Воспоминания об отце. 3. Счастье мирной жизни

В Илеке жизнь была уже спокойной, после долгой и кровавой гражданской войны Советская власть укрепилась, но отец не мог «просто жить». Судьба сделала его сельским учителем, и он хотел быть просветителем, представлять в своем лице сельскую интеллигенцию, быть маяком для окружающих в стремлении к «новой жизни». Под эту идею он выпросил у местной власти участок земли на берегу Урала, в двух уровнях. Половину участка – на высоком крутом берегу, где он построил большой (по тем временам) новый дом из 5-ти комнат, кухни и прихожей. В доме были спальня родителей, столовая, кабинет отца, девичья комната и большой общий зал. Были две печи – русская в кухне и «голландка» в комнатах. Во дворе, кроме хлева и сараев, была заложена большая бревенчатая баня, вырыт глубокий погреб – ледник.

 Нижняя половина участка располагалась в заливной пойме Урала, там отец мечтал посадить сад. Чтобы оценить замысел, нужно иметь в виду, что в Илеке тогда не было водопровода, воду носили на коромыслах из Урала, так что никаких садов не было, и я в детстве видела яблоко только в букваре. Даже огородов не было, сажали  бахчу, да в пойме и низинах – картошку. Вокруг нашей школы были посадки, которые назывались «садом», но росли там только степные акации. В палисадниках у домов в лучшем случае выращивали сирень, чайную розу, мальву да плохонькие цветы.

Были у отца и личные увлечения. Он был страстный охотник, очень ценил хорошие ружья, имел свои два ружья. Охотился на уток на озерах вокруг Илека, а в Казахстане – даже на горных козлов. Еще очень любил рыбалку.
В целом жизнь отца была как высокий, страстный полет к солнцу, он стремительно рос и развивался сам и увлекал в этот полет всех вокруг. И на вершине взлета был как будто подстрелен недугом, проклятой водкой, и произошло крушение его жизни.

Я в детстве очень любила отца, готова была бегать за ним как собачонка, его похвала была для меня восторгом. Каждая минута, когда он уделял мне какое-то внимание, что-то мне говорил, для меня была маленьким праздником. Но я не была любимым ребенком. Отец очень любил мою старшую сестру Ирину, она была его первенец, его гордость. Она была и красавица, и умница, всегда и во всем отличница, прекрасно выступала в самодеятельности, в школе была общественница, организатор и центр притяжения для сверстников. Она была стройная, быстро ходила, у нее был красивый звучный голос, её знала вся школа. Ну, а Юрка – само собой, единственный сын. Я же как-то терялась между ними. Отец звал меня «Олешкой» и объяснял это странное прозвище тем, что он ждал рождения сына и хотел назвать его Алексеем, а родилась я, чем его сильно разочаровала.

 С Ириной и Юрием он больше общался, часто разговаривал, брал их с собой на рыбалку и даже на охоту, мне же приходилось оставаться дома, носить воду, мыть посуду и полы, ставить самовары. Нет, он меня не обижал, свой отцовский долг выполнял ровно, но я чувствовала какое-то его равнодушие ко мне. На мои чувства это не действовало, я все равно любила его горячо и преданно. Однажды приоткрылась причина этого его равнодушия. В жизни отца и матери были свои страсти. Отец был ревнив. Как-то мама быстро вышла из спальни, еле удерживая слезы, и наткнулась на меня в «зале». Мне было  15 лет, отец недавно пришел с фронта. Мама вдруг сказала:
- Совсем отец обезумел! Представляешь, что выдумал – что ты не его дочь!
 Ревность отца на почве алкоголизма начала принимать патологические формы. Я отнеслась к этому тупо, без эмоций. У меня возникла только одна мысль:
- Ну и пусть он думает, что хочет, а для меня он – мой любимый папа! -  И больше я об этом не размышляла.