Этюд. Перед грозой

Не иначе небесный великан сегодня на ужин хлопья кукурузные кушал: вон как они, рассыпанные неловко, в седой косматой бороде туч золотистыми облачками застряли! Насытился, громыхнул благодарно близким раскатом — разрешил земле дождя.
Уже пахнет им, долгожданным. Воздух слоится то сладким медом жимолости, то свежим бирюзовым обещанием воды.
Яблони в саду как воспитанные институтки перестали шептаться, расправили зеленые кружева, затаили дыхание, — ждут.
Спелое солнце, благосклонно позволяя рассмотреть свой закатный наряд, наспех отмечает золотыми веснушками любимые кроны. Тяжелое, уставшее, но довольное дневными трудами, оно медленно накрывается с головой пуховым одеялом туч, обещая не затмевать свечение ночных нервных молний.
Мне жарко и радостно: в сумасшедше горячем южном июле гроза — не угроза дроглого холода, не бессолнечная тоска. Она не надвигается, — она влетает в мир на ветреном драконе графитной масти, даруя прохладу и возможность собирать в ладони ее мокрую, живую и благодатную сущность, не заботясь отгородиться заговоренной плотностью оконного стекла. Можно войти в дождь и стать частью орнамента идеально сотканной водяной ткани, милостиво накрывающей сухую кожу земли.
А еще, именно в летнюю грозу ощутимее всего собственная причастность к мирозданию, потому что все происходящее, наконец, понятно и оправданно.
23.07.13