Воспоминания об отце. 16. Продолжение

    Ещё отец очень хотел, чтобы я овладела немецким языком. У нас была хорошая учительница немецкого языка, тоже из ссыльных. И я делала успехи. Однажды, читая какую-то книгу, он подозвал меня и сказал:
- Переведи мне.
   В книге были вставки на немецком языке. В сносках были переводы, но он их закрыл. Я всё перевела.  В другой раз ко мне пришла моя подружка и одноклассница Милка Петрова. Папа сидел за столом, а мы в уголке что-то обсуждали из домашнего задания по немецкому. Вдруг папа сказал:
- Что же вы о немецком языке говорите по-русски? Хоть бы поговорили по-немецки!
     Мы сначала опешили, но я вдруг нашлась и заговорила по-немецки. Я сказала Милке:
- Видишь, какой мой папа? Он всегда недоволен. И хочет, чтобы я говорила по-немецки. А я могу по-немецки всё сказать, что я о нём думаю! Милка смеялась и говорила: «Уа, уа!!» (да, да).

    Однажды в Илек приплыл небольшой колёсный пароход, на котором везли пленных немцев. Эти немцы ходили по Илеку, заходили в дома, просили подаяния. И к нам зашел один, говорил по-немецки и знаками просил дать ему еды. Я по-немецки спросила его:
- Вы хотите немного хлеба?- Он обрадовался и быстро заговорил со мной.
- Что он говорит? – спросил папа.
- Он просит дать ему немного хлеба.
- Какого хлеба! У нас самих нет хлеба - сказала мама.
 Я перевела. Немец продолжал говорить умоляюще.
- Он просит дать ему хоть что-нибудь, он очень голодный – перевела я. Мама дала ему несколько вареных картофелин, и немец ушел, прижимая их к груди и восклицая по-немецки:
- Большое спасибо! Какая хорошая девушка! Большое спасибо!

    Папа напомнил мне один из способов овладения немецким языком из романа «Что делать?». Появилась откуда-то толстая книга на немецком языке. Дело было летом. Я подражательно заявила, что не начну читать ни одной русской книги, пока не прочту эту. И начала. Но книга оказалась художественным произведением с очень сложным текстом, к тому же ужасно скучным. Прочитав со словарем несколько листов, я, конечно, разленилась и всё забросила. Но папе уже было не до меня, начался очередной запой. Помнится, книга называлась «Unter den Linden» (Под липами).

    К тому времени мы очень обеднели. К 9-му классу школы мне с трудом сшили юбку из какой-то дерюги. Дерюга была белая и мама решила её покрасить. Конечно, раскрасили мою юбку так, что она была вся в разводах и пятнах. Пришлось мне ее носить. Отец, видимо, чувствовал себя виноватым, что не мог нас приодеть, и часто говорил:
- Неважно, что на человеке одето! Важно, что у него здесь и здесь, - показывая на сердце и голову.
- Главное – нужно учиться! Нужно всю жизнь учиться, расти, подниматься!
Сам он, вот уж действительно, всю жизнь учился и поднимался, пока был здоров. И всем троим своим детям, в очень тяжелых жизненных условиях, дал высшее образование. Ирина окончила механико-математический факультет Саратовского Государственного университета и впоследствии стала кандидатом наук и преподавала в институте МИНХ и ГП. Я в этом же университете окончила физический факультет по специальности «Геофизика», по работе поднялась до должности ведущего специалиста геофизической экспедиции. Брат Юрий окончил Ленинградское высшее военно-инженерное училище (ЛКОЛВИУ) и много лет работал управляющим крупным СМУ, был известным строителем.

    Особенно отец ненавидел украшения. Когда моей подруге Милке бабушка подарила золотое кольцо, он говорил мне с насмешкой:
- А может, ей еще в нос кольцо вставить?

    Авторитет отца был для меня столь высок, что каждое его слово ложилось как камень в фундамент моей души. Он отбил мне на всю жизнь интерес к нарядам и украшениям, и в результате я никогда не умела одеться и была к этому глубоко равнодушна, о чем теперь сожалею. Я и семью свою не могла одеть, даже имея средства, и мои дети вечно ходили голодранцами.
 
    Женщины, которые со мной работали, долго высмеивали меня, потом бранили, потом стали буквально принуждать одеться самой и одеть детей. Под их давлением я покупала вещи. Когда мне уже было за 40 лет и мы с мужем хорошо зарабатывали, я купила несколько золотых украшений, но носить их не могла. Мне казалось, что они на мне, как на корове седло. Они валялись у меня, и кончилось тем, что я их все раздарила своим невесткам и внучкам к свадьбам.