице. Мне нужно было прийти в себя от всего увиденного. 
По возвращению домой никто не хотел думать о том, что предстоит в не таком далеком будущем.


Я обожаю праздники. Обожаю день рождения. Начинаю считать дни с первого мая. «Осталось 23 дня, осталось 19 дней, осталось 14 дней, осталось 5 дней, остался один день….» Наступил май, и мой 13-ый день рождения. Все веселились, радовались, было море цветов, подарки, улыбки. И казалось, что не было ничего: не страха, ни болезни, ни боли, ни будущего, которое просто ждет за дверями. Я мужественно приняла то, что придется ехать и лечиться. Но я не хотела думать об этом в день своего рождения.
«Я подумаю об этом завтра», - тихо, внутри себя произнесла я, уплетая очередную порцию салата Оливье и улыбаясь гостям.


Весеннее цветение, плавно превратилось в летние дни и наступило время отпусков, отдыха и беззаботности. Беззаботность для всех, но не для меня и нашей семьи. В ночь с 31 мая на 1 июня, я просто лежала в кровати и смотрела в окно. Пыталась хотя бы какими-то мелкими штрихами нарисовать те моменты и обстановку, которые меня ждали впереди. Но ничего не выходило. Плакала ли я? Нет. Было ли мне страшно? Было. Очень. Я не знала ничего о том, что меня ждет. Я не знала конкретных фактов, сроков, масштабов этого ужаса. Всё это было лишь в моих мыслях, и я представляла себе всё это не очень радужно, но, по крайней мере, более или менее оптимистично. Я даже не могла представить в ту ночь, что спустя трое суток - моя жизнь совершенно изменится. В ней будут новые люди, куча всяческих обследований, консилиумов и множество ещё всякого разного медицинского бреда. Я не знала, что эти два-три дня, это беззаботное и безболезненное время, которым нужно воспользоваться на полную катушку. Думала ли я ещё о чем-то? Думала. Мне уже хотелось, чтобы этот кошмар закончился. Да-да, закончился, ещё не начавшись. Но я понимала, что отступать некуда, да и не  правильно это – сдаваться и пасовать перед трудностями. Я и сейчас, спустя 10 лет, думаю также, что нельзя сдаваться перед трудностями.
Но в ту ночь я не могла даже примерно представить, какие испытания ждут меня впереди и сколько сил, как моральных, так и физических потребуется не только мне, но и всей семье. 
Я проснулась утром первого июня и посмотрела на небо. Увидела лучи яркого, теплого солнца, зеленую листву, услышала шум ветра и улыбнулась. «Это был всего лишь сон» - подумала я и встала с кровати. Но как только я сделала первый шаг, меня словно молнией, пронзила нестерпимая боль, перед глазами появились темные пятна… Все это продолжалось доли секунды, но их хватило, чтобы я поняла – это не сон, а суровая реальность. Осторожно ступая по ковру, я прошла на кухню где была мама. Она пила чай с бутербродом и читала книгу.
 (Это её любимое занятие – читать книгу за едой. До сих пор)
- Доброе утро, мамочка. Как ты спала?
-Доброе утро, зайчик. Хорошо, а как ты спала?
Мама увидела мои измученные глаза и спросила тихо:
- Болит? Сильно?
- Да, мам, болит. Пока терпимо – ответила ей я, наливая чай и дотягиваясь до хлеба с колбаской.
- Может, ты полежишь, не пойдешь никуда сегодня?
- Я не пойду никуда. Хочу заняться уборкой комнаты. Ведь меня долго не будет и не хочется, чтобы ты себя утруждала уборкой у меня. К сестре я уже сходила, со всеми поговорила. Теперь надо прибраться и потихоньку собирать вещи.
- Ладно, занимайся, только не перетруждайся. Заболит – полежи. Ничего страшного не будет, если ты чего-нибудь не доделаешь, я закончу.
-Хорошо, мам, я учту.

Мы сидели в светлой кухне и думали каждый о своем. Я не знаю, о чем думала моя мама, но я видела, как ей больно за меня. Я чувствовала это каждой клеточкой своего существа.
- Мам, спасибо большое за завтрак.
- На здоровье, доченька.
«Нужно быть сильной. Нельзя сдаваться» - подумала я про себя, вставая из-за стола.


