Чайник

                Все цветы для тебя в этом мире цветут,
                Но не верь ничему - все обманчиво тут.
                Поколения смертных придут - и уйдут,
                Рви цветы - и тебя в свое время сорвут.

                О.Хайям


        Он очнулся от сильного удара в правый бок. Нет, не подумайте, что это было больно. Он её не чувствовал, эту боль, да и кто она такая, и как она выглядит? Втянул своим носиком запах свежеморозного утра: странные звуки, которые он ранее никогда не слышал, мешали сосредоточиться. Что это так громко ухнуло и взорвалось где-то рядом?
- Машина… - доверительно прошелестел пакет. Он был очень потрепан и побывал за свою короткую жизнь в самых разных переделках, которые оставили несколько дыр на его боках. Он многое успел увидеть, узнать и даже завоевать уважение друзей по помойке.
- Помойка! Вот где я нахожусь …, - подумал чайник, - Да, печально заканчивать свою жизнь в этом отведенном ему Богом месте, - в его улыбке сквозила ирония.
         А как всё начиналось! Пятьдесят три года пролетели как один миг. Вот они встретились, сейчас подойдут ко мне, я стою на витрине, начищенный до блеска. Он задаст ей вопрос: «Что бы ты хотела в подарок на память о сегодняшнем событии?».
Она смотрит ему в глаза, так глубоко и так доверчиво, а потом показывает на меня и нежным голосом, прижимаясь к его щеке произносит: «Давай купим чайник».
- Чайник?, - переспрашивает он.
- Да, чайник …, - с надеждой в голосе отвечает она.
- Странно, я думал ты попросишь кольцо или платье.
- Нет, кольцо потеряется, пальцы распухнут, оно потускнеет от постоянного мытья посуды. Платье - оно выйдет из моды, я растолстею, материал полиняет, а вот чайник! … мы будем заваривать вкусный чай со смородиновым листом и брусникой, с малиновым вареньем и дольками лимона, когда к нам будут приходить гости.
         Так всё и было. Потом родились дети. Они росли, к ним приходило много ребятишек: всегда шум и гам, вкусные пироги, торты, пирожные. Потом дети выросли и из маленьких почемучек превратились в солидных дядей с портфелями и тётей с депутатскими мандатами, а одна даже уехала «за границу». Правда, я так и не понял – где это? Но, наверное, это очень далеко, потому что больше я её никогда не видел.
         Я стал меньше востребован. В доме не слышен был больше смех, а старики (так их теперь называли) стали всё чаще болеть. А потом новый виток. Это как будто у тебя второе дыхание открылось. Новая жизнь началась: у нас в доме появились внучата. И я, довольный, не переставал сипеть на плите. Старики мои оживились, перестали болеть, подтянулись и как будто лет на двадцать помолодели. А потом – модные учреждения «за границей». Странное это, все-таки, слово какое-то для нашей семьи. Словно приговор судья выносил: казнить, нельзя помиловать.
         Опять повисла паутиной в воздухе тоска. Встанут они вдвоем с утра, чайку попьют. Так за весь день раза три и пригожусь. Иногда дети в гости приедут. Потом стали приезжать все реже, всё по телефону звонили, а потом и вовсе перестали навещать. Так старики совсем загрустили, нальют чайку и сядут, друг на друга смотрят. А затем и вовсе, беда стряслась. Подскочило давление у нее, а он сидит, смотрит на нее, слезы из глаз капают, а сделать ничего не может. Умерла она на его руках, в его объятьях.
          Остались мы одни. Да, они – то есть дети, - пытались его забрать к себе, но он отказался. Решил, что нам вдвоем с ним веселее будет. Традицию пить чай со смородиновым листом, с долькой лимона и малиновым вареньем, он не бросал до последних своих дней. Сядет напротив меня, смотрит в свое отражение и молчит. А я что, по глазам все понимаю, как будто всю душу он мне рассказывал, а я слушал и тоже молчал. Вот так и коротали свои последние денечки. А потом он вдруг напрягся и даже на какой-то момент увеличился в размерах – и его не стало… - чайник вздохнул.
           Приехали родственники. Толпы людей, все бегают, суетятся. На первое время и я спонадобился, а потом, вдруг, тишина наступила. Вроде бы сделку какую-то заключили, юрист приезжал. Продали они наш дом. А меня «рухлядью» назвали, в мешок завернули и сюда.
Чайник замолчал, потускнел и даже как-то уменьшился в размерах. А к мусорному ящику уже подъезжал огромный «камаз», чтобы раз и навсегда очистить ящик от хлама. И вдруг, какие-то черные, заскорузлые руки подхватили меня и уже вечером, под музыку костра я снова сипел свою историю.