День был солнечным, почти безветренным и на душе было тепло и по-летнему свежо. Я убиралась у себя в комнате, слушала любимую музыку и ни о чем не думала. Наслаждалась временем одиночества, возможностью заниматься мелкими домашними делами. Я вытерла пыль со всех поверхностей в комнате, убрала нужные бумаги в ящики стола, лишние выбросила в пакет для сухого мусора, пропылесосила ковры, полила цветы… А потом, поменяв музыку - стала заниматься вещами, которые я хотела взять с собой. Выложила всё из шкафа на кровать, сходила в коридор за дорожной сумкой и рассортировала вещи. Получилось в принципе не очень много. Летние футболки, белье, брюки, шорты, кроссовки, тапочки, несколько книг, плеер, кассеты и мои талисманы бусы из бирюзы (которые сейчас превратились в браслет),  розовый бегемотик, подаренный мамой мне в 7 лет, который я до сих пор храню. Туалетные принадлежности, лекарства и кое-что ещё из мелких вещей. Все это не хитрое богатство оказалось в сумке. Я застегнула молнию, карманы и поставила сумку в угол комнаты, чтобы она не мешала ходить. Я люблю чемоданное настроение. Но не в тот раз. Я собирала вещи медленно, словно оттягивала момент, когда нужно будет взять их, выйти из квартиры и сесть в поезд.
Я старалась не думать. Я уговаривала себя, что это ненадолго. Что всё будет хорошо и замечательно.
Сейчас, когда мне 23 года, я понимаю, с какой наивностью я думала о том, что мне предстоит. И с какой детской непосредственностью верила в то, что эта боль временна. Но тогда, пока я собирала вещи, я именно так и думала. Я тогда была ребенком. Ребенком, который не понимал, что спустя несколько недель – повзрослеет и начнет смотреть на мир иначе. Ребенком, который не может даже вообразить, какая ноша взвалится на его хрупкие плечи. Ребенком, который просто знал, что нужно быть сильным и ни за что не сдаваться.


Наступил день моего отъезда в Петербург. Поезд был в 11 вечера. Вещи были собраны. И я просто старалась собраться с мыслями. Я ничего не читала. Не смотрела телевизор. А решила пройтись. Сквозь боль. Погулять по любимым местам города. Ещё не уехав из города, я стала скучать по дому. По проспектам и маленьким авеню, по аллеям на набережной и паркам, в которых много цветов, деревьев, скамеечек и где можно найти обворожительные панорамы.  По камням, вылетающим из-под ног, по кафешкам, в которых можно сидеть и наблюдать за людьми, а они не будут даже знать об этом. Не поверите, но я даже скучала по воздуху. По той влажной прохладе с озера, которая висит над городом, по ветру, ласкающему волосы и лицо, по запахам воды, свежести и пляжному песку. Я ходила по всем этим уютным красотам родного города и скучала. Сильно. Со стороны это смотрится странно, да?
Я скучала по городу не потому,  что надолго уезжаю из него в другое место, а потому что внутри меня было чувство, что какое-то время я не смогу гулять по этим местам. И мне нужно сейчас - в этот момент запечатлеть все до одной детали каждой любимой улицы, каждого кирпичного дома, магазина, лавочки в парке. Для того, чтобы это осталось в памяти и согревало меня в минуты трудностей и боли. Я бродила и бродила по городу. Пока не посмотрела на часы и не поняла, что пора домой. Скоро нужно уезжать.  Именно с детства я сохранила в себе огромную любовь к маленьким городам, таким как мой родной Петрозаводск, или Пушкин и к величию больших городов, как Петербург.
Я вернулась домой вечером. Приняла душ, облачилась в джинсы, кроссовки и футболку. Мы с мамой попили чаю перед дорогой, я подождала, пока она соберется, немного ещё побыла у себя в комнате -  ходила по периметру и нежно проводила ладонями по всему: книжному шкафу, столу, магнитофону, по книгам, поправила покрывало на кровати. Постояла у окна. Мысленно поговорила с той тишиной, которая смотрела на меня.  А потом, вышла в коридор. Там меня уже ждала мама. Мы оделись. Взяли вещи, и вышли из квартиры. Пока мы добирались на вокзал, я наблюдала, как город медленно погружается в легкие летние сумерки. Вот и вокзал. Поезд Петрозаводск-Санкт-Петербург. Мы садимся в купе. На душе у меня тихо и спокойно. Я просто понимаю, что так надо. Я мужественно всё переношу. Поезд трогается и вот передо мной в окне начинают мелькать фонари и далеко-далеко за спиной остается мой родной город. На часах 23:00. «Давай ты будешь сильной» - говорю я себе и засыпаю под мерное «так-так-так-так», колес поезда.